В своем действовании. 9 страница

Он надеется, мечтает, что будет счастлив, но предчувствует грядущее, ощущая судьбу свою, проверяя себя и всё более укрепляясь в понимании своего предназначения. Он ещё не знает, что мечты его есть предзнание будущего, которое осуществляет себя в настоящем, заставляя его несмотря ни на что стремиться к достижению своей мечты. Он мечтает написать книгу, и мечтает, что книга его поможет людям, мечтает совершить кругосветное путешествие, и это происходит, потому что он остаётся верен своей мечте. Мечты ведь сбываются!

Он сомневается, боится, что труд его останется неизвестным, и при том хочет остаться неизвестным; желает избавиться от нужды, и в то же время боится стать богатым. Он пишет, потому что не может иначе, это содержание его жизни, хотя главная цель творчества — самопознание и совершенствование. Он ещё не понимает, почему какое-то странное удовольствие доставляет ему самоуничижение, некоторая придурковатость, когда над ним смеются, считая ненормальным, чувствует лишь, что это есть высшая мудрость, и в этом судьба его — быть изгоем, странником, отшельником; подобного рода люди всегда казались странными, непонятными, поскольку большинство — нормальные, а он не нормальный. Он чувствует судьбу свою, и словно видит растерянность тех, кто когда-то смеялся над ним, а теперь недоумевают: и почему такие придурки признаются великими. И это чувство придаёт ему силы.

Вот он я — накануне свадьбы. Что же, предупредить? Незачем. Он и так всё понимает, и делает свой выбор осознанно. Знает, что заболел за день перед бракосочетанием неслучайно, догадывается, что это дурной знак, но не хочет избежать своей судьбы. "Я знаю, что мне надо жить одному, но понимаю, что необходимо пройти через брак. Женитьба — что-то вроде воинской повинности, от которой можно "скосить", но для того, чтобы стать мужчиной, нужно пройти эту суровую школу жизни". — "Если бы не женился, всё могло быть иначе".— "Лучше бы всё равно не было, было бы хуже. Да и что было бы, если бы я не женился?" — "А если я скажу, что она беременна". — "Это несущественно. Меня ничто не остановит, я всё равно женюсь на ней. Потому что это девушка — судьба моя. Даже если она забеременела от другого, это ничего не изменит, я хотел и хочу ребёнка!" — "Она бросит тебя". — "Я готов к этому. Поверь, я знаю на что иду. Я хочу стать отшельником, и хочу написать книгу, и для того иду в мир, поскольку мир — горнило для совершенствования. Только страдая, только пережив все муки и радости жизни, можно постичь себя. А поступлю я в университет или не поступлю — это несущественно; по большому счету мне это не нужно, книгу я и без этого напишу".

Только глядя из будущего, понимаю, сколь глупы мои попытки изменить что-либо в прошлом, подкорректировать настоящее, ибо, как всё происходит и есть самое лучшее из возможного, и не нужно пытаться исправлять, поскольку будет иное существование, другие жизни, в которых всё будет иначе — по-своему хорошо и неповторимо.

Вижу словно каким-то задним зрением, как мы встречаемся с женой где-то за границей. Ни зависти, ни ревности, ни злости, а только глубокая жалость, словно вижу фильма печальный конец. Она одинока, развелась со вторым мужем. Я — знаменитый писатель. Мы приехали с дочерью навестить маму. Она хорошо выглядит, но уже не та прелестная девочка, которую я любил когда-то. Сожалеет о прошедшем, но прошлое вернуть невозможно. Только теперь понимает, что счастлива была только со мной. Печальная история. Кто знал о таком конце, когда мы повстречались... Могу ли я мечтать о таком финале? Нет, но ощущаю его как неумолимость, и готов подчиниться.

Можно ли сделать будущее лучше? А зачем? Ведь счастье — это удовлетворённость бытием. А потому не нужно пытаться подкорректировать настоящее из будущего. Пережив боль и ненависть, не сожалею о пережитом, ибо могло быть иначе, но не было бы так, и не будет, если будет иначе. Хочу ли я сказать себе что-то? Нет. Жизнь моя закономерна, и потому ничего не хочется в ней менять.

Скольжу по реке времени и вижу седого старца, склонившегося над рукописью и что-то пишущего. Он так похож... похож на... на того! "Служить богам — удел поэта, и одинок он потому. Но как же хочется ответа: Зачем я или Почему? Луна мне освещает душу, а мотылек шепчет стихи. Узнать судьбу свою не струшу. Умру, коль скажет Бог "умри". Но жить трудней, любить и верить, творить, не глядя ни на что. Мне некому души доверить. Я червь, я раб, я царь — иль кто?! Мне не найти успокоенья, пока свой не исполню долг. Лишь в творчестве моё спасенье. Пишу — что требует мой Бог!"

Так ведь это же я!

Вижу свои прошлые и будущие существования, где всё повторяется, лишь варьируясь в несущественном, тогда как главное неизменно, и я повторяюсь, пытаясь по-разному, лучше или хуже исполнить мне предначертанное. Наблюдаю свои жизни, повторяющиеся и неповторимые, и ничего не хочется в них менять, интересно и так пожить, и эдак. Всё вроде бы и развивается, но в большей степени повторяется, — в главном! Вот он я — пишущий эти строки — засыпающий, чтобы проснуться. Согнувшись над книгой, пишу, и умираю, не закончив, и рождаюсь вновь, чтобы вспомнить и продолжить начатый когда-то труд. Но признания нет, это дело уже следующей жизни. И вот, знаменитый писатель стремится сбежать в неизвестность, чтобы закончить главный труд своей жизни, но так и не успевает, и умирает, и рождается вновь, чтобы вновь писать о вечном, но не так же, хотя о том же. Он обращается к будущему, пытаясь предостеречь, нет, не от ошибок, а от излишних суечений и напрасных шагов на пути к постижению своего предназначения. Он снисходительно улыбается, зная, что я всё равно повторю свои ошибки, которые вовсе не ошибки, а этапы постижения — неизбежные и закономерные. Он работает над книгой как итогом своего жизненного пути, пытаясь проанализировать прожитое и оставить духовное наследие для потомков, но в большей степени ради собственного понимания и совершенствования. Работа над книгой не самоцель, а лишь средство познания, способ постижения себя, мира, своего предназначения, Смысла Бытия. В нём нет ни капельки тщеславия, он не ставит имени, ибо эта книга — Откровение Божие. Он бежит от известности, зная силу этой книги и не считая её своей. Все свои существования он посвящает одному и тому же. И каждый раз его ждёт трагедия любви, страдания, которые станут предметом его книги, и потому он не хочет отказываться от них, ищет их, хотя потребность в уединении преследует его; он идёт в мир, чтобы постичь себя и совершенствоваться, хотя чувствует, что его неминуемо ждёт отшельничество, и не пытается его избежать. И в прошлом и в будущем я неизменно один и тот же — странник, отшельник, которым становлюсь неизбежно, и уже стал, и уже умер, и уже родился, и женился, и уже развёлся, и уже убил, и убит, и родился вновь... и так без конца. Выходит, будущее — это прошлое, возвращающееся прошедшее, и уже собственно не прошлое, а вечное повторение, но не буквальное, а с вариациями, не меняющими, однако, главного содержания жизни, которое из века в век, из жизни в жизнь переходит неизменным как предназначение — то, зачем и даётся новая жизнь. Глядя на это бесконечное действо, нечего сказать себе самому. Ведь что бы я ни сказал, всё будет так, как уже было, и как неминуемо повториться, потому что так уже было. Рождаясь каждый раз, он предчувствует своё будущее, но не стремится его избежать, и не изменяет своей судьбе, какой бы трудной она ни была. Он выбирает любовь, зная, что будет страдать, но понимает, что только так можно постичь себя. Странствует, встречается с людьми, попадает в трудные ситуации, влюбляется в женщину, любит её несмотря ни на что, но она не понимает его и бросает, однако и в этом он пытается постичь Замысел Божий. Все попытки сделать счастливым свой брак безуспешны, — он всё равно станет отшельником, причём по собственной инициативе. Это закономерный этап жизненного пути. Судьба неизменна. В разные времена, при разных обстоятельствах повторяется одно и то же: чужак, странник, отшельник, пытающийся постичь Замысел Божий, суть Провидения, Смысл Бытия. Разными путями он неизменно приходит к одному и тому же — к уходу от мира. И тысячу, и две, и пять тысяч лет назад, итог один и тот же — ашрам! И нечего желать, ибо всё существует в бесконечной вечности Вселенной: и монах-отшельник, и странник, и писатель-неудачник, и признанная знаменитость, и убитый, и убийца — все они пребывают в разных частях Вселенной, двигаясь одновременно в пространстве Творения; негодуют, скорбят, мечтают, и счастливы сбывшейся мечтой — и потому не возникает никаких эмоций, ибо видишь всё одновременно как настоящее — и прошедшее, и ненаступившее — и все сомнения кажутся смешными, и все искания просто развлекают, когда знаешь, чем всё это закончится, и это кончается, чтобы продолжиться и повториться неповторимо. Вот только Зачем?

Или Почему?

Он очнулся от сна с ощущением выброшенности в этот мир. “Где я? Зачем я здесь? Почему..?”

Встал и выключил телевизор.

Возникшее чувство голода удивило. “Вот ещё день. И его надо прожить. Надо? Ради чего? И стоит ли?”

Раздался телефонный звонок. “Как хочется сбежать от этой суеты, от этого невыносимого мира!..”

Он снял трубку.

— Это я. Мне нужно твоё разрешение на выезд дочери вместе со мной за границу к мужу.

Он молчал, пытаясь сообразить, в чём дело.

— Ну так что? — переспросила жена.

— Мне надо подумать.

— Думай скорей.

Он ешё долго не мог прийти в себя и слушал гудки оборванной связи с ней — своей женой, которая уезжает к новому мужу и увозит его любовь, его последнюю надежду — дочь!

Отрезвление пришло, словно на него опрокинули ушат холодной воды. “Жена вышла замуж! Это означает, что моя любовь не достигла её. Выходит, любовь моя – иллюзия? — Но ведь она спасла тебя, и сейчас спасает!

Мифы, надежды, сказки, мечты... Как вырваться из плена иллюзий? — И что бы, ты расстался с иллюзиями? Нет, ибо в них твоя жизнь.

Жена обманывала меня три года, а я верил. Нет, дело не в ущемлённом самолюбии, а в том, ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА? Ведь я верил, а оказалось, что обманывался, и все мои представления, всё миропонимание оказалось неистинным, а жизнь — она другая, не такая, как мне представлялось. Как же теперь жить, когда белое не есть белое, а чёрное не чёрное, где всё не так, как виделось прежде? Значит, неверно моё понимание жизни, если мне врали, а я верил, любил, в то время, как мне рога наставляли, я жертвовал, а кто-то пользовался моей доверчивостью… Выходит, я дурак?

Как же теперь жить, как?! И чем? Что есть мир, и что есть я? Существую ли я, и существует ли мир?”

Еды, что оставил себе с вечера, в холодильнике не было. Деньги кончились.

“Заботы, заботы, заботы... Куда деться от них? Неужели вся жизнь состоит из забот? Кормить себя, одевать, платить за квартиру... Но ради чего? Ради выживания? А ради чего выживать?”

— Чего вылез-то? Раньше что ли не мог встать, — проворчала сестра, отпихнув Дмитрия своим мощным задом. — Только мешаешь. Хоть бы ты пропал куда.

“Неужели этот мир мой?”

— Это ты съела?

— Ничего я у тебя не ела.

— Кроме тебя некому.

— Скройся, ублюдок.

— Мы должны помогать друг другу, а не ругаться.

— Чтоб ты сдох! Ненавижу тебя, ненавижу!

Кулаки непроизвольно сжались, но Дмитрий сдержал себя.

— А я тебя люблю, — ответил как можно непринуждённее.

— А я тебя ненавижу!

“Нет сил терпеть более! Хочется уйти в подполье, жить одному, вдали от всех, чтобы никто меня не беспокоил. … Должен же быть какой-то выход, должен! Не бывает безвыходных положений,... кроме тех, в которых тебе надлежит быть!”

Последние слова прозвучали как откровение!

В дверь комнаты постучали.

— У тебя есть таблетка от головы? — обратилась сестра. — Дай мне.

Сам себе удивляясь, Дмитрий с удовольствием выполнил просьбу сестры.

Нужно было раздобыть денег на хлеб насущный. Решив продать вторые экземпляры книг из своей библиотеки, Дмитрий обнаружил, что пропали две самые дорогие и ценные книги. “Видимо, на выпивку не хватало”, — предположил он. Раньше бы он расстроился, ведь книги были его единственной ценностью. “Главное – в душе, — сказал он себе, — этого у меня никто не похитит!”

Собравшись, Дмитрий пошёл на книжную ярмарку, в надежде продать свой товар. Первая, к кому он подошёл, была пожилая торговка, сидящая за лотком с книгами.

— Нет, не нужно мне это, — сказала она категорично, взглянув на названия. И кивнув на проходящих мимо её лотка, зло добавила: — Эти невежи, скабари, хамы, даже не подойдут, не то, чтобы книгу купить. Никакой воспитанности, никакой культуры. Я их всех ненавижу, всех! Особенно пенсионеров. Хотя сама пенсионерка. — Торговка зло сплюнула. — Эх, выпить бы сейчас хорошего коньячку, закусить шоколадкой…

Дмитрий отошёл, долго бродил мимо лотков, и вдруг взгляд его упал на скромную надпись:

Дата добавления: 2015-10-28