В. И. МАЛЫНИЧ. Мы шли с Гроховским по аллее Петровского парка, снежок хрустел под ногами

Мы шли с Гроховским по аллее Петровского парка, снежок хрустел под ногами. Глядь, навстречу вальяжный Скрипухин. Он имел привычку прогуливаться утречком для моциона. Мы уже, плечо в плечо, разошлись, не поздоровавшись, как вдруг Гроховский останавливается и говорит:

— Минутку, товарищ Скрипухин!

Тот вроде не слышит, продолжает идти. Гроховский, сделав несколько быстрых шагов, опередил его и загородил дорогу.

— Зачем я вам понадобился, товарищ Гроховский?

— Настало время поговорить нам как мужчина с мужчиной!

Не было бы беды, подумал я, мой начальник хлопец горячий, и тоже подошел к ним. Скрипухин пораздумал, пораздумал и согласился.

Вид у спеца насмешливый, косую улыбку приклеил над бородкой клинышком. А у Гроховского голос малость на срыве.

— Почему, — спрашивает, — вы, Скрипухин, ставите нам палки в колеса и везде, как только заходит разговор о моих парашютах, полезную идею пачкаете?

— А вы тщеславны, уважаемый Гроховский. «Мои парашюты!» Покажите мне их. Хоть бы вполглаза взглянуть на это чудо...

— Наркому обороны прислали анонимку, где наши работы окрестили галиматьей, а меня называют кустарем, недоучкой, авантюристом. Много слов из вашего лексикона!

— Не оскорбляйте, Гроховский, — Скрипухин досадливо поморщился. — О своих убеждениях я всегда говорю открыто. Признаю, человек вы даровитый, но ваши прожекты...

— Вот, вот, и прожектером я назван в той писульке!

—...но ваши прожекты, — спокойно продолжал Скрипухин, — невыполнимы, безумны, а посему вредны. И это я докажу и без помощи анонимок. Не смогу — докажет время. Сейчас вам покровительствует высокое начальство, вы ослепили его каскадом идей, но, поверьте, моему опыту, настанет день, когда начальство от вас отвернется и вы станете самым разнесчастным человеком в мире. И первым звонком будет неудача с вашими парашютами. Вы с пеной у рта ратуете за тряпичный парашют, как старая бабка, иголочкой шьете гнилые зонтики, смешно! Допустим даже, что вы правы, но где та техника, которая сделает ваш парашют массовым? Разве вы не видите нашу архиотсталость? На всю страну нет ни одного квалифицированного закройщика. Ваш же самоучка Сергушев — не из портных ли? — и детский слюнявчик не сможет скроить без брака. Или вы считаете себя и, извините, присутствующего здесь Малынича, конструкторами? Все на уровне примитива, а это — крах, уважаемые!

Вот так и мне спец влепил «пощечину», ин смотрел под ноги, говорил, все более раздражаясь, но в срывающемся фальцете Скрипухина было столько убежденности, что Гроховский спросил немного растерянно:

— И вы это серьезно?

— Эх, милостивый государь, думаете, во мне плещется зависть, что не я, опытный специалист, а вы, самородок, поднявшийся на волне всеобщего и не всегда разумного энтузиазма, пришли к мысли о дешевом парашюте? Извольте выбросить это из головы. Я думаю о жизни тех, кому понадобится в экстремальной ситуации парашют — как Громову, как Бухгольцу, и если это будет парашют ваш, тряпичный, не завидую я летчикам!

— Проведенные испытания показали, что перкаль не уступает по прочности шелку.

— Методика испытаний, конечно же, доморощенная?.. Побеседуйте с Миновым, он расскажет вам, как скрупулезно работают над куполами американские мастера. Кроме прочности, есть масса других условий, которым соответствуют купола фирмы «Ирвин», шелковые, и не могут соответствовать грубые перкалевые. Ваш научный кругозор узок, читайте побольше, молодой человек, хотя бы, если не разбираетесь в технической, художественную литературу.

— Оскорбляете?

— Не нужно так болезненно реагировать на критику. Знаю, ваша карточка в библиотеке быстро заполняется, вы даже занимаетесь с преподавателями, но в коня ли корм? Не обижайтесь, я имею в виду вашу слабую начальную техническую подготовку, а вернее, полное отсутствие таковой. Чтобы заполнить брешь в вашем образовании, нужны годы, а вы имеете в распоряжении дни, максимум — месяцы. Поэтому я и предсказываю вам крах... Прощайте, спешу. И у меня никогда, учтите на будущее, никогда не возникнет желания разговаривать тет-а-тет с подобными вам!

— Нет-нет, подождите!

— Что вам нужно от меня? — крутнулся на каблуке Скрипухин.— Вы просили мужской разговор, вы его получили. Вижу, не поняли, не признали и не признаете себя дилетантом. Это свойственно современной молодежи. Хорошо! Тогда факты... Вы предложили для ПВО тросовое заградительное устройство. Тросы от барабанов у вас тянут вверх парашюты. А какая сила поднимает парашют? Вентиляционная установка в корзинке, или, как вы ее называете, мотоблок, состоящий из рамы, к которой крепится мотор с пропеллером... Я уж не говорю, что это безумно дорого, так сказать, цель не оправдывает средства. Слава богу, расходов не будет — ваша заградительная сеть никогда не поднимется в небо... Итак, работает мотор, крутится пропеллер, загоняет струю воздуха в купол, и парашют идет вверх. Так?.. Нет, любезный, не идет он вверх! И все потому, что ваша идейка противоречит физическим законам. Купол парашюта не взмоет — это ясно школьнику начальных классов гимназии. А вот вам не ясно почему. Да потому, любезный, что ваш мотоблок создает поток воздуха, направленный вверх, но одновременно возникает реактивная сила, действующая вниз. Пояснить, что такое реактивная сила?.. Нет, ну и прекрасно. Так вот эта сила уравновесит силу потока. А ведь нужна, мой милый, еще и избыточная сила для подъема тросовой системы. Где она? Нет ее! Ваша так называемая идея похожа на абсурдную мыслишку по движению корабля, когда команде, стоящей на палубе, предлагают дуть в паруса...

Гроховский опустил голову. Лицо его пылало. Да, случилась промашка, и Скрипухин не первый смеялся над проявленной неграмотностью.

— Вы вспомнили былое, — сказал он, с трудом разжимая губы. — Я о парашютах...

— А я о вас как об авторе бредовых идей!.. Скрипухин, заложив руки за хлястик бекеши, ушел. Гроховский стоял в раздумье. Невдалеке виднелась запорошенная снегом реечная лавка. Он подошел к ней, сел. Я примостился рядом.

За голыми стволами деревьев парка просматривался ветхий одноэтажный домик, наше творческое обиталище. Всего две комнаты—в одной расставлены фанерные столы для чертежников, в другой, совсем махонькой, помещалась оцинкованная ванна, и называлась клетушка «копировальной». Помещение под парашютную мастерскую нам отвели в другом месте, тоже неказистое.

— Может быть, Скрипухин прав, и в таких условиях мы не создадим ничего путного? — спросил меня Гроховский.

Про себя я отметил, что то была первая упадочная мысль с того дня, как я познакомился с Павлом. Я не поддержал ее.

— Пошли, Малынич!

На работу мы с ним приходили раньше всех. - Но скоро снег утопчут наши ребята, веселой ватагой примчатся с автобуса. Домик становился тесным. В наш небольшой коллектив влились новые молодые сотрудники — Петр Модин, бывший музыкант, теперь конструктор; красноармеец Огнев; удалось привлечь к работе инженера Петрова; пришла сама и была зачислена в штат юная чертежница Оля Кастанаева, сестра летчика-испытателя НИИ.

Открыв подернутый ржавчиной висячий замок, мы вошли в чертежную комнату. Гроховский стал снимать шинель, а я сразу присел на корточки перед холодной печью-времянкой. Набросал в ее пасть чурбачков. Вскоре мы грели руки у огня.

Подошел Иван Титов. Гроховский сразу ему вопрос:

— Как дела в мастерской, Иван Васильевич?

— Помещение в Марьиной роще, сами знаете, неважнецкое, тесное, но шьем.

— Получается?

— Маемся. То шов кривой. То складки. Потянем на разрыв—трещит.. Нитки подходящие еле достали.

— Рисунок шва взяли с «Ирвина»? Тут уж ответил я:

— Нет, с котельниковского парашюта, он проще и держит лучше. Добьемся качества, Павел Игнатьевич, не расстраивайтесь, первый блин всегда комом.

— Нужно сшить добро... Вчера заседало партийное бюро. Первым вопросом поставили наш. Докладывал Скрипухин. — Это Гроховский посвящал Титова, а я-то на бюро был. — Ох, как он нас разносил! По его мнению, если и стоит говорить о производстве парашютов, то речь может идти только о небольшой экспериментальной мастерской, где будут шиться купола по системе Ирвина. Шелк придется покупать у японцев. Вот такая штука!.. Мы должны, говорит, неторопливо церенимать опыт развитых стран, а потом время подскажет, делать нам свои парашюты или нет... Скажу тебе, речь Скрипухина не все осудили.

— А вы?

— Стоял на своем. Предложил строить фабрику или завод! И чтоб шили там парашюты из нашего шелка или хлопчатобумажных тканей. Согласен первым прыгнуть на первом советском парашюте! Обучим этому делу молодых, верю, получатся из них конструкторы, чертёжники, закройщики. В конце попросил бюро ребром поставить вопрос перед научно-техническим комитетом ВВС о немедленном создании парашютной фабрики. Для Него уже есть кадры в НИИ — Савицкий, Лобанов, Гушков, Ткачев... Меня поддержали. Слова нужно подкрепить делом, Иван Васильевич, и тут тебе и карты в руки. Не подведешь?

— Месяц даете?

— Подходит. Точнее, в нашем распоряжении двадцать восемь суток. В марте—заседание техкома, и с пустыми руками туда приходить нельзя.

— Швеи нужны. Ведь все пока вручную.

— Добро. Попрошу Косарева прислать комсомолок. Хлопнула дверь, гурьбой ввалились в протопленную комнату молодые, веселые люди. Быстро расселись за столами.

— Павел Игнатьевич, посмотрите новый эскиз карабина.

— Я закончила детальный чертеж клети...

— Давайте, Иван Васильевич, пойдем в ванную и посмотрим, как будет держаться на воде модель катера с подводными крыльями...

Настроение у Гроховского поднялось, он, казалось, уже забыл неприятный разговор со Скрипухиным. Обращаясь к Модину, сказал:

— Включай, Петр, музыку для зарядки, послушаем и нырнем в работу!

Дата добавления: 2015-10-24