Зигзаги судьбы

Главное управление ВВС располагалось в многоэтажном доме на улице Варварке 1). Кабинет Петра Ионовича Баранова находился на четвертом этаже, самом верхнем. Начальник ВВС стоял у окна, упершись в планшир подоконника руками, и смотрел на улицу. Глаза его были тусклы и неподвижны.

') Сейчас улица Разина.

...О том, что Сталин, другие члены Политбюро и правительства решили посмотреть авиационную технику, Баранова уведомили заранее. Он возложил на командира летного соединения НИИ ВВС Туржанского подготовку техники и пилотов. Кажется, предусмотрели все. Но за день до смотра Туржанский доложил, что заболел и отправлен в госпиталь летчик-испытатель Громов и новейший самолет ТБ-3 поднимать в небо некому.

- Пока только Громов и Волковойнов из ЦАГИ освоили технику пилотирования нового бомбардировщика, но Волковойнова нет в Москве.

- Вызвать немедленно!

- Даже при самых благоприятных обстоятельствах он не успеет к смотру. Я прикидывал.

- Нуте-с, что будем делать?

- Придется ТБ-3 показывать только на земле. Так и укажем в программе. Ведь смотрины неофициальные и рассчитаны на короткое время?

- Да, всего час-полтора.

Сталин, Орджоникидзе, Ворошилов, другие руководители подъехали на аэродром. Вылезли из лимузинов, и Сталин, приняв рапорт Туржанского о готовности отечественной и зарубежной авиатехники к смотру, закурил.

Задавая вопросы Туржанскому, он шел к линейке самолетов, на правом фланге которой стояли истребители И-5, а около них - Анисимов и Чкалов. На левом - расправил гигантские крылья, красовался новейший четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3 - пока единственный экземпляр. В тени от его крыльев гостей поджидали главный конструктор самолета Туполев и сотрудники ЦАГИ.

Сталин приближался к истребителям. Подтянулись, оправили на себе комбинезоны летчики, приготовившись к встрече. На лице Сталина появилась улыбка, легкий ветерок гнал дым от папиросы через его правое плечо. И в это время Туржанский сказал:

- Извините, Иосиф Виссарионович, но, может быть, вы здесь докурите? У самолетов нельзя...

Сталин остановился, взглянул на Баранова, следовавшего чуть позади, как бы ожидая от него каких-то слов, способных вывести всех из неловкого положения. Но начальник ВВС не нашелся, промолчал - курить у самолетов никому не позволено. Сталин бросил окурок и каблуком вбил его в землю.

Шаг его стал быстрее. На Чкалова с Анисимовым он даже не взглянул, и это всех сразу насторожило, так как с летчиками Сталин беседовать любил. Резко вскинув руку, он указал на самолеты:

- Радио на них есть?

Туржанского уже оттеснили, отвечал Баранов:

- На этих нет, Иосиф Виссарионович. Это истребители...

Сталин даже не повернул головы к начальнику ВВС, он спрашивал Орджоникидзе.

- Почему нет? Серго, почему нет радио? Скажи - почему?

Затрудняясь с ответом, Орджоникидзе взглядом попросил помощи у Баранова.

- Мы делаем только первые попытки радиообмена. Радиостанции стоят на нескольких самолетах Р-5, но эксперименты... - начал Баранов.

Кивнув на французский истребитель «потэзе», Сталин прервал его:

- На иноземной марке радио, конечно, есть!

- Тоже нет.

- Сняли?!

- И не было, товарищ Сталин. В ответ только досадливо-неопределенный взмах руки. Около ТБ-3 Сталин рассеянно выслушал короткий рассказ Туполева о машине.

- Красиво говорит. У вас все хорошо на словах. Покажите нам его в полете. Посмотрим, Серго?

- Время у нас есть.

Случилось то, чего больше всего опасался начальник ВВС Баранов. Он разыскал в задних рядах Туржанского и, кусая губы, почти шепотом спросил:

- Ну так что будем делать? Распишемся в беспомощности?

- Козлов и Залевский отличные летчики, много летали на ТБ-1. Управление на ТБ-3 сходное. Рискнем, Петр Ионович?

- Действуйте! - недолго думая, приказал Баранов. Разговаривали они тихо, но их услышал комбриг Молодцов, и вскоре о решении начальника ВВС узнал Орджоникидзе.

- Ты здорово рискуешь, Петр Ионович, - предупредил он. - Может, объясним...

- Я уверен в летчиках.

- Малейшая неувязка, дорогой, может обернуться бедой. Беру на себя объяснения.

- Летчики не подведут, они справятся с любой машиной.

- Ну, дорогой, как знаешь!

Когда Залевский с Козловым по лесенке поднимались в кабину ТБ-3, Сталин вдруг пожелал лететь с ними. Его стали уговаривать, просить не делать рискованного шага.

- Говорят, мне нельзя лететь, товарищ Баранов. Говорят, это опасно? И вы такого мнения? - спросил Сталин.

- Можно, Иосиф Виссарионович, если вы этого желаете, но существует порядок: сначала надо проверить машину в воздухе, облетать, а потом уже брать на борт пассажиров.

- Вот как? У вас везде порядок. А машину, значит, вы нам непроверенную показываете. Что ж, я подожду, если это нужно для порядка.

- Туржанский, немедленно сообщи летчикам, чтобы они летали подольше, не спешили приземляться. Не меньше сорока минут воздуха, ты понял меня? - отведя комбрига в сторонку, быстро, скороговоркой наставлял Баранов.

- Есть, Петр Ионович!

ТБ-3 благополучно взлетел и ушел от аэродрома, освободив небо для пилотажа истребителей. Все были восхищены виртуозностью летчиков, говорили, что Анисимов с Чкаловым превзошли самих себя. Сталин молчал^ Вынул папиросу, хотел закурить, но смял ее в ладони.

После посадки истребителей над аэродромом в красивом плотном строю прошли разведчики Р-5.

Потом из-за горизонта вынесся бомбардировщик ТБ-1.

Он летел над землей, удерживая между стоек шасси, как в лапах, авиабус. Когда незримая траверса соединила линию его полета с местом на поле, где стояли руководители партии и правительства, авиабус отцепился. Те, кто еще не видел беспарашютного десантирования, замерли... И весело загомонили, когда из нормально приземлившегося бескрылого аппарата выпрыгнули две крупные собаки и, кудахча, вылетели куры. Усы Сталина дрогнули, но выражение лица не смягчилось.

Указывая пальцем на авиабус, он спросил:

- Что это такое, объясните?

Из плотной группы сопровождающих энергично пробился вперед исполняющий обязанности начальника НИИ ВВС Зильберт и стал весьма общо, поверхностно разъяснять идею беспарашютного десантирования. Через несколько человек за ним стоял Гроховский и злился на начальника за нечеткость формулировок.

Сталин властным жестом прервал Зильберта:

- Я спрашиваю, что это такое?

Зильберт, стушевавшись, забыл, как называется аппарат. Этим воспользовался Гроховский. Он крикнул:

- Авиабус, товарищ Сталин!

- Ну-ка идите сюда, товарищ... Так, говорите, авиобус! - с ударением на «о» переспросил Сталин. - Для чего он нужен?

- Амортизированная кабина для беспарашютного десантирования людей и грузов с бреющего полета. Это уменьшит поражение десанта в воздухе, приземлятся десантники кучно, скорее соберутся, быстрее вступят в бой, - четко доложил Гроховский.

- Кто-нибудь пробовал десантироваться на этом авиобусе?

- Так точно, товарищ Сталин! Я и мой заместитель Титов.

- Молодцы! - заметил Сталин, вглядываясь в Гроховского.

Затем посмотрел вверх, спросил:

- Где же так долго летает ваш новый самолет, товарищ Баранов?

В это время Гроховский снова затерялся в толпе, нашел Титова. Тот, не скрывая изумления, воскликнул:

- Как ты решился, Павел Игнатьевич, к самому Сталину? Перебил, поставив в неловкое положение начальника НИИ.

- А что было делать? Похвальный лист за примерное поведение от Зильберта я все равно бы не получил, а считаются не с послушными, а сильными.

Над аэродромом появился ТБ-3. Когда крылатый гигант плавно, тремя точками коснулся поля, Сталин шагнул к самолету.

- Так я все-таки слетаю, товарищ Баранов. Надеюсь, теперь можно?

- Осталось менее получаса до заседания, назначенного тобой, - напомнил ему Орджоникидзе. - Опоздаем.

Сталин резко повернулся к Орджоникидзе, потом опять к Баранову:

- Зачем меня пугали? Летчикам передайте мою благодарность, подумайте о ценных подарках. Создателей авиобуса наградите особо.

Прощаясь, руки Баранову не подал.

Днем позже летчикам зачитали приказ о награждениях. Гроховскому вручили Почетную грамоту и именной пистолет системы Коровина; Титов получил в дар мотоцикл «харлей-давидсон». Анисимов и Чкалов - почетные знаки «Отличный воздушный боец».

А комбриг Молодцов написал наркомвоенмору рапорт, в котором указал на все оплошности, допущенные начальником ВВС во время смотра, и высказал свое принципиальное несогласие с его действиями...

На следующий день Баранову позвонил Серго Орджоникидзе:

- Принято решение освободить тебя от занимаемой должности. Передай дела Алкснису. И корень не только в случившемся на смотре, все серьезнее, дорогой! Примешь пока авиапромышленное объединение, а разберемся во всем, возьму к себе заместителем. Пойдешь?

Лишь бодрый голос Серго, его уверенность в благополучном и скором конце опалы как-то успокаивали. Но на душе было муторно. Баранов отошел от окна, сел за шахматный столик. Передвинул несколько фигур. Внезапно для себя, неосознанно, взмахом руки смел с шахматной доски все фигуры. Встал тяжело. С запоздалым сожалением смотрел на белого коня, у которого при ударе об пол отскочила голова...

Назавтра Петр Ионович в Наркомате обороны официально узнал, что его переводят в авиационную промышленность. Объясняли это тем, что и в ВВС он был больше связан с техникой, чем с летным составом, и кадровая перестановка тем самым укрепляет авиационную отрасль в Наркомтяжпроме и авиацию в целом.

19. Б. Д. УРЛАПОВ'

'Урлапов Борис Дмитриевич - помощник главного конструктора Экспериментального института по вооружениям РККА.

В один из дней Гроховский вызвал меня к себе в кабинет, встал навстречу, мягко улыбаясь, пожал руку.

- Начальник группы доложил мне о ваших производственных успехах, да я и сам вижу, что человек вы грамотный, увлеченный, есть и характер. Хочу поручить вам одну нелегкую работенку.

- Слушаю вас, Павел Игнатьевич! - кажется, покраснев от похвал, чересчур громко сказал я.

- Подсчитайте, пожалуйста, какой максимальный груз можно поднять на специально спроектированном планере, если его будет буксировать самолет Р-5. - Я никогда не занимался подобными расчетами.

- Я тоже. И никто ими не занимался. Будем делать воздушный поезд вместе. Нам разрешили по заявкам оплачивать переводы нужных статей из иностранных журналов. - Гроховский протянул мне стопку листов. - Вот вам перевод статьи немецкого профессора Липпиша из бюллетеня отдела летной техники исследовательского института Рен-Розитенского общества под названием «Буксировка планера». В ней изложен оригинальный метод расчета летных характеристик воздушного поезда по известным характеристикам самолета-буксировщика и планера. Познакомьтесь, изучите, овладейте расчетом. Только учтите, у Липпиша вы сможете взять лишь метод. О планере, который задумал я, он даже и не мечтал.

- Поясните, Павел Игнатьевич.

- Речь идет о сугубо опытном планера, при полетах которого на буксире за самолетом Р-5 можно продемонстрировать максимальные данные по грузоподъемности. Можно допустить значительное уменьшение максимальной скорости воздушного поезда, по сравнению с самолетной, что же касается габаритов грузов, то желательно, чтобы размер фюзеляжа допускал размещение в планере десантников с вооружением.

- Десантных планеров...

-...еще не было, - подхватил мою мысль Гроховский. - Но они будут, и первый из них рассчитаете вы.

- Буду стараться.

- Вот и хорошо. Договорились, Борис Дмитриевич. Все звали меня просто Боря: а тут «Борис Дмитриевич»! Это очень понравилось мне. И поручение заинтересовало.

Получив исходные данные по самолету Р-5, воспользовавшись методом Липпиша, я стал прикидывать возможные варианты планера и на одном из расчетов остановился. Я видел перед собой планер с обычным фюзеляжем, в котором могли разместиться девять бойцов и пилот. По сравнению с рекордными спортивными планерами это был великан. Вес полезной нагрузки — 1000 килограммов. Неслыханно! Но потянет ли Р-5 такой планер? Расчеты показали — потянет.

Обрадованный успехом, спешу на доклад к начальнику.

— Кому такой планер нужен, — ознакомившись с материалами, скучно проговорил Гроховский. — Я же просил вас прикинуть предельный по грузоподъемности вариант, своего рода рекордный, а вы даете обычное стандартное решение.

В душе я оскорбился: «Стандартное решение! Тысяча килограммов на крыльях без мотора — и «стандартное решение». Сумасшедший, что ли, Гроховский!» Но вслух высказаться не решился. Как можно спокойнее объяснил:

— Павел Игнатьевич, большей нагрузки получить невозможно, так как при увеличении количества десантников возрастают габариты фюзеляжа, что неизбежно увеличивает вес конструкции со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так трактует и Липпиш.

Гроховский долго смотрел на меня и наконец примирительно сказал:

— Давайте забудем про Липпиша, и у него не семь пядей во лбу. Не отчаивайтесь, ведь это только начало работы. Идите и подумайте, что нужно сделать, чтобы увеличить вес полезной нагрузки хотя бы до 1700 килограммов...

— Хотя бы!..—ворчал я, прикидывая крыло планера на шестнадцать десантников.— Ничего не получится! Больше полутора тонн полезной нагрузки может нести крылышко площадью не менее семидесяти квадратных метров. Ширина—три с половиной метра, при удлинении одиннадцать-двенадцать. Иначе не добиться высокого аэродинамического качества! Крылья распахнутся на двадцать восемь метров. Так это же бомбардировщик ТБ-1! А хорды?.. Толщина крыла при восемнадцатипроцентном профиле получается шестьсот тридцать миллиметров. Супергигант!

— Долго бился над расчетами. Все летело в корзину. И вдруг озарение: «Стоп! Толщина крыла шестьсот тридцать... шестьсот тридцать... шестьсот тридцать! А если в нем разместить грузы? В центроплане свободно уместятся шестнадцать десантников. Но ведь в лежачем положении! Значит — грузовой вариант».

Дело пошло. Огромного фюзеляжа не нужно, вместо него изящная хвостовая балка. Это не только уменьшит сопротивление воздуха, но и даст значительную экономию в весе конструкции.

Срочно прорисовать вариант!

Прорисовал. Получилась красивая громадная стрекоза...

С эскизами общих видов и цифровыми данными по новому варианту планера пошел к Гроховскому. Тот не спеша, внимательно рассмотрел все, задал много вопросов и замолчал. Довольно долго в кабинете стояла тишина. Потом Гроховский проговорил:

— Вот видите, все получилось. Отличное решение... Комплектуйте бригаду и немедленно приступайте к разработке планера. С сегодняшнего дня назначаю вас главным конструктором самолетного отдела.

Я испугался. Возглавить проектирование гигантского, невиданного ранее планера? Нет, такое мне не по плечу. И я стал энергично доказывать, что не справлюсь с таким заданием, так как не имею должного опыта работы с людьми, знаний для решения такой сложной задачи у меня недостаточно, напомнил, что мне нет еще и двадцати лет от роду.

Однако доводы эти никакого впечатления на моего начальника не произвели — принятые решения он отменял очень редко.

— И это говорит комсомолец! Как вы не понимаете, Борис Дмитриевич, что лучше вас мне никого не найти,— возразил Гроховский. — Кому я поручу разработку конструкции такого планера? Старому, опытному авиационному конструктору? Из планеристов у нас такого нет, да если бы и был, то наверняка оказался бы сторонником осторожного решения, вроде того, которое вы предложили мне в первый раз. Конечно, ваши конструкторские решения смелые, необычные, не проверенные практикой, значит, нужно в пределах разумного проявлять осторожность. Нельзя спешить, нестись галопом, яо и шагом двигаться нам не дано. Ни в коем случае не отказывайтесь от помощи со стороны других специалистов. Привлекайте для консультации по неясным вопросам кого сочтете нужным. Консультации будут оплачены. Не допускайте стеснительности от незнания - это самый худший вид стеснительности. Желаю успеха!

Сопротивляться дальше не было смысла, и я приступил к разработке общего вида планера, постепенно проникаясь уверенностью, что поставленная задача действительно выполнима. Поэтому позднее, когда постепенно стал «обрастать» людьми, они не почувствовали одолевавших меня ранее сомнений.

Бригада наша состояла из восьми человек.

Всех пригласили в ЦК ВЛКСМ, где с нами побеседовал генеральный секретарь Александр Косарев.

На другой день после беседы в бригаду пришел Гроховский, провел короткое совещание, в конце которого заявил в категоричной форме:

- Все исходящие от товарища Урлапова решения - это мои решения, все они являются обязательными для исполнения. Какие-либо несогласия с вашим руководителем, жалобы и прочее доводятся до моего сведения только через него. Судить будем о вашей работе по конечному результату.

Заявляя так, Гроховский в какой-то мере искусственно создал мне изначальный авторитет, чтобы облегчить мое положение. Но оно облегчалось еще и тем, что в группе, кроме меня, не было специалиста, способного охватить задание в целом, не было человека, знакомого с конструкциями планеров и с методом подхода к общему проектированию летательных аппаратов. Правда, и у меня такой опыт был мизерным.

Работали мы, не обращая внимания на время. Когда начинала одолевать усталость - а особенно переутомлялись девушки-чертежницы, - я, по совету Гроховского, устраивал минуты отдыха с танцами под патефон, с прослушиванием и пением старинных русских и цыганских романсов.

Через месяц мы все окончательно уверились в том, что создается конструкция хотя и необычная, но безусловно реальная и нужная. Наше ОКБ посетила группа высшего военного командования ВВС во главе с Яковом Ивановичем Алкснисом. О приходе гостей Гроховский заранее меня предупредил, и мы хорошо подготовились к творческому отчету. Во время доклада я сильно волновался, но говорил, пожалуй, уверенно.

Вопросы сыпались как из рога изобилия. Почти все они исходили от Алксниса, но интерес к планеру, как к «воздушной барже», чувствовался общий. Под конец Алкснис спросил:

- Вы гарантируете, что самолет Р-5 потянет столь тяжелый планер?

Я твердо ответил: «Да».

- Пожелаем, товарищи командиры, полного успеха конструкторам! - проговорил Алкснис с небольшим акцентом. - Выбирайте, Гроховский, какое-нибудь авиационное предприятие и заключайте с ним договор на постройку.

Дата добавления: 2015-10-24