Изобретателя торопят

Четвертого августа Гроховский приехал на работу к 11 часам утра. Сотрудники, привыкшие видеть своего начальника бодрым, жизнерадостным, обратили внимание на его мрачный вид.

- Какой-нибудь объект не утвердили.... - Кляуза, наверное, опять...

- А может, дома что случилось?... - Пригласите всех, всех до одного в нижнее помещение, - приказал Гроховский дежурному и в ожидании, сутулясь, стал прохаживаться около своего стола, Опустив голову и что-то обдумывая. Окинув пасмурным взглядом собравшихся, начал говорить ровным голосом, но спокойствие давалось ему с трудом. - Да каждый из вас с полным правом может сказать, что времени даром не теряет, опережает планы, делает кое-что и сверх. И все равно шаг наш черепаший! Нас не подгоняет руководство, но нашу медлительность не прощает время! Вы изучили постановление ЦК ВКП(б) «О состоянии обороны СССР», прекрасно разбираетесь в международной обстановке. Родине как можно быстрее нужен род войск, для которого мы работаем. Как видите, события нас торопят... За короткое время мы должны сделать приспособления для выброски рядовых бойцов с начальной парашютной подготовкой. Ведь в будущем красноармейцы десантных подразделений не будут иметь возможности получить подготовку в объеме инструкторской программы, - чеканил Гроховский. - Мы должны подготовить, как п планируем, к десантированию людей и грузов отечественные парашюты и серийные самолеты типа ТБ-1 и Р-5, позже и более мощные. Только это даст нам возможность выбросить многочисленный, технически насыщенный вооружением десант. Мы должны предусмотреть компактную выброску, чтобы сразу же после приземления - и во время него! - один боец мог поддержать другого быстрой помощью, огнем. В связи с этим немедленно создаем парашютную группу для изучения техники прыжка и поведения парашютиста в воздухе. Записаться в нее могут все желающие. Вот так!.. А теперь прошу руководителей групп доложить, в каком состоянии находятся разрабатываемые объекты и методики... Малынич, вы первый.

М а л ы н и ч. Годовой план выполнен на 73 процента - график опережаем. Подвески, крепления и замки отработали. Картонажные мешки готовы к эксплуатации, можно в серию. По моей линии - все.

М о д и н. Подкрыльные люльки готовы к испытаниям. Узкое место - снабжение. Краски не хватает, ровно, две недели люльки красил. Клея тоже нет. Разве это дело?

- Слово снабженцам. Что скажете, Спарэ?

С п а р э. Выступление Модина несерьезно. У нас с Лукашевым по снабжению нет перебоев, что просят - достаем, только заранее предупреждать надо!

О г н е в;' Строительство двух малых авиабусов на лыжах заканчиваем.

: С е р г у ш е в. Шитье парашютов разных форм и назначений идет точно по плану, но трудно - швей не хватает. Документацию по первым хлопчатобумажным для фабрики оформили.

Г а е в с к и й. Расчеты по модернизации Р-5 готовы. Уверены, что из этого самолета-разведчика можно сделать транспортную машину человек на 10-12, причем без особых переделок, только укрепив конструкцию.

- Иван Васильевич, как с дисциплиной? Титов. В основном нормально. Вот только веселая тройка продолжает свои художества.

Гроховский в раздумье опустил голову. Не так давно он принял на работу Любимова - бывшего художника, Сахарова - неудавшегося поэта и Васильева - бывшего актера - всех троих на должность чертежников. Способности к черчению у них были, но вместо порученного им дела парни занимались другим: исписывали столы и чертежные доски стихами, устраивали между собой спектакли-скандальчики, частенько от них попахивало спиртным, на работу опаздывали. Их уже дважды предупреждали, но...

- Уволить! - приказал Гроховский. - Слушаю дальше.

Титов. Пусть встанут и дадут слово...

- Еще раз?.. Нет! Слушаю дальше. Конструкторы... Конструкторы, не вдаваясь в мелкие детали, познакомили собравшихся с ходом дел, и почти все, обращаясь к начальнику, сетовали на нехватку исполнителей.

- Я беседовал со многими молодыми перспективными специалистами из других отделов НИИ, из других, близких нам по профилю научных учреждений. Обещал им творческую свободу, поддержку и даже повышенные оклады. Как ни грустно, признаюсь, в нас далеко не все верят. Точнее - не верит большинство. Только успехи могут привлечь к нам народ. Помогает горком ВЛКСМ, но у них вопрос с кадрами тоже решается нелегко: толковые работники нужны везде. Иван Васильевич, - обратился Гроховский к своему заместителю, - что предпринимаете вы?

- Даже объявления в газеты дал. Приглашаю всех, кто мало-мальски знаком с авиацией.

- Что-то не вижу прилива.

- Ждет вас один молодец, приехал из Саратова.

- Прошу всех разойтись по рабочим местам... Давайка молодца, Иван Васильевич! Неужели и до Саратова о нас слух дошел?

- Я ж говорил... газета...

Титов вышел и скоро вернулся с худеньким чернявым пареньком небольшого роста. Гроховский сразу же поймал смелый взгляд его больших коричневых глаз.

Титов представил:

- Борис Дмитриевич Урлапов. Планерист.

- Дмитриевич, значит. Ну-ну!.. Где родились? Когда? - спросил Гроховский.

- В Астрахани. Но жил все время в Саратове. Мне скоро будет девятнадцать.

- Пожилой человек! - улыбнулся Гроховский. - Что умеете делать? Много ли знаете?

- В школе имел отличные оценки по физике и математике,•легко дифференцирую функции. Знаю почти наизусть книгу Фадеева «Аэродинамический расчет планера». В Саратове занимался постройкой аппаратов. Работал чертежником седьмого разряда, - торопился выложить Борис все, что, по его мнению, могло способствовать приему на работу.

- Ну а у нас-то чем желаете заниматься? - по лицу Гроховского было заметно, что юноша ему понравился. - Могу предложить только место чертежника. С этого у нас все начинают.

- Меня привлекает конструкторская работа.

- И не меньше?!

- Другую можно получить всюду. Я не из-за денег к вам пришел.

- Комсомолец?

- Да... Так берете конструктором?

- Иван Васильевич, ты как считаешь, доверим Дмитричу? А то ведь уйдет конструктором в ЦАГИ или повыше куда. Горючими слезами будем плакать. Так берем конструктором, только самым-самым младшим, а?

- Согласен! - в тон начальнику весело ответил Титов.

- По рукам, Борис Дмитриевич! Талон на общежитие получишь у Спарэ, это самый большой и мощный дядя среди нас...

Так в Особом конструкторском бюро появился новык молодой сотрудник.

Совсем мальчиком, одним из первых в Саратове, записался Боря Урлапов в планерный кружок «Парящи;'. полет», руководил которым Олег Антонов. Помогал строить один из первых летательных аппаратов Антонова - «ОКА-2». В кружке научился столярничать, овладел навыками профессии слесаря, обойщика, маляра.

В четырнадцать лет Борис уже летал на «ОКА-2», а вскоре сконструировал и свой планер, балансирный.

На юных планеристов обратили внимание профессор Саратовского госуниверситета, известный математик и гидродинамик Мичурин, другие ученью. Они начали заниматься с ребятами. Борис познакомился с такими науками, как аэродинамика, механика, графостатика, сопромат.

Так что в коллектив Гроховского пришел еще один, дать и молодой, но грамотный, технически подготовленный, а главное, увлеченный авиацией человек.

Вечером Борис Урлапов уж как полноправный член конструкторского бюро присутствовал на политчасе, который проводил помполит Фоменков. Многое для себя в этот день начинающий конструктор узнал впервые.

Набивают под завязку мешки военных бюджетов, спешно вооружаются Германия, Япония, Италия. Ими взят такой разбег, что к половине тридцатых годов они могут безбоязненно решиться на большую войну.

- В подобной обстановке нам необходимо решительно наращивать оборонную мощь. И не только количественно. Главное звено - техника. Насытить, оснастить качественной техникой Красную Армию мы должны как можно скорее. Тухачевский предупреждает: «Наш враг номер один - это Германия»...

Фоменков рассказал, что такое фашизм. Бориса Урлапова так потрясло услышанное, что после политчаса он взял у помполита конспект выступления и сделал для себя выписку из «Проекта морального, правового и духовного укрепления Третьей империи», предложенного одним из теоретиков немецкого фашизма графом Куртом фон Эйхеном. Вот что советовал сделать своим единомышленникам граф-садист:

«...Живущему с открытыми глазами в Третьей империи нельзя не видеть печального зрелища, которое раскрывают нам окраина и множество разоренных деревень. Полуголая, исхудавшая армия детей, тысячи нищих, тянущиеся к знатнейшим кварталам, как некогда пиратские суда к мирным гаваням. Изнуренные, с ужасными лицами, вшивые, с уродливыми телами, еле спрятанными в лохмотьях, они измученными, нечеловеческими голосами, беспокоят даже тех, кого исключительные свойства сверхчеловека оградили от подобных кошмаров... Для охраны арийцев высшего порядка во имя достижения Третьей империей внутренней, а также и всемирной гегемонии, ради обеспечения в этих целях... необходимо: рабочих, крестьян и неимущих интеллигентов, а также всех евреев - ослепит...

Каждый германский ариец вправе использовать все низшие расы, а мы, сверхлюди, наделены правом использовать, помимо этого, еще и арийцев низшего порядка...

Шагающие в атаку слепые дивизии! Слепые миллионы! Представляете себе, господа, психологическое воздействие подобной системы на неприятеля!.. Если мой проект не осуществится, если 50 млн. немецких рабочих, крестьян и неимущих интеллигентов не дадут себя ослепить, лишить голоса и слуха, тогда наступит варварство, осуществленное уже Советским Союзом, тогда Третья империя и с ней вся европейская цивилизация погибли... Господи, упаси нас от этого!»

- Это же бред маньяка - ослепить свой народ! - говорил потрясенный Урлапов, передавая конспект обратно Фоменкову. - Человек не может быть способен на подобное!

- Человек - нет, а вот фашисты могут, - сказал помполит. - Смогут, если мы не свяжем им руки. Именно мы... больше некому. Конечно, пятьдесят миллионов не дадут ослепить себя физически, пусть об этом фон Эйхен не мечтает, а вот морально, психологически фашисты свой народ будут ослеплять... Это - их политика, их идеология.

И. В. ТИТОВ

В серый метельный полдень декабря, когда на улицах Москвы в десяти шагах ничего не было видно, к нашему КБ подкатила автомашина начальника управления ВВС. Петр Ионович Баранов нередко вызывал к себе Гроховского, но всегда делал это заблаговременно, по телефону. А тут на тебе, влетает, запыхавшись, адъютант и говорит:

- Гроховского и Титова срочно к начальнику ВВС. Прошу не медлить!

Пробиваясь в холодном автомобиле сквозь белую мглу, мы с беспокойством посматривали на сидящего рядом с шофером адъютанта. Наконец, не выдержав, Гроховский задал мучивший нас вопрос:

- Почему так... не обычно? Что случилось?

- Не могу знать. Петр Ионович вызвал и сказал:

«Без Гроховского и Титова не возвращайтесь!»

- Перед этим у него был кто-нибудь? - Это уж я поинтересовался.

- О, с утра целый эскадрон разного народа, из знакомых вам - Минов, Савицкий, Нежил. Я соединял Петра Ионовича с Ленинградом, и целых полчаса он говорил с Тухачевским. Приходили инженеры из НИИ и КБ Поликарпова. - О нас шла речь? - спросил Гроховский.

- Я и так разболтался, Павел Игнатьевич, извините, - хитро улыбнулся адъютант, повернувшись к нам. - Половину говорить не должен был. Смекайте... А нервничать не надо, вот так - неожиданно - Петр Ионович вызывает многих. Бр-р, холодина жуткая! Шофер в шубе, как на печке, нам бы разрешили шинельки на меховое поменять. Хотите расскажу анекдот про бабу и прорубь?..

Однако бодрый говорок адъютанта не успокоил нас. Признаться, не все в КБ шло гладко. Когда еще не застыла Москва-река, с Р-5 сбросили в воду два первых авиабуса с лодочными днищами. Практически это были крупные модели. В каждую из них положили песок в мешках, и на тебе, неудачи начались с отцепки - не сработали одновременно замки: один открылся позже, что-то заело в его механизме. Потом огорчило приводнение аппаратов: первый авиабус нырнул в воду, на поверхность всплыл вверх брюхом, второй коснулся поверхности реки под правильным углом, но, несколько раз подпрыгнув, развалился.

Вторую пару авиабусов, тоже небольших по размеру, на лыжном основании, предварительно продули в аэродинамической трубе ЦАГИ. Данные получились положительными, и несколько дней тому назад авиабусы испытали. Отцепившись от самолета, они коснулись снежного поля, но не прижались к нему на скорости, а запрыгали, как блохи. Один авиабус в конце пробега, наскочив на кочку, перевернулся.

Несомненно, плачевные результаты испытаний стали известны начальнику ВВС, отстаивать идею беспарашютного десантирования теперь будет трудно. По НИИ пошли уже гулять злые рифмованные строки: «На такие сундуки дают деньги дундуки!»

Где еще мы опростоволосились? Думаю, почему меня вызвали, и перед глазами маленький пожар на «Синегубинском гиганте» - чуть не сгорели чертежи катера на подводных крыльях, хорошо, потушили вовремя. Может, поэтому? Я же отвечаю за «гигант».

Автомобиль подъехал к штабу ВВС, и.через несколько минут мы, оставив шинели в гардеробной, стояли навытяжку перед Барановым.

- Докладывайте коротко и ясно! - бросил он мрачновато, не поднимаясь из-за стола и не предлагая нам сесть.

- Рад видеть вас, товарищ начальник ВВС, здрааяя желаю! - произнес Гроховский почти нараспев, подчеркивая, что чувствует холод встречи.

У Баранова дрогнули губы, в уголках, серых глаз образовались морщинки.

- Здравствуйте, здравствуйте, изобретатели, устраивайтесь в креслах. Можно курить. Так слушаю вас.

- Если отвечать на ваш вопрос, не вдаваясь в детали, то скажу: план 1930 года по разделу «Воздушная пехота» нами выполнен более чем на сто процентов.

Выслушав Гроховского и немного помолчав, Баранов задал вопрос:

- Пожар в мастерской тоже был запланирован? Я видел, как Гроховский смял в кулаке только что вытащенную из портсигара папиросу. Ответил почти спокойно:

- Это сверх плана.

- Почему не доложили о случившемся? - Баранов смотрел на меня, и этот взгляд заставил встать «смирно». - Говорите, товарищ Титов.

- Загорелась ветошь под стапелем, наверное, от окурка; костер был маленьким, потушили мгновенно, последствий никаких. Теперь очистили двор от хлама, не повторится подобное, товарищ начальник ВВС, - выпалил я на одном дыхании.

Баранов молчал. Карандаш в его руке выбивал.на столешнице чечетку. Неприятное для нас безмолвие затянулось. Баранов, отбросив в сторону карандаш, поднялся, вышел на середину кабинета и сделал несколько шагов из угла в угол, разминаясь.

- Настало время воздушно-десантным войскам обрести плоть, - изменившийся до тихого голос Баранова не сразу дошел до меня. - Время и события в мире торопят нас. От теории и экспериментов нужно переходить к практике. Есть указание в новом году создать несколько воздушно-десантных отрядов, опытных для начала, и оснастить их необходимой десантной техникой. Дело за вашим КБ. Мы посмотрели перечень изделий и пришли к выводу, что в основном на первых порах они устроят нас. Но в каких количествах и в какие сроки вы можете подготовить разработанные объекты к эксплуатации?

- У нас экземпляры штучные, товарищ начальник, - сразу ответил Гроховский.

- Вот именно. А если на вас будут работать опытные мастерские НИИ? Сумеете организовать поток, что-бы примерно к марту обеспечить техникой отряд человек на двести?

- Выполним... с вашей помощью.

- Яснее, точнее выражайтесь, Гроховский.

- Нужно, чтобы хотя бы один самолет ТБ был отдан в мое полное распоряжение, потому что отрабатывать механизмы подвесок на макете трудно. Живая машина нужна. И с постоянным экипажем. Он тоже должен подчиняться мне... По заявкам нам дают разных летчиков, и никто из них не заинтересован в работе нашего КВ, говорят - «цирк», отсюда и отношение к делу. На Р-5 самому приходится летать, я с удовольствием, но...

- До меня дошло, что вы раскурочиваете Р-5. Он же наш, штабной! Отдираете обшивку. Изменяете конструкцию. Поликарпов недоволен переделкой самолета, он автор этой машины, и вы должны свои действия по доработке согласовывать с ним.

- Разрешите я закончу о летчиках, товарищ начальник. Прикомандируйте к нам хотя бы одного-двух постоянных. Хорошо бы Бицкого. Он уже летал с нами не раз. И, если можно, Аннсимова.

- Что вы, что вы, Гроховский! Анисимов - ведущий летчик истребительной группы, она главная в НИИ. День у него плотный. С утра испытывает истребители, днем переходит на штурмовик, к вечеру уже летает на тяжелом бомбардировщике. Да еще вы?

- Товарищ начальник, вы сказали, что десантную технику нужно довести до ума в кратчайший срок! Баранов взял себя за подбородок, подумал.

- Испытателей у нас мало. Берем зеленых, прямо из полков. В августе получил рапорт от летчика Чкалова. Он работает в Осоавиахиме. Просит разрешения вернуться в военную авиацию. За него ходатайствовали Громов и Юмашев. Я подписал приказ о его зачислении летчиком-испытателем в НИИ. В Осоавиахиме Чкалов летал на «юнкерсе», пусть полетает на ТБ-1 у вас.

- Спасибо и за самолет и за летчика.

- О самолете я ничего не говорил... Впрочем, дадим, пользуйтесь. Бицкого берите, а Чкалова не насовсем. Анисимова не дам.

Почему Гроховский настойчиво просил Баранова прикомандировать к нам летчика Анисимова, я знал. Оки были близки по духу, со сходными биографиями, оба родом из глубинки, участники гражданской войны, однокашники по Качинской школе истребителей. У них еще не выветрились воззрения: полет - это искусство, а летчик - артист. Такая «летная психология» впоследствии принесла Анисимову, да и Гроховскому тоже немало горьких минут, жизнь выбивала тщеславие сурово. Такие летчики были неудобны для начальников, и карьера их изобиловала понижением в должностях, взысканиями, а подчас и серьезными авариями. Нелегкую дорогу прошли Анисимов с Гроховский и после того, как оба закончили еще и «Стрельбом» - Высшую школу по стрельбе и бомбометанию. Там они еще более усовершенствовали свой летный почерк. Анисимова стали называть в кругу авиаторов истребителем «божьей милостью», да и среди испытателей в НИИ он стал одним из лучших.

Когда Гроховского перевели испытателем в НИИ ВВС, он познакомился там с самыми выдающимися Летчиками страны - Громовым, Юмашевым, Степанченком, Козловым, Залевским и, конечно же, встретил Анисимова. Свидание их было довольно прохладным. Анисимову не понравилось дело, которому посвятил себя Гроховский: «Ты что же, Паша, всерьез меняешь самолеты на железки и деревяшки?» - спросил он Гроховского. «Понимаешь, затянуло», - ответил тот. «Ну, ну, гробь себя, потом каяться будешь. Хочешь, замолвлю словечко, и опять летать нормально начнешь?» - «Я и так буду летать, Саша. На своих машинах. Но первому в них сесть предложу тебе. Согласен?»

Теперь вот он выпрашивал его у Баранова. Но тот стоял неколебимо, обещал других.

- И на том спасибо! - сдался Гроховский. - Насчет Р-5, товарищ начальник. Мы его из разведчика переделываем в транспортно-десантный самолет. Конструкцию почти не изменяем, а укрепляем в некоторых узлах. Возить он будет не два человека, как сейчас, а десять, включая экипаж.

- Не фантазируйте, Гроховский. Всему своя мера.

- Мы уже переделали его, - опустил голову мой шеф. - Я извинюсь перед товарищем Поликарповым и приглашу его посмотреть, какие возможности заложены в его замечательной машине.

- Вижу, не шутите. Работа проводилась сверх плана. Почему не докладывали?

- Не были уверены в конечном результате.

- Средства где взяли?

- За счет экономии. Верили, что создадим самолет-гибрид, первый, специально для воздушно-десантных войск.

- Слышать приятно, но хвалить подожду. Правильно говорят мне, что вы партизанщину разводите. Все, до мельчайших задумок, с сего дня докладывать лично мне. Кто будет испытывать этот ваш гибрид? - Предлагал трем летчикам. Отказались. Не верят, что с таким грузом оторвутся от земли. Анисимова бы мне?

Баранов отрицательно покачал головой.

- Тогда попробую сам.

- О дне полета уведомите. Приедем с Поликарповым посмотреть... Так, значит, о технике для опытного десантного отряда договорились. Срок - три месяца. Помощь - всесторонняя. Тухачевский не забыл нас, передает привет и тоже надеется, что не подведете... Но я еще не отпускаю вас, голубчики. Есть претензии, и очень серьезные. Люди ваши плохо соблюдают секретность работ, болтают на стороне, да и вы, Гроховский, несдержанны на язык. Кое-что даже родной жене говорить не следует. Можно нажить бо-ольшие неприятности.

- Учтем.

- У вас был ревизор из финотдела ВВС. Он тоже имеет к вам претензии. Докладывает, тратите большие деньги на консультации, щедро отваливаете специалистам из ЦАГИ.

- Поощряю тех, кто помогает работать нам плодотворно и быстро.

- Так оформляйте выплаты как положено, Гроховский, а то попадете в такую катавасию, что вас и начальник ВВС не защитит! Вопросы есть?

- Я не выхожу из лимита, товарищ начальник ВВС. Баранов повернулся ко мне:

- У вас, товарищ Титов, вопросы есть? Вам, наверное, интересно знать, зачем я и вас с Гроховским вызвал? - А чтобы осчастливить личным выговором. Да-с! за болтливость подчинен - Обоим по выговору. Все! Пока личный - за пожарчик, ну и за финансы тоже. Желаю успеха.

Баранов с авиаконструктором Поликарповым приехали на испытания самолета-гибрида Р-5, названного нами «объектом Г-61».

Что мы сделали с самолетом-полуторапланом? Усилили его конструкцию и под нижние крылья прикрепили четырнадцать фанерных кассет с целлулоидными прозрачными носками - в них могли помещаться десантники с оружием или 800 килограммов военного снаряжения, боеприпасов. Десантники должны были лежать в этих отсеках и могли через специальные отверстия в обтекателях вести ружейно-пулеметный огонь даже в воздухе.

Когда с проектом познакомили Поликарпова, он, внимательно изучив его, сказал:

- Расчеты вроде правильные, но отпустит ли земля такую тяжелую машину? Пусть попробуют.

Поликарпов с Барановым приехали на аэродром точно в назначенное время, но что-то у нас не сладилось, на подвезли груз в мешках, и, чтобы не отдалять час испытаний, в фанерные кассеты... залезли наши молодые сотрудники. Молодежь не знала страха, была уверена в надежности конструкции и в пилоте.

Гроховский сел за штурвал сам, плавно подал сектор газа вперед - самолет тяжело сполз с места. Нам, стоящим на земле, казалось, что он так и не наберет скорость отрыва; 200... 300... 400 метров разбега - и образовалась полоска между колесами и землей. Почти три тонны в воздухе! Выдержали и конструкция, и нервы человеческие.

Когда Баранов увидел, как из кассет приземлившегося самолета вылезают люди, волосы, по его словам, у него «встали дыбом», а Поликарпов сказал мне, усмехаясь:

- Башковитый и моторный мужик ваш Гроховский, только рисковый очень.

Глава

третья

ГОД 1931-й

15. КЛИЧ КОМСОМОЛА

IX съезд ВЛКСМ собрался в январе. В качестве одного из почетных гостей комсомольцы пригласили Павла.Игнатьевича Гроховского.

- За что такая честь? - спросил он Александра Косарева, когда тот вручал ему гостевой мандат. - Я уже старик по вашим меркам.

- Не ваше обаяние, Павел Игнатьевич, и не наша дружба послужили тому причиной. Вы первым в стране создали молодежное конструкторское бюро, доказали, что оно вполне работоспособно, и первым внедряете коллективное конструирование. Члены ЦК считают это немалым вкладом в работу комсомола. Увидите, ваш почин в авиации мы значительно расширим, - ответил генсек очень серьезно.

На съезде выступил Климент Ефремович Ворошилов.

- От того, кто будет обслуживать наши воздушные силы в качестве летчиков, бортмехаников, в качестве инженеров, работников аэродромов, - сказал он в докладе, - в значительной мере будут зависеть рост и успехи нашего Красного Воздушного Флота... И предложил комсомолу взять шефство над авиацией.

Делегаты съезда ответили на призыв наркомвоенмора специальным обращением ко всей молодежи страны: «КОМСОМОЛЕЦ - НА САМОЛЕТ!»

Начальник Главного управления ВВС РККА Петр Ионович Баранов огласил «Приказ Революционного Военного Совета СССР № 12»:

«В связи с единодушно выраженной девятым съездом Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи волей о принятии со стороны трехмиллионной массы молодых строителей социализма шефства над ВВС РККА, - торжественно читал он, - Реввоенсовет Союза ССР постановляет: считать с 25 января 1931 года Краснознаменный ВЛКСМ шефом над Военно-Воздушными Силами Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Подпись:

Народный комиссар по военным и морским делам и Председатель РВС СССР Ворошилов».

Комсомольцы Москвы и Ленинграда одними из первых в стране пошли в аэроклубы, подали заявления в авиашколы, встали к станкам и кульманам на авиазаводах, отправились с тачками, лопатами, мастерками строить аэродромы. Прилив молодежи захлестнул и коллектив Гроховского.

- Ну куда вас сразу-то так много! - восклицал он обрадованно, зачисляя новичков в «кандидаты». - Месячишко-другой потерпите, будет вам и дудка, будет и свисток.

Вскоре начальник вооружений РККА Тухачевский утвердил положение об Особом конструкторско-производственном бюро во главе с начальником и главным конструктором П. И. Гроховским. Теперь молодежный коллектив, увеличив штаты, стал именоваться Осконбюро ВВС РККА, и в его распоряжение, после немалого сопротивления институтского начальства, передали опытные мастерские НИИ ВВС. В это время начальник института Горшков болел, его замещал Зильберт, и между ним и Гроховским из-за этих мастерских пробежала тогда черная кошка.

18 марта командование Красной Армии приняло решение создать в Ленинградском военном округе опытный воздушно-десантный отряд, бойцами которого стали в основной комсомольцы.

- Вам оснащать отряд техникой, Гроховский, - напомнил еще раз Баранов летчику-изобретателю. - Реввоенсовет принял специальное постановление о работе вашего КБ. Оно обязывает нас, управление ВВС, создать все необходимые условия для вашей успешной деятельности. Понимаете серьезность поставленных задач и свою личную ответственность?

- Справимся, товарищ начальник.

- Парашютной подготовкой бойцов отряда будет заниматься летчик Минов со своими помощниками. Им выделено всего сорок пять парашютов. Мало, очень мало... - Ну, это забота Савицкого.

- И ваша, Гроховский! В июле будем смотреть вашу технику в действии. А сейчас подумайте вот над чем:

вашим людям придется работать в Москве и в Ленинграде, силы КБ нужно разделить.

- Откроем филиал в Ленинграде. Взвалит его на свои могучие плечи Иван Васильевич Титов. По моему мнению, ни в характере, ни в инженерной подготовке слабостей у этого человека нет.

- И организатор способный.

Первый нештатный опытный воздушно-десантный отряд - списочный состав 164 человека - получил двенадцать бомбардировщиков ТБ-1 и десять самолетов Р-5. На семь-восемь бойцов один самолет - такого авиационного снаряжения воинской части ни одна из армий мира еще не знала. Впечатляло и вооружение небольшого по численности отряда: две танкетки Т-37, три броневика, две легкие пушки, станковые и ручные пулеметы, парк грузовых и легковых машин, мотоциклы с колясками, велосипеды. Вся эта техника, бойцы в полном вооружении десантника с комплектом боеприпасов для затяжного боя, питание на несколько суток, медикаменты и перевязочный материал должны были по первому сигналу подняться в воздух и благополучно приземлиться в районе, указанном командованием.

Бюро Гроховского, создав в Ленинграде филиал, в короткий срок переоборудовало не подготовленные к перевозке людей и грузов боевые самолеты в десантные, оснастив их специальными подвесками для транспортировки автомашин, легких орудий и других грузов в специально созданной для этого «десантной таре», а также подкрыльными люльками и клетями для перевозки людей. Чтобы войсковые инженеры и техники могли обслуживать новое оборудование без специалистов бюро, Гроховский организовал тактико-редакционный отдел по разработке наставлений и инструкций по боевому применению воздушно-десантных объектов, поставив во главе его одного из своих сотрудников - Эммануила Осиповича Клемана.

«Начались тренировки в погрузке и разгрузке материальной части, - вспоминает Л. Н. Никишев, бывший в то время оперативным работником штаба Ленинградского военного округа и отвечавший непосредственно за формирование отряда, - отработка взлета и посадки самолетов в условиях нарушения обтекаемости. Этим лично руководил начальник ВВС округа П. X. Межерауп, а ближайшими его помощниками были командиры авиации А. А. Житов, П. Г. Алексеев и другие. В то же время П. И. Гроховский подготавливал выброску живой силы и грузов на парашютах. Работа эта производилась в течение нескольких месяцев, и лишь когда появилась полная уверенность в надежности технических средств, командующий ВВС округа доложил Тухачевскому о готовности к практическому посадочному десантированию».

- Э, нет, товарищ Межерауп, - улыбнулся Тухачевский, - до этого еще далеко. Авиация будет готова к высадке десанта лишь тогда, когда научится надежно обеспечивать выброску парашютного эшелона, которому предстоит захватить аэродромы и посадочные площадки, и, уж конечно, когда она будет в состоянии обеспечить действия воздушного десанта в глубине оперативной обороны противника. Не ранее...

') Маршал Тухачевский. М., 1965, с. 200.

16. И. В. ТИТОВ

Перед нами стоял «авиабус малый Г-68» для беспарашютного сбрасывания малогабаритной техники и оружия. Своей формой он отдаленно напоминал небольшой обтекаемый автобусик на двух передних колесах с приделанным хвостом особой конфигурации и костылями сбоку, острые ножи которых врезались в землю. В разделенной на четыре отсека кабине могли лежа разместиться и люди.

- А неплохой объектик у нас получился, а, Иван Васильевич? - обратился ко мне Гроховский.

Мне почему-то вдруг вспомнился знаменитый американский изобретатель Джордж Вестингауз. Он, если был уверен в созданной им конструкции, всегда отстаивал свои позиции до конца, за что и получил от соотечественников кличку «Великий упрямец». Там, где другие опускали руки перед техническими трудностями, он благодаря своему «упрямству» добивался успеха.

- Однажды Вестингауз изобрел редуктор для Паровых турбин, - начал говорить я. - В процессе испытаний - зубья шестерен не выдержали нагрузок, маститые эксперты единодушно посоветовали изменить конструкцию механизма, утверждая, что иначе проку не будет. Вестингауз категорически отказался от переделок. Через неделю тот же редуктор заработал исправно: в азарте своего упрямства за несколько дней Вестингауз изобрел густую смазку с добавлением свиного сала. Она-то и позволила зубьям шестерен выдержать большие обороты.

- Сколько в твоей голове таких историй, Иван? Завидую... Считаешь, что мы тоже нашли свою «смазку»?

- Этот авиабус должен хорошо скользить, - уверенно подтвердил я.

- Тогда добро, загружайте и крепите к самолету. Поднимал объект в воздух Валерий Чкалов на самолете Р-5. Выполнял он этот полет неохотно, считая его скучным. Кроме того, он наслушался в НИИ разговоров о том, что бесшабашный Гроховский при создании той или иной своей технической диковины руководствуется больше чутьем, чем расчетами; человек среди летчиков-испытателей еще новый, Чкалов верил и в то, что Гроховскому многое позволяется лишь потому, что он имеет в верхах покровителей, - не будь их, давно бы прикрыли весь этот «цирк».

- Я сброшу ваш чемодан, - сказал Чкалов, когда все было готово к взлету, - но только заранее тащите мешки, чтобы собрать в них кучу хлама.

- Ты высоту выдержи точно, большего от тебя не требуется, - осадил его сухо Гроховский.

- Можешь мерить сантиметрами, - буркнул Чкалов.

- Учтите, там два ящика с лампочками, - напомнил я летчику.

Чкалов, поставив уже одну ногу на крыло, замер, его большой рот растянулся в иронической улыбке, но он не сказал ни одного слова, только пренебрежительно махнул крагой.

Как провожали мы самолет в воздух, как следили за его полетом по кругу - разве расскажешь! Не дышали, наверное.

Чкалов снизился далеко за границей аэродрома, чтоб присмотреться к земле и точно выдержать высоту отцепки. Мы видели, как он «щупает» землю, прицеливается. Авиабус выпал из-под брюха Р-5, через две-три секунды коснулся поверхности поля и исчез в клубах пыли. Метров через сто показался его красный нос, и вот пыль оседает на застывшее в покое туловище авиабуса. Все, кто был на аэродроме, сорвались с мест. Подбежали к авиабусу и мы с Гроховским. Открыли люки: груз в полном порядке!

Вразвалку подошел Чкалов, хлопнул меня по плечу:

- Ну, как лампочки?!

- Любую выбирайте, Валерий Павлович, и вкручивайте у себя в квартире, будет гореть!

- Нет у меня квартиры тут, у знакомых отираюсь.

- Так ты возьми лампочку, покажи начальству, к лампочке обязательно квартиру прибавят, - засмеялся Гроховский. - А то переходи к нам насовсем, квартиру обещаю.

- Ладно хихикать! Не по нутру мне ваша работа. У меня в задании еще три подъема - цепляй!

После второго сброса, внимательно осмотрев авиабус, Гроховский категорично заявил:

- Теперь прыгну в нем сам.

Ни для кого из нас такое решение новостью не было: он обещал сделать это и слово держать умел. Но так сразу? А если Чкалов не выдержит на сей раз нужную высоту? Будто угадав наши мысли, Гроховский сказал, что этому летчику верить можно.

- Уж будь спокоен, - подтвердил Чкалов, - только если в ящик залезешь ты, я не полечу.

- Погоди, Павел Игнатьевич, - запротестовал я, - мы сбрасывали на землю неодушевленные предметы, которые испытывали черт знает какие перегрузки. Правда, предметы целы, но ведь они не умеют говорить, их не спросишь, как они себя чувствовали в авиабусе...

- Предметы молчат, да... - задумчиво произнес Гроховский. Повернулся к Чкалову. - Не полетишь, значит?..

- Ты еще не видел небо в клеточку. А я повидал.

- Тогда, ребята, лови какую-нибудь из собак! Нужен экземплярчик покрупнее!

На аэродроме кормилось много приблудных псов. «Повезло» кобельку по кличке Куцый: приманив на колбасу, его посадили в мешок, а из мешка он перекочевал уже в авиабус.

Когда после сброса открыли дверцу, Куцый, глядя на нас печальными глазами, вилял хвостом. Кусок колбасы он доел, наверное, в воздухе. Ему протянули конфету, но он прыгнул через протянутую руку и убежал. Больше на аэродроме Куцего никто не видел.

В конце дня мы с Гроховским сидели в его кабинете, «подбивали бабки». Он позвонил начальнику ВВС, доложил об успехе испытаний. Баранов слушал очень внимательно, его интересовали мельчайшие детали.

- Поздравляю вас! Немедленно сообщу Тухачевскому, это и его порадует. Составьте план войсковых испытаний.

- Завтра в авиабусе я полечу сам, - сказал Гроховский.

В телефонной трубке ни шороха. О чем думал Баранов? Может быть, о том, что Красная Армия еще не набрала той мощи, которая могла бы противостоять армиям потенциального врага? Нужно быстро, именно быстро, вооружать армию новейшей техникой, а долгосрочные испытания различных видов ее могут затянуться на годы... Как сжать сроки, как укоротить их до минимума? Использовать или не использовать рискованные эксперименты?

- Вы уверены в методе и аппарате? - донесся его голос.

- Абсолютно! Ведь практические испытания идут уже год, не все ладно было с аэродинамикой. Нам помогли специалисты ЦАГИ. Чего же тянуть, товарищ начальник! - без пауз уверял Гроховский, боясь, что его прервут.

Опять телефон молчит. Мы оба, затаившись, приникли к трубке.

- А что думает Титов? С ним хочу поговорить, - слышен голос начальника ВВС, и я тут же кричу:

- Согласен с Гроховским!

- Вы что там, на пару к трубке прилипли?

- Оба слушаем! - отвечаем почти в один голос.

- Не завтра, товарищи, не завтра, - опять после длительной паузы сказал Баранов, - а через дня три. Вам время подготовиться посерьезнее, мне - посоветоваться кое с кем. И думаю, взять нужно не Р-5, а ТБ-1, на нем лучше отработана подвеска, он устойчивее в полете. И летчиком - Анисимова.

...Врачи, узнав, что Гроховский сам решил «покататься» на авиабусе, помрачнели.

- А какая перегрузка возникает при ударе о землю? — поинтересовались они.

—- По расчетам, примерно одиннадцатикратная! — ответил Гроховский.— Как будет действовать на меня такая перегрузка?

— Смертельно!

— Куцый не подтвердил этого. Он улыбался, когда увидел нас, — возразил Гроховский.

— Смертельно,— повторил врач, — но смотря по тому, сколько. времени она продолжится. Если кратковременная, то будете улыбаться и вы.

- Все в порядке, прыгать можно. Потеряю сознание, потом оно возвратится.

— Специальных исследований по этой теме мы не проводили.

— Вот и начнете с меня! Я присутствовал при разговоре и заявил:

— Я тоже хочу прыгать, Павел Игнатьевич. Вместе мудрили, вместе и пробовать.

- В успехе уверен, поэтому не возражаю, Иван. Настал день испытаний... На бомбардировщике подрулил Саша Анисимов. Между стойками шасси прикреплен авиабус. Залезли мы в него, каждый в отдельную фанерную ячейку, я расстелил полушубок и лег, Гроховский полушубок скатал, положил под голову... Лежу в клетке, как в могиле, потный от жары, не шевелюсь, только перестукиваюсь с Павлом Игнатьевичем: нас разделяла фанерная перегородка. Вдруг слышу, заработали моторы, самолет побежал и оторвался от земли... Вскоре мною овладело любопытство—где мы сейчас? Приоткрыл дверцу и увидел, что летим над радиомачтами. Закончив второй круг над аэродромом, летчик начал планирующий спуск... Земля приближалась. «Ага, — думаю, — сейчас стукнемся! Посмотрим, как это получится!» Уперся локтями в стенки ящика, голову откинул назад. Слышу щелчок — это открылись замки... Чувствую, отделились от самолета... Авиабус летел каких-нибудь полсекунды, но мне этот промежуток времени показался вечностью. Внезапный удар! На мгновение потерял сознание. Вдруг мысль: неужели раздавлен? Эге, думаю, если могу соображать, значит, жив, только вот кровь течет из носа... Наш авиабус стоял на земле невредимым, а я не решался вылезти из него. В перегородку застучал Павел Игнатьевич: «Ты живой?» Отвечаю: «Живой-то живой, только нос разбил». Вылез, а кинооператор из НИИ уже крутит ручку своего аппарата. Я ему:

— Не крути! Видишь, у меня не все в порядке!

Откуда-то появилась кружка воды, я промыл нос и встал рядом с Гроховским, который дымил папиросой.

— Вот теперь, — кивнул оператору, — давай делай историю!

Позже на экране показали наши улыбки до ушей.

Гроховский говорит:

— Смотри, какой ты тут веселый, Иван. Запланирую-ка я тебе еще одно такое приземление! — Нет уж, — отвечаю, — лучше с парашютом раз десять прыгну.

Этим экспериментом мы доказали, что не только грузы, но и людей можно сбрасывать с самолетов на аппаратах типа авиабуса без всякого парашюта. «Беспарашютную» тему мы продолжили. Построили еще один авиабус с отделением на одиннадцать человек, гидроавиабус, авиабусную площадку Г-51 для грузов весом до одной тонны. Начали проектировать зимний авиабус на шестнадцать десантников и десантные аэросани для сброса с бреющего полета.

Дата добавления: 2015-10-24