Первый добровольный прыжок

- Давайте повторим наш уговор, - попросил Гроховский летчика Иванова. - Я вылезаю на крыло, держусь за стойку, и, как только вы протянете руку в сторону, я отрываюсь от нее. Так?

- На высоте тысяча двести метров, - уточнил Иванов.

- Вы подходите к аэродрому по ветру, я покидаю самолет на границе аэродрома.

- И вас сносит в центр летного поля.

- Будем надеяться! - Гроховский огляделся по сторонам. Людей вокруг их самолета «Фоккер С-4» собралось немало. Все ждали необычного зрелища. Одни смотрели на Гроховского удивленно, другие сочувственно, некоторые испуганно: «По доброй воле хочет прыгать!»

Корреспонденты газет что-то записывали в блокноты, щелкали затворами фотоаппаратов. Позже в прессе об этом событии говорилось как «о первом в СССР добровольном парашютном прыжке».

Павлу Гроховскому внимание товарищей и журналистов нравилось. Он любил быть первым. Неторопливо подгонял снаряжение, подтягивал по фигуре лямки подвесной системы парашюта «Ирвин».

Некоторую нервозность внесла погода. Облачность рассасывалась до полудня. Она была низкой, тучевидной, все ждали дождя. Но майский ветер разогнал облака, обнажил синее небо.

«Фоккер С-4» взлетел. Чуть накренившись, пологой спиралью долго набирал высоту. Долго - так показалось тем, кто с земли наблюдал за самолетом через зрительные трубы и бинокли.

На аэродром приехал начальник НИИ Горшков. Вместе со всеми он смотрел в небо, нервно теребя лацкан форменного кителя. Ведь именно он разрешил полет, уступив настояниям Гроховского.

Как бы оправдываясь, Горшков говорил своему помполиту Фоменкову:

- Я ему твержу: «А если?..», а он мне: «Начинать когда-то надо». Я ему говорю...

- Не волнуйтесь, - остановил Горшкова помполит. - Я уверен в Гроховском. Притом вы же согласовали прыжок с начальником управления?

- Да, Петр Ионович не возражал. Обещал даже приехать.

- Вряд ли сможет, он у наркома. А его помощники здесь.

«Фоккер» уходил вдаль, превращаясь в маленькую темную точку. Но вот звук мотора стал приближаться. Снова вскинулись вверх окуляры труб и биноклей. Горшков, приподняв тяжелый морской «цейс», видел через его сильные линзы уже головы летчиков, торчавшие из кабин.

Гроховский, одетый в синий комбинезон, вылезал на крыло довольно неуклюже - упав на плоскость, вцепился одной рукой в вертикальную стойку крыла. Другую руку положил на карман вытяжного кольца парашюта.

Под самолетом граница летного поля. Летчик Иванов выбросил в сторону руку. Гроховский отпустил стойку, и встречный ветер толкнул его, слизнув с крыла. Как только опора под ним исчезла, Гроховский дернул кольцо. Под напором воздуха купол быстро выполз из ранца. Над Гроховским совсем близко промелькнуло голубое брюхо самолета, и задняя опора фюзеляжа - костыль - зацепила купол.

Так как самолет волок парашютиста за собой недолго, Гроховский не успел осознать трагедийности положения, не успел даже испугаться. Треснула шелковая ткань купола - парашютиста тряхнуло. Но это был только миг. В следующую секунду Гроховский уже раскачивался под бело-красным выпуклым зонтом и радостно кричал. Спускаясь, он вел себя как мальчишка: крутился на стропах, перебирал ногами, будто бежал по воздуху, подтягивался, усаживаясь на лямках поудобнее.

А ветер нес его.

Расчет «на глазок» не состоялся. Ушел за спину аэродром.

Под парашютистом шоссе. Но и серая змея асфальта уползает в сторону.

Окраина города... Трамвайные провода... Парк,

До земли метры.

Перед Гроховским — двухэтажный дом. Парашютист подтянулся на стропах и, чуть не задев ногами, перелетел конек крыши.

Он не видел, что творилось на улицах города. Кричащие люди, собираясь в толпы, бежали в сторону, куда летел парашютист. Автомашины, завывая клаксонами, устроили самую настоящую гонку — лишь пешеходы, устроившие массовый кросс на автодорогах, мешали развить им максимальную скорость. Все хотели поближе увидеть смельчака, спускавшегося с неба на разноцветном мешке. Над Москвой впервые летел парашютист!

Спешила к месту приземления и санитарная машина, в ней, сжавшись от переживаний за мужа в безмолвный комочек, тряслась Лидия Гроховская.

Парашютист упал на окраине города в огород, на грядки с капустой, рядом с цыганским табором. Из-под серых парусиновых навесов, палаток, кибиток на колесах высыпали цыгане — и стар и млад. Они окружили парашютиста плотным кольцом.

Прошла минута оцепенения, и молодая цыганка, опустив долу черные очи, поклонилась:

— Счастливый будешь!

— Спасибо, красавица!

Цыгане все разом загомонили, поздравляли Гроховскоге, несколько десятков рук потянулись помочь ему снять с плеч лямки. Кто-то пел. Черномазый пацаненок выплясывал перед летчиком. А старая цыганка, скрываясь за спинами сородичей, кухонным ножом отрезала кусок шелка от парашютного купола, пришепетывая:

— Хорошее платье выйдет.

—— Пусть будет два, три, четыре! — весело поддержала ее черноокая молодуха и из потайного кармана цветастой юбки вытащила острый ножичек.

— Ты спасся в нашем огороде,— важно говорил статный цыган. — Это большое счастье тебе и почет нам. Оставь что-нибудь на память, чтобы и внуки наши знали об этом дне...

Гроховский улыбался, кивал головой, пожимал протянутые руки. С удовольствием опорожнил медный черпак с холодным квасом, стряхивая капельки с груди, от души благодарил:

— Спасибо, чавелы! Спасибо. Только расступитесь, пожалуйста, дайте мне возможность собрать парашют.

Затрещал ветхий забор огорода — это прорвалась к парашютисту новая толпа людей. Преодолевая препятствие, как танк, через обломки забора перебирался санитарный автомобиль, а перед его радиатором бежала Лидия Алексеевна. Гроховский попытался шагнуть навстречу жене, но его подняли на руки и понесли к автомобилю.

А на том месте, где приземлился первый добровольный парашютист, стоял и грустно дул в деревянный свисток милиционер. Трели он выводил минорные, потому что ему поручили собрать парашют и доставить его по назначению, а его руки держали одни парашютные лямки и обрезки строп — от купола ие осталось даже кусочка.

Карета «Скорой помощи», позванивая колоколом на манер пожарной автомашины, катилась на аэродром, где летчика ждало начальство. Лида, обняв мужа, спрашивала:

— Как ты себя чувствуешь?

— Прескверно, Лидонька, как многое мы не учли! На ветер не обратили должного внимания.

— У тебя где-нибудь болит?

— И прыгнул я неуклюже! Надо же, почти на крыле дернул кольцо! Мог летчика погубить! Нет, нужны точные расчеты и отработка прыжка еще на земле. С кондачка не получится!

— У тебя что-то неладное с ногой. Да?

— Приземление тоже надо отрабатывать на земле. Тренажеры строить будем, Лидонька!

На аэродроме Гроховского первыми встретили Владимир Малынич и специалист института по парашютам Скрипухин. Отстранив рукой кинувшегося обниматься Малынича, Скрипухин сухо поздравил летчика с благополучным приземлением.

— А за парашют, подаренный вами цыганам, придется, Павел Игнатьевич, наверное, платить. Лично вам. Ведь «Ирвины» у нас на вес золота.

- Сколько же он стоит? - смутился Гроховский. Услышав названную цифру, с горечью изрек: - Мне и за два года столько не заработать.

- Намереваетесь еще прыгать?

- Обязательно, товарищ Скрипухин... если доверят. Неужели так дорого стоит парашют Ирвина?

- Я не шучу. И переводим за границу не рубли, а золото. Золото, Гроховский, чистое золото.

Дата добавления: 2015-10-24