Конкорд, массачусетс, октябрь 1902. Оставив шатер гадалки и направившись направо, как она и предложила

Оставив шатер гадалки и направившись направо, как она и предложила, Бэйли практически сразу же наталкивается на небольшую толпу, наблюдающую за представлением. Поначалу он не может сказать, что это за представление, нет никакой возвышенности или сцены или поднятой платформы. Всматриваясь в пространство между зрителями, он может разглядеть обруч, больше самой акробатки, которая его вертит, удерживаясь в воздухе. Когда он подходит ближе, то видит мельком черного котенка, прыгающего через него, приземляющегося где-то вне поля зрения.

Женщина, стоящая перед ним, в большой шляпе поворачивается и тогда он видит за ней молодого человека, примерно его возраста, только чуть пониже ростом, одетого в черный костюм, сшитый из всевозможных кусочков ткани и, под стать костюму, шляпе. На плечах у него сидит пара абсолютно белых котят. Когда он поднимает руки, одетые в черные перчатки, ладонями вверх, один из котят прыгает на ладонь, а потом подскакивая, отталкиваясь от ладони, прыгает через обруч, исполняя довольно впечатляющие сальто на вершине дуги своего прыжка. Несколько членов этой небольшой группки смеются, а другие, в том числе и Бэйли, аплодирую. Женщина в большой шляпе совсем отходит в сторону, открывая Бэйли весь обзор. Руки юноши замирают на полу хлопке, когда он видит молоденькую леди, которая только что поймала белоснежного котенка и сажает себе его на плечо, где он сидит вместе с черным котенком.

Она старше, чем он ожидал, и её рыжие волосы каким-то образом скрыты под белой шапочкой. Но её костюм похож на тот, в который она была одета, когда он последний раз её видел: лоскутное платьице из всевозможных кусочков ткани, которые себе только можно представить, все белоснежного цвета, белый жакет с большим количеством заклепок, и пара ослепительно белых перчаток.

Она поворачивает голову, Бэйли ловит ее взгляд, и она улыбается ему. Не той улыбкой, которой улыбаются, поймав взгляд случайного зрителя, когда исполнитель находится как раз в самой середине представления, выполняя цирковой трюк с необычайно талантливыми котятами, а улыбкой, которой улыбаешься человеку, которого узнаешь и которого давно не видел. Бэйли может сказать, в чем разница, и от того, что она помнит кто он такой, у него на душе становится необычайно радостно. Он чувствует, что его уши горят, несмотря на холодный ночной воздух.

Он смотрит остаток выступления с напряженным вниманием, уделяя гораздо больше внимания девушке с котятами, хотя, надо признать, что котята чудо как хороши, чтобы на них можно было бы не обращать внимания, продолжая то и дело перетягивать взор Бэйли на себя. Когда представление закончилось, девушка с юношей (и котятами) коротко кланяются, срывая аплодисменты и восторженные выкрики толпы.

Бэйли гадает, что ему сказать, если он решиться заговорить с девушкой, когда толпа начинает расходиться. Его толкает перед собой мужчина, какая-та женщина закрывает ему дорогу в сторону, и он совсем теряет девушку из виду. Он протискивается сквозь толпу людей, и, когда он наконец свободен, девушки с её напарником, и котятами нигде не видно.

Толпа вокруг него резко сокращается всего до нескольких человек, которые идут верх и вниз по тропинке. Насколько он может судить, здесь нет других направлений, куда можно было бы пойти. Вокруг только высокие полосатые стены шатров, и он медленно поворачивается в поисках любого возможного места, куда они могли бы исчезнуть, какой-нибудь угол или дверь. Он ругает себя, за то что, уже был так близок и вот вновь потерпел неудачу, когда кто-то дотрагивается до его плеча.

— Здравствуй, Бэйли, — говорит девушка.

Она стоит как раз позади него. Она сняла свою шапочку, и её рыжие волосы волнами ниспадают на плечи, и она переодела свой жакет, сменив его на тяжелое черное пальто и вязанный ярко-фиалковый шарф. Только неровные концы подола её платья, выглядывавшего из-под пальто, да белые сапоги, говорили о том, что это та же самая девушка, что выступала здесь еще минуту назад. В противном случае, она бы выглядела, как любой другой зритель в цирке.

— Здравствуй, — отвечает Бэйли. — Я не знаю твоего имени.

— Ой, прости, — говорит она. — Я забыла, что мы должным образом так и не познакомились. — Она протягивает руку в белой перчатке, и Бэйли замечает, что это больше, чем перчатка, которую ему дали как доказательство давнишнего спора. — Моё имя Пенелопа, но никто не зовет меня так, да мне и не очень-то хочется, на самом деле, поэтому какими бы не были намерения и цели, зови меня Поппета.

Бэйли берет её за руку и пожимает. Она теплее, чем он ожидал, даже через два слоя перчаток.

— Поппета, — повторил Бэйли. — Гадалка назвала мне его, но я не понял что это имя.

Девушка ему улыбается.

— Ты видел Исобель? — спрашивает она. Бэйли кивает. — Разве она не восхитительна? — Бэйли вновь кивает, хотя он и не уверен, что кивок является подходящим ответом. — Она рассказала тебе что-нибудь хорошее о твоем будущем? — спрашивает Поппета, понизив голос до драматического шепота.

— Она наговорила кучу разных вещей, но я ничего не понял, — признается Бэйли.

Поппета понимающе кивает.

— В этом она мастерица, — говорит Поппета. — Но она имеет в виду под этим, что всё будет хорошо.

— Вам разрешают находиться здесь, когда тут твориться такое? — спрашивает Бэйли, указывая на непрекращающийся поток посетителей цирка, который продолжает блуждать, совершенно игнорируя их.

— О да, — отвечает Поппета, — пока мы инкогнито. — Она указывает на своё пальто. — Никто на самом деле не смотрит на нас дважды. Правда, Виджет? — она поворачивается к молодому человеку, стоящему неподалеку, в котором Бэйли поначалу даже не признал партнера Поппеты по представлению.

Он сменил свой черный пиджак, на коричневый твидовый, а волосы под соответствующей шляпой были такого же яркого рыжего цвета, как у Поппеты.

— Люди не обращают внимания, на что бы то ни было, если им не дать повод, — говорит он. — Взять хотя бы в пример наши волосы, они тоже очень помогают, по ним не скажешь, что мы можем принадлежать черно-белому цирку.

— Бэйли, это мой брат, Винстон, — знакомит их Поппета.

— Виджет, — поправляет он.

— Я как раз подходила к этому, — говорит Попета, не дав брату договорить. — И Видж, это Бэйли.

— Рад знакомству с тобой, — говорит Бэйли, протягивая руку.

— Аналогично, — в свою очередь отвечает Виджет. — Мы вышли на прогулку, если хочешь, присоединяйся к нам.

— Пожалуйста, пойдем с нами, — добавляет Поппета. — У нас почти никогда нет компании.

— Конечно, с радостью, — говорит Бэйли. Он не может найти ни одной причины для отказа и рад тому, что они оба похоже удивительно просты в общении. — А разве вы не должны еще что-то делать, гмм, какие-то вещи в цирке?

— Нет, по крайней мере, не в ближайшие несколько часов, — отвечает Виджет, пока они начинают шагать все вместе другой дорожкой через цирк. — Котятам нужно вздремнуть. Представление выматывает их, делая сонными.

— Они очень хороши, как вы заставили их выполнять все эти трюки? Я никогда не видел, чтобы кошки делали сальто в воздухе, — говорит Бэйли.

Он замечает, что они все втроем идут в одном темпе, легко шагая вместе. Он больше привык идти на несколько шагов позади.

— Большинство кошек сделают всё что угодно, если их очень хорошо попросить, — отвечает Поппета. — Но это помогает, когда обучаешь их еще котятами.

— И большое количество лакомств, — добавляет Виджет. — Всегда помогает, когда даешь им много лакомств.

— А ты видел больших кошек? — спрашивает Поппета. Бэйли мотает головой. — О, тебе непременно нужно их увидеть. Наши родители делают представления с большими кошками, их шатер чуть дальше по дорожке.

Она указывает куда-то вправо.

— Их представление почти такое же как наше, за исключением того, что вместо котят, там кошки побольше, — говорит Виджет.

— Гораздо больше, — со значением говорит Поппета. — Пантеры и красивые с пятнышками снежные барсы. Они, на самом деле, милые.

— И у них есть шатер, — добавляет Виджет.

— А почему у вас нет шатра? — спрашивает Бэйли.

— Да он нам, по правде сказать, и не нужен, — отвечает Поппета. — Мы можем делать всего несколько представлений за ночь, и всё что нам нужно, это котята, обручи, веревки и надлежащая обстановка. Всем кому на самом деле не нужен шатер, делают свои представления везде, где есть место.

— Это добавляет атмосферности, — говорит Виджет. — Таким образом, можно видеть частичку цирка не заходя в шатер, а просто бродя вокруг них.

— Наверное, это очень хорошо для нерешительных людей, — говорит Бэйли, улыбаясь, когда оба, Поппета и Виджет, смеются. — Ну, знаете, так трудно выбрать какой-нибудь один шатер, когда вокруг их так много.

— Это верно, — говорит Поппета.

Они дошли до двора с костром. Здесь было довольно многолюдно, и Бэйли все еще удивлялся, как это на них никто не обращает внимания, считая их обычной группой подростков, которые просто пришли в шапито на представления.

— Я голоден, — говорит Виджет.

— Ты всегда голоден, — резко отвечает Поппета. — Нам следует раздобыть чего-нибудь поесть?

— Да, — говорит Виджет.

Поппета в ответ показывает ему язык.

— Я спрашивала Бэйли, — говорит она. — Мы должны чего-нибудь перекусить, Бэйли?

— Несомненно, — говорит Бэйли.

Поппета с Виджетом кажется, ладят гораздо лучше, чем он когда-либо с Каролиной, и думает, что вероятнее всего от того, что они приблизительно одного возраста. Он раздумывает, не близнецы ли они, ведь они выглядят очень похожими, чтобы быть именно ими, но думает, что спросить об этом вероятно будет грубостью.

— Ты пробовал те штучки с корицей? — спрашивает Поппета. — Они совсем новые. Виджет, как они называются?

— Те фантастически вкусные штучки с корицей? — говорит Виджет и пожимает плечами. — Не думаю, что у всего нового есть название.

— Нет, не пробовал, но звучит хорошо, — говорит Бэйли.

— Они и сами хороши, — отвечает Виджет. — Слои теста, корицы и сахара, всё закручивается в трубочку и покрывается глазурью.

— Ух ты, — восклицает Бэйли.

— Именно, — отвечает Виджет. — И мы должны раздобыть какао и немного шоколадных мышек.

— У меня есть шоколадные мыши, — говорит Бэйли, доставая пакет из своего кармана. — Я их купил раньше.

— Ого, да ты мыслишь на шаг вперед. Очень хорошо быть готовым, — говорит Виджет. — Поппета, а ты была права насчет него.

Бэйли смотрит вопросительно на девушку, но та только улыбается ему.

— Может, мы с Бэйли раздобудем какао, пока ты разживешься этими вкусностями с корицей? — спрашивает она, и Виджет кивает, одобряя её план.

— Конечно. Встретимся у костра? — спрашивает он.

Поппета кивает, и Виджет приподняв шляпу за поля, как бы говоря до встречи, исчезает в толпе.

Бэйли с Поппетой продолжают прогуливаться по двору у костра. После нескольких секунд дружественной тишины, Бэйли набирается смелости, чтобы задать вопрос, он не уверен, будет ли удобным об этом спрашивать, когда они встретятся опять с Виджетом.

— Могу я кое о чем тебя спросить? — решается задать вопрос Бэйли.

— Ну, конечно, — отвечает Поппета.

У лавки с какао выстроилась небольшая очередь, но продавец замечает Поппету, которая показывает ему три пальца, он в ответ улыбается и кивает.

— Когда... гмм, когда цирк останавливался здесь в прошлый раз, я, ну... — Бэйли с трудом подбирает слова, злясь от того, что у него в голове этот вопрос казался гораздо проще.

— И? — говорит Поппета.

— Откуда ты узнала моё имя? — спрашивает Бэйли. — И откуда ты узнала, что я пробрался в цирк?

— Гммммм... — в раздумьях говорит Поппета, с трудом подбирая слова для ответа. — Это не просто объяснить, — начинает она. — Я вижу некоторые события до того, как они случаются. Я видела, что ты придешь, незадолго до того как ты здесь появился. И я не всегда могу хорошо увидеть детали, но, когда я увидела тебя, то знала твое имя. Это как понимание того, что твой шарф голубой.

Подходит их очередь и продавец подает им три чашки в черно-белую полоску с какао уже поджидавшие их, с облаком дополнительных взбитых сливок сверху. Поппета подает одну чашку Бэйли, а две другие берет себе, и юноша замечает, что продавец, делает взмах рукой, мол, денег не нужно, и уже общается со следующим покупателем. Бэйли предполагает, что бесплатное какао это некая привилегия для тех, кто работает в шапито.

— Так ты видишь всё, прежде чем это произойдет? — спрашивает Бэйли.

Он не уверен, что ответ Поппеты, был именно таким, на который он рассчитывал, если он вообще ожидал хоть какого-нибудь ответа.

Поппета качает головой.

— Нет, не всё. Иногда какие-то обрывки, наподобие слов и картинок в книге, но большинство страниц в этой книге отсутствует и она к тому же упала в пруд и некоторые слова и картинки размыты, а другие нет. Хоть немного понятно? — спрашивает она.

— Не очень, — отвечает Бэйли.

Поппета смеется.

— Знаю, это странно, — говорит она.

— Нет, совсем нет, — говорит Бэйли. Поппета поворачивается, чтобы взглянуть на него, и на её лице явно можно прочесть скепсис, вызванный его ответом. — Ну, да, конечно, это вроде как странно. Но это такая необычная странность, не в плохом смысле.

— Спасибо, Бэйли, — говорит Поппета.

Они обходят кругом двор и направляются обратно к костру. Виджет уже их поджидает, держа черный бумажный пакет и наблюдая за белым пламенем.

— Чего вы так долго? — спрашивает Виджет.

— Мы отстояли очередь, — отвечает Поппета, вручая ему какао. — А ты не стоял в очереди?

— Нет. Не думаю, что люди уже разобрались насколько хороши эти вкусняшки, — отвечает Виджет, потрясывая пакетом со сладостями. — Ну, что теперь у нас всё есть?

— Я тоже так считаю, — соглашается Поппета.

— Куда мы идём? — интересуется Бэйли.

Поппета прежде чем ответить, обменивается с Виджетом взглядом.

— Мы делаем круги, — говорит она. — Ходим кругами по цирку. Чтобы... чтобы следить за происходящим здесь. Ты и впрямь хочешь пойти с нами?

— Разумеется, — отвечает Бэйли, радуясь, что он не навязывается.

Они гуляют, петляя, по шапито, попивая своё какао и жуя шоколадных мышат вприкуску с сахарными вкусняшками с корицей, которые оказываются очень хороши, как и было обещано. Поппета с Виджетом рассказывают ему различные цирковые байки, то и дело указывая на шатры, мимо которых они проходят, а Бэйли отвечает на их вопросы о его городе, удивляясь тому, что они похоже находят интересными те вещи, которые он считает обыденными. Они говорят с такой легкость и непринужденностью, как будто давно знают друг друга и с возбуждением от обретения в друг друге новых друзей с новыми историями.

Если Поппета с братом и следили за происходящим, как она выразилась, а не смотрели только на какао да на него, то Бэйли не мог понять, за чем именно.

— А что это за Звездочет? — спрашивает он, приметив вывеску, которой раньше не видел, когда они выбрасывали свои пустые чашки с пакетиками.

— Поппета, взглянешь наверх? — просит Виджет сестру. Она останавливается на секунду, прежде чем кивнуть. — Поппета читает по звездам, — объясняет он Бэйли. — Так проще всего увидеть будущее.

— Последнее время это не так уж просто, — тихо говорит Поппета. — Но мы можем воспользоваться аттракционом. Звездочет открыт только в ясные ночи, поэтому, кто знает, выпадет ли нам еще такая возможность, пока мы здесь.

Они заходят внутрь, присоединяясь к очереди, поднимающейся по винтовой лестнице, отделенной от внутреннего шатра тяжелым черным занавесом. Стены увешаны графиками, белыми точками и линиями на черной бумаге, представляя собой карты созвездий.

— Это похоже на то, как гадалка читает те карты с картинками на них? — спрашивает Бэйли, всё еще пытаясь осознать мысль о возможности видеть будущее.

— Нечто вроде этого, но это другое, — отвечает Поппета. — Я совсем не могу читать по картам, а вот Виджет может.

— Это как истории, изображенные на бумаге, — говорит Виджет, пожимая плечами. — Ты видишь, как история каждой отдельной карты складывается воедино с остальными; это не так уж сложно. Но вместе с тем, у тебя остаются все эти различные возможности и пути, чтобы принять это. Поппета видит вещи, которые на самом деле происходят.

— Но они не ясны, — объясняет Поппета. — Нет контекста, и большую часть времени я не знаю, что это всё означает, пока не становится поздно. Порой, бывает еще не слишком поздно.

— Пета, отказы принимаются, — говорит Виджет, слегка сжав её плечо. — Мы можем просто, без всяких предсказаний, посетить аттракцион, если хочешь.

Добравшись до самого верха лестницы, они оказываются на черной платформе, где всё кругом черное, за исключением работника шапито в белом костюме, который направляет посетителей внутрь. Он улыбается Поппете и Виджету, с любопытством поглядывая на Бэйли, когда проводит их через тьму к чему-то вроде саней или повозки.

Они проскальзывают на мягкую скамью с высокой спинкой и боковинами. Дверь с одной стороны защелкивается, как только Поппета усаживается между Бэйли и Виджетом. Сани медленно скользят вперед, и Бэйли ничего не видно, лишь кромешная тьма.

Затем вокруг них что-то тихо щелкает и повозка слегка накреняется, и в то же самое время она отклоняется назад, так что вся компания вместо того, чтобы смотреть вперед, теперь смотрит вверх.

Бэйли осознает, что у шатра нет верха. Его верхняя часть полностью отрыта, открывая взору ночное небо во всей своей полноте.

Это совсем другое ощущение, его не сравнить с разглядыванием звезд, лежа в поле, что так часто делал Бэйли. Здесь нет никаких деревьев, будто подкрадывающихся с боков, а мягкое покачивание повозки заставляет его чувствовать себя практически невесомым.

И здесь невероятно тихо. Когда их импровизированный вагончик движется по так называемой окружности, Бэйли ничего не слышит, кроме тихого поскрипывания и дыхания Поппеты рядом с ним. Словно весь цирк растаял в темноте.

Он смотрит на Поппету, которая смотрит на него, вместо того, чтобы рассматривать ночное небо. Она улыбается ему и отворачивается.

Бэйли гадает, стоит ли спрашивать, видит ли она что-нибудь в звездах.

— Ты не обязана, если не хочешь, — говорит Виджет, предвосхищая его вопрос.

Поппета поворачивается, чтобы в ответ скорчить рожицу, но затем фокусирует свой взгляд, глядя вверх на ясное ночное небо. Бэйли осторожно наблюдает за ней. Она выглядит так, будто рассматривает картину или пытается прочесть, что-то, что находится далеко, слегка прищурившись.

Внезапно она прекращает глядеть в небо и подносит руки к лицу, прижав свои глаза пальцами в белых перчатках. Виджет кладет руку ей на плечо.

— С тобой всё в порядке? — спрашивает Бэйли.

Поппета, прежде чем кивнуть, делает глубокий вдох, продолжая держать руки прижатыми к своему лицу.

— Я в порядке, — говорит она, приглушенным голосом. — Это было... очень ярко. У меня от этого разболелась голова.

Она отнимает руки от своего лица и качает головой; что бы с ней не случилось, по-видимому, всё прошло. Всё оставшиеся время, проведенное в аттракционе, никто из них больше не смотрит на звездный купол неба.

— Мне очень жаль, — тихо говорит Бэйли, когда они спускаются на выход по спиральной лестнице.

— Это не твоя вина, — говорит Поппета. — Я сама должна была лучше понимать, на что иду, последнее время, все, что я могла прочесть по звездам, не имело никакого смысла, а приносило только головную боль. Возможно, мне пока стоит перестать на время этим заниматься.

— Тебе нужно слегка взбодриться, — говорит Виджет, когда они возвращаются в гомон цирка. — Облаковый лабиринт?

Поппета кивает, и плечи её слегка расслабляются.

— А что такое Облаковый лабиринт? — спрашивает Бэйли.

— Как? Ты еще не обнаружил здесь самый лучший шатер? — спрашивает Виджет, будто не веря своим ушам, качая головой. — Тебе придется прийти еще раз, не можем же мы везде побывать за одну ночь. Может именно поэтому у Петы разболелась голова, она увидела, как мы таскаем тебя из шатра в шатер, чтобы показать тебе, чего ты упустил.

— Видж может видеть прошлое, — неожиданно говорит Поппета, прерывая разговор. — Это одна из причин, почему его истории всегда так хороши.

— С прошлым проще всего, — говорит Виджет. — Оно уже произошло.

— По звездам? — спрашивает Бэйли.

— Нет, — отвечает Виджет. — По людям. Прошлое остается на тебе, словно сахарная пудра на твоих пальцах. Некоторым людям удается избавиться от неё, но её частички всё еще с ними, события и вещи, толкнувшие тебя туда, где ты сейчас. Я могу...ну, прочесть, это не совсем верное слово, но оно и не подходит под описание того, как Поппета общается со звездами.

— Итак, ты можешь глянув на меня, увидеть моё прошлое? — спрашивает Бэйли.

— Мог бы, — отвечает Виджет. — Я стараюсь не делать этого без разрешения, если конечно, ничего такого само так и не лезет на глаза. Не возражаешь?

Бэйли качает головой.

— Вовсе нет.

Виджет какое-то мгновение смотрит на него во все глаза, но не слишком долго, чтобы Бэйли стало неуютно под тяжестью его взгляда, разве что чуть-чуть.

— Дерево, — говорит Виджет. — Это огромный старый дуб, для тебя больше дом, чем тот, где ты живешь, но всё же больше всего дома ты чувствуешь себя здесь. — Он жестом обвел шатры и огоньки. — Чувствуешь себя одиноким, даже, когда ты среди людей. Яблоки. И твоя сестра кажется настоящим сокровищем, — саркастически добавляет он.

— Очень похоже на правду, — говорит, смеясь, Бэйли.

— Что за яблоки? — спрашивает Поппета.

— Моя семья владеет фермой с садом, — объясняет Бэйли.

— О, звучит замечательно, — говорит Поппета.

Бэйли никогда не считал ряды коротеньких, искривленных деревьев замечательными.

— Вот мы и на месте, — говорит Виджет, когда подходит их черед.

Несмотря на свой ограниченный опыт общения с цирком, Бэйли поразило, что он никогда не видел этот шатер прежде. Он был высоким, почти таким же высоким как шатер с акробатами, но более узкий. Он остановился прочесть вывеску над входом.

Облаковый лабиринт

Путешествие в Другое измерение

Восхождение на Небесный свод

Здесь нет Начала

Здесь нет Конца

Входите, когда Угодно

Уходите, когда Пожелаете

Не бойтесь Упасть

Стены внутри шатра оказались темными, за то в самом его центре возвышалась необъятная, флуоресцирующая белым, махина. Бэйли не мог придумать, как это можно еще назвать. Громадина занимает почти полностью весь шатер, оставляя место только разве что для извилистой дорожки, которая начинается у самого входа и вьется петлями вокруг неё. Пол за пределами дорожки, покрыт белыми шариками, тысячами, напоминающих мыльные пузыри.

Возвышенность сама по себе состоит из серии платформ, необычных прозрачных фигур, очень напоминающих облака, которые словно падают вниз. Они были многослойными как торт. Из того, что Бэйли удается разглядеть, пространство между слоями варьируется от достаточного места, где можно идти выпрямившись во весь рост, до едва хватающего, чтобы можно было проползти. Тут и там эти самые облака почти уплывают от центральной возвышенности, дрейфуя в пространство.

И повсюду люди и все взбираются наверх. Свисающие с краев платформ, идущие по дорожкам, взбирающиеся выше и спускающиеся вниз. Одни платформы казалось ходили ходуном под человеческим весом, другие же казались устойчивыми и надежными. В целом же вся конструкция постоянно находилась в движении, легкое движение, словно дыхание.

— Почему это назвали лабиринтом? — спрашивает Бэйли.

— Увидишь, — отвечает Виджет.

Они идут по дорожке, которая мягко покачивается, словно пристань на воде. Бэйли изо всех сил старается удержать равновесие, пока смотрит наверх.

Некоторые платформы подвешены сверху за канаты или цепи. Но более низких уровнях имеются большие столбы, проходящие через несколько платформ, однако Бэйли не может понять, тянуться ли те до самого верха. В некоторых местах растянуты сетки, в других свисают веревки, словно их оборвали.

Они останавливаются на противоположной стороне, где достаточно близко покачивается дорожка, чтобы они могли перепрыгнуть на одну из нижних платформ.

Бэйли подбирает один из белых шариков. Он легче, чем кажется и мягкий как котенок. По всему шатру люди бросаются ими друг в друга, словно снежками, хотя вместо того, чтобы развалиться при попадании в цель, шарики мягко отскакивают и падают вниз. Бэйли выбрасывает свой «снежок» обратно и следует за Поппетой с Виджетом.

Как только они делают несколько шагов в структуру, Бэйли понимает, почему её назвали лабиринтом. Он ожидал стены, повороты, тупики, но это совсем другое. Платформы висят на всевозможных высотах: одни не выше его колен или его талии, другие тянуться высоко над головой, между которыми, то тут, то там, зияет пространство. Это лабиринт, который идет вверх и вниз, а также разбегается в разные стороны.

— До скорого, — говорит Виджет, перепрыгивая на соседнюю платформу и взбираясь еще выше на одну.

— Виджет, всегда идет прямиком к самой вершине, — говорит Поппета. — Он знает все самые быстрые способы добраться туда.

Бэйли с Поппетой следуют куда более неторопливым маршрутом, в случайном порядке выбирая платформы, на которые они забираются, медленно переползая чуть выше белой сетки и осторожно маневрируя по узким проходам. Бэйли не может сказать, с какого боку лабиринта они оказываются, или как высоко взобрались, но он рад, что Поппете, судя по всему, стало лучше, после Звездочета, когда она смеется, помогая ему на более сложных участках.

— А каким образом мы спустимся обратно? — в конце концов, спрашивает Бэйли, гадая, как же им удастся найти дорогу назад.

— Самый простой способ - это спрыгнуть, — отвечает Поппета.

Она тянет его за скрытый поворот, показывая край платформы. Они гораздо выше, чем Бэйли предполагал, хотя они так и не добрались до вершины.

— Всё хорошо, — говорит Поппета. — Это безопасно.

— Это невозможно, — говорит Бэйли, глядя на уступ.

— Нет ничего невозможного, — отвечает Поппета.

Она улыбается ему и прыгает, её рыжие волосы закручиваются в вихре, пока она падает.

Она исчезает в море белых шариков, полностью утопая в них, прежде чем вынырнуть обратно, а копна её огненно рыжих волос выделяется ярким пятном на белом фоне, когда она машет ему.

Бэйли колеблется всего какие-то доли секунды и он противиться желанию закрыть глаза, когда спрыгивает. Пока юноша падает - он смеется. Ныряя в бассейн белых сфер, и он и вправду, будто падает в облако, мягкое, легкое и уютное.

Когда Бэйли вылезает, Поппета с Виджетом поджидают его на ближайшей дорожке. Девушка сидит на краю и, свесив ноги, болтает ими в воздухе.

— Мы должны возвращаться, — говорит Виджет, вынимая часы из своего кармана. — Мы должны подготовить котят к следующему выступлению и уже почти полночь.

— Неужели? — спрашивает Бэйли. — Я и не заметил, что уже так поздно, я уже должен был бы быть дома.

— Позволь нам, Бэйли, проводить тебя до ворот, пожалуйста? — просит Поппета. — Я хочу кое-что раздобыть для тебя.

Они вместе идут назад по извилистым дорожкам, пробираясь через двор к воротам. Поппета берет Бэйли за руку, чтобы протащить его сквозь занавешенный туннель, без лишних усилий, лавируя в темных поворотах. За воротами виднеется поле, когда они до них добираются, с противоположной стороны которых не так людно в этот поздний час, хотя несколько случайных зрителей входят или просто бродят поблизости.

— Подожди здесь, — говорит Поппета. — Я скоро вернусь.

Она убегает в направлении билетной будки, пока Бэйли смотрит на часы, стрелки которых уже подобрались к двенадцати. Прошло всего какое-то мгновение и Поппета возвращается, держа в руке что-то серебристое.

— О, Пета, гениальная мысль, — говорит Виджет, когда видит то, что одна держит в руке.

Бэйли смотрит то на сестру, то на брата, не понимая о чем это он. Девушка протягивает ему серебристый кусочек картонки, размером примерно с его входной билет сюда.

— Это специальный пропуск, — объясняет она. — Для особо важных гостей, таким образом, тебе не придется платить каждый раз, когда ты приходишь в цирк. Ты можешь предъявить его кассиру, и тебя пропустят.

Бэйли смотрит на визитку, широко раскрытыми глазами.

Эта карта дает её владельцу право неограниченного допуска отпечатано черной тушью на одной стороне, а на обратной он читает следующее:

Le Cirque des Reves

и буквами помельче, ниже:

Чандреш Кристоф Лефевр, Владелец

Бэйли в оцепенении, во все глаза глядит на сияющую серебром карточку.

— Я подумала, тебе понравиться, — сказала Поппета, голос которой звучал расстроенным, из-за того что он ничего так и не ответил на её подарок. — Это на случай, если ты опять захочешь прийти, пока мы здесь.

— Это просто чудесно, — говорит Бэйли, отрывая взгляд от карточки. — Спасибо огромное.

— Пожалуйста, — отвечает, улыбаясь, Поппета. — И я скажу всем, чтобы нам с Виджетом передали, когда ты придешь, так мы узнаем, что ты здесь и сможем разыскать тебя. Если, конечно, ты не против.

— Это будет просто здорово, — говорит Бэйли. — В самом деле, большущее спасибо.

— Ну, тогда скоро увидимся, — говорит Виджет, протягивая свою руку.

— Определенно, — отвечает Бэйли, пожимая его руку. — Я смогу прийти завтрашней ночью.

— Это было бы превосходно, — говорит Поппета.

И когда Бэйли отпускает руку Виджета, она подается вперед и быстро его целует в щеку, а Бэйли чувствует, как его щека вспыхивает румянцем.

— Доброй ночи, — добавляет она, отодвигаясь от юноши.

— И-и т-тебе, — говорит Бэйли. — Доброй ночи.

Он машет рукой близнецам, прежде чем те обратно скрываются за занавесом и как только они исчезают из виду, он поворачивается и идет домой.

Ему кажется, что он ходил в цирк целую жизнь назад, хотя было это всего несколько часов назад. И даже более того, у него возникает такое ощущение, что Бэйли который входил в цирк, разительно отличается от человека, который его покидает с серебристым билетом в своем кармане. Он всё думает, какой же Бэйли настоящий, без сомнений, Бэйли, который проводит в одиночку столько часов на дереве, это не тот Бэйли, которому предоставили специальный пропуск в шапито на представления, который дружит с такими интересными людьми, не приложив для этого никаких усилий.

К тому времени, когда он добирается до фермы, он уверен, что Бэйли, которым он является теперь, ближе к Бэйли, которым он должен быть, чем тот Бэйли, которым он был накануне. Он не очень-то понимает, что всё это значит, но пока он не придает этому слишком большого значения.

В своих снах, он является себе рыцарем на коне, взмахивающий серебристым мечом, и это, после всего, ему на самом деле не кажется странным.

Прим. переводчика:

*Ailuromancy - Вид гадания по внешнему виду и поведению кошки.

Дата добавления: 2015-10-02