27 страница. Замок Раби. Дарем

Замок Раби. Дарем. Март 1537г.

Элизабет Невилл не выходила из спальни трое суток и отказывалась принимать пищу. Она не желала ни с кем разговаривать, и закрыла доступ в свои покои даже прибывшей два месяца назад Джейн Митчелл, возобновившей свои обязанности гувернантки при леди Невилл. Старая дева явилась в замок одновременно с Элизабет, и играла свою роль в восстановлении доброго имени и репутации подопечной. Она поддерживала официальную версию, изложенную графом Мельбурном, и прежний значительный опыт достопочтенной уважаемой матроны в воспитании самых благородных девиц из аристократических семей, не давал волю слухам и ненужным толкам в свете. Репутация Элизабет Невилл была полностью обелена в глазах общества. Ей приходило много приглашений, с ней искали встречи самые влиятельные особы королевского двора, ее история интриговала и заставляла сочувствовать, вызвало любопытство и всеобщий интерес. Несчастная жертва своего непутевого мужа-предателя, много месяцев скрывающая от неминуемой расправы с его стороны ради богатого приданного и наследства, под надежной опекой графа Мельбурна, чья репутация тоже не оставляла сомнений, так как король особенно благоволил ему за посильное участие в подавлении восстания, она все же была похищена коварным негодяем Флетчером в отсутствие графа и силой вывезена в тыл мятежников, дабы возыметь влияние на еще одного предателя короны - ее отца Томаса Перси, защита которого была необходима Флетчера, так как он являлся разыскиваемый королевскими стражниками, преступником. И как только вся правда о судьбе несчастной девушки стала известна ее дяде - Ральфу Невиллу, графу Уэстморленду, неожиданно признавшему ее законнорожденность и брак между ее матерью и Томасом Перси много лет назад, он сделал все возможное, чтобы спасти племянницу из самого пекла военных действий в Карлайле, и теперь считал свои долгом проявить участие в будущем девушки, обеспечив ее всем необходимым. Король так же проявил лояльность к судьбе Элизабет Невилл - невинной жертве в интригах своего мужа, возмездие над которым уже состоялось, и при принятии решения о конфискаций всех владений, поместий и угодий, принадлежавших семье Томаса Перси, обвиненного в измене, Генрих Тюдор оставил в пользу девушки щедрое содержание и одно из поместий в Дареме, где она сможет поселиться, когда выйдет замуж. Неудивительно, что подобная расстановка событий в жизни леди Элизабет Невилл вызвала широкий резонанс в обществе. Но еще большее любопытство вызывал ее отказ в участии в светской жизни подданных короля. Она не принимала гостей, ссылаясь на плохое самочувствие и по той же причине вежливо отказывалась от многочисленных приглашений. Аристократические особы, ищущие знакомства с таинственной девушкой, пока принимали ее затворничество со снисхождением и пониманием, но рано или поздно Элизабет Невилл была обязана появиться в свете. А пока у нее было время на восстановление физического и духовного равновесия, но Элизабет все еще была далека от подобного состояния. И ни Джейн Митчелл, ни трепетная забота и внимание со стороны многочисленных домочадцев графа Уэстморленда, не могли смягчить сердца девушки. Она ни разу не покинула пределов замка, и избегала личных контактов с кем бы то ни было.

И три дня назад наступил еще один кризис, у которого были самые объективные причины. Элизабет получила страшные вести из Тайберна. В тюрьме Ньюгейт был казнен ее отец, вместе в другими лидерами восстания. Томас Перси, Френсис Бигод и его брат, Джон Булмер были повешены в один день. Их тела были отданы близким родственникам. За останками Томаса Перси приехала его жена Элеонора, и увезла тело мужа в имение отца, где он и был захоронен в семейном склепе Харботлов. Ее сыновья были переданы под опеку некоего Томаса Буре, заключающейся в чисто материальном участии, фактически мальчики остались жить с матерью и дедом. Им было запрещено покидать пределы поместья, и появляться в свете. А это означало, что вдова и дети Томаса Перси попали под опалу короля, и являлись политическими изгнанниками. Элизабет Невилл не могла открыто общаться с братьями и мачехой и оказывать им какую-либо поддержку, дабы не навлечь на себя гнев короля. Гибель отца и невозможность посетить его могилу и выразить соболезнования Элеонор, вынужденная разлука с братьями, и вызванное необходимостью нахождение в совершенно чуждом окружении сокрушили остатки воли Элизабет Невилл. Она была убита и раздавлена горем. Ее страдания были неимоверными и всепоглощающими. Она чувствовала себя совершенно беззащитной и беспомощной.

Не смотря на запрет графини Уэстморленд, она надела траур и собиралась носить его столько, сколько посчитает нужным. Спорить с ней было бесполезно, и леди Кэтрин пришлось смириться с решением племянницы мужа. Вскоре и она, и ее дочери - Дороти и Маргарет, которые были примерно одного возраста с Элизабет, оставили девушку в покое.

На третий день абсолютного затворничества Элизабет Невилл, к ней приехала посетительница, не предупредившая заранее о своем визите. Леди Кэтрин собиралась объяснить неосторожной гостье, что Элизабет никого не принимает и сильно больна. Однако, мисс Митчелл, гувернантка Лиз Невилл, убедила графиню, что ее подопечная примет посетительницу, и, возможно, даже почувствует себя гораздо лучше, переговорив с прибывшей. Леди Кэтрин развела руками и позволила мисс Митчелл поступать так, как она считает нужным.

Элизабет лежала в кровати, накрывшись простыней, и смотрела в потолок. Рядом на столике стоял поднос с нетронутым обедом, ставни были плотно закрыты, огонь в камне давно потух, но она не ощущала холода, давно привыкнув к подобным неудобствам и потеряв к ним всякую чувствительность. Когда дверь в покои резко распахнулась, впуская яркий дневной свет, Элизабет возмущенно пискнула, и раздраженно прикрыла руками лицо, спрятавшись в тени опущенных пологов балдахина.

- Леди Луиза, графиня Скроуп, миледи. - разрезал тишину звонкий густой голос Джейн Митчелл. Женщина пропустила вперед хрупкую женскую фигурку, а сама скрылась, прикрыв за собой дверь. Элизабет не сразу поняла, кто перед ней. Слишком много времени она провела в кромешной темноте и безмолвии. Она напряженно наблюдала, как худенькая женщина уверенно движется к кровати Элизабет, но она не остановилась, чтобы поздороваться, а прошла мимо - прямо к окну, закрытому ставнями. Распахнув их, гостья раздвинула тяжелые гардины, и приоткрыла окно, впуская свежий поток воздуха. Солнечный свет залил спальню, и ослепил Элизабет, не давая ей разглядеть наглую нарушительницу ее покоя. Прищурив слезящиеся глаза, девушка видела лишь смутные очертания фигуры приближающейся к ней маленькой женщины, которая остановилась у подножья кровати, и тщательно огляделась по сторонам.

- А ты не плохо устроилась, сестренка. - весело сказала гостья. Элизабет потеряла дар речи. Приподнявшись на подушках, она во все глаза уставилась на обладательницу до боли родного голоса. Красивое темно-синее платье под цвет глаз было сшито по последней моде, изысканная прическа, редкие драгоценные камни на шее и удивительная уверенная осанка и грация настоящей леди.

- Луиза! - опомнившись, воскликнула Элизабет. В несколько секунд она вскочила с постели и бросилась на шею подруги, не в силах поверить, что видит ее воочию. - Боже мой, моя дорогая, милая подруга. - причитала в избытке чувств леди Невилл, крепко обнимая графиню Скроуп. Луиза мягко рассмеялась, но на ее глазах блестели слезы радости. - Я все знаю, Лу. Знаю, как ты просила за меня у Чарльза Брендона. Ты мне так помогла.

- Да, брось, ты. Ты сама бы справилась не хуже. Дай-ка я посмотрю на тебя. - Луиза отстранилась и придирчиво оглядела Элизабет с головы до ног. - Красавица моя, что ты с собой сделала! Это никуда не годиться. Я знала, чувствовала, что мне нужно ехать и спасать тебя.

- Лу... - Элизабет отвернулась, пряча слезы, и горько вздыхая. Графиня Скроуп ласково обняла подругу.

- Я знаю, милая. Мне очень жаль. Я соболезную твоей потере. Я понимаю, как тебе тяжело сейчас. И больно. Это страшно, страшно и непостижимо, когда уходят близкие и любимые люди. Ты одинока и растерянна. И я здесь, чтобы помочь тебе справиться с болью. Если ты позволишь, я погощу в Раби некоторое время. Мне все равно нечем заняться. Мой муж уехал по государственным делам, а сезон открывается только через пару месяцев. И увидишь, мы поедем в Лондон вместе, и ты сразишь наповал каждого из мужчин.

Стоит ли говорить о том, что с этого дня настроение Элизабет Невилл и ее душевное спокойствие начали медленно, но уверенно восстанавливаться? Как бы не было нам больно и страшно сейчас, какими бы чудовищными не были причины, бросившие нас в самое пекло отчаянья и безысходности, божественный механизм внутри нас, запрограммированный на самовосстановление, в один прекрасный момент щелкает и запускается вновь, чтобы вернуть утраченное, изменить или начать сначала. Жизнь не стоит на месте...

Глава 19.

Уайт-холл. Лондон. Июнь 1537г.

В огромном зале королевской резиденции царил переполох. Ожидалось появление самого Генриха Тюдора. Он только что вернулся из Хемптон Корта, где ожидала появления наследника его жена - леди Джейн Сеймур, и судя по словам его приближенных находился с отличном расположения духа. Королева чувствовала себя прекрасно, и король был счастлив. Но уже спустя несколько часов герцог Саффолк развеял ожидания взволнованных подданных, сообщив, что Генрих Тюдор решил провести вечер в уединении в свои покоях. Радость веселящихся гостей поутихла. И только Элизабет Невилл не испытывала огорчения. Она еще ни разу за неделю, проведенную при дворе, не была удостоена чести лично лицезреть Его Величество, и, честно говоря, не горела желанием. Генрих Тюдор лишил ее отца и разлучил с семьей, и какими бы не были его причины, забыть об этом Лиз не могла и не хотела. Конечно, инстинкт самосохранения не позволил бы ей открыто выразить свою неприязнь, но и плясать вокруг него, расплываясь в улыбках, девушка не собиралась. Она до сих пор недоумевала, как Луизе удалось уговорить ее прибыть ко двору в самый разгар сезона. В конечном счете, светская жизнь оказалась не такой утомительной и праздной, как ожидала Лиз. Многочисленные представители знати проявили к ней искренний интерес и теплоту, чем она была удивлена до глубины душа, опасаясь сплетен и перешептываний. Конечно, среди высокородных леди и джентльменов были распространены придворные интриги, лицемерие, лесть и распутство, но с этими низшими качествами человеческой породы, девушка была знакома и раньше. Научившись разбираться в людях, она умело уходила от общения с теми, кто не внушал доверия или был ей откровенно неприятен.

Вместе с подругами в Лондон прибыла графиня Уэстморленд с дочерьми, достигшими брачного возраста, и юная дочь герцога Саффолка - Элеонора Брендон, помолвленная с кузеном Лиз - Генри Клиффордом. Это удивительно, но Элеонора и Луиза давно и крепко дружили, не смотря на то, что мисс Брендон догадывалась об близких отношениях графини Скроуп и своего отца. Элизабет иногда ставило в тупик то, как легко закрывали глаза высокоморальные светские матроны на внебрачные связи, принятые при дворе, как данность, но не прощающие и малейшего проступка дебютанткам. Благородные графы, виконты и бароны носили свои рога с почти королевским достоинством, и сами не оставались в долгу. Элизабет была наслышана, что по ночам бесконечные коридоры замка и многочисленные тайные уголки превращаются в настоящий дом свиданий для любовников. Это не столько возмущало и оскорбляло ее нежные чувства, сколько огорчало и вызвало легкое презрение к подобным проявлениям человеческого лицемерия. Все моральные устои, правила этикета были общепризнанными только до тех пор, пока не появлялась причина и желание, а главное - возможность их нарушить.

- Лиз, смотри, это же Генри Клиффорд! - наклонившись к уху подруги, прошептала Луиза, энергично обмахиваясь веером.

- Где? - спросила Элизабет, разглядывая пеструю разряженную толпу. Девушки стояли у стены, в сопровождении бдительного ока Джейн Митчелл.

- Справа от графа Саффолка с зеленом камзоле и смешных сборчатых штанах. - подсказала мисс Митчелл. Элизабет изумленно посмотрела на Джейн. Довольная собой женщина, сложила губы с скупую улыбку. - Я все и обо всех знаю, миледи. И, да, вы можете поприветствовать своего кузена, но лишь в том случае, если он первый узнает вас.

- Спасибо, мисс Митчелл. - Элизабет спрятала улыбку, и поправила подол изумительно красивого голубого платья из дорого шелка, выгодно подчеркивающего достоинства ее фигуры и оттеняя цвет глаз. - Очень надеюсь, что мой дрожащий дядя остался в Скиптоне в ожидании очередных родов тети Маргарет.

- Мальчик прибыл один. - кивнула Джейн. - Кстати, нам старый знакомый граф Линкольн и его жена Бесси Блаунт тоже здесь.

- Она Клинтон, мисс Митчелл, графиня Линкольн. - строго уточнила Элизабет.

- Конечно, миледи. - кивнула пристыженная Джейн. - Должна предупредить, что граф Линкольн и ваш кузен - близкие друзья. Будьте осторожны. Я очень надеюсь, что Эдуард Клинтон не станет болтать о том эпизоде, свидетелем которого стал в Мельбурне.

- Мне все равно. - отмахнулась Элизабет, разглядывая своего кузена. Генри сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Господи, сколько любовных писем он писал ей, сколько страдания была в глазах юноши, когда она объявила, что выходит замуж за барона Ридсдейла. Сейчас девушка сильно надеялась, что будущий граф Камберленд забыл о своих пылких чувствах к кузине. Она видела, как Генри подошел к своей очаровательной невесте, которую сопровождала юная жена герцога Саффолка, и после довольно сдержанного обмена любезностями, отбыл в противоположном направлении, и уже более тепло приветствовал молодого и знакомого Элизабет графа Линкольна. Удивительно, но за неделю, проведенную на многочисленных балах, она не сталкивалась ни одним, ни с другим. К молодым людям плавно походкой приблизилась очень красивая высокая блондинка, и что-то сказала, постукивая закрытым веером по локтю Эдуарда Клинтона. И оба мгновенно повернулись в сторону Элизабет Невилл, скромно подпирающей стену, но не смотря на всю свою сдержанность и неприступность, вызывающей массовый интерес мужской половины присутствующих гостей. Сейчас она отдыхала от очередного танца с каким-то престарелым маркизом, недвусмысленно намекнувшим, что не прочь заиметь жену с ее достоинствами. За неделю бесконечных приемов и танцев, ей было представлено огромное количество мужчин с самыми выгодными перспективами, и все они были не прочь заполучит загадочную леди Элизабет в той или иной роли. И она чуть не застонала вслух от охватившего ее разочарования, когда заметила знакомый преданный блеск во влюбленных глазах кузена, обращенных на нее. Самым удручающим было то, что он никак не пытался скрыть своего щенячьего восторга, а его невеста в этот момент смотрела прямо на него.

- Элизабет! - громко воскликнул Генри Клиффорд и рванул в сторону, где стояла леди Невилл. Его счастливый вопль слышала половина бальной залы. Элизабет прикрыла пунцовые щеки веером, и присела в реверансе. Генри стоял прямо перед ней, улыбаясь широкой искренней улыбкой. Он схватил ее руку так, словно от нее зависела его жизнь. - Это ты! Глазам не верю. Ты стала еще прекрасней.

- Вы, и леди Элизабет. - поправила молодого человека мисс Митчелл. Он виновато улыбнулся.

- Простите, миледи. - горячо зашептал он. - Я просто отчаялся найти вас. Я знал, что вы прибыли в Лондон, я даже приезжал в дом, который вы сняли с графиней Скроуп, но ни разу не застал на месте. Видимо, нас приглашали в разные места, раз мы ни разу не встретились. Но сегодня все сливки общества собрались здесь в ожидании короля. - тараторил Генри, очаровательно краснея.

- Я рада вас видеть. - мягко улыбнулась Элизабет. Ее смутили слова обо "всех" сливках общества. Она не хотела сегодня встретить "всех". - Вы сильно изменились. Повзрослели. И я хочу поздравить вас с помолвкой. Я знакома с леди Брендон, она очень красива.

- Да. - Клиффорд смущенно кивнул. - Милая девушка, но наш брак - скорее политический шаг, нежели зов сердца. Вы знаете, я всегда был предан вам всей душой. Я столько слышал о вас. Не могу выразить, как разрывалось мое сердце от сожаления и печали о вашей тяжелой судьбе.

- Спасибо, Генри, но сейчас уже все наладилось. Граф Уэстморленд и его семья очень добры ко мне. Вы знакомы с графиней Скроуп?

- Да. Простите, леди Луиза. Я забыл о приличиях. - молодой человек повернулся к подруге Элизабет, с улыбкой наблюдающей за интересной пикантной сценой, как, впрочем, и многие другие гости.

- Генри, ты не представишь меня? - вежливо попросил подоспевший Эдуард Клинтон. Его глаза лукаво посматривали на Элизабет. Девушка нашла его таким же интересным и очаровательным, как в первый раз при встрече в Мельбурне.

- Конечно. - с поспешностью отозвался наивный Генри Клиффорд. - Моя прекрасная кузина - леди Элизабет Невилл, и графиня Скроуп - леди Луиза. А это мой друг - граф Линкольн.

- Миледи, вы самые очаровательные леди на этом вечере. - галантно склонив голову, произнес красавец граф. - Я польщен знакомством с вами.

- Мы тоже, милорд. - ответила за двоих Луиза. Девушки переглянулись. Элизабет была тронута тактичностью Эдуарда, не выдавшем их прежнего знакомства.

- Леди Элизабет, вы удостоите меня чести танцевать с вами? - спросил Клинтон, глядя девушке в глаза.

- Я не успел. - отчаянно простонал Генри. Лиз не смогла сдержать улыбки, и кивнула Эдуарду.

- С удовольствием, но только после танца с моим дорогим кузеном. - сказала она с неожиданным кокетством.

Генри танцевал отвратительно, он оттоптал Элизабет все ноги, и болтал, не умолкая ни на минуту. Может, виной тому были его радость и смущение, но под конец от его бесконечных извинений и напыщенных комплиментов, у нее заметно ухудшилось настроение. Следующий партнер по танцам разительно отличался от предыдущего. Граф Линкольн был настоящим джентльменом, его речь была плавной и остроумной. Сдержанный и уверенный в себе молодой лев. Элизабет на подсознательном уровне заподозрила в нем черты повесы и задатки распутника. Граф умел нравится, и наверно, с лихвой использовал это качество. А ей совсем не хотелось становиться его мишенью.

- Спасибо, милорд. - сказала она, где-то на середине танца, когда в их светской ничего незначащей беседе наступила пауза. Ей понравилось, что он не стал разыгрывать недоумение.

- Не стоит благодарности. Я решил, что вы бы не хотели, чтобы я признал наше знакомство. - отозвался он исключительно вежливым тоном. - Я надеялся, что мы еще встретимся, Элизабет. Вы удивительная женщина. Я никогда таких не встречал. Я могу надеется на вашу дружбу.

- Дружбу, да. - уточнила Элизабет, поднимая голову, чтобы посмотреть в пронзительные глаза Эдуарда Клинтона.

- Ваше сердце занято? - прямо спросил он.

- Вы женаты, милорд. - сухо напомнила Элизабет.

- Вы тоже были замужем, когда я встретил вас в Мельбурне.

- Что вы хотите сказать? - девушка вскинула брови и с вызовом посмотрела в самоуверенное лицо графа.

- Уверен, что вы меня поняли. - не моргнув глазом, ответил Клинтон. - Простите, если я невольно вас оскорбил. Я этого не хотел. Просто задал вопрос.

- И я ответила на него. - ледяным тоном отчеканила Элизабет.

- Нет. Я спросил, занято ли ваше сердце.

- Мое сердце не имеет к вам никакого отношения.

- Мы оба знаем, к кому оно имеет отношение. Должен сказать, Ричард Мельбурн сегодня будет здесь. И не один, а с моей благоверной женой.

Элизабет из-за всех сил старалась владеть лицом, но отхлынувшая краска выдала ее. Граф Линкольн поджал губы.

- Вот теперь вы ответили на мой вопрос, миледи. Еще раз прошу прощения. На этом поле я не игрок. Уж, если моя жена предпочитает синеглазого дьявола....

- Как вы смеете распускать слухи про собственную жену?

- Отвечу вашими словами. Моя жена не имеет к вам никакого отношения. - усмехнулся Линкольн. Танец закончился, и вежливо откланявшись, раздраженный граф удалился.

Элизабет вернулась к мисс Митчелл. Ее пальцы мелко дрожали, но внешне она выглядела спокойной и уверенной. Ни что не выдавало мучительной боли в ее сердце, вызванной словами графа Линкольна. Она напряженно вглядывалась в толпу, боясь увидеть лицо, ставшее причиной ее душевных мучений. Она злилась на себя за подобную реакцию. А чего она хотела? Ни один мужчина не может быть верным так долго. Разве не она ясно дала понять Ричарду, что никогда не простит его. Что ему оставалось делать? Скулить под ее дверью, писать пылкие признания, обивать пороги в надежде на благосклонный взгляд? Оправдывая таким образом возможную связь Ричарда и Бесси Блаунт, Элизабет чувствовала себя непростительно жалкой. Бороться с собственными чувствами было неимоверно тяжело, не смотря на пропасть, разделяющую ее с графом Мельбурном, и объективные причины, по которым никогда не сможет стать ему... А он даже не говорил, в качестве кого хотел бы видеть ее.

- Я хочу уйти. - с мольбой в глазах обратилась Элизабет к вернувшейся после танца Луизе. Потерянный вид и бледные щеки внушили подруге тревогу.

- Лиз... Что случилось? На тебе лица нет.

- Твой брат будет здесь. - поджав губу, прошептала Элизабет. Луиза проницательно и понимающей посмотрела на нее.

- Он уже здесь, милая. Может, прекратишь прятаться? Где твоя смелость? Когда ты пасовала перед ним?

- Я ухожу, Лу. С тобой или без тебя. - категорично заявила Элизабет. Уверенно приподняв юбки, она кивнула Джейн Митчелл, призывая следовать за собой, и твердой походкой направилась к парадному выходу из зала. Она стремительно шла вперед, стараясь не смотреть в лица, встречающихся ей на пути людей. Она почти достигла цели, почти убежала.... Лишь один раз она подняла глаза, скользнув взглядом по сторонам. Но этого оказалось достаточно, чтобы сила магнетизма, некогда плотно связавшая их сердца и души проявилась вновь. Ричард Мельбурн стоял в трех метрах от нее, и смотрел прямо на Элизабет. Клинтон оказался прав. Он был не один. Рядом с Ричардом стояла восхитительная красавица с золотыми волосами, и что-то говорила ему с томной улыбкой на алых подкрашенных губах. Элизабет вздрогнула, разрывая момент, когда время казалось замерло между ними, и отвернувшись, прошла мимо. Она не могла видеть отражения боли и потрясения, промелькнувшие в глазах Ричарда Мельбурна.

Элизабет уже ушла, а он продолжал смотреть ей вслед слепыми глазами, на время оглохнув и потеряв способность воспринимать окружающий мир. Он слышал только удары своего сердца и пульсирующую боль висках. Его мир рухнул, и он не знал, не имел понятия, как возможно вновь собрать осколки своей жизни и научиться дышать. Он дал ей достаточно времени, чтобы она могла подумать и принять решение.

"- Я представляю, как войду в переполненный зал Уайт Холла и увижу тебя среди разряженных пресыщенных жизнью самодовольных гостей. Как ты посмотришь на меня, став снова одной из них, выйдешь ли на встречу или с презрением отвернешься.

- Я никогда не отвернусь от тебя, Ричард. Как я могу. Неужели ты не чувствуешь, что между нами происходит нечто особенное? Когда я вижу тебя, просто смотрю, даже не прикасаясь, внутри меня все замирает, я иногда забываю дышать, и я ничего и никого вокруг не замечаю. Я просто не в силах оторваться от тебя. Словно не глаза, а душа любуется тобой. "

Это были ее слова. И она только что отказалась от них, подтвердив его опасения. Она отказалась от него. Все кончено.

Кончено? Черта-с два. Ричард Мельбурн так просто не сдается.

Глава 20

В эту ночь Элизабет Невилл почти не смыкала глаз. Мысли о графе Мельбурне никак не хотели покидать ее растревоженное сознание. Она снова и снова перебирала в памяти все моменты их прошлого, с самого начала и до вчерашней встречи в роскошном зале Уайт-холла. Как много событий, страшных, пугающих, разбивающих в прах представления о нормальных отношениях между мужчиной и женщиной. Презрение и ярость, месть и ненависть, безумная боль и горькое разочарование, страх, злость, отвращение, душевный холод и пустота, пробирающие до костей, и только одно пульсирующее желание - выжить, выжить, не дав растоптать свое достоинство, сохранить остатки чести и самолюбия. Не потерять себя, не покориться воле более сильного, властного, безжалостного. Не сойти с ума, не склонить голову, и не спасовать.... Так все начиналось и длилось... так долго длилось. Пока она не осмелилась заглянуть глубже, пока не открыла запутанные истины о неоднозначности почти всех вышеуказанных определений. Она делила мир и людей на белое и черное, пока не поняла, что во вселенной целая гамма неотделимых друг от друга оттенков. И понятие справедливости приняло размытые очертания. Ее мучитель и угнетатель тоже оказался жертвой чужой жестокости, а тот, в свою очередь - чье-то еще. И этой цепочке не было конца. Что делает нас теми, кто мы есть? Что заставляет совершать поступки, за которые потом даже прощения просить стыдно? И что заставляет некоторых из нас никогда не раскаиваться и никогда не сдаваться. И кто обвинит человека, обуреваемого праведным гневом и жаждой возмездия в совершении преступлений, на которые он идет с одной целью - обрести покой, когда-то грубо похищенный. И кто пожалеет и поймет, в тот момент, когда достигнув цели, мститель осознает, что боль не только не отступила, но и стала еще жестче и выраженней, потому что к ней добавилось чувство вины. Элизабет смотрела в потолок и думала о Ричарде Мельбурне, пытаясь снова и снова проникнуть в лабиринты его чувств и устремлений. Сколько прошло времени, прежде, чем ее собственный гнев успокоился, и она смогла увидеть его? Его настоящего, скрываемого за маской слепой ярости и возмездия? Милосердие - вот, что отличает нас от животных. Сопереживание чужому горю, пусть даже ценой собственного благополучия и испорченной жизни. И искупление вины и прощение виноватого. Есть ли грани, определяющие и разделяющие поступки, подлежащие прощению и непростительные, при любом раскладе? И кто устанавливает эти грани? Может, мы сами? А, если так... Если так, почему ей так сложно закрыть глаза на то прошлое, которое вспоминать не хочется, и оставить лишь моменты радости и любви. Их было мало, но достаточно, чтобы оживить ее сердце. И, если она любит его, а она любит, то почему так страшиться поверить и дать еще один шанс любимому человеку? Разве они виновны в том, что с самого начала судьба расставила их по разные стороны вражеских позиций. И разве не эта же самая судьба продолжала сталкивать их снова и снова, чтобы показать, доказать суетность жизни, отсутствие абсолютов, шаткость признанных идеалов. Выбор просто сделать лишь тем, кто знает, к чему стремиться душа, чего на самом деле хочет сердце. Но это теоретически, в реальности все гораздо сложнее. И все же.... Элизабет смогла переступить через свое растоптанное достоинство и гордость, и отдала свое сердце тому, кого по всем законам должны была ненавидеть. Но могла ли она доверять Ричарду Мельбурну? Могла ли быть уверенной, что завтра, через неделю, через десять лет он не предаст ее снова? Ответа на этот вопрос у нее не было. А именно он был главным. Закрыть глаза, довериться, простить и начать сначала. Она хотела этого больше всего на свете. Но что-то мешало, не давало покоя, лишало душевного равновесия. Элизабет Невилл не могла заснуть до утра, ее разум был истощен тщетными попытками придти к единственно верному решению, и никогда о нем не пожалеть.

Луиза проводила брата в небольшую скромную гостиную. Дом, который она сняла для лондонского сезона, находился близко ко дворцу, а долгие размышления Элизабет Невилл и отъезд из Дарема в последний момент лишили девушек выбора. Все просторные и удобные дома были уже заняты, пришлось взять, что осталось. Но юные леди не жаловались. Им двоим и небольшому количеству прислуги не нужно было много места. Но вот принимать гостей не представлялось возможным.

- Тесно. - удивленно сказал Мельбурн, придирчиво оглядываясь по сторонам. - И темно. Ты бедствуешь?

- Нет. - прохладно отозвалась Луиза. - Я тебя не приглашала, Ричард.

- Злишься на меня?

- С чего бы мне злиться? Ты не навещал меня, не писал, и, вообще, похоже забыл, что у тебя есть сестра, а сейчас приходишь сюда и критикуешь мой дом.

- Прости. Лу, я был занят. - Ричард приблизился к сестре и взял ее за руки. - Посмотри на меня. - ласково попросил он. Девушка все еще хмурилась. - Ну, прости меня. Я исправлюсь. Обещаю.

- Ты страшный человек, граф Мельбурн. Манипулятор и эгоист. И я совершенно не могу тебе сопротивляться.

- Научи этому свою упрямую подружку. - в голосе Ричарда появились печальные нотки. Графиня Скроуп подозрительно взглянула в красивое лицо брата.

- Засранец, так и знала, что ты пришел не ради меня. Элизабет спит. Оставь бедняжку в покое. На ней вчера лица не было. Я никогда ее такой не видала.

- Я хочу попросить тебя об одолжении. - Мельбурн умоляюще посмотрел в глаза сестры. Она воинственно вздернула маленький носик.

- Нет. Я не дам тебе снова ее расстроить. - категорично заявила Луиза.

- Нам с Элизабет нужно поговорить. - упрямо продолжил Ричард. Он настойчиво взял сестру за плечи и развернул к себе. - От этого зависит и ее спокойствие, и мое.

- Нет. - возмущенно тряхнула головой графиня Скроуп. - И не проси! Я обещала защищать ее.

- Я тоже защищаю ее интересы.

- Признаю, что ты много сделал за последние месяцы, чтобы помочь Элизабет. Но ты исправлял собственные ошибки. И только.

Дата добавления: 2015-10-24