26 страница. - Лиз. - кто-то тронул ее за плечо, прежде, чем Элизабет узнала голос Мэдж Чейн

- Лиз. - кто-то тронул ее за плечо, прежде, чем Элизабет узнала голос Мэдж Чейн. Испуганно дернувшись, девушка обернулась, и увидев верную соратницу Джона Булмера, бросилась ей на шею. Не сдержавшись, она отчаянно, совершенно по-женски разрыдалась. В голове царила сумятица, одна мысль наскакивала на другую, и ей все еще казалось, что она находиться во власти страшного сна. Мэдж мягко обняла дрожащее тело девушки и стала баюкать ее на своих руках, словно любимое дитя.

- Тихо, моя девочка, тихо. - шептала она незнакомы грудным голосом, потерявшим прежние властные и шутливые нотки. - Нам всем нужно быть сильными. Сейчас особенно. Прости нас, милая. Мне так жаль. - Мэдж неожиданно всхлипнула, уткнувшись лицом в плечо Элизабет. Девушка потрясенно замерла, забыв о собственном отчаянии.

- Что происходит, Мэдж? - отстранившись, она посмотрела в заплаканное обреченное лицо мисс Чейн. - Где мы? Кто эти люди? Где Джон и папа?

- Они схватили их, и допрашивают. А мы в подвале Карлайла вместе с такими же обреченными и приговоренными на смерть. Ты была без сознания, когда нас тащили через ворота замка, ты не видела.... Десятки трупов свисают прямо со стен Карлайла. Они нас всех повесят, Элизабет. Я не хочу лгать, не хочу внушать надежду, потому что ее нет. Потому что мы должны быть сильными в этот последний момент. Нас было не меньше пятидесяти человек в этой камере, и я знаю, что есть другие. Люди Норфолка постоянно возвращаются, чтобы забрать следующую партию людей для казни. К полудню мы все будем болтаться в петле на стенах замка в урок другим, тем, кто смог убежать.

Элизабет в ужасе отшатнулась, закрыв губы ладонью и до крови прокусывая ее, чтобы сдержать крик отчаянья. Она обвела полубезумным взглядом остальных пленников, еле живых от страха, растерявших отвагу и уверенность, скорбно готовящихся к смерти, и умоляющих об освобождении от неминуемых мучений.

- Но зачем? Разве мы похожи сейчас на грозную армию? Кто из этих несчастных может противостоять королевским стражникам?

- Мы - залог монаршей уверенности в завтрашнем дне. Казнь всех пленников остудит пыл тех, кто смог уйти. Королю не нужны слова, он правит мечом. И его сила абсолютна. Мы проиграли, Элизабет.

- Но я не играла. - закричала девушка, из глаз ее потекли горькие слезы. - Мне плевать на короля и вашего бога. Ни тот ни другой не сделали для меня ничего хорошего. Мою жизнь разрушили не они, а мужские игры. И я не хочу умирать. Я так долго шла к свободе! За что, Мэдж? За что я должна умереть? Цель? Смысл? Ты говоришь, что мы должны быть сильными! Я была сильной, я так долго была сильной, но я знала правила игры, я знала своего врага, и я.... Я готова была умереть, но у моей жертвы была четкая цель и осознание смыла. Я защищала свою честь, свое достоинство и доброе имя. Что я защищаю теперь? Католическую церковь? Священников? Будущее страны? Кто мы такие, что бы решать столь глобальные вопросы? Генрих Тюдор - король, и пусть правит так, как считает нужным.

- Опомнись, Элизабет! Ты же видела, что происходит! Страной правит не Тюдор, а Кромвель и его сатанинская вера. У нас отобрали все, во что мы верили, разрушили наши святыни, прогнали из домов, принадлежащих нам поколениями, запретили отмечать католические праздники и раздали наши земли лизоблюдам короля, который занят только поиском новых жен для рождения сына, чтобы потом казнить. На просторах сожженных и разграбленных монастырей теперь гуляет скот вчерашних ремесленников и мясников, которые в одночасье стали аристократами. - Мэдж посмотрела в распахнутые мутные глаза Элизабет и встряхнула ее за плечи. - И мы умираем не просто так, а за правду, за свободу и веру.

- О да, Мэдж. Скоро мы все будем свободны. - криво усмехнулась Элизабет, отталкивая руки женщины. - Но мне не нужно верить, чтобы знать, что за чертой безумной жизни, меня вовсе не ждет архангел в белых одеждах, чтобы проводить в рай. К черту, Мэдж, у меня своя правда. Лучше бы я умерла в Мельбурне. Я жалею, что слуга Ричарда не забил меня тогда насмерть на площади. И, быть может, тогда я бы увидела и свет и белые крылья. Но не сейчас.... Прости, если я не оправдала твоих ожиданий. То, что случилось со мной за годы плена, сильно изменило мой внутренний и духовный мир. Я переродилась и на многие вещи взглянула другими глазами. Жизнь человека, Мэдж, каждого человека стоит дорого. Очень дорого, чтобы отдать за мифическое представление о свободе, которой нет и никогда не будет. Короли меняются, но прежний уклад жизни остается. Всегда будут казни, убийства, воровство и предательство. И всегда будут угнетатели человеческой воли, и алчущие абсолютной власти. Мы не Боги, мы не рождены, чтобы решать и править. И быть может, не достаточно образованы и умны, чтобы понять истинную причину происходящих событий. Откуда в вас такая уверенность, что вы решили, будто имеете право говорить от всей страны, от лица каждого из живущих, каждого, кто поверил вам и пошел за вами. Ваша правда принесла им смерть и мучения. Вряд ли все эти люди мечтали о такой свободе.

- Элизабет... - одними губами произнесла Мэдж, ошарашено глядя на девушку со сверкающими неистовыми глазами.

- Моя спина покрыта шрамами, душа неизлечимо больна, а разум все еще стремится к тому, кто бросил меня в самое пекло ада. Но именно в аду я осознала, что у каждого самого дикого поступка есть причины. Даже у безумия, и тем более у смерти. И бессмысленная смерть пугает меня. Я не собираюсь утешать себя надуманными оправданиями и закрываться исполнением великой миссии, когда палач затянет на моей шее петлю. Я попрошу прощения у тех людей, что пошли за моим отцом, бросив своих детей и жен на произвол судьбы и отдав жизни ради будущего страны, которая через неделю и не вспомнит о них.

- Ты не права, Элизабет Невилл. Никто из них не винит твоего отца, ни остальных предводителей восстания. Люди взбунтовались, потому что больше не могли молчать. Да и что им жизнь? Согнанные с насиженных мест, лишенные крова и возможности прокормить своих детей, они все равно обречены на смерть. Ты говоришь только за себя, но есть и другие люди - голодающие, обездоленные, павшие от монаршей "милости". Вот о них нужно подумать.

- Иногда нужно чем-то пожертвовать, чтобы сделать шаг вперед.

Размахнувшись Мэдж ударила Элизабет по щеке, но та лишь криво улыбнулась.

- Я безумна. Да. Но посмотри на них... - Лиз обвела взглядом стенающих узников. - Кто из них нормален?

У Мэдж наверняка был приготовлен ответ на новый выпад Элизабет Невилл, но она не успела произнести ни слова. Тяжелая дверь темницы со скрипом отворилась, и в камере повисла гнетущая тишина. Слышен был только грохот сапог стражников и лязг доспехов, да приглушенное дыхание затаившихся пленников. Элизабет посмотрела на высокого человека, уверенно шествующего впереди своих грозных соратников. Лицо мужчины было скрыто забралом, и он зорко выглядывал в разбежавшихся по углам дрожащих узниках очередную жертву. Девушка откинула голову, с губ ее сорвался нервный смех. И огромный, закованный в броню палач заметил Элизабет. Ее светлые волосы послужили ему факелом, и она в отчаянной смелости тряхнула ими, рассыпав по плечам. Мужчина замер, но лишь на мгновение, уверенно двинулся к ней. Она не знала, какой жалкой выглядит со стороны. Спутанные грязные волосы, вызов в глазах, смешанные с диким страхом, струйка крови стекающая с губы, разбитой хлесткой пощечиной Мэдж. В то время, как соратники верзилы в латах, хватали любого, кто попадался под руку, он сам целенаправленно шел к Элизабет. Люди, оказавшиеся в грубых тисках рук палачей, отчаянно молили о пощаде или просто глухо завывали. Элизабет встала на ноги, глядя в глаза надвигающей опасности. О нет, она не была настолько храброй, как хотела казаться, и все ее внутренности сжимал стальной липкий ужас. И она меньше всех хотела умереть здесь и сейчас.

- Я буду кормом для ворон. - прошептала она тихо, чувствуя, как сильная рука мужчины цепко хватает ее за локоть. Девушка попыталась вырваться, возмущенная такой грубостью, и стражник схватил ее за волосы.

- Не нужно, сэр, я пойду сама. - взвизгнула Лиз. Неожиданно мужчина ослабил хватку. А его приятель, в этот момент пытающийся взвалить на плечо крупную Мэдж, оглушительно заржал.

- Ты слышал, Сойер? Она решила, что ты сэр! - продолжая издавать противные булькающий звуки, бросил стражник. Похлопав извивающуюся и рычащую Мэдж по заднице, он поднял забрало свободной рукой и широко ухмыльнулся, обнажая ряд гнилых зубов. - Оставь эту миледи на потом. Через пару часов пылу в ней поубавиться.

Верзила, который держал Элизабет, презрительно фыркнул и резко отбросил девушку назад. Она ударилась головой о стену, и притихла, оглушенная очередным приступом боли. А ее немногословный обидчик схватил за волосы невысокого молоденького подростка, и потащил за собой. Придя в себя, Элизабет снова вскочила за ноги и бросилась за удаляющимся стражником. Она бросилась на него, обезумев от боли и ярости, пытаясь вырвать из его рук перепуганного мальчонку.

- Оставь его. Он ребенок. Я готова пойти. Возьми меня. - кричала она.

Мужчина остановился и повернулся к Элизабет.

- Вы все умрете, дура. - рявкнул он. - Промедление иногда страшнее быстрой смерти.

С этими словами стражник громыхая сапогами и оружием на поясе, двинулся к выходу. Онемевшая и обессиленная Элизабет опустилась на ледяной пол. Когда дверь за стражниками закрылась, она обвела мутным взглядом взирающие на нее с неподдельным изумлением лица братьев по несчастью. Не в силах встать на ноги, она на четвереньках отползла в свой угол, и забилась там, обхватив себя руками. Она думала о том, что, возможно, именно в этот момент, где-то в другой камере пытают ее отца. И молила о том, чтобы для него промедление не оказалось слишком долгим и мучительным.

Элизабет не знала сколько прошло времени, дверь в темнице открывалась и закрывалась, стражники возвращались несколько раз, и пленников оставалось все меньше. Они не слышала больше ни криков, ни молитв, погрузившись в состояние близкое к летаргии. Разум защищал ее, оградив глухой, и слепой стеной от безумия вне безмолвного и пустого сознания девушки. В полудреме, не испытывая больше никаких чувств, она потеряла счет минутам и забыла обо всем, что связывало с миром живых. Иногда ей казалось, что она уже умерла, но побежавшая по вытянутой ноге в разорванном шерстяной чулке крыса или ледяная капля, упавшая на голову из щели в потолке, напоминали о том, что ее час еще не настал. И каждый раз, когда раздавался характерный скрип, она желала, чтобы грубые руки палача выбрали ее...

Абсолютная тишина и безмолвие накрыли ее с головой, когда в очередной раз стражник прошел мимо нее, и она, наверно, задремала, обессиленная внутренней борьбой. Очнулась Элизабет, от легкого прикосновения к руке, упавшей на прижатые к груди колени. Она резко подняла голову. Седовласый старик с огромным синяком на правой скуле, наклонился к ней.

- Как тебя зовут, девочка? - спросил он тихо.

- Элизабет Невилл. - хрипло прошептала она. Старик отвернулся от нее, и девушка снова провалилась в безмолвие.

- Она здесь. - крикнул кто-то. - Милорд, это она.

Чьи-то руки мягко подняли ее с бетонного пола и понесли прочь. Она облегченно вздохнула, прижавшись щекой в груди своего палача. Стало легко и свободно. Конец ожиданиям. Она не придала значения тому, что стражник не закован в латы, и из жалости или милосердия зачем-то накрыл ее своим плащом. Ее глаза щипали слезы. Она почти любила этого человека, который скоро положит конец ее мучениям. Ее окутало тепло и смутно знакомый аромат, неровное биение сердца мужчины убаюкивало и наполняло ощущением покоя. Он вынес ее на свет, холодный ветер ударил в лицо, неся свежеть и отрезвление, растрепал волосы Элизабет, но плащ стражника надежно защищал скрюченное занемевшее тело от холодных порывов. Светило солнце, она зажмурилась, и подняла голову, подставив лицо скупым зимним лучам.

- Мне не страшно. - прошептала она, и не узнала собственный голос.

- Я, вообще, сомневаюсь, что ты знакома с этим чувством. - глухо ответил ей стражник. Элизабет вздрогнула и растерянно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд на лице человека, который нес ее на руках. Сначала она увидела волевой гладко выбритый подбородок с маленькой ямочкой и красиво вылепленные бледные губы, высокие скулы и впалые щеки, потом пристальные синие глаза, отороченные черной бахромой ресниц, не узнать которые не могла. Ее затопила волна нежности, вперемешку с изумлением и тупой ноющей болью. Ей хотелось убить его и целовать одновременно. Сердце пропустило несколько ударов, краска бросилась в лицо, потом резко отлила, оставив мертвенную бледность. Элизабет тихо ахнула, и задрожала всем телом. Она вцепилась в плечи мужчины, и уткнувшись лицом в его грудь горестно и отчаянно разрыдалась.

- Стоило бежать от меня, чтобы снова вляпаться в заварушку. - мягко произнес он, наклонившись к ней. Его дыхание касалось ее щеки, знакомый запах врывался в ноздри, а она ревела, как безумная и не могла остановиться. Он был ее врагом и мучителем, ее богом и дьяволом, он был ее миром и ее тюрьмой, он был тем, от кого она бежала, сломя голову, кого пыталась ненавидеть. Он был тем, о ком она не позволяла даже мимолетной мысли. Тем, кто убивал ее медленно и изощренно, тем, кто превратил ее жизнь в груду обломов, чтобы потом склеить обманчивой паутиной проснувшейся нежности и раскаянья. Он был ее пророком и спасителем, ее наказанием и вечным укором. Но именно он сделал ее женщиной, которую она научилась уважать... женщиной, управляющей своим разумом и смело встречающей удары судьбы. И куда бы не вели ее дороги судьбы, она обречена была двигаться в одном направлении - к нему. Невидимая и немилосердная рука создателя разыграла с ними воистину умудренную шахматную партию, двигая по доске безвольными пешками, и вовлекая в свою божественную игру неразгаданный непостижимый смысл. Что я должна понять? - спрашивала Элизабет. Есть ли причины, способные противостоять сокрушающей и очищающей силе любви? Или, что есть любовь? Может ли она быть такой? Под градом пуль? На кончиках окровавленных мечей? В стонах мучеников и безвинно убиенных? На разных берегах мироздания? На краю пропасти, или на самом дне ада? Существует ли мостик, способный соединить судьбы тех, кто обречены быть врагами? И есть ли силы, противостоящие вечной и неразгаданной тайне истины. Есть ли прощение тому, что нельзя и невозможно забыть?

- Я так устала, Ричард. У меня больше нет сил сражаться с тобой. - простонала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до его щеки. И ее глаза сказали ему все, что он хотел услышать.

- Со мной не нужно сражаться, Элизабет. - ответил он, засасывая ее в синий лабиринт своих бездонных глаз. - Я давно проиграл. Я еще не знаю как, но мы совершим невозможное. Тебе не нужно думать и задавать вопросы. Я все сделаю сам. Ты больше не будешь плакать. Никогда. Мне не вынести этой боли. Если ты плачешь, я умираю. Ничто больше не имеет значения. Твоя жизнь, твое счастье, и твоя улыбка. Если нужно, я умру за них. Запомни это, потому что я не повторяюсь. Со мной или без меня, но ты забудешь о страданиях и боли и проживешь долгую счастливую жизнь. Я обещаю тебе. А я всегда держу свои обещания.

- Нет. - тряхнула головой Элизабет, глаза ее затопила вспыхнувшая боль от его предательства.

- Да. - уверенно кивнул Ричард. - Да, любимая. Ты просто не дала мне шанса. Но это не важно. Я не злюсь на тебя. Ты имела право сомневаться.

Она не заметила, как они вышли за ворота замка. Их ожидал небольшой вооруженный отряд. Ричард Мельбурн закрывал своими плечами стены оставшегося позади замка, с которых на веревках, накинутых на шею, свисали казненные мятежники, и не отпускал взглядом ее глаза, чтобы Лиз не успела, не ужаснулась тому, что творилась за его спиной. Сильные руки бережно усадили ее на вороного жеребца, и поправили теплый, отороченный соболями плащ, накинули капюшон на голову, защищая от кровавой реальности, царившей вокруг. Девушка вцепилась руками в поводья, и резко повернулась к Ричарду, запрыгнувшему в седло позади нее.

- Мой отец. Я не оставлю его здесь. - воскликнула она с болью. Она хотела поднять глаза на стены замка, но боялась... Ричард закрыл ладонью ее глаза, и пришпорив коня, направил его вперед. Элизабет дернулась, пытаясь освободиться, но он крепко держал ее.

- Его здесь нет, Лиз. - сказал Ричард. - Все лидеры восстания утром отправлены в Тайберн, где их будут судить за измену.

- Я должна...- закричала девушка, не оставляя попыток вырваться. Ричард властно прижал ее к своему телу, и прошептал на ухо.

- Ты никому ничего не должна, Элизабет. И никак не сможешь помочь отцу и дяде. Ты могла погибнуть здесь за их идеи и принципы. Ты думаешь Томас хотел для тебя такой участи?

- Ты был среди них? - успокоившись, глухо спросила Элизабет.

- Среди них? - переспросил Ричард.

- Тех, кто напал на нас ночью. - уточнила она ожесточенно.

- Нет. - ответил Мельбурн. - Но мог быть, Элизабет. Мои люди и я отстаивали владения короля в Вестморленде. Я приехал, как только узнал, что к повстанцам вернулся Томас Перси и готовиться напасть на Карлайл. И я знал, что в замке их ждет огромная подготовленная армия герцога Норфолка. У меня есть документ, дарующий тебе амнистию и полную свободу. А также бумаги, подтверждающие твое родство с графом Уэстморлендом, который признает тебя своей племянницей и готов оказать тебе свое покровительство и ждет твоего приезда. Я отвезу тебя в замок Раби в Дареме, где живет семья Ральфа. Его жена и дети позаботятся о тебе.

- Как тебе это удалось? - потрясенно спросила Элизабет.

- Это неважно. - спокойно ответил Мельбурн. - Теперь все будет хорошо. Ты под крылом приближенного короля. Герцог Саффолк и граф Камберленд тоже готовы оказать тебе поддержку.

- Клиффорд. - с презрением бросила Элизабет. - Этот предатель. Я не хочу знать его.

- Как хочешь. Ты не обязана любить или ненавидеть его. И он тоже не станет настаивать на сохранении теплых семейных отношений.

- Ричард, я не могу оставить отца. - снова горько всхлипнула Элизабет. - Неужели ничего нельзя сделать? Ты смог убедить Ральфа Невилла признать меня, и в одиночку вырвал из лап палачей....

- Милая, Томас Перси может спасти свою жизнь только в том случае, если признает власть короля и свою вину перед ним. Но даже в этом случае мне придется сделать невозможное, чтобы уговорить Генриха Тюдора через близким ему людей отменить смертную казнь. Я попытаюсь, но, Лиз, взгляни на вещи здраво. Ты могла умереть там. Ты хотела этого?

- Нет. - покачала головой девушка. - но, если бы моя жизнь, могла спасти отца, я бы не задумалась.

- я знаю, но твоя жизнь имеет значение только для меня.

- Ты мог опоздать. - выдохнула она.

- Я знаю. - мрачно кивнул Ричард. - Ты всегда была безумной.

- Папа никогда не предаст свои идеи ради выживания.

- И это я тоже знаю.

- Ты убил Алекса Флетчера?

- Нет. - скрипнув зубами, ответил Ричард. - Но мне привезли его голову. Точнее, то что от нее осталось. Мои соболезнования.

- Спасибо, не смотря на то, что они не искренни.

- Ты скорбишь о нем? - стальным голосом спросил Мельбурн. Элизабет повернулась и посмотрела в его обветренное лицо.

- Я скорблю о нем. Как о любом другом человеке, принявшем мученическую смерть.

- Он ее заслужил.

- Может быть, ты просто не все знаешь. - печально ответила Элизабет. Мельбурн сцепил челюсти, яростно сверкнув глазами.

- Какого черта, Элизабет? - рявкнул он. - Что он сделал с тобой?

- Ничего. Он просто доставил меня к отцу. Я больше не буду говорить с тобой о Александре Ридсдейле. Его больше нет, и пусть в твоей памяти он останется злодеем.

- Только не говори, что в твоей - он герой.

- Не скажу. Алекс был кем угодно, но не героем.

- После всех этих загадочных речей, я не могу не задать тебе вопрос....

- Он просто доставил меня домой, Ричард. Больше ничего. Неужели ты мог подумать...

- Нет. Мне и в голову не приходило. - яростно ответил он. - Ты сама навела на подобные мысли.

- Извини. Я... Просто сказался стресс. - Элизабет закрыла глаза и прижалась спиной к груди Ричарда. Ее не покидали мысли об отце. Она должна была что-то придумать. Неужели нельзя спасти его? И что принесет ей завтрашний день? И наступит ли он?

Глава 18.

Путь до замка Раби в Дареме занял у Элизабет Невилл, графа Мельбурна и его свиты чуть больше двух суток. Они могли бы приехать гораздо раньше, если бы не останавливались на ночлег в придорожной гостинице. Граф Мельбурн не скрывал, как важно для него, вернуться в Вестморленде для наведения порядков в самые ближайшие сроки, но все же дал своей изможденной спутнице возможность отдохнуть и набраться сил. Пока Элизабет спала в небольшой комнатке, охраняемой слугами Ричарда, он умудрился достать для нее приличное платье и обувь, так как ее одежда пришла в негодность и не подлежала восстановлению. Граф больше не пытался вести с ней сложных и выматывающих разговоров, прекрасно осознавая, что уставшей и морально подавленной девушке, сейчас не до личных разборок и душещипательных бесед. Он зашел к ней утром, перед тем, как отправиться в путь. В новом платье, причесанная и отдохнувшая, Элизабет Невилл выглядела гораздо лучше. Только темные круги под глазами и ссадины на лице выдавали, как много пришлось перенести этой хрупкой девушке за последние дни.

Элизабет сидела на крохотной софе, знававшей лучшие времена и отрешенно смотрела перед собой. Бледная и задумчивая. она вызвала щемящую боль и тревогу в сердце Ричарда Мельбурна. Мог ли он предотвратить все то, что случилось с ней? И как убедить ее теперь, что, не смотря на то, что они находятся по разные стороны баррикад - он ей не враг. Элизабет была слишком занята своими невеселыми мыслями, и не сразу заметила его. Ричард вошел тихо, опасаясь, что она все еще отдыхает, но, по всей видимости, Элизабет тоже провела эту ночь в глубоких тревогах и размышлениях. Хотел бы он проникнуть в ход ее мыслей, но, увы, у него не было такой возможности.

То, что она поняла, что он вошел в комнату, Ричард заметил по изменившемуся выражению ее лица. Уязвимость и растерянность сменила напряженная сдержанная маска. О да, она о многом успела подумать, с грустью осознал Ричард. И конечно, все решения Элизабет Невилл будут не в его пользу. Он не надеялся на другой исход, и в глубине души отчаянно верил, что однажды сможет объяснить, почему поступил именно так, а не иначе. С ее точки зрения, он несомненно является предателем, обманувшим ее доверие, сыгравшим на ее уязвимости и зависимости от него. Отчасти так и было. Ричард прекрасно понимал, что сделает письмо Элизабет к отцу в руках подданных короля. И, наверно, у него был выбор. Но выбор не всегда зависит от нас, есть обстоятельства выше личных чувств и желаний. Томас Перси достойный человек, который слепо идет к своей цели с убежденностью фанатика, и Мельбурн тоже связан обязательствами, но он трезво смотрит на вещи. Граф понимал и поддерживал идеологию Генриха Тюдора. Страна застряла в развитии, ей необходимо двигать вперед. Старые аристократы зувязли в средневековье и разучились думать, они не хотят и не умеют смотреть в будущее, пребывая во власти привычной праздной жизни, полагая, что древние титулы отличают их от простых смертных. Ничего не нужно делать, просто пожинать плоды предыдущих поколений. Это обманчивое благополучие, ведущие с оскудению и отупению нации. Разогнав зажиревших монахов, ворующих у своих прихожан и нарушающих собственные заповеди, обложив старую знать налогами, он дал возможность вырваться из нищеты тем, кто обладал амбициями и деловой хваткой, тем, кто умел и мог обогатить казну и улучшить собственный статус. Наверно, должны пройти десятки лет, даже века, чтобы следующие поколения поняли всю масштабность и правильность реформ короля. Он ввел не просто новые экономические стимуляторы, он дал начало закону выживания и отбора в условиях новой системы управления, положил задатки установлению рыночных отношений и расширению торговых путей. Ричард Мельбурн был предприимчивым человеком с аналитическим складом ума и рациональным взглядом на использование имеющихся в его власти ресурсов. Он прекрасно знал, что обширные земельные владения могут не просто поддерживать жизнь лорда, но и приносить огромный доход. Из века в век знать использовала свои земли, как пахотные луга, сдаваемые в аренду крестьянам под небольшой налог, и часто используемые, как охотничьи угодья, или имущественный залог в азартных играх, и даже, как средство оплаты. В итоге многие из них к концу жизни становились нищими, потеряв все, что оставили им предки, лишь потому что не умела правильно распорядиться своим богатством. А что говорить про священников, жирующих за счет простого люда, и привыкшим к праздной жизни. Конечно, не все монахи и священнослужителями были испорченными и алчными людьми, но в масштабах страны это не имело значения. Ричард нисколько не сомневался в правильности действий Генриха Тюдора, но, как ему объяснить свою точку зрения Элизабет? И как донести истину до людей, ослепленных лживыми и красноречивыми проповедями священников и глупцов? Томас Перси неосознанно поставил под удар свою любимую дочь и семью, поступив так, как велели ему его убеждения. Ричард сделал тоже самое, но он смог бы защитить Элизабет, не сбеги она от него. Но даже в этом случае, девушка все равно поддержала бы сторону отца и не простила Ричарду того, что он оказался на стороне тех, кто противостоит Томасу Перси. Вот такая у них вышла загвоздка. Но Мельбурн не собирался сдаваться. Просто не имел на это право. Он любил Элизабет. Любил всем сердцем, потому что, кроме нее, у него никого не осталось. Она была его частью, отражением его души, половиной сердца. И он так хотел сказать ей об этом, но Элизабет Невилл еще не была готова к такой правде. И приняла бы ее не так, как того желал Ричард Мельбурн.

- Нам пора, милая. - сказал он, неспешной походкой проходя в центр комнаты. Она посмотрела на него отстраненным холодным взглядом.

- Не стоит называть меня, милой, Ричард. - ответила она, сжимая руки на коленях. Мельбурн покорно кивнул.

- Как пожелаете, миледи. - печальная улыбка тронула уголки губ мужчины. - Вы хорошо выглядите в этом платье.

- Я благодарна за него. - сухо отозвалась Элизабет. - Я бы хотела уточнить...

- Я слушаю. - Мельбурн встал возле нее, и внимательно посмотрел в голубые глаза девушки.

- Если столько людей решили оказать мне поддержку. Влиятельных людей... Я Могу попросить их предоставить мне аудиенцию в Его Величества?

- Это может только сам король. - напряженно ответил Ричард. - Что ты хочешь сказать королю?

- Я хочу просить его проявить милосердие к моим братьям и мачехе, и пощадить отца и дядю Инграма. Он нарушил клятву, данную Его Величеству, но есть и другие наказания, помимо смертной казни. Ссылка из страны, например.

- Это невозможно, Лиз. - категорично заявил Ричард. - Даже не думай об этом. Ты разозлишь короля подобной просьбой. В таких вопросах его Величество не может и не имеет права проявлять лояльность или слабость.

- Я говорю о милосердии! - вскакивая на ноги, воскликнула Элизабет.

Ричард Мельбурн какое-то время с усталой печалью смотрел на нее.

- Милосердие имеет свои границы. Он изменник, Лиз. Он дважды нарушил волю короля. Если он пощадит одного, проявит слабость, то для других это послужит катализатором к дальнейшим нарушениям закона, а закон един. Для всех.

- Я ненавижу этот закон. Он против природы человека!

- По-другому нельзя. - покачал головой граф. - И давай не будем больше спорить.

- Значит, ты считаешь это правильным? Убийство моего отца? - настаивала Элизабет.

- Что ты хочешь услышать? - Мельбурн начал терять терпение. - Мне жаль, что так вышло. Я попробую помочь Томасу Перси и его брату, но ничего не могу обещать.

- Ты собирался использовать мое письмо против него! - Элизабет бросила ему в лицо обвинение, которое он давно ожидало услышать. - Ты так долго и кропотливо вынашивал план, ты мне лгал, использовал меня. Не смей даже надеяться, что я когда-нибудь забуду об этом. Если отца казнят, я буду знать, на чьих руках его кровь.

- Я спас тебя, Лиз. - тихо напомнил Мельбурн.

- Этого недостаточно. - воскликнула она яростно. - Ты убил меня полтора года назад. И потом пытался внушить, что искренне раскаиваешься, я поверила тебе. Я полюбила тебя, Ричард, не смотря ни на что, предав саму себя. И ты нанес мне еще один удар, сокрушительный и окончательный. Не проси меня понять.

- Я не прошу. - Мельбурн отошел в сторону и прислонился спиной к стене. Элизабет скользнула взглядом по его высокой стройной фигуре. Он был хорошо одет. Богатый темно-синий камзол, белоснежная рубашка, выглядывающая через декоративные прорези, узкие черные штаны, высокие сапоги и кроткий плащ с меховой окантовкой. Волосы тщательно причесаны и собраны в аккуратный хвост на затылке. Этакий денди. Даже на войне. Он снял свой дорожный пыльный костюм, чтобы предстать во всем великолепии перед семьей графа Уэстморленда. Верный вассал Его Величества, преданный слуга короны. Элизабет презрительно скривила губы.

- Я слышала, сыну графа Камберленда обещали в жены племянницу Тюдора. - насмешливо сказала Элизабет. - А какова твоя цена, Ричард Мельбурн?

Побледнев, граф отшатнулся от нее. Он яростно сжал челюсти, но сдержал себя от резкого ответа.

- Я не продаюсь, Элизабет. - бросил он и быстро покинул комнату, дав ей несколько минут на сборы.

Дата добавления: 2015-10-24