Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Модный Вавилон 10 страница

Модный Вавилон 1 страница | Модный Вавилон 2 страница | Модный Вавилон 3 страница | Модный Вавилон 4 страница | Модный Вавилон 5 страница | Модный Вавилон 6 страница | Модный Вавилон 7 страница | Модный Вавилон 8 страница | Модный Вавилон 12 страница | Модный Вавилон 13 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

Могущество кинозвезд становится очень полезным, когда ты пытаешься сбыть какую-нибудь сомнительную вещь. Точно так же как «неправильная» звезда может поставить крест на хорошем платье, так и «правильная» знаменитость, появившись на публике в заведомом барахле, заставит покупателей ринуться в магазины. В результате пиар-агенты всегда предлагают стилистам взятки, чтобы те помогли им спихнуть какой-нибудь неходовой товар. Предположим, в магазине висит шестьдесят юбок, которые никто не берет. Стилист надевает эту юбку на нужного человека, освежает ее красивым поясом, и все довольны. Магазин получает деньги, а стилист – прочие блага жизни: право первым порыться в новом товаре, приглашение на распродажу, стильную зимнюю куртку. К сожалению, все, что с этого имеет знаменитость, – фотография в журнале.

– Значит, договорились, – продолжает Александр. – В разряд сомнительных знакомых входят те, кто участвовал в «Большом брате» или «Икс-факторе».

– Даже победители? – уточняет Триш.

– Особенно они, – подчеркивает Александр. – А также те, кто зарабатывает деньги, выставляя напоказ сиськи; те, кто появляется на страницах мужских журналов и расставляет ноги на всеобщее обозрение; те, кто раньше вел детские телепередачи, а теперь расхаживает по подиуму в бикини, – вроде Джоди Марш, Джордан и Ферн Котгон...

– Разве она вела не утренний канал? – спрашиваю я.

– Нет, это Ферн Бритгон.

– Так их две? – говорю я. – А в чем разница?

– В весовой категории, – парирует мой партнер.

– Что отвечать, если кто-нибудь из них позвонит? – спрашивает Триш.

– Ну... – Александр тянется через стол и берет карандаш.

– Можно просто сказать «нет», – намекаю я.

– Вот этого делать нельзя, – говорит Александр. – Однажды они могут нам понадобиться. Если исправятся.

– Разве такое бывает? Когда-нибудь было?

– А Кайли? – напоминает он. – С помощью Майкла Хатченса она из девчонки в кудряшках превратилась в настоящую принцессу.

– Ты прав, – соглашаюсь я.

– И еще одна актриса из «Соседей». Натали Имбрулья. За два года превратилась из подружки Майка в звезду.

– Да.

– В «Соседях» снимался даже Рассел Кроу – или, точнее, Расс Ле Рок. Так его звали, когда он зажигал на школьных дискотеках у себя в Новой Зеландии.

– Ты слишком много знаешь, – вздыхаю я. – Иногда мне даже страшно: что на самом деле творится у тебя в мозгax? Не забывай, что ты предположительно занимаешься бизнесом.

– У геев и тринадцатилетних девчонок вкусы совпадают, – улыбается Александр. – Иначе откуда бы мне знать все тексты к песням группы S Club?

– А ты знаешь?

Он кивает.

– Кошмар.

– Итак, что же мы будем им говорить? – настаивает Триш, нацеливаясь записывать.

– Что все вещи отправлены в Японию... – отвечает Александр.

Она записывает: «В Японию».

–...и что пока там и останутся, – заканчивает он.

– Ясненько. – Триш захлопывает блокнот. – А если позвонят еще раз?

– Вещи все еще в Японии. Постоянно в Японии. Насовсем в Японии. Один мой знакомый дизайнер всегда пользуется этой формулой, и она его не подводит. Большинство из тех, кто звонит, просто не способны понять, что их отшивают, но даже если и поймут, то не смогут обвинить нас в грубости. Это на тот случай, если они когда- нибудь будут нам полезны.

– Можно еще сказать: «Интересующие вас модели, к сожалению, сейчас недоступны». Так все говорят, – добавляю я.

– По-моему, слабовато. Япония мне нравится больше, – отвергает Александр мое предложение.

– Ладно, Япония так Япония.

– Япония, – сосредоточенно повторяет Триш. Я наблюдаю за тем, как она сидит, слегка высунув кончик языка, и в очередной раз думаю о том, что мне до зарезу нужен другой ассистент.

Следующие несколько дней творится сущий хаос. Триш сообщает по меньшей мере двадцати персонам нон грата, что белое платье в стиле Монро отправлено в Японию, а мы тем временем пристраиваем наряд нескольким подходящим красавицам. Джоди Кидд сочетает его с миленьким жакетом, отправляясь на ужин в «Чиприани». Кэт Дили носит это платье с аксессуарами, появившимися в журнале Elle. Джосс Стоун появляется на первой странице журнала Heat. А из Tatler спрашивают, нет ли у нас лилового или розового варианта для Джейд Джаггер.

Александр звонит в Венгрию, чтобы они поторопились. Через два дня мы, наконец получаем товар и отправляем его в магазины. Белые платья расходятся за сорок восемь часов. Трижды за утро Александру звонит дама из Pandora's Box и просит еще. Он злорадно заставляет ее каждый раз дожидаться по пятнадцать минут. Это – наказание за тот убогий заказ. Netaporter получает партию товара утром в среду и распродает к вечеру четверга. Нам звонят из Harrods и Harvey Nichols и спрашивают, нет ли черного варианта. Selfridges тоже требует еще. Matches требует еще. Все требуют еще.

Через две недели после того, как вы разослали товар по магазинам, можно с уверенностью определить, пойдет ваша коллекция или нет. Сорок процентов хорошей коллекции (не учитывая То Самое Платье) распродается в первый месяц. Богатый клиент всегда хорошо осведомлен о том, что происходит, и потому с нетерпением ждет ее прибытия. Он следит за ее успехом через Интернет и журналы и в точности знает, когда именно она поступит в продажу. Пока большинство из нас всю первую половину января пребывают в полусонном состоянии и подумывают о походе в спортзал, чтобы сбросить накопленные на праздниках килограммы, элитный покупатель обдумывает свой весенне-летний гардероб. Есть определенное число женщин, которые очень счастливы, когда им удается приобрести шубку в июле – августе, и которые планируют покупку купальников и пляжных платьиц, когда на улице минус три.

Некоторые из них – вроде главы Jimmy Choo Тамары Меллон и по дизайнера сумок Ани Хиндмарш – известны как «ведущие покупатели». Они знают, что именно является гвоздем коллекции, и переходят от дизайнера к дизайнеру, снимая сливки. Они приобретают лучшее трикотажное платье от Missoni, великолепные стильные брюки от Balanciaga, чудесный жакет от McQueen. Таким образом, у них оказывается подборка высококлассных фасонов, каждый из которых – настоящий хит сезона. Другие – вроде Джемаймы Хан – хранят верность определенным модельерам и скупают все лучшее, что представлено в их коллекциях. Русские, наоборот, сметают все. Они просто приходят и забирают большую часть коллекции, чтобы надеть один раз. Я уже сбилась со счету, сколько раз какая-нибудь Ирина, Люба или Валентина, придя на закрытый просмотр, выкладывала пять тысяч фунтов за понравившуюся вещь.

Не так уж много клиентов, которым я даю право на закрытый просмотр. Но есть примерно пять покупательниц из России, которым всегда дозволяется взглянуть на коллекцию, прежде чем она появится на подиуме, – или же сразу после показа. Они оставляют заказ и получают то, что хотят, еще до того, как товар отправится в магазины. Это большая морока, потому что то и дело приходится неестественно улыбаться и натянуто хохотать над их неуклюжими шутками, но обычно оно того стоит. Поскольку у меня нет своего магазина, это максимум того, что я могу получить от продажи, – ведь в магазине возьмут комиссионные. По иронии судьбы, женщины, у которых денег больше, чем они могут потратить, частенько приобретают вещи со скидкой.

Я продаю свои платья в розницу примерно за восемьдесят процентов магазинной цены. Конечно, несправедливо, что люди, которые вовсе не нуждаются в скидках, получают их, в то время как другие вынуждены себя ограничивать. Но в жизни вообще мало справедливости. Богатые и знаменитые многое получают даром. Мадонне каждый месяц присылают целую коробку спортивной одежды от Adidas; к слову сказать, она – чуть ли не единственная перворазрядная знаменитость, которая действительно все это носит. Но дармовщинку эта певица действительно любит. Всем известно, как она экономит на телефонных разговорах, так что этим трудно кого-либо удивить.

Мы обслуживаем очень малое число покупательниц, которые так прекрасно осведомлены о том, что происходит в мире моды, что коллекции достаточно провисеть на вешалках месяц, чтобы утратить всю свою притягательность. Большинство дизайнеров стараются не отставать от времени. Пытаясь привлечь интерес этих непостоянных женщин, они появляются в середине сезона с какой-нибудь «предвесенней» или «предзимней» коллекцией, чтобы график продаж не снизился. Если покупатели приходят к тебе на протяжении всего года, а не только в январе (когда на рынке возникают весенне-летние коллекции) и в июле (когда появляются зимние), то твои финансовые дела могут здорово поправиться.

Мы с Александром часто обсуждаем плюсы работы на опережение – то есть создания «предвесенних» и «предзимних» коллекций, – но тогда неизбежно столкновение с множеством новых проблем, не говоря уже о полном творческом истощении, которое наступит, если придется делать на две коллекции в год больше. Некоторым дизайнерам, тем, у кого есть собственный брэнд, вроде Карла Лагерфельда, Гальяно и Уильямсона, приходится выпускать по восемь коллекций в год. Я знаю, что мне это не по силам. Неудивительно, что индустрия моды выглядит так, как будто запас идей совершенно истощился. Отдельные фасоны кажутся до крайности унылыми и неоригинальными. Если ты изо всех сил стараешься не отстать от покупателя, чьи аппетиты поистине непомерны, то рано или поздно задаешься вопросом: когда всему этому наступит конец?

Иногда говорят, что показы мод вскоре станут ненужными. Предосенние и предвесенние коллекции обычно демонстрируются в магазинах, а не на подиуме, хотя в прошлом году кое-кто из американцев нарушил эту традицию и устроил полноценный показ. Но обычно так никто не делает, и целесообразность проведения презентаций сразу же оказывается под вопросом. Во-первых, твои костюмы тут же копируют и они оказываются в магазинах прежде, чем ты успеешь договориться со своими портными в Венгрии. Во-вторых, Интернет, style.com и еженедельные модные журналы выносят на основании показа свой приговор и помещают фотографии до того, как это сделают Vogue или Harper's, так что коллекция успевает устареть, не дойдя еще до прилавков. Ежемесячные журналы просто не могут соперничать с еженедельными и уж тем более с Интернетом. Какой смысл обсуждать презентацию, которую все уже видели и о которой шла речь три месяца назад? Конечно, в ежемесячном журнале обзор будет сделан лучше и профессиональнее, но, если честно, кого это волнует? И, в-третьих, зачем утруждаться и выставлять платье на подиум, когда на самом деле все, что нужно, – это нарядить в него какую-нибудь знаменитость, которая пройдет в нем по красной дорожке? Придумай что-нибудь пикантное, сделай так, чтобы твое творение сфотографировали, и получи за это деньги. Не надо больше думать над образом, выяснять, что думают остальные, ездить за границу и предлагать новые идеи. Все просто. Может быть, Николь это наденет? Может быть, Пэрис Хилтон появится в моем платье на открытии магазина? Кого волнует, что думает style.com? Никто не станет дожидаться, пока Vogue скажет свое слово. Закончится тем, что мы будем делать по платью в неделю, тут же наряжать в него какую-нибудь знаменитость и отправлять товар на прилавок. Как это печально.

Я усаживаюсь за стол, пытаясь придумать какой-нибудь новый фасон юбки и одновременно размышляя о грядущем конце модного бизнеса. Входит Триш.

– Доброе утро, – говорит она. – Там внизу одна актриса. Она хочет одолжить у нас какое-нибудь платье для церемонии открытия нового театра.

– Театра? – переспрашиваю я.

– Нуда. – Триш морщит носик и пережевывает жвачку. – Кто в наше время ходит в театр? Разве что гомики да совсем уж обыкновенные люди.

– И моя мама, – добавляю я.

– В общем, это ее первый большой выход или что-то в этом роде.

– Ага.

– Ее прислала Кэти.

Кэти в последнее время стала частенько это практиковать. С тех пор как Ванесса выиграла и белое платье пошло в производство, она думает, что я ей обязана, и продолжает посылать ко мне клиентов вне зависимости от того, насколько они знамениты. Театральные актрисы, боюсь, попадают в категорию «второразрядных». Они могут как угодно блистать на сцене и покорять сердца зрителей по всему миру, но их фото не помещают на обложку журнала или в раздел «Стиль года». Их платье может получить только плохой отзыв – или вообще никакого. За неделю это уже третья актриса от Кэти! Нет, я ничего не имею против того, чтобы одевать женщин, если забыть о том, что очень часто у них неидеальная фигура. Некоторые из клиенток Кэти, честно говоря, чересчур толсты для стильной одежды. Вот тогда и начинаются мои мытарства. Если у женщины более или менее подходящий размер и она может натянуть на себя платье, то все в порядке, если же нет – это бьет меня по карману. Кэти думает, что можно просто взять вещь со склада и одолжить ее кому-то на вечерок, но я не могу так поступить. Если платье будет ношеным, его невозможно будет продать. Никто не захочет покупать что-то бывшее в употреблении. Даже если мне обещают, что платье вернется в первозданном виде, оно все равно потом пахнет духами и сигаретами, и ничего нельзя с этим поделать.

– Какой у нее размер? – спрашиваю я.

– Не знаю, – говорит Триш. – Возможно, десятый.

– А точнее?

– Ну... – задумывается она. – На ней пальто...

Актриса поднимается ко мне. Она просто очаровательна. Ей за тридцать, она блистала в какой-то пьесе Тома Стоппарда. Совершенно ясно, что передо мной – женщина в полном расцвете. К несчастью, никто никогда о ней не слышал – и у нее явно не десятый размер, как предположила Триш. Кэти поставила меня в очень неловкое положение. После короткой беседы мы идем наверх, в заднюю комнату, где актриса роется в платьях. Они ей определенно не подойдут, и нам обеим это понятно. Она говорит, что очень любит наряжаться и что ей безумно понравилось платье Ванессы Тейт. Я стою, улыбаюсь и жду, пока она попросит предложить ей что- нибудь со склада. Она от смущения ни о чем не просит, и я из сочувствия предлагаю ей взять черное платье свободного покроя, которое было на мне во время лондонской церемонии вручения наград.

– Оно, конечно, не самое новое, – говорю я, наказав Триш поискать его где-то среди старых образцов в кабинете Александра. – Прошлого сезона.

– Ничего страшного, – отвечает актриса, и от смущения у нее розовеют щеки.

Мне действительно становится жаль ее. Нет ничего печальнее, чем стоять перед кучей одежды, которая заведомо тебе мала. Кошмар для любой женщины, когда она, вспотевшая, красная, вся на нервах, пытается втиснуться в какое-нибудь узкое платье.

Попыхтев минут пять в примерочной, несчастная выходит оттуда в черном платье с перехлестом, которое, в общем, сидит на ней неплохо.

– Ты там? – спрашивает снизу Александр.

-Да.

– Не поверишь, сколько статей посвящено тебе! Платье Ванессы – во всех журналах! Заголовок – «Вы должны это иметь». Привет, – говорит он, входя. – Боже мой, кого я вижу! Сама Мишель Адаме.

Актриса улыбается ему.

– Обожаю вашу игру! – Александр поворачивается ко мне. – Между прочим, Мишель дважды получала премию Оливье. И театральную премию Evening Standard. Вы заняты в новой пьесе Тома Стоппарда?

-Да.

– Это самое потрясающее театральное событие на сегодня, – говорит он.

– Неужели? – спрашиваю я.

– Именно так. И вы решили одеться у нас?

– Да, вот...

– Здорово! Правильный выбор! – Александр подмигивает мне. – Ведь открытие сегодня? Завтра вы появитесь во всех газетах. Там будет целая плеяда звезд! Вы, Джуд Лоу и кто-нибудь из сериала «Друзья».

– Верно, – отвечает она.

– Это замечательно! – витийствует Александр. – Тем более что наша коллекция только что вернулась из Японии.

Александр невероятно собой доволен. Он не только предвидел то, что открытие театра с участием Мишель Адаме и половины актеров из «Друзей» получит хорошее освещение в газетах; как ему кажется, в том, что нам посвящено огромное количество передовиц, есть и его лепта.

– Честно говоря, – без конца повторяет он, – такое трудно было бы получить даже за деньги!

Это, конечно, не совсем, правда. Один из самых больших секретов в мире глянцевых журналов – то, что размещение рекламы фактически гарантирует рекламодателю редакционную статью. Одна из многих задач редактора – удостовериться, что всем рекламодателям уделено достаточно места в передовице. Если нет, они будут не только звонить и возмущаться, но и грозить, что отменят рекламную акцию. А ее стоимость – полмиллиона фунтов. Моя подруга – редактор женского журнала. Как-то она жаловалась мне, что некий крупный дизайнер был недоволен тем, что его модели давно не появлялись на страницах журнала. Звонил несколько раз. А ей не пришло в голову в достаточной мере оценить всю значимость его претензий... пока она не пообщалась со своим непосредственным начальством.

Некоторые дизайнеры берут на службу целые компании, я не единственная задача – подсчитывать количество строк и размещенных в журналах фотографий. Соответственно возрастает давление на редакторов. Таким образом, если редактор журнала мод собирается делать съемку, он изымает с вешалок все нежелательные образцы и меняет белую блузку от Viktor & Rolf на Versace или Armani. Брюки, присланные от Vivienne Westwood, поменяют на брюки от рекламодателя. Это будет вещь, на которую никто не обратит особого внимания; в конце концов, черные брюки есть всего лишь черные брюки, особенно на фотографии. Некоторые журналы упоминают даже духи, которые были на модели во время фотосессии, чтобы только порадовать тех, кто им платит. И потому, когда в следующий раз вы увидите в журнале платья от Dries Van Noten и духи от Chanel, истинная причина их появления будет вам понятна. Американский Vogue всегда помещает рекламодателей на обложку, и многие журналы поступают точно так же. Независимые дизайнеры изо всех сил стараются выстоять в битве, где финансовое могущество оказывается важнее, чем талант.

Поэтому легко можно понять, как это неприятно – читать Evening Standard и узнавать, что Тед, черт его дери, Николе собирается войти в состав модного дома Gucci. Одной мысли о том, что его никудышные платья появятся на обложке Vogue и из них будут выпирать телеса реабилитированной Кейт Мосс, уже достаточно, чтобы задуматься: а стоит ли вообще продолжать работу?

– Ты это видел? – спрашиваю я у Александра, когда он входит в кабинет.

– Да, – говорит он и, видимо, не особенно впечатлен. – Всего ему наилучшего.

– Всего наилучшего? Я думала, мы можем пожелать ему разве что неизлечимого лишая.

– Ну да, а также врожденного сифилиса его первенцу. – Александр пожимает плечами. – Зато у Теда в перспективе нет никакого потенциального контракта с парфюмерами.

– Что? – Я отодвигаю газету.

– Да, – ухмыляется он.

– Получилось?

– Может получиться. Реклама пошла нам на пользу.

Последние полгода Александр общался с фирмами, выпускающими духи, но никто не ожидал, что ему повезет хоть с кем-нибудь. Он списывался с американскими компаниями, сообщая им о наших успехах и предлагая услуги, и, очевидно, ему пришел ответ. Просто здорово, потому что это могло бы стать началом всему и сделать нас мировым брэндом. Оборот парфюмерного рынка – миллиарды долларов в год.

Несмотря на то что в этом бизнесе заправляют пять или шесть компаний, включая Estee Lauder, L'Oreal и Juniper, Александр сосредоточил свои усилия на Coty. Их ежегодный доход составляет примерно два миллиарда долларов, и семьдесят два процента от данной суммы приносят духи и туалетные принадлежности. Под эгидой Coty свою продукцию выпускают Марк Джакобс, Жиль Сандер, Келвин Клайн, Вера Вонг, Дженнифер Лопез и Сара Джессика Паркер.

С точки зрения мирового рынка парфюмерия – самое ценное из того, что приобретает модный дом. Если рассчитать по процентам все предметы роскоши, то десять процентов – это готовое платье, двадцать пять – аксессуары и целых двадцать восемь – парфюмерия и косметика. Распорядитесь ими правильно – и получите шанс разбогатеть; ошибетесь – потеряете все. Это область высокого риска, потому что каждый год терпят поражение семь из восьми новых брэндов. Создание духов – настоящая алхимия, и формулы не знает никто. В парфюмерной индустрии почти всю работу делает имя в отличие от индустрии моды.

Отсюда и проистекает целая плеяда освященных знаменитостями марок, таких, как Fantasy от Бритни, Lovely от Сары Джессики Паркер, Shania от Шании Твейн и Cumming от Алана Камминга; они неизменно украшают полки магазинов.

Кроме имени, очень важно то, кто владелец лицензии. Чем богаче ваш партнер, тем больше денег тратит он на рекламу и тем привилегированнее ваше положение с точки зрения владельца магазина. Пройдитесь по первому этажу в Selfridges, Harrods или Harvey Nichols и увидите, что там безраздельно царствуют Ralph Lauren и Chanel, с которыми ничего не может случиться. Их продукция расставлена так, чтобы покупатель сразу ее заметил. А если ваш партнер еще более всемогущ – вроде Coty, – то вы целиком получите лучшие полки. Поскольку же товар обычно поставляется «комплектами», то хозяева магазинов, чтобы заполучить всемирно известную марку, вынуждены заодно приобретать продукцию малоизвестных или сомнительных брэндов; это – часть сделки. Финансовые воротилы, таким образом, поддерживают аутсайдеров и не позволяют магазинам пустовать.

– Что они сказали? – спрашиваю я. – Нам перезвонили от Coty? Кажется, скоро мы будем купаться в деньгах?

Александр сообщает, что нам позвонили из куда более скромной и менее известной компании под названием West и, возможно, захотят с нами встретиться. Он говорит, что, скорее всего нам предложат гонорар от восьми до десяти процентов за использование нашего имени и что это очень мало, особенно если учесть, что на кону – наши головы.

– Ну, на самом деле это не совсем так, – говорит он, усаживаясь в кресло и намереваясь все объяснить. – Они берут на себя весь риск, производят духи, упаковывают товар, продающего магазинам, рекламируют, и все такое. Все, что от тебя требуется, – это прийти, оценить несколько новых ароматов, выбрать, что именно тебе нравится, и, так сказать, присутствовать при запуске.

– В твоем изложении это уже, похоже, на сделку, – говорю я.

Нам предстоит первая серьезная вылазка в парфюмерную индустрию. В прошлом году мы робко пытались договориться с какой-нибудь фирмой, изготовляющей туалетные принадлежности. Ну, те, что ты обычно покупаешь, когда у тебя окончательно иссякнут идеи по поводу того, что подарить подруге на день рождения. Но нас нигде не приняли. Говорили, что слишком маленькая компания. Что брэнд недостаточно раскручен. Думаю, тогда они были правы. Но прошел целый год, и многое изменилось. Спасибо платью Ванессы Тейт.

В компании West нам ничего не обещают; они подумывают о том, чтобы чуть шире внедриться на британский рынок, и теперь выбирают себе партнера среди огромного количества молодых брэндов, надеясь заключить контракт и в будущем достичь процветания.

Я понимаю, что мы хватаемся за соломинку, что теоретически мы к такому не готовы, что у нас еще нет ни имени, ни славы, чтобы заключать подобную сделку. Но это серьезные люди с большими деньгами, и поэтому если они готовы с нами встретиться и если у нас есть хоть малейший шанс, то я, видимо, брошу все и побегу в аэропорт.

Через два дня я сижу в салоне «мерседеса» с затемненными стеклами и еду на парфюмерную фабрику, находящуюся где-то в предместьях Парижа. Изящная и миниатюрная Вероника болтает, расположившись на переднем сиденье, вполоборота ко мне. У нее прямые блестящие каштановые волосы, подстриженные на уровне ушей, идеально выщипанные брови и ярко-алые губы.

– Нам очень повезло, – говорит она. – Сегодня ты увидишь Ксавье. Потрясающий нюхач! У него в роду все только этим и занимались. Его отец, кстати, создал Poison.

– Правда? – спрашиваю я. – В старшей школе я пользовалась исключительно этими духами. Брызгала ими на подушки своих парней. Мне казалось, это очень утонченно.

– Понятно, почему ты до сих пор одна, – язвит Александр. – Эти духи пахнут собачьим шампунем.

– Просто потрясающе, – продолжает Вероника, игнорируя собачий шампунь или прикидываясь непонимающей. – Ксавье – величина! Все равно как если бы его отец был одним из «битлов».

– Здорово, – бормочет Александр, глядя в окно на готовые вот-вот распуститься розовые кусты. – Не иначе как нас везут на встречу со Стеллой Маккартни.

Что он все брюзжит? Наверное, не выспался. Ему нужно спать не менее восьми часов, чтобы иметь человеческий облик. А поскольку мы сегодня вскочили ни свет, ни заря, Александр теперь весь день будет в паршивом настроении. Перспектива хронического недосыпа – одна из причин, по которой он не хочет иметь детей.

– Стелла Маккартни? – переспрашивает Вероника. – Да, у нее тоже есть своя марка.

– Я в курсе, – бубнит Александр.

– Она хорошо расходится.

– Знаю.

– У нас здесь много англичан, – продолжает она. – Одна моя знакомая работала с Вивьен Вествуд в один из ее приездов.

– Неужели? – спрашивает Александр. В его голосе звучит почти неприкрытая 1рубость.

– Правда, она милая? – вмешиваюсь я, пытаясь удержать разговор в нужном русле.

– Да! – вдохновляется Вероника. – Она хотела, чтобы аромат этих духов напоминал запах свежевымытой женской щелки.

– Щелки? – оживляется Александр. Он явно заинтересовался.

– Кажется, да, – говорит она. – Я правильно сказала? – Вероника глазами указывает себе на низ живота. – Я не очень хорошо говорю по-английски...

– Английский у тебя что надо, – скалится Александр.

– Конечно, это было нелегко, – продолжает она. – Большинство экспертов – гомосексуалисты, которые в жизни не нюхали женской щелки...

– Могу себе представить... Так ее желание исполнилось?

– Не знаю. Не нюхала. А ты?

– Доводилось, – отвечает Александр. – Но сам я гей и потому, боюсь, не мне судить.

– Ой! – Вероника отворачивается и смотрит на дорогу. – Какая жалость!

Дальше мы едем в молчании. За окном мелькают окруженные клумбами низенькие белые постройки, похожие на лаборатории. Должно быть, в июне и июле здесь красиво. И запах потрясающий.

– Уже скоро, – говорит Вероника. – Минуты через три.

Машина останавливается у невысокого белого здания, где нас встречают четверо мужчин в лабораторных халатах. Они представляются. Филипп, его ассистент Жан-Франсуа, Ален, который занимается всей коммерческой стороной дела, и Ксавье. Высокий, красивый, с темными волосами и весьма выразительным носом, выглядит он просто безупречно. Ухоженные ногти, начищенные ботинки и свежевыбритый подбородок. Александр пытается привлечь его внимание, но Ксавье смотрит сквозь него. Филипп, цветущий коротышка, явно любитель плотно пообедать, быстро ведет нас внутрь здания – в полупустую, чисто прибранную комнату, где стоит огромный круглый стол и жесткие стулья из сосны. Все рассаживаются вокруг стола, мы с Александром по недомыслию располагаемся напротив окна, и тут облака расступаются и через стекло льются потоки света.

– Итак, – говорит Филипп, потирая руки, – какие у вас предложения?

Я сижу, жмурясь от света. Александр вытаскивает порт- фолио. Там фотографии, вырезки из журналов, пачка рецензий, каталог, несколько статей, заламинированные обложки с изображением Ванессы Тейт и снимки с премьеры Мишель Адаме. Все это мы выкладываем на стол. Мужчины вместе с Вероникой склоняются над материалами: перебирают снимки, листают каталог, потом начинают негромко переговариваться по-французски. Судя по всему, должного впечатления мы не произвели. Все выглядит слишком по-любительски. Я знала, что номер не пройдет. День потерян. Почва настолько ушла из-под ног, что даже забавно. Мы с Александром тупо смотрим друг на друга.

– Очень интересно, – с акцентом говорит Филипп. – И на каких женщин рассчитаны ваши коллекции?

– Ну... – отвечаю я. – Мне кажется, это очевидно.

– Нет, – говорит он.

– Ну... На женщин, которые... э... женственные.

Он кивает.

– Сильные.

Еще кивок.

– Которые знают, к чему стремятся.

– И не боятся заявить о себе, – встревает Александр. – Женщины, которые правят. Властные. Например, у которых собственная фирма...

– Понятно, – говорит Филипп и щелкает пальцами. Жан Франсуа встает и нажимает на кнопочку. Жалюзи автоматически закрывают окно, и над головами у нас повисает проектор, появившийся из середины стола.

– Вот то, что нас интересует.

На стене появляются рисунки, за ними – цветная секторная диаграмма. Филипп начинает объяснять. Они подумывают о продвижении на молодежный рынок; их нынешняя клиентура – цветущие девушки от шестнадцати до двадцати четырех, из тех, что не прочь провести летние каникулы с друзьями где-нибудь в Греции или Испании. Мы с Александром сидим молча. Все мои иллюзии по поводу того, чтобы возглавить серьезный брэнд, медленно тают. Они понятия не имеют, кто мы. Но, в конце концов, разве они обязаны это знать? У нас маленькая, никому не известная компания – явно не то, что им нужно. Александр начинает что-то писать в блокноте. В парфюмерной индустрии нелегко победить, говорит Филипп. Их доходы снизились на семнадцать – двадцать процентов сравнительно с прошлым годом, и потому они не собираются рисковать. Им хотелось выпустить какие-нибудь духи для зрелых жен- шин, но исследования показывают, что в моду вошли цветочные ароматы. Тяжелые запахи устарели. Конечно, может случиться так, что какой-нибудь тяжелый аромат вдруг станет необычайно популярным, но, скорее всего молодым покупательницам придется по душе что-нибудь легкое и воздушное.


Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Модный Вавилон 9 страница| Модный Вавилон 11 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.027 сек.)