Модный Вавилон 8 страница

– Черт. – Я начинаю нервничать. – Меня приветствовали так же?

– Ну... Я, например, тебя шумно поддерживал.

Вручена последняя награда, и мы подумываем, не пора ли уходить. От столика к столику бродят компании. Ли Маккуин со свитой – Сэмом Гэйнсбери, Гвидо, Аннабель Нельсон. Все они такие важные, что меня даже не замечают. Маккуин редко когда один. У каждого дизайнера есть свое окружение. У Стеллы – Мадонна и Гвинет, и она охраняет их, как ротвейлер, чтобы не дать остальным ни единого шанса. У Луэллы – Жиль Дикон, Стюарт Веверс и Даррен Дэн. Патрик Кокс всегда появляется в компании с Элтоном, Лиз Херли и Тимом Джефферсом; Филипп Трейси – с Иззи Блоу и какой-нибудь русской красавицей; Мэтью Вильяме – со Сьенной Миллер, Джейд Джаггер, Бэй Гарнетт и подобными им красотками. Подозреваю, что даже у меня есть свита – Александр, Дамиано и Мими. Мы, дизайнеры, вообще не склонны появляться на людях в одиночестве.

– Как дела? – спрашивает кто-то сзади и кладет руку мне на плечо.

Я оборачиваюсь, и сердце у меня обрывается. Тед Николе. Он улыбается и говорит:

– А мне сегодня не повезло с наградой.

Тед проводит по зубам языком, оттопыривая щеки. Он явно под кайфом.

– К слову сказать, я оценил то, что сегодня увидел в газетах.

– Спасибо, – с притворной улыбкой отвечаю я; у меня начинают дрожать руки. Какого дьявола? Этот тип – просто дурак.

– Хорошо выглядишь, – говорит он. – Мне нравится твоя прическа.

– Я рада. С кем ты здесь?

– Ты же знаешь, с ребятами из Хокстона. – Он неопределенно тычет себе за спину.

– Круто, – говорю я и думаю: «Вот черт. Зачем я это сказала?» – Как идут дела?

– Здорово, – отвечает он. – Нашел тут одного... Он, кажется, собирается купить нашу фирму.

Вынуждена признать, что почти не помню, о чем мы с Тедом беседовали. Единственная причина, почему он со мной заговорил, – это желание позлорадствовать. Кто-то, видите ли, подумывает о том, чтобы заключить контракт с этим бездарным идиотом!

Каждый дизайнер мечтает о том, что кто-нибудь вроде Vuitton или Gucci приобретет его фирму. Вы получаете помощь, рекламу, деньги на устройство презентаций, ваши товары входят в комплексный блок вместе с продукцией других дизайнеров, так что, если одна из ваших коллекций окажется менее удачной, в магазинах просто не смогут отказать, поскольку если они хотят вещи от Balanciaga, то им придется купить и ваши. Подумайте о лицензии. Об аксессуарах. О сумочках. О деньгах. О поддержке. Ни черта вы не получите, если все, что у вас есть, – это табличка с именем над дверью. А так – вам дадут магазин!

В общем, я здорово напилась и закончила вечер в клубе под названием «Цветы зла», где чуть ли не до утра танцевала под песни Нейла Даймонда и общалась с каким-то болтливым геем. Он поведал мне историю о том, как несколько лет назад Хусейн Чалаян разругался с прессой, получив очередную премию: разозлился он оттого, что в журналах только и говорили о Марии Грахфогель – она пригласила в свое шоу «перчинку» Викторию. Помнится, я только кивала в ответ. Потом парень рассказал мне еще одну байку – о какой-то супермодели: бойфренд отснял ее на камеру, как она занимается сексом с другой девушкой при помощи фаллоимитатора, и теперь они не разговаривают. По его словам, фильм получился просто потрясающий. Я спросила, видел ли он его. «Да», – сказал он. Мне показалось – врет. Тогда я, в свою очередь, поведала ему историю (вполне правдивую) о другой супермодели – любительнице групповух. У нее был весьма энергичный дружок; чтобы он не скучал, она приглашала в гости своих товарок, и у нее дома они все вместе устраивали просто сумасшедший секс. У моего трансвестита глаза на лоб полезли.

– Нет! – сказал он.

– Да!

– Быть не может!

– Может, – сказала я, и тут меня вырвало прямо под ноги.

Теперь, разумеется, Александр этого вовек не забудет. Всякий раз, когда я за что-нибудь его ругаю или прошу сделать то, что ему не хочется, он не упускает случая мягко напомнить мне, как меня стошнило на собственные туфли. А что еще хуже, поскольку это были туфли от Alaia и я не смогла их выкинуть, мне пришлось идти в них домой, и всю дорогу от меня за версту несло спиртным и полупереваренной едой.

Приближается Рождество, Александр откладывает заказы, касающиеся одежды для будущего сезона, изучает те, которые ориентированы на нынешний, и одновременно пытается выбрать подходящее место для проведения корпоративной рождественской вечеринки. Звучит слегка напыщенно, но это очень важно – собраться всем вместе. Мы платим своим сотрудникам немного, и эта вечеринка – своеобразный способ отблагодарить их. Многие дизайнеры вообще не считают нужным это делать. Среди них есть такие, кто не приглашает ни одного из малых сих на свои рождественские тусовки.

– Они говорят, что у фирмы недостаточно фондов, – сказала однажды Триш, жуя свою неизменную жвачку. – На самом деле им хватило бы денег, чтобы кормить свой персонал финиками и поить глинтвейном до наступления следующего тысячелетия. Работники трудятся как негры, но черта с два им что-нибудь обломится! Могу поспорить, в подарок они получат прошлогоднее барахло и какие-нибудь вонючие духи. А компания еще удивляется, почему столько товара уплывает из ателье! Если бы они лучше обращались со своим штатом, не было бы такого воровства.

Памятуя об этом, я деликатно подтолкнула Александра, и в итоге было решено, что просто вина и закусок недостаточно. Поэтому мы забронировали целый стол в клубе «Эпоха». Я попросила Александра пригласить нескольких лучших портних и закройщиц и разбавить эту компанию парой живчиков вроде Мими и Лидии – все будет повеселее!

Мими выказывает минимум интереса, когда я напоминаю ей о предстоящем ужине. Она вытаскивает из сумочки Крошку Ми и принимается проверять электронную почту, бормоча что-то о том, что до Рождества ей надо сделать еще тысячу дел и, если она не поднапряжется, то закончит свою карьеру в наркологической клинике – вместе с половиной коллег по модному бизнесу. Куда больше радости она проявила по поводу недавней поездки на выставку «Мода XX века» – куда-то в Дартмур, на загородную виллу, которой владеет супружеская чета – Марк и Клео Баттерфильд.

– Если честно, – говорит Мими, протягивая собачонке кусочек шоколада, – это был мой первый визит туда, и никогда прежде я не видела таких потрясающих вещей. Именно туда звонят Стейнберг и Толкиен, когда им нужен какой-нибудь эксклюзив для особо важных клиентов вроде Dolce & Gabbana. Больше ты нигде такого не найдешь.

Марк Баттерфильд специализируется на одежде 40–70-х годов, и говорят, что у него лучшая в мире подборка вещей от Ossie Clark – это и есть главная причина, по которой Мими туда поехала. Мне бы следовало ехать самой, но у нее верный глаз, и я ей всегда доверяю. В любом случае коллекция Марка–действительно фантастика. К нему всегда обращаются режиссеры и продюсеры; именно он поставлял одежду для съемок фильма «Мюнхен». Случается, Марк отдает костюмы напрокат в магазины наподобие Тор Shop, там шьют дубликат, оригинал же отсылают обратно. К нему приезжают дизайнеры со всего света – среди них есть и очень неприятные личности. Один модельер, к примеру, что-то купил у него, «вдохновился», а потом уничтожил первоисточник, чтобы никто не мог докопаться до истины.

– Представляешь, как это грустно? – спрашивает Мими, садясь и закуривая. Крошка Ми запрыгивает к ней на колени. – Стоило собирать эти реликвии по всему миру, чтобы их сожгли! Половина коллекции может занять достойное место в музее. Кстати, он кое-что ссужает и музеям. – Она затягивается. – Между прочим, я привезла тебе кучу вещей в духе сороковых.

– Сороковых?

– Нуда! – Она вытаскивает изящное черное платье для коктейлей – со множеством пуговиц, отложным воротничком и короткими рукавами. – Все покупали платья в духе сороковых. Буквально в очередь становились. У Марка почти ничего не осталось.

– Правда?

– Клянусь. Смотри. – Она поднимает платье повыше. – Неужели ты не видишь, как оно актуально?

Я смотрю на платье, оцениваю крой и думаю, что Мими права. Изящные линии смотрятся очень современно. Наброски в стиле семидесятых, развешанные по всему кабинету, вдруг начинаются казаться мне совсем старомодными. Они так тяжеловесно смотрятся, в то время как платье в руках у Мими – невероятно элегантное. Может быть, она действительно права. Может быть, эпоха сороковых – девиз нынешнего сезона. Полная затаенной страсти коллекция в духе шотландской вечеринки, над которой я по-прежнему раздумываю, пожалуй, только выиграет, если будет выполнена в стиле сороковых. И потом, я в этом хорошо разбираюсь. Главное – покрой и силуэт, и это единственное, что меня по-настоящему радует. Интересно, не слишком ли далеко я зашла, чтобы что-то менять? Мы с Александром уже заказали весь необходимый материал. Несколько недель провели над образцами хлопка, сравнивая качество и цены. Я улыбаюсь. На память приходит один дизайнер, который сшил все свои блузки из «детского» хлопка, хотел немного сэкономить. «Детский» хлопок значительно хуже по качеству, раз в пять по сравнению с нормальным, к тому же недолговечен. Носится месяца три или четыре. Но, во всяком случае, расходы они сократили, неплохо заработали, и никто даже не догадался. Мы с Александром, конечно, на подобное не пойдем, хоть и всегда стараемся экономить на таких вещах, как, например, кашемир, если можно заменить его чем-нибудь менее шикарным, – не то что пару лет назад, когда я, наивная, хотела всех поразить.

Однако вернемся к сороковым.

– Что, и все это делают? – спрашиваю я.

– Так я слышала, – отвечает Мими. – Представляешь, как будет смотреться та же модель – но из красного джерси? Этакое легкое противоречие. Выразительно, но спокойно. Строго, но не чопорно. Ты должна это почувствовать.

– Я чувствую, – говорю я и, в общем, не лгу. Кажется, она ухватила самую суть! Сердце у меня начинает биться. Вопрос в том, смогу ли я переделать всю коллекцию целиком?

Мими встает со стула (Крошка Ми с визгом шлепается на пол) и начинает рассматривать подборку моих эскизов.

– Мне нравятся пиджаки Оззи, – говорит она. – Складки и пуговицы – как раз в духе сороковых.

– Ты так думаешь? – Я вылезаю из-за стола и присоединяюсь к ней.

– Нуда. Собираешься шить из шотландки?

– В общем, да. Вот образец. – Я вытаскиваю кусочек ткани и протягиваю ей.

– Просто прелесть! – Мими довольна. – Традиционно и современно.

– Еще я купила розового шелка, – говорю я. – Хочу сшить розовое платье для Ванессы Тейт. Мне кажется, розовый будет актуален во всем. Вспомни шикарные брючные костюмы, которые в прошлом сезоне сделала Baienciaga.

– Они всем пришлись по душе, – отзывается Мими. – Сьенна буквально только что сфотографировалась в одном таком для обложки британского Vogue.

– Правда?

– Говорят, отлично смотрится.

– Еще я подумала насчет кружев, – продолжаю я. – Мне нравятся эти блузки от Balanciaga – с кружевными манжетами и воротничками в стиле начала века.

– Кой черт, кружева! – Мими закатывает глаза. – Мои знакомые, у которых свой отдел в магазине на Портобелло-роуд, не успевают их закупать. На прошлой неделе им пришлось ехать за ними в Кемптон и на какую-то ярмарку старинного барахла в Челтенхэм. За последние несколько недель у них побывали закупщики от Louis Vuitton, Marc Jacobs, Lacroix, Galliano, Alice Temperley и Paul Smith. Они хотели кружево.

– Что, все? – Я задумываюсь: если мы не ошибаемся в своих догадках относительно грядущего сезона и другие чувствуют то же самое, то не окажусь ли я в числе опоздавших, поскольку остальные уже везде побывали и все скупили. – В одном и том же месте?

– Мои друзья знают, что надо людям. – Мими улыбается. – Поэтому-то дела у них идут хорошо и от покупателей отбоя нет. Они посмеиваются: очень интересно следить, кто, из великих до сих пор предпринимает самостоятельные изыскания.

– И в самом деле?

Это что – шпилька в мой адрес? Я ведь действительно почти не выхожу из офиса.

– Гальяно и Готье вечно там крутятся. Мой приятель говорит – некоторых дизайнеров он уже сто лет не видел,

– А что именно купил Гальяно? – интересуюсь я. Хоть этот человек однажды и нарядил своих манекенщиц в отороченные мехом брюки, но он по-прежнему – король подиума, и потому неплохо бы мне поживиться за его счет.

– Пару воротничков, – докладывает Мими. И все- то она знает. – И пару меховых шапочек в духе шестидесятых.

– Меховых шапочек?

– Да. Возможно, их отложили именно для него. Ты же знаешь, как он любит такие штуки.

– Пожалуй.

Мы с Мими садимся на пол и начинаем разбирать принесенные ею вещи. Два прелестных коротеньких жакета, на которые я уже давно положила глаз, платье от Givenchy (поверить не могу, что никто его у меня не перехватил), пара-тройка юбок – их я сразу же отправляю наверх, к До- роте, чтобы та сшила точно такие же. По пути назад сталкиваюсь на лестнице с Триш.

– Предвкушаешь вечеринку? – спрашиваю я.

– Да, вся в нетерпении, – смеется она. – Я слышала, будет Лидия?

– Обещала.

– Мне говорили, она бесподобна! – Триш почти в экстазе.

– Тогда, может быть, сядешь рядом с ней?

– А можно?

– Почему бы и нет? – Я улыбаюсь. Всегда готова доставить радость, если это может вдохновить моих сотрудников.

– Спасибо!

– Ты что-то хотела?

– Да. Тут хотят заказать оранжевый жакет, он на выходных появился в журнале You.

– Какой оранжевый жакет?

– Он был у нас в двух цветовых вариантах. Есть еще зеленый. Из весенне-летней коллекции.

– Ах, этот... Он не пошел в производство.

– Как это?

– Никто их не заказывал.

– Неужели?

– Представь себе. У нас нет ни одного.

Черт возьми, всегда так! Какая-нибудь сонная тетеря вроде Триш посылает образец в журнал – но, поскольку модель до сих пор никто не заказывал, неудивительно, что на самом деле ее нет. Наш оранжевый жакет, помимо редакции журнала You, может лежать где-нибудь на складе или же ехать в ТК Махх. Все, что я знаю, – это то, что никто и нигде не сумеет его найти. Большинство журналов не задумываются о том, можно или нельзя купить вещь, о которой они пишут. Американский Vogue, насколько мне известно, всегда следит, чтобы у фирмы была на складе готовая продукция. Но есть несколько изданий, которые просто приходят в восторг, если ту или иную одежду нигде нельзя приобрести. Им плевать, что жакет был сшит двадцать лет назад. Плевать, что он вообще не был сшит. Все в порядке, пока им есть чем заполнить страницы, пока их стилист доволен, пока остальные думают, что этот снимок на самом деле отражает новую модную тенденцию. Они не думают о том, что будет, когда журнал дойдет до покупателя. И потому в большинстве случаев, когда звонит какой- нибудь редактор и просит образцы одежды, мы стараемся отправить ему то, что действительно пошло в производство.

Случилось так, что Триш отправила оранжевый жакет именно в журнал You. Его читатели всегда проявляют наибольшую активность. Тебе могут посвятить целую страницу в Tatier, столбец в Vogue – и ни одного звонка. Но если что-нибудь напечатает You – всю следующую неделю телефон будет трезвонить как сумасшедший.

– Что ты туда отправила? – спрашиваю я, чувствуя невероятное раздражение.

– Отличную подборку, – отвечает Триш. – То, что было в кабинете у Александра. Самые лучшие фасоны из прошлой коллекции. Оранжевый жакет был в числе двадцати вещей, которые они отобрали.

– Просто стыд, что никто до сих пор им не интересовался и мы не поставили его на поток, – говорю я.

– Согласна, – не слишком любезно отзывается Триш.

– А ты не могла отдать им что-нибудь другое?

– Нет. Я предлагала. Но они хотели именно его.

– Это правда?

– Я подумала, что лучше дать им хоть что-то, чем вообще ничего.

– Здравая мысль. – Я с неохотой признаю, что она права.

– В любом случае хочу спросить: что отвечать тем, кто звонит?

– Говори, что у нас настоящий бум с этими жакетами. Скажи, что они должны записаться и ждать своей очереди.

– Ладно. Но ведь никакой очереди на самом деле нет?

– Нет, – вздыхаю я.

– Значит, мне придется врать?

–Да.

– Так же, как в случае с платьем Ванессы Тейт?

– Нет, потому что мы будем шить такие платья. Они пойдут в производство после показа новой осенней коллекции.

– А оранжевых жакетов не будет?

– Нет, Триш. К сожалению, всегда есть тысячи людей, которые встают в очередь за теми или иными моделями и никогда их не получают, потому что вещи, которых они так терпеливо дожидаются, на самом деле даже не были пущены на поток. Ведь так?

-Да.

– Понятно?

– Понятно. Бедолаги.

– Вот именно! Бедолаги.

Я возвращаюсь в офис, несколько подавленная разговором. Если берешь на работу студентов, экономии не жди. Будь у меня нормальный агент по связям с общественностью, он смог бы убедить визитеров из журнала You, что вон то белое платье куда лучше оранжевого жакета – и тогда мы бы сумели продать еще несколько платьев. Но если ты платишь гроши...

– Ты слышала? – спрашиваю я у Мими.

-Угу.

– Потрясающе! – Я плюхаюсь прямо на пол.

– Не садись туда! – выкрикивает Мими.

– Поздно... А что такое?

– Кажется, Крошка Ми сделала там лужу.

Конечно, Мими наверняка знала, что ее чертова Крошка изгадила мой ковер. И конечно, я села прямо туда. К счастью, у меня есть во что переодеться. Вскоре пришел Александр – с парой бутылок вина. Мы слегка заправились. И вчетвером, включая Крошку, отправились на Шафтсбери-авеню, в «Эпоху».

Лидия уже сидит во главе стола. Она следует традициям Кейт Мосс: если ты приедешь загодя, то и уехать сможешь пораньше вне зависимости от того, как прошла предыдущая ночь. По обе стороны от нее сидят мои закройщицы. Чуть дальше, на банкетке, две швеи.

– Привет! – Лидия поднимается и вдет нам навстречу. – Как мило с твоей стороны – все же посетить собственную вечеринку.

– Мы опоздали всего на десять минут, – возражаю я. – Не повод для упреков.

– Я и не упрекаю. – Она улыбается. – Я уже пропустила пару стаканчиков, пока ждала тебя, так что чувствую себя на все сто.

– Ну и отлично, – говорю я. – Давайте садиться. Триш!

– Да? – отзывается та. На ней черный, расшитый блестками топ, узкие темные джинсы и туфли на высоченном каблуке; по ее словам, она купила их в Oasis – хотя они как две капли воды похожи на Jimmy Choo. Вынуждена признать, выглядит она шикарно.

– Твое место рядом с Лидией.

– Превосходно.

Она здоровается и сообщает:

– Мы уже виделись...

Лидия вежливо выслушивает перечень моментов, когда они с Триш пересекались. Эта ситуация ей знакома, и здесь моя подруга ведет себя безупречно. В нужных местах кивает и улыбается, собеседник при этом начинает чувствовать себя как дома. Ее тактичность в разговоре с малозначительными людьми – как мне кажется, одна из причин, почему ее охотно берут на работу. За все годы, что мы с ней работаем в модном бизнесе, я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь грубо о ней отозвался. А грубостей в мире высокой моды хватает.

Хотя, кстати, сама Лидия частенько резка в своих суждениях.

– Ты не поверишь, – объявляет она, откусывая бутерброд. – Меня пригласили прокатиться на яхте мистера Икс.

– Быть того не может, – живо реагирует Александр, тут же отрываясь от какой-то низкопробной сплетни.– Черт возьми!

– Да, – подтверждает Лидия. – Самое шикарное приглашение, которое только может получить человек из модного бизнеса.

– Если не считать приглашения на яхту к мистеру Игреку, – вставляет Мими.

– А кто лучше? – интересуюсь я.

-Ну...

– Мистер Игрек, – отвечает Мими.

– Ты действительно так думаешь? – спрашивает Лидия.

– Так все говорят.

– И когда ты уезжаешь? – Это Александр.

– В июне, – оборачивается к нему Лидия. – Приглашение пришло через агентство сегодня.

– Когда поедешь, выясни, правда ли, что он весь день не выходит на палубу? – зачем-то хочет знать Александр.

– Что это за история? – спрашиваю я.

– Говорят, он весь день сидит в каюте, где работает кондиционер, чтобы грим не поплыл. Выходит только на закате.

– Будь осторожнее, если не хочешь, чтобы с тобой случилось то же самое, что с одной моей подругой, – говорит Мими.

– А что? – спрашивает Лидия.

– Раз тебя пригласили на яхту, ты будешь обязана оказать мистеру Иксу услугу. Моя подруга получила билет в первый ряд, когда он представлял коллекцию мужской одежды. Как будто она разбирается в мужской одежде! Но, после того как она развлекалась у него на яхте, от нее потребовали этой любезности, и ей просто ничего не оставалось делать.

– Ладно, – говорит Лидия. – Я-то не возражаю против того, чтобы посмотреть на мужские шмотки, если такова цена пребывания на яхте. Мне кажется, это неплохая сделка.

– У них что, у всех яхты? – уточняет Триш.

– В основном – да, – говорит Мими. – Правда, многие держат их исключительно для гостей и репортеров, чтобы поддерживать иллюзию шикарной жизни.

–Я слышал, это настоящие плавучие бордели для геев, – замечает Александр. – Плавают по Средиземному морю и снимают мальчиков. Бросят якорь где-нибудь в Микенах, найдут в клубе хорошеньких парней, привезут их на борт, развлекутся, а утром выгонят.

– Что, так и есть? – спрашивает Лидия.

– Какая разница, – говорит он. – Я бы именно так и поступал, если бы у меня была роскошная плавучая хреновина в сто футов длиной.

– Будем заказывать закуски? – предлагаю я, когда к нам уже в пятый раз подходит официант.

Спустя три четверти часа мы уже поглощаем индейку. Не знаю, что заставило меня заказать традиционный рождественский ужин, но, кажется, закройщицы на своем конце стола и швеи во главе с Доротой вполне удовлетворены. Александр не притрагивается к своей порции; очевидно, успел сбегать в туалет и принять там дозу для подъема настроения. Лидия уплетает еду с истинным наслаждением, как всякий, кто не боится набрать вес. Мими, напротив, с суеверным ужасом ковыряется в тарелке. А Триш слишком захвачена праздничной атмосферой, чтобы есть.

– Во всяком случае, я такое слышал, – говорит Александр. Из левой ноздри у него течет, но он, по-моему, даже не чувствует этого. – Карл точно носит вещи только от Dior, потому что обожает Хеди и думает, что все его костюмы непревзойденные. А ест он лишь то, что приготовлено специально для него, и еда непременно должна быть завернута в фольгу. Черт знает, что такое. А если он приглашает своих сотрудников куда-нибудь поесть, то это значит, что сначала им придется идти к нему на виллу и дожидаться, пока Карл там отобедает, и уж потом они все вместе поедут в город. И все с этим мирятся!

– Везде так, – отзываюсь я. – Не думаю, что это настолько уж оригинально.

Подают пудинг. Едят только трое. Спиртное начинает действовать. Александр становится все более несносным, а вместе с ним, судя по всему, и Мими.

– Слышала я одну отвратную историю, – внезапно объявляет она, – о дизайнере, который остановился со своими друзьями в частном доме в Ибице. Они сняли его на две недели летом. И угадайте, что у них было с собой?

– Что же? – улыбается Александр. Кажется, сейчас он получит анекдотец по своему вкусу.

– Море слабительного!

– Чего?

– Да-да. – Мими морщит нос. – Когда они уехали, хозяевам пришлось разбирать ванну и чистить мебельные чехлы. Везде было полно дерьма. Очевидно, сначала постояльцы заказывали омлеты из белков, но потом переключились на сандвичи с ветчиной и цельное молоко – неудивительно, судя по тому, сколько они потребляли наркоты. И целая толпа педерастов слоняется по всему дому. – Она улыбается. – Кто бы только подумал? Кстати, мне, всегда, казалось, что у этого парня чертовски занудные коллекции.

– Это не тот самый дизайнер, который после ужина фотографировал приглашенных знаменитостей обнаженными? – спрашивает Александр.

– Нет, – говорит Мими. – Или по крайней мере вряд ли.

Мы смеемся. К нашему столу приближается моя знакомая дизайнерша. У нее репутация пьяницы и кокаинистки, и, судя по неуверенной походке, она и под кайфом, и под градусом. Но ведь сейчас Рождество.

– Привет! – восклицает она, в поисках опоры хватаясь за стол. – Счастливого Рождества!

Однажды мы, к сожалению, обратились к ней, когда нам срочно понадобилась швея, так что теперь вынуждены поддержать светскую беседу.

– Привет. – Я натянуто улыбаюсь. – Веселишься?

– Только что уехала с собственной вечеринки. Кто-то сказал мне, что вы тут развлекаетесь всей компанией. Так я подумала, что, пожалуй, присоединюсь.

– Здорово, – говорю я, мысленно посылая ее ко всем чертям.

– Порошочка нет? – спрашивает она.

– Извини, нет.

– Жаль... – Она плюхается на стул рядом с Александром.

Он сейчас в таком состоянии, что может разговаривать даже с мебелью, и поэтому я решаю оставить все как есть и перехожу на другой конец стола, чтобы поболтать с Доротой и ее товарками. Через пятнадцать минут возвращаюсь и вижу, что вдрызг пьяная девица вскарабкивается на колени к моему партнеру и шепчет ему на ухо что-то вроде «я хочу, чтоб ты меня трахнул». Некоторое время они так сидят, она ведет себя совсем уж непристойно, Александр же становится все мрачнее. Наконец она слезает с его коленей и сообщает, что ей надо в туалет.

–А вы, кажется, поладили, – говорю я, когда она скрывается за углом.

– Убери ее от меня, – шипит Александр. – От нее несет блевотиной.

К счастью, пьяная дама, судя по всему, находит другую жертву, более сговорчивую, потому что к нам она не возвращается.

Мы по-прежнему пьем и курим, разбиваем три бокала. Дорота и закройщицы первыми собираются уходить; они немного перебрали шампанского и теперь зигзагами петляют между стульями. Мими и Лидия вместе сидят в углу, обсуждая мужчин-манекенщиков и нижнее белье. Крошка Ми спит на банкетке. Вижу, как Александр припирает Триш к стенке. Она выглядит немного испуганной.

– Наркотики – отличительная черта модной индустрии! Именно здесь настоящий разгул для фантазии. – Он явно сел на своего конька. – Честное слово, говорить о моде всерьез невозможно, ибо тут просто не о чем говорить! Нельзя сказать: «В этом сезоне я сделал замечательную юбку!» Все дело в том, что я одеваю какую-то стерву, потому что она – знаменитость и может поддержать мой брэнд. Если она появится на публике в моем платье, значит, я получу некое признание, и потому мне приходится всячески ее ублажать. Я должен быть любезен с журналистами и лизать им задницу. Я должен быть любезен с клиентом, чтобы моя фирма не погибла. Все это так опустошает душу. – Александр останавливается, чтобы набрать воздуху. – Друзей у тебя в этом мире нет. Индустрия моды не признает товарищества. Никто не пытается завязать настоящие отношения. Люди – паразиты. Они болтают о всякой ерунде. Вот почему большинство из нас всегда под кайфом – это просто бегство от действительности. Иначе нельзя противостоять реальности. Приходится как-то себя поддерживать, иначе в один прекрасный день мы просто сядем и скажем: «Мы не зарабатываем денег. Тогда какого черта, чем мы занимаемся?»

– Александр, – говорю я.

– Что? – Он бросает на меня взгляд. Глаза у него остекленевшие, лицо осунулось, скулы торчат.

– Хочешь, я отвезу тебя домой?

– Да, пожалуйста...

Я возвращаюсь, проведя пять дней с родителями в Эксетере, и узнаю потрясающие новости: Ванесса Тейт номинирована на «Золотой глобус» за роль Наташи в фильме «Война и мир». И она хочет, чтобы я сшила ей платье. Кэти звонит мне в студию накануне Нового года. Даже по телефону до меня как будто доносится запах виски и сигарет – у нее явно была нелегкая ночь. О номинации она узнала еще до Рождества, но Ванесса улетела на Мальдивы, и поэтому они отпраздновали это событие только сейчас. Кэти сожалеет, что у меня так мало времени, но, быть может, я и вправду заинтересуюсь? Секунду я размышляю. Чертовски большая ответственность. Могу ли я себе такое позволить? Примерно через месяц мне представлять новую коллекцию, а она еще и вполовину не готова. Но появление на публике и возможное признание – это так соблазнительно! А представьте себе, если Ванесса выиграет?

Александр сначала не может поверить. Когда я звоню, мой коллега лежит в постели и смотрит телевизор. У него похмелье. Он развлекался с каким-то барменом, которого подцепил прямо на улице, когда возвращался домой из клуба. Но предполагается, что сегодня он приедет в офис. В отличие от остальных, кто бездельничает с Рождества до Нового года, дизайнеры должны работать. Это горячая пора, на носу у нас – презентация осенних коллекций.

– Неудивительно. – Александр зевает. – Ты и в самом деле сделала ее знаменитой.

– Едва ли.

– Не смеши меня! Твое платье появилось на обложке любого, даже самого захудалого глянцевого журнала. Лиловый шифон нигде нельзя было достать. Тебе даже звонил кто-то из Mirror и спрашивал, можно ли примерить платье прямо у нас в офисе – только для того, чтобы почувствовать, каково это. Просто ужас, что у нас нет ни одного на продажу. В списке Триш на сегодняшний день по меньшей мере семьдесят желающих!

– Да уж. – Я нервно смеюсь. – Чем скорее мы запустим платье в производство, тем лучше.

– А ты не можешь предложить Ванессе что-нибудь из готового?

– На этот сезон?

– Да.

– Не знаю.

– Ну, так посмотри, что можно сделать.

Я сижу за столом и гляжу в пространство, пытаясь придумать хоть что-нибудь в духе «сексуальной и преуспевающей инженю». В поисках вдохновения я уже побывала наверху, в мастерской, чтобы посмотреть, какой там есть материал, и теперь держу в руке кусок черного шелка. Вламывается Александр.

Дата добавления: 2015-09-04