Охота на жар-птицу 6 страница

Ведьма велела ему сесть к столу. Смахнула со скатерти в полотняный мешок пучки засушенных трав и цветов, кулёчки с порошками и черт знает с чем еще. И положила перед ним толстенную книгу:

— Вот. Хочешь ли полюбопытствовать? Разрешаю!

«Книга Судьбы» — значилось крупно на сафьяновом потертом переплете, схваченном парой серебряных узорчатых поясов с застежками. Замочки были открыты. Для него?

— Правда, можно? — Принц даже ощутил некоторый трепет перед колдовским талмудом. Хотя тот и не выглядел устрашающе — книга как книга, мало ли что можно на обложке написать.

— Валяй, — великодушно махнула бабка. Ушла к горшку, загремела крышкой да поварёшкой. — С какой страницы книжка откроется — с той и читай.

Ёширо помедлил. Но разве откажешься?

Раскрыл створку переплета — и страницы сами зашуршали, замельтешили. Остановились на нужном развороте.

«Хроники Тридевятого царства, Тридесятого государства» — было выведено витиевато сразу через обе страницы красными чернилами.

Кириамэ опасался, что не сможет разобрать непривычные буквы. В конце концов, устным разговором он овладел довольно хорошо, а на счет письменности в своих способностях не был уверен.

— Не скромничай! — фыркнула бабка, услышав в мыслях сомнения. Вернулась, придвинула поближе свечку — и снова ушла к печке.

Кириамэ взялся разбирать заковыристые буквицы. На удивление, читалось без труда.

«После преждевременной гибели цесаревича Светополка, случившейся при загадочных обстоятельствах, государь Берендей Иванович назначил своим наследником младшего из сыновей — Пересвета Берендеевича. Однако тот воле отца повиноваться отказался, бремя правления не принял. Равно отказались и прочие Берендеевичи. Благодарение Господу, Берендей Иванович прожил до глубоких седин в здравии и зравомыслии и передал власть старшему внуку — сыну своей дочери Войславы, Ингвару (при крещении названному Игорем).

Пересвет Берендеевич по молодости лет вел жизнь целомудренную, питая стойкое отвращение к женитьбе. Всё своё время посвящал он служению отечеству, прославившись умением разрешать мирным способом международные конфликты, как то с Кадаем, с Ордой, с Шемором, с Тюрилем, Штирейхмарком и прочими королевствами и землями, склонил к присоединению Ибирь. В его праведных трудах незаменимым помощником и бесценным товарищем был его самый верный и преданный друг — нихонский принц Ёширо Мотохирович Кириамэ, (принявший имя Егор Патрикеевич), муж Пересветланы Берендеевны, незаконнорожденной дочери царя, скоропостижно скончавшейся, не проживши в браке одного года. Пересвет Берендеевич очень чтил уважение, которое питал его названный брат к памяти покойной царевны, и на все просьбы доброжелателей твердо объявлял, что вступит в брак не раньше, чем его овдовевший друг найдет себе вторую супругу. Только к тридцати годам Пересвет Берендеевич уступил настоятельным уговорам лучшего друга — и женился на юной нихонской принцессе, родной племяннице Ёширо Мотохировича, который самолично отвёл невесту под венец. Столица была поражена необычайной красотой иноземки, имевшей белоснежную кожу, черные волосы, глаза редкостного василькового оттенка и чрезвычайно изящные манеры, из-за чего новоявленную царевну прозвали «фарфоровая куколка».

Годом позже Ёширо Мотохирович почувствовал усталость от суетной мирской жизни — и остригся в монахи, отдалился от света в заволжские леса, приняв строгую жизнь отшельника. Его многодневные молитвенные подвиги на открытом воздухе, непрерывные даже в самую страшную непогоду, называемые «медитация в позе лотоса», приводили в недоумение и восхищение даже обитателей тамошних скитов, славившихся суровыми традициями.

Однако Пересвет Берендеевич не желал рвать давнюю дружбу и несколько раз в год вызывал верного соратника в столицу.

Пересвета Берендеевича и его прекрасную супругу Господь одарил благодатью в виде пятерых детей, из коих четверо были юношами, не уступавшими в красоте своей матери, дочь же уродилась в отца, светловолосою. Крестным отцом для своих детей царевич назначил Ёширо Мотохировича.

Окончил свою праведную жизнь Пересвет Берендеевич в сорок семь годов, в день свадьбы старшего сына, свалившись в хмельном азарте с лошади и свернув шею. Узнав о его гибели, Ёширо Мотохирович поседел в одну ночь — коса до пят цвета воронова крыла осветлилась до белизны снега. Достопочтенный монах, даже в годах сохранявший удивительную юношескую стать и гладкое лицо без морщин (вероятно, сказывалось благородное происхождение и многодневные строжайшие воздержания и посты), во мгновение ока превратился в дряхлого старика. Он лично подготовил достойные похороны для любимого друга, но в последний момент не пожелал расстаться с покойным и взошел на погребальный костер вместе с ним. Под плач крестников и племянницы, принц совершил самоубийство, пронзив своё сердце нихонской саблей, упал на грудь покойного царевича и сгорел с оным в едином пламени. Прах обоих погребли в одной могиле.»

Прочитав, Кириамэ несколько минут не мог вымолвить ни слова. Точно окаменел с фальшивой, бледной улыбкой на бескровных губах.

Яга не торопила. Книгу убрала на печку, подсунув под полосатую занавеску, отгораживавшую теплую лежанку позади трубы. Поставила перед принцем большую кружку дымящегося сладкого отвара:

— Пей, — велела. — А то отощал до неприличия, скоро душа сквозь косточки просвечивать будет.

Кириамэ отхлебнул терпкого, насыщенного чарами зелья. Потом всё-таки справился с собою, проговорил без печали:

— В тридцать? То есть через четырнадцать лет? Старшие мои… племянницы как раз войдут в возраст… Значит, у меня будет четырнадцать счастливых лет. Он не прогонит меня, не возненавидит. Разрешит мне быть подле него… А после — еще семнадцать? Я усмирю сердце, буду очищать свою душу от скверны, медитировать на лоне природы, наблюдать, как растут дети Пересвета… мои внуки… Поистине, у меня будет счастливая судьба, — сказал он светло, но голос дрогнул. Он опустил голову, нервно потер переносицу. Снова взглянул на ведьму: — Но я не хочу такого конца. Я не хочу такой смерти. Не хочу умереть позже, чем он. Увидеть его мертвым, приготовить для него погребальный костер… Нет! Пусть я уйду первым? В конце концов, я старше его, это будет справедливо. Что мне сделать, чтобы изменить судьбу? Ведь это возможно, да? Скажите мне!

— Судьба не полено — можно и узелком завязать, да всё равно в ту же сторону ниточкой поведет, — усмехнулась ведьма. — Было бы желание — всё исполнится!

— Оно есть.

Кириамэ покусывал губы, невидяще разглядывая мутный отвар, зябко грея о кружку чуть заметно дрожащие пальцы.

— Ну, так и сбудется, коли желаешь всем сердцем, — успокоила ведьма. — Помни главное — летопись твоей жизни пишешь не только ты сам, но и все те, кому ты вручаешь себя. Ты понимаешь?

— Хай, вакатта… [хорошо, ясно]

— Если хочешь умереть у него на руках — умрёшь. Если хочешь прожить до белых волос — проживёшь. Твои желания исполнятся, будь спокоен. Но учти, что и желания других тоже осуществятся! Если кто-то полюбит тебя больше собственной жизни — с того света назад вернет, как бы ты ни упирался! Это ты тоже понимаешь?

— Да.

Яга усмехнулась. Оглушенный пророчеством книги, принц вряд ли услышал ее слова. Но ничего, потом вспомнит, позже поймет. Когда время подойдет нужное.

Он поблагодарил и тихо ушел, бледный и пошатывающийся, точно убитый призрак, ведя ладонью по стене, чтобы не потерять равновесие и не потеряться в обрушившемся горе, не утонуть в застывших слезах, не имеющих право пролиться, потому что иначе будет не остановить…

Занавеска за печкой раздвинулась, вниз свесилась вихрастая голова ведьминой ученицы.

— Чего ж ты его так сурово? Помрет ведь с тоски! — проворчала Дуня.

— А нечего время зря терять! — усмехнулась ведьма. — Коли любишь и любим — незачем от своего счастья отказываться.

Дуня вынула на свет книгу, поглядела на обложку. Дохнула, стерла ладонью наведённые мороком буквы — проявилось настоящее название: «Книга Страха».

— Вот ты обманщица!! — возмутилась девчонка. — Ты специально его до срыва довести хочешь! В могилу загонишь — не жалко?

— Смерть и так у них за плечом стоит, — невесело откликнулась Яга. — Недолго осталось быть вместе. Хоть потороплю, как сумею.

Дуня не поверила.

— Точно ли? — спросила тихо. Хотя Яга никогда в жизни такими предсказаниями зря бросаться не станет. — И ничего сделать нельзя? Предотвратить невозможно? Даже предупредить их?

— Не вздумай! — шикнула Яга. — Нельзя человека о неизбежной гибели предупреждать! Иначе Смерть на тебя саму оглянется — так всю жизнь Черной Вестницей и будешь работать.

— А кто из двоих-то? — не унималась Дуня.

Но ведьма решительно плюнула на огонек свечи:

— Спать ложись! Коли такая умная — вот сама и догадайся.

* * *

Ясмин доходчиво объяснила, что такое собою представляет психологическая атака. Восточные хитрости стратегии — дело тонкое, но Войслава вроде бы вполне лекцию уяснила. Прямо с утра и принялась практиковаться на деле, так сказать, в полевых условиях.

Ну и пусть ее охранник предпочитал сторожить, словно цепной пёс, во дворе сидя. Через бревенчатые стены убогого домика да сквозь злополучное оконце матерная брань прекрасно проникала наружу. Ну и пусть между ними был, казалось бы, непреодолимый языковой барьер. Зато царевна не зря на весь дворцовый терем славилась своим зычным, сильным и отменно противным голосом!

Для разгона Войслава пустила в ход лексику, подслушанную по юности любопытных лет на конюшнях дворца. Напрасно, что ли, она туда стремилась при любом удобном и неудобном случае сбежать от надоедливых мамок-нянек? Вот же, пригодилась народная наука!! И мало ли, что он ее не понимает? Оскорбления на любом языке звучат обидно! Так что пущай слушает и на ус крутит. Царевна не сдерживалась — высказала всё, что думала о своем похитителе, в самых крепких выражениях. Всё, что на сердце тяжким камнем обиды накопилось!

Спустя два часа слегка утомилась. Чтобы горло не сорвать, взяла задачу полегче. Принялась песни выводить. У нее и раньше со слухом было не ахти, а тут нарочно старалась голосить, в ноты не попадая.

Голосила от всей души — самой понравилось!

Даже огорчилась немножко, когда дверь отворилась и на пороге Ясмин возникла собственной персоной, нисколько не таясь.

— Что, не выдержал психического давления? — хихикнула царевна, чувствуя себя победительницей-сиреной, морской девой, дивным голосом корабли разбивающей о скалы. — Сбежал?

— Ась? — гаркнула Шеморханка так, что подружка на лавке подскочила. Войслава на секунду испугалась всерьез, не оглохла ли телохранительница от ее многочасовых стараний.

Опомнившись, Ясмин смущенно заулыбалась — и вытащила из ушей по комочку мягкой смолы.

На такую предосторожность царевна слегка обиделась. Ну уж не настолько ее голос невыносим, в самом деле!

— Удрал, — с удовлетворением сообщила Ясмин. — Сел на коня — и ускакал, куда глаза глядят! Проветрится и вернется, куда ж ему деваться. Так что не рассиживайся — полетели домой скорее!

— Полетели? — переспросила с сомнением царевна. Похоже, даже смола в ушах не уберегла разум подруги от помрачения.

Ясмин от глупых вопросов отмахнулась небрежно. Схватила неповоротливую царевну за руку и потащила во двор.

Во дворе, от порога домишки до лесной опушки, был расстелен длиннющий половик. Домотканый, далеко не новый, кое-где прогрызенный мышами, кое-где заляпанный грязью неизвестного происхождения. Однако брезгливость брезгливостью, но это было единственное средство передвижения, найденное Шеморханкой на чердаке. Коврик, на котором прилетела сюда сама Ясмин, для двух девиц, вернувших свои обычные размеры и формы, был слишком мал. А половик — сойдет! Пусть узкий, зато длинный. Просто надо будет крепче держаться, чтобы не сверзнуться с высоты птичьего полета.

Ясмин деловито обежала половик кругом, помазала неведомым снадобьем не только по четырем углам, но и по длине в нескольких местах, для надежности. Потом усадила на середину Войславу, объяснив, как придется балансировать на скорости — и сама уселась впереди нее, по-восточному ноги кренделем подвернув.

Приготовились к взлету.

Шеморханка произнесла заветные слова — половик весь затрепетал под ними, приподнялся над землей на пару вершков.

— Хорошо, что дождя нет! — сказала Ясмин с воодушевлением. — Промокшая тряпка далеко не улетит. Ты готова?

— Угу! — сказала Войслава, у которой при мысли о полетах в небесной высоте желудок слегка прихватывало. Это вам не на золотых змеях летать! Половик куда короче и ненадежней. В животе от нехороших предчувствий предательски заурчало. Как бы вот только в процессе не опозориться…

— Ну, держись крепче! — воскликнула Ясмин. Войслава в края половика вцепилась, глаза крепко зажмурила. — Сейчас взлетим!..

И ничего.

— Что за?.. — растерялась Шеморханка.

Обернулась — побледнела. Половик и рад бы взлететь, аки птица вольная. Да вот только сапогом на конец наступили, к земле бренной придавив.

— Уже летим? — спросила царевна, опасавшаяся лишний раз глаза открывать.

— Шайтан! — выдохнула Ясмин. Принялась половик подгонять, чтобы вырвался. Но куда там!

Когда только этот гад успел вернуться? Как она могла его возвращение проворонить?! Выходит, он давно ее заметил? Выходит, специально повёлся на провокацию — сделал вид, будто ускакал далеко и надолго, а сам вокруг поляны лишь объехал и с другой стороны вернулся? Вон, недоумевающая лошадиная морда из-за деревьев опасливо выглядывает позади дома!.. Как же Ясмин могла так позорно опростоволоситься!!

Царевна ойкала, но глаз не открывала. Половик под нею ходил волнами, дыбился, извивался, бесился, точно необъезженный норовистый жеребец! Но царские дочки не лыком шиты — не свалится от ветра, от крутых виражей!..

Правда, долго выдерживать такую болтанку она не соглашалась. Войслава опасливо приоткрыла один глаз, потом другой. Странно: подруга матом шипит, половик подгоняет — а с поляны так и не поднялись?

Царевна ойкнула — похититель, налюбовавшись вдоволь, за локоть ее с половика сдернул назад, точно собачонку к своим ногам швырнул.

И наконец-то сошел с конца половика. Отпустил, гад.

Словно распрямившаяся пружина, Шеморханка, верхом на половике, сорвалась с места и сиганула стрелой в небеса. Прямо к солнцу.

Войслава, тихонько заскулив от досады, проводила стремительно удаляющуюся подругу тоскливым взглядом. Вот уже змеящийся в полете половик превратился в крошечную точку… и совершенно исчез из вида.

Наемник за шкирку вздернул ее, заставил подняться на ноги. Придержал за плечи, чтобы рыпаться не вздумала. Подтолкнул в спину, намекая вернуться в дом. Как бы ни так!

Царевна со всей обиды ударила каблуком ему по ступне, прямо по пальцам. Грубый сапог смягчил, конечно — но руки он разжал, чего и требовалось. Она рванула наутек, что было духу.

Он догнал ее у поленницы — далеко не сбежать, если грязь скользкая, не подмерзшая, под ногами чавкает. Нет бы летом ее похитили, ну что за невезение! Летом и в лес удирать не так противно…

Догнать-то он ее догнал, да поленом по плечу получил. Метила, правда в голову, но он, паразит, уклонился.

Потом он ее настиг возле колодца. Получил ведром.

Затем догнал возле конюшенного сарая — влетело ему ухватом. Древко ухвата обломилось, не выдержав царевниной злости.

Минутой спустя чуть не схватил у самых дверей домишки. Но она увернулась от его поганых рук! Да дверью с размаха едва нос ни прищемила — захлопнула изнутри и палкой какой-то заложила.

Пока он дверь шаткую выламывал — она в комнату юркнула, там дверь покрепче была. Можно было припереть лавкой…

Но выламывать внутреннюю дверь он и не подумал.

Царевна, приготовившаяся к осаде, не сразу сообразила, почему вдруг тишина наступила. И в тишине отчетливо раздался щелчок замка.

Он снова ее запер!!

Когда до нее это дошло, Войслава волком взвыла от досады на собственную глупость. Позволила так просто себя загнать вновь в ловушку! Это ж надо быть такой дурой!!

Весь следующий час похититель был вынужден слушать концерт оглушительных рыданий и горьких плачей на все лады. Так искренне она хоронила свою разнесчастную судьбинушку, что даже у бессердечного наемника в груди защемило.

Однако, поразмыслив, он нашел способ утихомирить уже икавшую от затянувшейся истерики девицу.

Войслава на лавку с ногами пугливо заскочила, когда дверь со скрежетом отодвинула приставленную изнутри лавку. В светелку протиснулся боком ее тюремщик. С ведром дымящейся подогретой воды. Спустя еще несколько минут посреди комнатушки возникла лохань. Вдобавок появились черпак, ведро холодной воды, кусок франкийского душистого мыла и мочалка с льняным полотенцем.

Доставив все принадлежности, наемник тактично удалился, не забыв запереть дверь.

Войслава первым делом хотела оскорбиться: что за намёки!! Она царская дочка, а не какая-то грязная… Но отрицать очевидное было противно даже самой — не лето на дворе! Пока в чехарду играли, успела извазякаться, как свинка. Да и который день уже одежду не меняла, подмышки не фиалками благоухают…

Похититель получил в свой адрес новую порцию проклятий, когда царевна, раздевшись, поняла, что лохань слишком мала, чтобы использовать ее как ванну — сесть по-человечески не получалось, ибо коленки к подбородку прижимались. Пришлось поливаться черпаком, стоя, аки эллинская голопопая богиня Венера, в наготе и пене рождающаяся из морских волн.

Пока волосы мыла, осторожно плескаясь, чтобы на полу лишних луж не разлить — не услышала, как дверь опять тихонько отворилась. Только на потянувший сквозняк обернулась — а в дверях стоит, к косяку плечом привалившись, ее тюремщик! Наглый такой! Довольный!! Взглядом ее раздевает!!.. А чего тут раздевать, если блестящий от воды зад и так весь на обозрении?!! Совсем оборзел!!!

Царевна завизжала так, что сама чуть не оглохла.

В мерзавца полетели черпак, мыло, мочалка… Всё под непрекращающийся визг. Прикрывая грудь локтем, (а намыленный, неохватный бюст, как назло, своенравно выныривал из-под ладони или над рукой, бесстыдно сверкая, как колокола на звоннице в праздник), она из лохани выпрыгнула, к столу подбежала — за новыми снарядами для метания.

Отбиваясь одной рукой от летящих прямиком в голову случайных предметов, наемник, словно белый флаг, выставил вперед себя женскую сорочку и миленький сарафанчик. Чистое заранее припас для пленницы? Какой предусмотрительный, паразит...

Войслава орать прекратила. Красная, как маков цвет, подошла, одежду из рук нахала выхватила. А смысл смущаться, если, пока по светёлке бушевала, успела сама всё показать? Дура, надо было в лохань сразу сесть — фиг бы чего, кроме зада, узрел бы тогда… Единственный выход остался для ее гордости — нос повыше задрать и высокомерием сразить. Поэтому, сверкая глазами, состроила вид оскорбленной добродетели — и свежую одежду на старую обменяла. Попросту — швырнула клубком скомканное грязное белье мерзавцу в бесстыдные его глаза.

— Постирай!! — приказала не терпящим отказов тоном. И обратно, как будто ни в чем не бывало, полезла в воду домываться. Полностью его присутствие игнорируя.

Гад, лаская взглядом напряженную девичью спину, восхищенно прицокнул на ее самообладание, головой покачал. Дальше смущать не стал — забрал грязную одежду и дверь за собой закрыл.

Войслава в лохань так и села — дрожащие коленки подкосились.

Потом видела она в окошечко, через щель между доской и рамой, как он развешивал ее сорочку да панталончики во дворе. На речку, значит, ходил, постирал всё-таки.

Пока он в светелке убирал, лужи подтирал, она сидела, скрестив руки на груди. С царским высокомерием сквозь ресницы за ним следила. Будто за навозной мухой, ползающей по стене.

Поужинали за одним столом. Не разобрала она, что именно было в той похлебке, даже внимания не обратила. Вот хлеб был черствоват, а на сыре плесень на корочке зацвела. Но оба ели так, словно на званом приеме у какого-нибудь короля сидели. Причем, как бы ей ни хотелось, уличить своего похитителя в плохих манерах ей не удалось. Обходителен и предупредителен, тактичен и вежлив до омерзения. Таких красавцев и в царском тереме не сыскать — боярским сыночкам до этого гада не доплюнуть, только умеют в носу пальцем ковырять и в салфетки сморкаться. Хорошо бы еще, если бы только в салфетки…

Но ухмылка по-прежнему пряталась в его лживых, похабных глазах! И его холеная физиономия беспредельно бесила!!

Он спать ушел, как обычно, на конюшню.

Она же, зарывшись в одеяла, скорчившись клубочком на жесткой лавке, всю ночь до рассвета глаз не сомкнула. Переживала самое ужасное унижение, что случилось в ее семнадцатилетней жизни. И в этом была только его вина! Как же она его ненавидела — до дрожи во всем теле, до жара в стеснённой груди!..

* * *

Утром Пересвет проснулся поздно. Позевая, потянулся, свесил ноги с широкой лавки, сел, потирая лоб. Интересно! Надо будет для матушки записать рецепт наливки ведьминой — с Ягой вчера столько выдули на пару, а похмелья никакого!

Странно, но Ёж всё еще спал, хоть к вину почти не притрагивался. Под боком у него присуседился котище, вытянулся во всю свою лошадиную длину — из-под одеяла хвост свешивался. Разбуженный движением и шорохом, Баюн поднял ушастую голову, обернулся на царевича, помигал желтыми узенькими глазами. И снова бухнулся спать. Да заурчал в голос, взялся растопыренными лапками, коготками принца за грудь пощипывать, нежно, но ощутимо. Ёж завздыхал, глаз не открывая, прижал кота к себе, уткнулся носом в пушистую плоскую макушку и затих.

Царевич усмехнулся — наглый зверь занял его законное место!

— Ёжик? Ты где полночи бродил? — негромко поинтересовался Пересвет.

Но напрасно ждал ответ — принц, оказалось, и не думал просыпаться.

— Пусть спит! — шикнула, сунув нос в приоткрывшуюся дверь, Яга. — Всё равно жар-птицы не раньше темноты прилетят.

— Пусть дрыхнет, немочь бледная, — поддакнула Дуня. — Всё равно от него никакой пользы в хозяйстве, одна хлипкая декоративность.

От Пересвета же ведьмина воспитанница пользу для хозяйства наметила самую прямую. Завтраком накормила — и взялась гонять по двору. То забор починить, покосившиеся колья подправить. То вспоминала, что срочно надо у козы в сарае кое-что прибить, приколотить. Или на чердаке что-то достать, высоко заброшенное под кровлю. Или еще… А затем вон там!.. А потом вон тут!.. Дуню не смущало то, что царевич по благородному своему происхождению в жизни молоток с топором в руках не держал. С примерным занудством девчонка указывала и подробно объясняла: как надо, где он не так делает, требовала переделать столько раз, сколько потребуется, пока она не удовлетворится выполненной работой. Совершенно вымотала — царевич к обеду выдохся.

Ёширо же обед проспал, участи царевича благополучно избежал. Явился на запах сдобы-ванили, гул самовара и звон чайных чашек. Яга как раз пироги широкой лопатой из печки доставала — румяные, дышащие, с глянцевой корочкой от яичной смазки.

Первым, правда, явился кот. Прибежал бодренький, у ног Яги потерся, чуть не уронив бабку. Помяукал требовательно — и немедля получил причитающуюся миску сметаны и сковородку куриных крылышек. Урча на всю избу, принялся с хрустом молотить за обе щеки, роскошные усы облизывая.

Следом за котом приплелся принц, протирая на ходу сонные глаза. Повинился от порога мрачно:

— Простите, я проспал.

На сидевшего за столом Пересвета взгляд кинул искоса тяжелый — тот чуть пирожком не поперхнулся. Злится? Прямо с постели? С чего бы? Приснилось разве что…

— Баюнушка наш кого хочешь убаюкает! — откликнулась бабка, отряхнула фартук от муки. — В дождливую погоду с ним вообще неделю без просыпу продрыхнуть можно, такой вот лентяй!

— Мряф? — вопросительно поднял испачканную сметаной морду кот.

— Кушай-кушай, лапушка, — махнула ему Яга. А к принцу обернулась: — Кошачьи сонные чары вреда не принесут, только на пользу тебе отоспаться лишние сутки. А на зелье вчерашнее ты зря не думай! Там только укрепляющие компоненты были. Нет у меня таких трав заморских, чтобы тебя с ног свалить. У меня только всё домашнее, простенькое, полезное!

— Простите, — не стал спорить, поклонился Ёширо.

Пересвет насторожился — какое еще зелье? Пока он спал — Яга принца каким-то лекарством отпаивала? Вот еще новости...

Яга кликнула Дуньку, вручила ей полотенце — велела пойти умыть гостя.

— А без слуг мы не можем, да? — принялась ворчать девчонка. Но послушалась: недоеденный пирожок за щеку быстро затолкала, пальцы сладкие облизала — и, неразборчиво бормоча, ушла вперед, за собою принца за рукав потащив.

Пересвет из-за стола привстал — в оконце выглянул. Дуня гостя к колодцу отвела. Но прежде чем за рукоять ворота взяться, чтобы ведро поднять, она без колебаний в кулак длинные пряди волос сгребла и заставила принца к себе пригнуться. Деловито оглядела бледное лицо справа-слева, оттянула пальцем нижние веки по очереди, за ушами и под челюстью зачем-то прощупала, заставила язык показать. К изумлению царевича, Кириамэ осмотр выдержал покорно. Лишь после этого Дуня разрешила ему вытащить ведро. Сама подержала над водой ладошку — и от воды заклубился горячий пар. Пересвет видел, что Ёширо что-то сказал, но девчонка ему ковшиком для поливания пригрозила.

— Лекаркой мечтает стать, — пояснила царевичу подошедшая сзади Яга. — Ну, а что? Характер для этого ремесла самый подходящий — вреднющий.

Пересвет смутился — за мужем вздумал подглядывать. Сел на место. На пирожки с сомнением поглядел — осилит ли еще и ватрушку попробовать?..

— А батюшки! Какое колечко у тебя замечательное! — Бабка устроилась рядышком и поймала царевича за руку, принялась разглядывать самоцветный перстень.

— Вы видели его раньше? — не торопился обрадоваться Пересвет. Если бабка ведьма, это ведь еще не значит, что ей известен секрет волшебного перстня.

— Нет, этот — не видала, — произнесла старушенция. — У меня когда-то был точно такой же. Видать, парный к твоему. У этого в серёдку смарагд вправлен, а у того яхонт лазоревый был. Обручальный, небось, да? — прищурилась с хитринкой. [примечание: смарагд — изумруд, лазоревый яхонт — сапфир]

— Верно, — вынужден был признать царевич. — Обручальный.

— Дивно! — протянула бабка. — Даже простое обручальное кольцо много силы в себе содержит. А ежели вот эдакое, особенное, для венчания использовать — уж такое в нем могущество проснется, что страшно сказать!

— Но вы нам скажете? — уточнил от порога светёлки Кириамэ.

Пересвет отдернул руку, покраснел, как будто муж уличил его в чем-то предосудительном. Бабка захихикала на такую стеснительность, ей было лестно на старости лет стать причиной для ревности. Захлопотала, пригласила принца к столу, наставила перед ним тарелок с угощениями.

— Так вы знаете, какие силы заключены в этот перстень? — настаивал Кириамэ.

— Знаю, конечно, — кивнула Яга. — Но не помню. Уж простите, касатики. Стара я стала, память дырявая!

— А где сейчас находится второе кольцо, тоже не знаете? — спросил Пересвет.

— Как это — не знаю? Очень даже знаю! — возразила бабка. — И скажу! Вот как вспомню — так сразу и скажу. Кхе-кхе…

За чаепитием бабка много чего рассказала. Про настоящие молодильные яблоки, растущие вовсе не на болтливой апельсинке, а чёрт-те где, на берегах заповедного волшебного озера на севере Кадая, недалеко от границы с Улус-ордой. Про то, как ловить перелетных жар-птиц, как их перья светящиеся можно использовать в хозяйстве, как надо бережно к яйцам жар-птичьим относиться, несущим даже больший заряд волшебства, чем взрослые особи. Вот только про обручальные самоцветные перстни вспомнить ничего так и не смогла, к сожалению.

Ближе к закату снабдила Яга гостей всем необходимым для охоты на редкостную дичь: сгоняла Дуньку на чердак за клеткой, сама сходила в сарай — слазила в погреб за мешком ячменного зерна и двумя большими бутылями. В одну бутыль из самовара залила кипятка, в другую нацедила крепкого самогона. И выставила «охотничков» за дверь — с наставлением:

— Ну, как говорится: ни пуха, ни пера! Хотя нет — перьями не побрезгуйте, соберите все, какие нападают. Всё в дело пойдет, всё пригодится!

Мешок с зерном и бутыли, тоже для удобства переноски засунутые в мешок, Пересвет взвалил себе на плечи. Клетку — громоздкую, но из сухого дерева и потому не особо тяжелую, — предоставил тащить принцу. Так и отправились счастье пытать — на ночь глядя в чащу, вызолоченную закатным солнышком, по заснеженным тропинкам, — к полянке лже-яблоньки, где должны были в полночь, по словам Яги, собраться перелетные птицы, чтобы подкрепиться лакомыми пьяными апельсинами.

По дороге Пересвет постоянно ощущал на себе пристальный взгляд супруга. Тяжелый, как пудовая гиря! Мрачный, недобрый какой-то. Что за ерунда? Вчера Кириамэ, казалось, вообще на него смотреть не хотел — а нынче откровенно дыру в спине прожигает! И когда тот оборачивается — глаз не отводит. Не прячась против обыкновения за густыми ресницами, в упор глядит! С чего бы это? Пересвет понять не мог, что такое произошло с принцем за ночь, почему он так резко переменился в настроении.

Дата добавления: 2015-09-01