Охота на жар-птицу 5 страница

Берендей Иванович замер с поднятой рюмкой, забыл чокнуться с дядькой Патрикеем.

— Что, Войславку нашли? — осипшим от волнения голосом спросил батюшка.

— Нет. — Светополк уселся в кресло напротив письменного стола, закинул на столешницу сапоги. — Мелкие обнаружились.

— Что, Пересвет Войславку отыскал? — опять промахнулся в предположении царь.

— Нет, — спокойно возразил цесаревич. — Я их, наоборот, отправил подальше. Чтобы в дело не лезли и дров не наломали. Они ведь мальчишки, зелены еще! В хитростях стратегии хреново разбираются. Вот и пускай едут себе, жар-птицу добудут.

— Верно, — поддакнул Патрикей Дормидонтович. Чокнулся рюмашкой с царевой чаркой, опрокинул в себя, утер рукавом усы. — Горячие они у нас, причем оба. А в таких делах с плеча рубить нельзя, кабы хуже не вышло.

Царь покачал головой, тоже выпил.

— Я матери наплел, будто бы Ясминка со мной связалась, — продолжал Светополк уверенно. — Чтобы волновалась поменьше.

— Верно, верно рассуждаешь, — поддакнул дядька Патрикей. — С женщинами только так: меньше знают — здоровее нервы будут у нас.

— А как же нам быть?.. — пожевал бородой Берендей Иванович.

— Я думаю, так надо поступить… — Цесаревич ноги со стола снял, придвинулся, деловито наклонился вперед. — Зачем похитителей искать черте где, если они сами себя должны обнаружить с минуты на минуту? Надо похитителей на золото ловить. Как только свяжутся и условия выставят, я сам переговоры поведу. Выведаю у них всю подноготную, приманю деньгами. Только, батя, мне не мешайте дело делать как надо, ясно? За сохранность казны, которую мне доверите для выкупа, отвечу лично. И Войславку в обиду не дам, сами понимаете.

— Пусть будет по-твоему, — согласился царь. — Бери дело в свои руки. Лучше тебя никто не справится.

Светополк поднялся, кивнул дядьке Патрикею. И вышел из кабинета с самым решительным видом.

— Ох-хо, — выдохнул Берендей Иванович. — Годы, видать, у нас с тобой, Патрикей, не те стали. Раньше я б этих нехристей поганых — ух! — Он сжал руку в кулак. — А теперь, похоже, пора дела молодым передавать. Засиделся я на троне. Корону Светополку отдам, пусть он царством правит. Ну, а я подскажу, если совета попросит.

— Молодежь нынче шустрая да смелая, — пожал плечами первый министр. — Советов не спросят — сами управятся. Нашуруют делов от всей души!

* * *

— А что вы? Идите оба сразу! Оба ж мальчишки, чего вам стесняться друг дружку? А банька не тесная у меня, развернетесь вдвоем-то! Спинку друг дружке потрёте.

Бесхитростное предложение Яги и острый взгляд насмешливых глаз смутили обоих до временной потери речи.

А раз оба не возражают — тут и говорить не о чем! Разговор окончен, мол, поторапливайтесь, не заставляйте хозяек ждать за накрытым столом.

— Иди первым? — заикнулся Пересвет в предбанничке. — А я… потом… погодя…

— Пошли, — отрывисто сказал мрачный Ёж. — Не дева невинная, не застесняюсь. Или тебе со мной противно будет?

— Ты что, нет… — замямлил царевич.

И верно? Что тут эдакого? Подумаешь, проблема! Вчера вообще что было, вспомнить стыдно!..

И всё же Пересвет зажмурился, случайно взглянув в его сторону в тот самый момент, когда шнурок с волос последним из всей одежды был брошен на лавку… Сам в штанине запутался, чуть не рухнул.

В парилке оказалось сумрачно. Лишь светились красными огоньками две черепушки, прилаженные под низким потолком. Но Пересвету было уж на эти страшилки наплевать.

Кириамэ старательно не смотрел в его сторону.

Пересвет не мог не коситься на него, хотя чуть не обварился кипятком пару раз. Ругал себя мысленно последними словами, клял на чем свет стоит, пытался честно сосредоточиться на мыле-мочалке-бадейках-лоханках… А глаза сами собой искали узкую спину с черными полосами прилипших мокрых прядей.

Когда тот быстро вымыл голову, умастил волосы маслянистым снадобьем, — тем самым, две бутылки которого присвоила себе бабка в качестве презента, — и завязал хвост узлом на затылке… Пересвет вспотел под мыльной пеной. Принялся с удвоенной силой тереть себя жесткой лыковой мочалкой, до горения в коже — а всё равно не смог заставить себя глаз отвести.

Блестящая от воды гладкая кожа, такая же белая, как хлопья пены… Тонкое, стройное, однако ничуть не похожее на девичье тело… Девчонки ведь мягкие, рыхлые. А у Ёжика под тонкой кожей мускулы играют. Без одежды он куда мужественней выглядит, даже удивительно. Настоящий мечник! Или вернее — гулящий кот, из тех, что целыми днями на воробьев охотятся. Из тех, у которых живот к спине поджался, потому что подачек на кухнях не просят, а под шелковой шерсткой — сплошное твердокаменное упрямство.

Да, тощий. Наклоняется — на ребра-позвонки смотреть боязно! Да, далеко принцу до маханувшего в ширину плечистого Пересвета. За эти полгода царевич сам себя в зеркале узнавать перестал — откуда только взялись на руках-плечах бугрящиеся узлы мышц, откуда кубики на животе появились? Верно, чаще мужа на руках носить надо — сильнее сам сделается!.. Теперь уж не получилось бы так запросто нарядить Пересвета «царевной», неправдоподобно смотрелось бы на нем подвенечное кимоно…

А вот принца, похоже, никогда не поздно будет в корсеты-кринолины запаковывать. Всё на нём ладно сидеть будет. Даже жаль, что он снова себе что-то черное и невзрачное переодеться выбрал. Впрочем, глупости какие в голову лезут — не в кимоно же по чащам разгуливать! Но если честно самому себе признаться, Пересвет по ярким шелкам на муже уже соскучился…

— Может быть, поторопишься? — произнес вдруг Ёж. — Прекратишь на меня пялиться, быстрее домоешься.

— Я и не смотрю! Очень надо, — отшутился Пересвет. В доказательство успевшей подсохнуть мочалкой зашуровал с удвоенной силой.

Как же, поверил ему принц. Оглянулся через плечо — мрачным тяжелым взглядом пригвоздил.

— Ну, подумаешь, — в оправдание проворчал Пересвет. — Интересно же, как это ты со своими волосьями управляешься. Тебе ж тут пять служанок надо! Одна водой поливает, вторая полощет, третья намыливает, четвертая… э…

— Помолчи, а?

— Засмущался? Давай спинку потру?

— Обойдусь.

— Кипяточка добавить?

— Не надо.

— Давай полью прямо из бадьи, чего ковшиком черпать будешь?

— Если ты закончил, можешь подождать снаружи, — огрызнулся Ёж.

— Я еще только начал. Какой ты же Ёжик? Рычать, как волк научился, — обиженно надул губы царевич. Но через минуту опять не выдержал: — А что у тебя в той бутылочке? Пахнет приятно! Бальзам для волос, да? Чтобы блестели ярче? Росли гуще? Дай тоже попробовать, не вредничай!

— Тебе черный цвет не пойдет, — сказал со вздохом принц.

— Ч… чего? — опешил Пересвет. — Черный?.. Ты хочешь сказать… Это краска, что ли? У тебя на самом деле грива не такого цвета? Правда?!

Кириамэ ответил не сразу.

Что ж, рано или поздно это должно было открыться. Невозможно всю жизнь скрывать такое от человека, с которым делишь дни и ночи.

Какой позор — пользоваться окрашивающим бальзамом на глазах у любопытного супруга! Но пусть сейчас и не лучший момент, тянуть дальше принц больше не мог. Сколько времени уже не выпадало ему удобного случая подкраситься — пока по западным королевствам путешествовали, потом у дракона в подземелье застряли… За волосами следить не было никакой возможности. Еще одна помывка — и всё! Полиняет сивыми прядями, как облезлая кошка. А ходить в подобном виде — несравненно большее унижение. Пересвет и без того начал что-то замечать. Вон, еще тогда в трактире, в тюрильской столице, ляпнул, мол, у принца волосы посерели. Пусть это и звучало как шутка, но что-то ведь заставило его сказать именно это! Значит, уже тогда были заметны плохо прокрашенные пряди…

И почему только царевич настолько помешан на смоляных косах?!

Принц тщательно взвесил каждое свое слово:

— Я родился с черными волосами. У меня брови, ресницы черные. Если я сойду с ума и решу отпустить усы и бороду — они тоже будут черными. Разве этого не достаточно для тебя в качестве доказательства того, что теперь я выгляжу так, как и должен выглядеть?

— Э… Ну… — замямлил царевич. Плеснул в лицо холодненькой водой. — Нет. Если не хочешь, ничего больше не говори. Черные — так черные.

Пересвет постарался выгнать эту мысль из головы. Ерунда! Он ничего не слышал, ни о чем не спрашивал. Вот же — черный, длинный, безумно красивый каскад! Тот самый, от которого царевич уж, считай, полгода с ума сходит. Грезит, путая мечту и сон с явью…

— Подумаешь… — пробурчал царевич спустя минуту-другую размышлений. — Наверняка у тебя просто волосы с коричневым оттенком. Кошки же вон тоже, если на солнышке разглядеть — даже самая черная будет коричневой отливать! А ты согласен исключительно на идеальный оттенок воронова крыла с синевой, верно?

Кириамэ промолчал.

— Уж рыжих нихонцев на свете точно не бывает, — с уверенностью продолжил Пересвет вслух, рассуждениями успокаивая самого себя. — Или золотистых блондинов. Или…

Ёж чертыхнулся, зашипел.

— Чего? — обернулся царевич.

— Бетцу-ни, — буркнул тот. — Мыло в глаза попало. [ничего]

Пересвет, не долго сомневаясь, подхватил полную бадейку теплой чистой водицы — подошел и вылил мужу на голову.

Оглушенный внезапным потоком, тот медленно поднял голову. Руками развел прилипшие к лицу пряди. Молча поглядел на стоявшего перед ним царевича.

Пересвет брякнул бадейку на пол. Покраснел. Дернулся за мочалкой, чтобы прикрыться. Но не заметил кусочек мыла, упавший на залитый водой пол — наступил пяткой, ноги нелепо разъехались… Грохнулся бы, как последний олух, но Ёжик помог равновесие сохранить, за плечи удержал.

— Спас… Спасибо… — пробормотал Пересвет.

Ладони принца были непривычно горячими. Вечно-то ледяные… Царевич поднял неловко руки, чтобы… В ответ на плечи положить? На талию? Ощутить скользкую гладкость мокрой кожи? Зачем, черт возьми?!

Кириамэ мягко оттолкнул его. Лицо рукой прикрыл, исподлобья сверкнул сердитыми глазищами:

— Спасибо за воду, — произнес гнусовато, будто нос вдруг заложило насморком. — Я уже достаточно отмылся. Подожду тебя снаружи.

— С тобой всё нормально? — встревожился царевич. — Перегрелся?

Но принц помахал отрицательно рукой — и спешно юркнул за дверь.

В предбаннике Кириамэ прислонился спиной к захлопнутой двери. Отнял руку от лица, поглядел на заляпанную кровью ладонь. Надо же — именно в это момент! Ну что за нихонское национальное проклятье — чуть что, кровь носом хлещет? У кадайцев вот не хлещет, только если по носу предварительно вдарить хорошенько кулаком… Лишнее напоминание, что он здесь чужой, пришелец на этой земле. Даже смешно.

В предбаннике он оказался не один. Коромысло деловито подцепляло крючковатым концом оставленную грязную одежду и раскладывало по разным лоханкам для стирки — светлое в одну сторону, темное в другую.

Ёширо быстро вытерся большим полотенцем с вышитыми крестиком петушками. Кровь всё еще текла, и одеваться, запрокинув голову вверх, было не очень-то удобно… Забрал из-под коромыслова крючка свой кафтан, нашел в кармане платок. Не успел толком волосы второй раз отжать — рассердившееся коромысло отобрало полотенце, тоже в лоханку запихнуло. Усмехнувшись, принц вышел из баньки на свежий воздух.

Похоже, Пересвет совершенно к нему привык. Раздеть, пока крепко спит? Отчего бы нет. Поцеловать, чтобы подбодрить? Жалко, что ли! В обнимку, обнаженные и мокрые — это ж баня, что здесь особенного? Ёжик, продолжая зажимать нос двумя пальцами пониже переносицы, негромко рассмеялся, глядя в низкое, совсем уж ночное небо. Царевичу всё равно. Его дружба и доброта не отрицают поцелуев. Смех оборвался — пришлось срочно заглянуть в уборную будку, стоявшую неподалеку, у самого забора, чтобы отплеваться от ржаво-солоноватого вкуса… Неужели ему совершенно безразлично, что для Кириамэ это не так? Неужели Пересвет настолько слеп? Нет, не может быть. Он знает, он понимает, что… Но продолжает с щедрым равнодушием ранить в самое сердце.

— Угорел, немочь болезная? — услышал Ёж голосок Дуни, когда уж вышел и к забору прислонился, пытаясь унять головокружение. Девчушка встала рядом, поглядела хмуро. — Запарился, бедолага?

Он промолчал. А что отвечать?

Ученица ведьмы махнула пробегавшему мимо ведру подойти, из кармашка передника достала чистую тряпицу — намочила в ледяной колодезной воде, протянула принцу.

— Возьми, приложи холодненькое, — сказала просто, без подколок. — А то уж платок весь закровянил.

— Спасибо.

— Это всё твой недотрахит неизлечимый, да? — спросила Дуня почти сочувствующе.

Кириамэ глаза распахнул, возразить не сразу нашелся:

— Откуда… ты таких слов нахваталась?

— А что такого? — насупилась девчонка. — Яга разные болезни лечить умеет. Даже такие, о которых в лечебниках цензура писать запрещает. Она сама мне рассказала.

— А, вот оно что… Яга-сан, значит? — усмехнулся Ёж. Шмыгнул носом. От приложенного холода вроде полегчало. — Пересвету не говори, что видела.

— Не мое дело, — пожала плечами девчонка.

— Извини! Заждался? — в облаке пара из баньки явился скорый на помине царевич. Встрёпанный, кафтан нараспашку, косоворотку застегивал на ходу. Управился, как смог быстро: трижды ожегся, пока торопился кое-как ополоснуться, поскользнулся дважды, чуть с намыленными волосами в предбанник не выскочил — пришлось вернуться, в бадейку голову сунуть, потом еле откашлялся. С коромыслом поругался за полотенце, едва подштанники не порвал, пока на мокрое тело натягивал… — Ты как? Дайджёба, дэс-ка? [в порядке?]

Но Ёж ушел от дружески протянутой руки, платок незаметно спрятал.

— Нечего тут разговоры разговаривать, простынете. Лечить потом вас придется, — проворчала Дуня. Небрежным кивком велела идти в дом.

— Совсем другой вид, касатики! Красавчики! Так бы и слопала обоих, и косточки бы сахарные обглодала!..

Яга рассыпалась специфическими комплиментами, а на деле только мельком глянула на вернувшихся гостей, продолжила заниматься загадочной ворожбой над большим блюдом с водой, в котором она зачем-то отмачивала решето.

— Марфушка с Марьюшкой мне подсказали дельную мысль, — пояснила бабка, подсыпав в блюдо порошка, отчего вода закипела ключом, хотя и по прежнему оставалась холодной. — Сестрёнку вашу можно и другим макаром ведь отыскать.

— Привет, хозяева, — робко поздоровались девчонки из коробчонки.

Пересвет не сразу их и заметил — полупрозрачных, скромно стоящих в уголке.

— Вас зарядили? — обрадовался царевич.

— Да скажешь! — хмыкнула Яга. Махнула рукой: на полочке стоял открытый ларчик, в который была горлышком заткнута перевернутая бутыль ведерного объема. Зелье из бутылки с бульканьем уходило внутрь ларца, где и пропадало бесследно. Во всяком случае, назад ни капли не вытекало. — Чтобы их заправить таким слабым раствором, сто лет понадобится.

— Их две, — поправила занудно Дуня. — Значит, двести.

— Не волнуйтесь! — заверили девчушки, встревоженные хмурым видом принца. — Хоть чуток энергией запасёмся — и более могучий источник силы себе отыщем! Тогда быстро восстановимся!

— Умницы вы мои, красавицы! — покивала Яга. Обернулась к принцу: — Вы не сомневайтесь, девчонки сообразительные! Не то что некоторые тут. — Она выразительно покосилась на свою ученицу.

— Я рад, что вы нашли общий язык, — произнес Кириамэ. — Надеюсь, Яга-сан, в таком случае вас не затруднит моя просьба? Возможно ли оставить этих двоих на ваше попечение? Пока они не восстановят силы в должной мере. Под вашим присмотром, уверен, они справятся с этой задачей гораздо успешнее.

Яга подумала чуток, пожала плечами и кивнула.

А затаившие дыхание Марфа с Марьей разразились таким возмущением, что через минуту совершенно выдохлись, пошли помехами, побледнели совершенно — и с обиженными всхлипами заперлись в коробчонке, с грохотом уронив пустую бутыль на пол.

— Ничего, воспитанием их заодно займусь, — решила Яга. — И подучить не мешает малость. Столько раз вас оставляли без магической поддержки — помощницы называются!

Ответом ей был двойной вопль протеста.

— Про драконье подземелье сами же мне рассказали! — повысила голос ведьма.

Ларчик угрюмо замолчал.

Пересвет переглянулся с принцем — жалко ему было девчонок. Но тот покачал головой.

— Конечно, учиться никто не хочет, — поддакнула Дуня. — Путешествовать по заграницам куда интереснее.

И вздохнула с завистью.

— О, кажись, поймала сигнал! — с воодушевлением возвестила Яга. Она подцепляла решетом воду из блюда и, перекатывая волной по кругу, напряженно всматривалась в мутное мерцание. Вода, повинуясь волшебству, из решета не проливалась. — Где ж ты, Войславушка, горлица перелетная?..

— Нашли? — подался вперед принц. Но кот под ногами ластился, подойти и заглянуть в решето мешал, спину выгибая, обтираясь, требовательно мурлыча.

— Угу, я ж старуха опытная! — оскалилась щербатой улыбкой бабка. — Марьюшка с Марфушкой хотели такой фокус провернуть, да силёнок не хватило и разумения. А я-то знаю, что нужно в зелье добавить для усиления эффективности… О! Вот!.. Эх, сорвалась связь. Еще минутку, надо настроиться… Тут вся штука в том, как обойти глушащий амулет. Лиходей навесил на пленницу заклятье — а не подумал, что одного этого мало. Ведь каждое существо имеет своё собственное поле эмоционально-психического излучения. Волны эти, входя в контакт с окружающей средой, оказывают неизбежное воздействие, изменяя излучение предметов и живых существ. Вот по такому изменению можно спрятанного человека найти! Вернее — отыскать подозрительное, якобы пустое место, от которого волны идут. Я тебя просканировала, золотце, — пояснила ни слова не понявшему Пересвету ведьма, — и стала искать схожее, родственное изменение полей… Вот, визуальный сигнал установился. Можете полюбоваться!

Пересвет заглянул в решето — и вздохнул с облегчением. Войслава! Живая и здоровая.

Принц замешкался — о кота споткнулся. Тот был не согласен с невнимательным к себе отношением — вцепился в ногу когтями, повис на штанине.

Благодаря этому промедлению Пересвету довелось увидеть чуть больше, чем принцу. Горчичный лацкан кафтана похитителя мелькнул в мерцающей глади. И царевич, узнав узор тонкой вышивки, украшавшей воротник, растерянно замер, захлопав глазами.

Кириамэ торопливо отцепил кота от штанов, взял на руки — взглянул на изображение. Но похититель уже ушел из поля видимости. И Пересвет почему-то вздохнул с облегчением.

Как пояснила Яга, ей удалось вызвать в решете изображение, которое в данный момент видел маленький мышонок, прячущийся в доме, где похититель держал пленницу. Поэтому угол зрения был такой низкий и узкий — из щели подпечья, над самыми половицами.

Видно было немногое и нечетко. Но Кириамэ всматривался, затаив дыхание, потому что каждая мелочь могла оказаться решающей для поисков.

Мышонок взирал на огромное колено похитителя — тот разжигал огонь в печке.

За спиной негодяя подкрадывалась на цыпочках очень злая Войслава — с занесенной над головой сковородкой.

Сзади, в полумраке, в дверях топталась Ясмин, маяча упрямой подруге, чтобы не валяла дурака и быстрей убегала, пока можно.

Все в напряженном молчании смотрели, как Войслава приблизилась на решающее расстояние. Набрала в грудь воздуха, перехватилась удобнее обеими руками за ручку сковородки. И со всего маху опустила чугунную утварь на голову похитителя.

— Сестрёнка! — одобрительно воскликнул Пересвет.

— Вот даёт, — крякнула Яга.

Получив сокрушительный удар, противник упал было лицом вниз. Но удержался на четвереньках, не растянулся на полу — уперся руками. Пальцы правой, унизанные перстнями, оказалась ровно перед носом мышонка. Огонь из печки высветил кудрявые волосы… Кириамэ дышать вовсе перестал, всматриваясь в изображение. Еще немножко голову поднимет — и будет виден профиль…

Пересвета обуяло недоброе предчувствие.

В тот же момент Войслава, приготовившаяся вдарить еще разок, для пущего эффекта, увидела не ко времени высунувшего нос мышонка. Царевна истошно заорала, сковородку бросила — и унеслась прочь, сметя в дверях за собою Ясмин.

Похититель тряхнул ушибленной головой — подхватился с пола и ринулся следом.

Но лица его Кириамэ увидеть так и не удалось, потому что одновременно с тем Пересвет незаметно дернул кота за хвост. Баюн заорал басом — и прыгнул с рук принца на стол, опрокинув блюдо, уронив решето и расплескав заколдованную воду.

— Э, мышонка учуял, зверюга! — в досаде ругнулась Яга. — Дунька, неси тряпку, лужу подтирать.

Ведьма приметила, что Кириамэ оказался расстроен неудачей больше, чем родной брат похищенной. Но промолчала. Пересвет же выглядел несколько сконфуженно и безуспешно пытался успокоить Ёширо, уверяя, что Ясмин с Войславой сбежали и поймать себя снова ни за что не позволят.

Принц отцепился от Яги только после того, как та поклялась, что похититель действовал в одиночку и больше охраны вокруг дома не имеется. Потом ведьме пришлось еще раз связаться по тарелочке с царским теремом, чтобы передать точное местоположение царевны. К сожалению, на вызов ответила Забава, а не царица. Но и та не посмела перечить принцу, послушно записала сведенья и обещала передать мужу, ворча, что Светополк и без молокососов справился бы.

Успокоился окончательно Ёж, лишь когда Яга раскинула, ворча, гадальные карты:

— Ну, где ты видишь смертельную опасность? — вопросила бабка, поведя рукой над рядом карт. — Любовь у нее на пороге! Огромная и на всю жизнь. И восемь детишек от этой любови случится. Будете племянничков воспитывать, кхе-кхе…

Кириамэ придирчиво пробежался взглядом — верно, сплошь одни алые червы. Сдался, выдохнул длинно.

— Слава те боже, — вздохнула и Яга. Устав от ворожбы, разогнулась, потерла ладонями щелкнувшую поясницу. — Ну, теперь-то сядем ужинать? Наливай, золотце! — велела Пересвету. — Выпьем за любовь! И, касатики, потешьте уж бабушку — рассказывайте, какие новости в столице? Как нынче свадьбы принято праздновать? В каких нарядах невест под венец водят?

— Ну, села на любимого конька! — проворчала Дуня, хлопоча вокруг стола.

Ведьма на воспитанницу цыкнула. И с широкой улыбкой воззрилась на гостей, держа полную чарку апельсинной наливки для тоста.

Пересвет смутился. Как же собственную свадьбу не вспомнить невольно, если старушенция наводящие вопросы прямиком в цель задает? Засыпала градом! А та довольная — мысли ясно читает, словно в раскрытой книге, без зазрения совести. Кириамэ-то нечего стесняться — он женихом был. Вот и улыбается, постреливая потеплевшим взглядом из-под ресниц, хотя отвечает вслух уклончиво.

Ладно, Дуня, похоже, намеков хозяйки не понимала за малолетством и неопытностью. Что-то заподозрила, полюбопытствовала, переспросила — да Яга осадила резко, не собираясь делиться пикантным весельем. Девчонка насупилась и ворчать принялась больше обычного — еще более забавляя бабку, зачастившую поднимать чарки.

Пересвет только вздохнул с облегчением, когда старушенция распорядилась постелить гостям разные постели в верхней горнице. С нее бы сталось и в одну кровать уложить! Сославшись на тесноту скромного жилища. И царевича ведь нарочно спаивала весь ужин. Подумать совестно, что он мог бы под хмелем вытворить, оказавшись под одним одеялом…

Добравшись до своей постели, устроенной на широкой лавке, царевич с облегчением вытянулся на жестковатой перинке. И не заметил, как ухнул в глубокий сон.

* * *

Войслава вылетела в сени — и до звезд в глазах приложилась лбом о резко опустившуюся притолоку. Как всегда не вовремя! От беготни и воплей рост вернулся почти целиком — каких-то пол-аршина теперь лишь не доставало.

Секундное препятствие — искры из глаз прогнать и на ногах удержаться. А за спиной уж топот!! Ясмин изо всех сил дернула за руку, вытащила спотыкающуюся в темноте царевну во двор.

А во дворе выбор невелик — только в лес! Нестись со всего духа, не боясь напороться на ветки. А наткнуться было бы больно, вообще-то. И запинаться о коряги-корешки — невеликое удовольствие среди ночи. Хоть бы луна с неба подсветила! Фигушки — наоборот снежок повалил. По свежим следам — чего не нагнать-то?

Вот и нагнал, конечно, много времени не потратил.

Войслава ойкнула, выпустив руку Ясмин. Та скрылась где-то в непроглядном мраке, и у царевны душа в пятки ухнула. Одна оказалась — в темном холодном лесу, за спиной наемник. Злющий наверняка! Такую шишку ему поставила, от всей души. Сковородку наверняка погнула.

Даже оружия нету!! Надо было хоть во дворе палку какую-нибудь прихватить, отбиваться. От злости и досады орать хотелось. И плакать от бессилия.

Упрямо пыхтела царевна, продираясь через заросли, хоть понимала, что бесполезно. Молчаливый преследователь был уж за спиной.

Ручищи протянул — и забилась она в тисках, визжа и пытаясь кусаться. Кажется, получилось пяткой под коленку больно ударить. Затылком в нос съездила. Локтем под дых пару разиков. Да разве этому буйволу ощутимо? Сгрёб, к себе прижал. И стоит — ждет, пока выдохнется, утихомирится сама.

Царевна выдохлась быстро. В носу защипало. На глаза слезы навернулись от жгучей обиды на несправедливую судьбу. Зачем же доля у нее такая? Почему царской дочкой уродиться довелось? То замуж ее насильно хотят выдать неизвестно за кого. То убить пытаются — не по личным заслугам, а из политических выгод. Теперь вот украли и в сараюке неприглядной держат… Да еще приставили эдакого чурбана бесчувственного!

«Чурбан», почуяв, как плечи пленницы дрожать начали, как завсхлипывала горько — осторожно развернул ее к себе сморщившимся личиком. Продолжая удерживать одной рукой за шиворот, второй потянулся в карман за платком. Слезы утёр, катящиеся по щекам крупными хрусталинками. Дал высморкаться. И, промокнув сопливый нос, пригнулся к ней. В губы растянутые, кривые, соленые поцеловал. Тихонько, чуть коснулся.

Войслава хныкать вмиг бросила. Ее? Царскую дочку?! Какой-то наглый наемник?!! Да как он посмел!!!

Она похлопала глазами.

Нахал сам глаза вылупил, удивившись сосредоточенному сопению вместо ожидавшихся воплей. К еще большему изумлению — девчонка веки смежила и к нему потянулась, сложив губки бантиком.

Не отказывать же…

А зря.

Вместо повторного поцелуя Войслава со всей злостью ухватила за нижнюю губу зубами и стиснула челюсти.

Тот замычал, вырвался, чуть кусок собственного мяса не потеряв. Впрочем, пленницу при этом из рук не выпустил.

Царевна гордо сплюнула. Поглядела с вызовом.

Наемник усмехнулся. Ладонью стёр кровь со рта. Перехватил охнувшую пленницу, закинул себе на плечо вниз головой — и понёс назад в дом.

* * *

Пересвет посапывал с присвистом. До того сладко — аж завидно.

Кириамэ с тоской разгладил складку на подушке. Спать не хотелось совершенно. Даже если вина выпить — не поможет, не возьмет хмель. Бабка догадалась, что поить принца бесполезно, поэтому к нему с тостами и не приставала особо, всё больше к царевичу. Но тот даже «навеселе» оставался настороженным. Понимая, что Яга уже всё знает про их брак, у царевича всё равно язык не поворачивался честно признать Кириамэ супругом. Даже при ней. Хотя бабка, забавляясь, всячески его вынуждала проговориться.

Ёширо обиделся бы на подобное упрямство. Но нечем! Сил не было. В сердце давно поселилась какая-то гулкая пустота.

Вроде бы всё идет удачно — Войслава, похоже, сбежала от похитителя. Светополк буквально завтра должен ее отыскать и в терем привезти. Они с Пересветом добудут диковинных птиц — благодаря чему выиграют тяжбу с Кадаем.

Но почему же ему так муторно?

Кажется, раньше никакие проблемы не могли вывести его из равновесия. Он всегда знал, что должен делать, чтобы соблюсти достоинство и честь императорской крови. Только это его волновало.

А сейчас? Совсем раскис. Ослабел. И слабость его — вот, похрапывает тихонько.

Поскрипывая половицами, явился кот. Изъявил великодушное желание согреть для гостя постель. Развалился на подушке, принялся сосредоточенно вылизываться.

Кириамэ кошачьего доверия не оценил, почесал за ушами, под шейкой — и оставил постель греть в одиночестве.

Тихонько спустился, вышел во двор: подышать, по надобности заодно — и на звезды посмотреть. Звезд с луной видно не было, как назло. Медитировать на темные тучи совсем не хотелось.

Зато оконце в светлице, где Яга с воспитанницей спать укладывались, еще светилось.

Вероятно, услышав скрип входной двери, Яга выглянула сама, в оборчатой ночной сорочке, в чепчике на седых кудряшках:

— Не спится? — поинтересовалась, впрочем, без ехидства. — Книжку, что ли, дать тебе почитать?

— Книжку? — переспросил Ёширо.

— Угу, — серьезно кивнула бабка. — Я ж лесная ведьма. И книжки у меня соответствующие. Пользуйся, пока по доброте душевной предлагаю! Или не интересно тебе своё будущее узнать?

Она поманила его войти в светелку.

Кириамэ покосился на расстеленную кровать с полудюжиной высоких перин. На томящийся в печи горшок со снадобьем. Похоже, старушка перед сном решила затворить какое-то зелье.

Дуни видно не было, что к лучшему.

Дата добавления: 2015-09-01