Техногенный человек

Говорят, мы живем в период научно-технической революции. Этот тезис вносит немалую путаницу в умы. Точнее было бы говорить вслед за В.И. Вернадским, что в начале ХХ века произошла вспышка научного творчества. Но что ее стимулировало?

Неевклидова геометрия была создана без каких-либо опытов, а по логике развития математической мысли. Недаром почти одновременно опровергли Евклидов постулат о параллельных Гаусс, Больяи, Лобачевский.

Нередко считается, будто специальная теория относительности основывалась на опытах Майкельсона и Морли, доказавших независимость скорости света от движения Земли. Однако Эйнштейну для обоснования этой теории достаточно было сделать некоторые предположения, использовать некоторые физические теории, в частности, преобразование Конрада Лоренца.

В то же время такие великие достижения, как Периодическая система Менделеева, открытие радиоактивности, вирусов и хромосом, элементарных частиц и атомного ядра невозможны без сложных экспериментов и тонких химических анализов с применением научной техники, новейших технологий.

Взаимосвязь эволюции науки и техники еще не означает синхронности. Порой теоретическая мысль значительно опережает возможности техники (так было с идеями атомов, вакуума, земного шара, отсутствия центра Вселенной). Но столь же характерно и обратное соотношение. Скажем, порох изобрели раньше, чем удалось определить его химический состав, а ракеты — задолго до обоснования принципа их движения.

Наука и техника развиваются по своим законам. Первая, как выражение творческого полета мысли, не считается — до определенного времени — с «царством необходимости», определяемым человеческими потребностями и материальными возможностями. А для техники главное — целесообразность, удобность, полезность. Научная мысль часто бесполезна, а то и вредна для существующего цельного мировоззрения.

Ситуация изменилась в начале ХХ века. Некоторые индустриально развитые страны развернули крупные программы научных исследований с использованием изощренной техники. Еще более грандиозными были проекты, связанные с разработкой ядерного оружия и межконтинентальных ракет. Никогда в истории не было такой концентрации интеллектуальных сил и экономических средств для решения научных проблем.

Прогресс? Да, но специфический и однобокий. Целью работ было развитие почти исключительно военной техники, разрушающей и уничтожающей.

Правда, на базе этих достижений появилась возможность дать новый импульс фундаментальным исследованиям: проблемы времени, структуры и эволюции Вселенной, строения элементарных частиц, сущности и происхождения жизни. Начались широкомасштабные обследования околоземного космоса и планет Солнечной системы, а также Земли со спутников. В распоряжение теоретиков поступали все более совершенные компьютеры, а для проведения экспериментов создавались грандиозные сооружения типа радиотелескопов и синхрофазотронов.

Теперь уже технические средства стали определять ход и результаты теоретических разработок. Научная мысль устремилась по пути, проложенному техникой.

Огромные затраты надо было каким-то образом компенсировать. Этот вопрос наиболее остро и болезненно стоит при капитализме, когда главнейший принцип — полученные прибыли, материальная выгода или, на худой конец, политические преимущества, не говоря уж о возможности подавить или запугать противников, конкурентов.

Может показаться, что все это — лишь отдельные недостатки. Главное: научную технику и ход экспериментов осуществляют сплоченные группы квалифицированных специалистов под руководством авторитетнейших теоретиков. Им удается расшифровать молекулярные коды наследственных признаков, определять расположение атомов в кристаллах (теоретически это выяснили давно), улавливать нарушение симметрии на атомном уровне...

Достойны восхищения достижения ученых, инженеров, изобретателей, техников, сумевших добиться таких результатов. Прогресс научной техники бесспорен и удивителен. Но соответствуют ли ему теории, созданные на столь великолепном фундаменте?

Увы, наука перешла в стадию мнимого совершенства, застоя и кризиса. Причины такого явления определяются отчасти теми ее особенностями, которые принято считать достоинствами. Вот они: опора на сложнейшую и чрезвычайно дорогую технику; деятельность сплоченных групп ученых («коллективный разум», коллегиальное творчество); формирование крупнейших научных организаций с четкой системой подготовки кадров, отбором наиболее одаренной молодежи; существование определенных ступеней восхождения ученых на вершины научной иерархии; престиж и привилегии, связанные с научной карьерой...

Каким образом эти рычаги научного прогресса превратились в свою противоположность? Мыслима ли такая метаморфоза?

Н.А. Бердяев около восьми десятилетий назад справедливо отметил:

«Техника есть переход от органической, животно-растительной жизни к организованной. (Точнее — к искусственно организованной, техногенной. — Р.Б.) И это соответствует выступлению в истории огромных масс и коллективов (в том числе и научных. – Р.Б.). Человек перестает быть прислоненным к земле, окруженным растениями и животными. Он живет в новой металлической действительности, дышит иным, отравленным воздухом. Машина убийственно действует на душу, поражает прежде всего эмоциональную жизнь, разлагает целостные человеческие чувства... Современные коллективы не органические, а механические».

Последнее замечание относится и к научным организациям. Они обрели жесткую структуру, четкий ритм работы, целеустремленность, определяемую не столько фундаментальными теоретическими задачами, сколько требованиями имущих власть и капиталы.

Очень точно подмечено Бердяевым: «В цивилизации само мышление делается техническим, всякое творчество и всякое искусство приобретает все более и более технический характер». Не научная мысль направляет развитие цивилизации, а напротив, ее требования вынуждена выполнять когорта ученых, полностью зависимых, в частности, от финансирования их исследований. А подлинное творчество «не есть приспособление к этому миру», а «переход за грани этого мира и преодоление его необходимости».

Научный коллектив — организация целеустремленная. Она предназначена для решения вполне определенных теоретических или практических задач. Она вовсе не предназначена для того, чтобы каждый ее член занимался тем, что для него наиболее интересно. Это он вынужден приноравливать свои интересы к требованиям коллектива.

Так проявляется феномен техноинтеллекта. Он заключается в том, что складываются механические системы научного познания. Они объединяют изощренную технику (включая интеллектуальные машины) и коллективы специалистов. Главная роль здесь предназначена именно технике. В некоторых случаях, например, при моделировании глобальной циркуляции атмосферы или вод Мирового океана, нет возможности проверить работу компьютерных программ, «проигрывающих» такие модели.

Но еще более существенно угасание в коллективе творчества личности, которая становится малой деталью системы техноинтеллекта. Это напоминает существование человека в техносфере, созданной усилиями многих поколений и, в конце концов, подчинившей себе личность, формируя наиболее приспособленного к такой среде техногенного человека.

Как всякая солидная организация, научная имеет свою иерархию в соответствии с почетными степенями и званиями, а то и степенью близости к властям, государственным структурам, финансовым потокам. Такой коллектив напоминает отлаженный механизм с крупными и мелкими, важными и второстепенными деталями. Входящий в него молодой специалист вынужден играть роль «винтика». Но это редко кого останавливает: стать членом престижной организации почетно и выгодно.

Привилегированное положение ученых в обществе существенно сказалось на развитии науки. Поначалу это влияние было положительным. Труд ученого поощрялся и прославлялся, а в общественное сознание внедрялась вера в науку.

Все было более или менее благополучно до тех пор, пока лидерами в науке еще оставались те, кто сформировался как исследователь еще в XIX веке или начале ХХ-го. Они занимались фундаментальными исследованиями из любви к познанию, отчасти из честолюбия, но уж никак не из выгоды. На смену им пришло поколение профессионалов, среди которых было немало карьеристов. Их привлекали прежде всего выгоды этого рода деятельности.

Может показаться, будто подобные соображения не имеют большого значения. Мол, мало ли что привлекло человека — жажда славы, стремление к материальному достатку, презрение к физическому труду, чувство своей принадлежности к элите общества. Главное, чтобы он был талантливым интеллектуалом, отличным специалистом!

Нет, этого слишком мало. Одно дело — рутинная деятельность «научного работника», доступная любому более или менее нормальному человеку. Другое — научное творчество, требующее напряжения всех духовных сил; устремленности к истине, а не к благам и должностям; энтузиазма и упорства, а не умения угодить начальству, пусть даже академическому.

Техноинтеллект вырабатывает и закрепляет в сознании людей, прежде всего, механические модели окружающего и внутреннего мира человека. Вот почему, на мой взгляд, ныне торжествуют весьма сомнительные и примитивные по сути своей теории в космогонии, геотектонике, биологии, физике...

Дата добавления: 2015-08-27