| "He was amazed, how so impotent and grovelling an
| Он был поражен, как может такое бессильное и
|
| insect as I" (these were his expressions) "could
| ничтожное насекомое, каким был я (это его
|
| entertain such inhuman ideas, and in so familiar a
| собственное выражение), не только питать столь
|
| manner, as to appear wholly unmoved at all the
| бесчеловечные мысли, но и до того свыкнуться с
|
| scenes of blood and desolation which I had painted as
| ними, чтобы совершенно равнодушно рисовать
|
| the common effects of those destructive machines;
| сцены кровопролития и опустошения как самые
|
| whereof," he said, "some evil genius, enemy to
| обыкновенные действия этих разрушительных
|
| mankind, must have been the first contriver.
| машин, изобретателем которых, сказал он, был, должно быть, какой-то злобный гений, враг рода человеческого.
|
|
As for himself, he protested, that although few things
|
Он заявил, что, хотя ничто не доставляет ему
|
| delighted him so much as new discoveries in art or in
| такого удовольствия, как открытия в области
|
| nature, yet he would rather lose half his kingdom,
| искусства и природы, тем не менее он скорее
|
| than be privy to such a secret; which he commanded
| согласится потерять половину своего
|
| me, as I valued any life, never to mention any more."
| королевства, чем быть посвященным в тайну подобного изобретения, и советует мне, если я дорожу своей жизнью, никогда больше о нем не упоминать.
|
|
A strange effect of narrow principles and views! that
|
Странное действие узких принципов и
|
| a prince possessed of every quality which procures
| ограниченного кругозора! Этот монарх,
|
| veneration, love, and esteem; of strong parts, great
| обладающий всеми качествами,
|
| wisdom, and profound learning, endowed with
| обеспечивающими любовь, почтение и
|
| admirable talents, and almost adored by his subjects,
| уважение, одаренный большими способностями,
|
| should, from a nice, unnecessary scruple, whereof in
| громадным умом, глубокой ученостью и
|
| Europe we can have no conception, let slip an
| удивительным талантом управлять, почти
|
| opportunity put into his hands that would have made
| обожаемый подданными, - вследствие
|
| him absolute master of the lives, the liberties, and the
| чрезмерной ненужной щепетильности,
|
| fortunes of his people!
| совершенно непонятной нам, европейцам, упустил из рук средство, которое сделало бы его властелином жизни, свободы и имущества своего народа.
|
|
Neither do I say this, with the least intention to
|
Говоря так, я не имею ни малейшего намерения
|
| detract from the many virtues of that excellent king,
| умалить какую-нибудь из многочисленных
|
| whose character, I am sensible, will, on this account,
| добродетелей этого превосходного короля, хотя
|
| be very much lessened in the opinion of an English
| я отлично сознаю, что мой рассказ сильно уронит
|
| reader: but I take this defect among them to have
| его в мнении читателя-англичанина; но я
|
| risen from their ignorance, by not having hitherto
| утверждаю, что подобный недостаток является
|
| reduced politics into a science, as the more acute wits
| следствием невежества этого народа, у которого
|
| of Europe have done.
| политика до сих пор не возведена на степень науки, какою сделали ее более утонченные умы Европы.
|
|
For, I remember very well, in a discourse one day
|
Я очень хорошо помню, как однажды в
|
| with the king, when I happened to say, "there were
| разговоре с королем мое замечание насчет того,
|
| several thousand books among us written upon the art
| что у нас написаны тысячи книг об искусстве
|
| of government," it gave him (directly contrary to my
| управления, вызвало у него (в
|
| intention) a very mean opinion of our understandings.
| противоположность моим ожиданиям) самое нелестное мнение о наших умственных способностях.
|
|
He professed both to abominate and despise all
|
Он заявил, что ненавидит и презирает всякую
|
| mystery, refinement, and intrigue, either in a prince or
| тайну, утонченность и интригу как у государей,
|
| a minister.
| так и у министров.
|
| He could not tell what I meant by secrets of state,
| Он не мог понять, что я разумею под словами
|
| where an enemy, or some rival nation, were not in the
| "государственная тайна", если дело не касается
|
| case.
| неприятеля или враждебной нации.
|
|
He confined the knowledge of governing within very
|
Все искусство управления он ограничивает
|
| narrow bounds, to common sense and reason, to
| самыми тесными рамками и требует для него
|
| justice and lenity, to the speedy determination of civil
| только здравого смысла, разумности,
|
| and criminal causes; with some other obvious topics,
| справедливости, кротости, быстрого решения
|
| which are not worth considering.
| уголовных и гражданских дел и еще нескольких очевидных для каждого качеств, которые не стоят того, чтобы на них останавливаться.
|
|
And he gave it for his opinion, "that whoever could
|
По его мнению, всякий, кто вместо одного колоса
|
| make two ears of corn, or two blades of grass, to
| или одного стебля травы сумеет вырастить на том
|
| grow upon a spot of ground where only one grew
| же поле два, окажет человечеству и своей родине
|
| before, would deserve better of mankind, and do more
| большую услугу, чем все политики, взятые
|
| essential service to his country, than the whole race of politicians put together."
| вместе.
|
|
The learning of this people is very defective,
|
Знания этого народа очень недостаточны; они
|
| consisting only in morality, history, poetry, and
| ограничиваются моралью, историей, поэзией и
|
| mathematics, wherein they must be allowed to excel.
| математикой, но в этих областях, нужно отдать справедливость, ими достигнуто большое совершенство.
|
|
But the last of these is wholly applied to what may be
|
Что касается математики, то она имеет здесь
|
| useful in life, to the improvement of agriculture, and
| чисто прикладной характер и направлена на
|
| all mechanical arts; so that among us, it would be
| улучшение земледелия и разных отраслей
|
| little esteemed.
| техники, так что у нас она получила бы невысокую оценку[77].
|
|
And as to ideas, entities, abstractions, and
|
А относительно идей, сущностей, абстракций и
|
| transcendentals, I could never drive the least
| трансценденталий мне так и не удалось
|
| conception into their heads.
| внедрить в их головы ни малейшего представления.
|
|
No law in that country must exceed in words the
|
В этой стране не дозволяется формулировать ни
|
| number of letters in their alphabet, which consists
| один закон при помощи числа слов,
|
| only of two and twenty. But indeed few of them
| превышающего число букв алфавита, а в нем их
|
| extend even to that length.
| насчитывают всего двадцать две; но лишь очень немногие законы достигают даже этой длины.
|
|
They are expressed in the most plain and simple
|
Все они выражены в самых ясных и простых
|
| terms, wherein those people are not mercurial enough
| терминах, и эти люди не отличаются такой
|
| to discover above one interpretation: and to write a
| изворотливостью ума, чтобы открывать в законе
|
| comment upon any law, is a capital crime.
| несколько смыслов; писать комментарий к какому-либо закону считается большим преступлением.
|
|
As to the decision of civil causes, or proceedings
|
Что касается гражданского и уголовного
|
| against criminals, their precedents are so few, that
| судопроизводства, то прецедентов в этих
|
| they have little reason to boast of any extraordinary
| областях у них так мало, что они не могут
|
| skill in either.
| похвастаться особенным искусством по этой части[78].
|
| They have had the art of printing, as well as the
| Искусство книгопечатания у них, как и у
|
| Chinese, time out of mind: but their libraries are not
| китайцев, существует с незапамятных времен.
|
| very large; for that of the king, which is reckoned the
| Но библиотеки их не очень велики. Так,
|
| largest, does not amount to above a thousand
| например, королевская, считающаяся самой
|
| volumes, placed in a gallery of twelve hundred feet
| значительной, заключает в себе не более тысячи
|
| long, whence I had liberty to borrow what books I
| томов, помещенных в галерее длиною в сто
|
| pleased.
| двадцать футов, откуда мне было дозволено брать любую книгу.
|
|
The queen's joiner had contrived in one of
|
Столяр королевы смастерил в одной из комнат
|
| Glumdalclitch's rooms, a kind of wooden machine
| Глюмдальклич деревянный станок, вышиною в
|
| five-and-twenty feet high, formed like a standing
| двадцать пять футов, по форме похожий на
|
| ladder; the steps were each fifty feet long.
| стоячую лестницу, каждая ступенька которой имела пятьдесят футов длины.
|
|
It was indeed a moveable pair of stairs, the lowest end
|
Он составлял передвижной ряд ярусов, и нижний
|
| placed at ten feet distance from the wall of the
| конец помещался на расстоянии десяти футов от
|
| chamber.
| стены комнаты.
|
|
The book I had a mind to read, was put up leaning
|
Книга, которую я желал читать, приставлялась к
|
| against the wall: I first mounted to the upper step of
| стене; я взбирался на самую верхнюю ступень
|
| the ladder, and turning my face towards the book,
| лестницы и, повернув лицо к книге, начинал
|
| began at the top of the page, and so walking to the
| чтение с верху страницы, передвигаясь вдоль нее
|
| right and left about eight or ten paces, according to
| слева направо на расстояние восьми или десяти
|
| the length of the lines, till I had gotten a little below
| шагов, смотря по длине строки; до тех пор, пока
|
| the level of mine eyes, and then descending gradually
| строки не опускались ниже уровня моих глаз;
|
| till I came to the bottom: after which I mounted again,
| тогда я спускался на следующую ступеньку,
|
| and began the other page in the same manner, and so
| пока постепенно не доходил до конца страницы,
|
| turned over the leaf, which I could easily do with both
| после чего поднимался снова и прочитывал
|
| my hands, for it was as thick and stiff as a pasteboard,
| таким же образом другую страницу; листы
|
| and in the largest folios not above eighteen or twenty
| книги я переворачивал обеими руками, что
|
| feet long.
| было нетрудно делать, так как каждый из них по толщине и плотности не превосходил нашего картона, и в книге самого большого формата имел длину всего от восемнадцати до двадцати футов.
|
|
Their style is clear, masculine, and smooth, but not
|
Их слог отличается ясностью, мужественностью и
|
| florid; for they avoid nothing more than multiplying
| гладкостью, без малейшей цветистости, ибо
|
| unnecessary words, or using various expressions.
| более всего они стараются избегать нагромождения ненужных слов и разнообразия выражений[79].
|
|
I have perused many of their books, especially those
|
Я прочитал много их книг, особенно
|
| in history and morality.
| исторического и нравственного содержания.
|
|
Among the rest, I was much diverted with a little old
|
Между прочим, мне доставил большое
|
| treatise, which always lay in Glumdalclitch's bed
| удовольствие маленький старинный трактат,
|
| chamber, and belonged to her governess, a grave
| который всегда лежал в спальне Глюмдальклич и
|
| elderly gentlewoman, who dealt in writings of
| принадлежал ее гувернантке, почтенной
|
| morality and devotion.
| пожилой даме, много читавшей на моральные и религиозные темы.
|
|
The book treats of the weakness of human kind, and
|
Книга повествует о слабости человеческого рода
|
| is in little esteem, except among the women and the
| и не пользуется большим уважением, исключая
|
| vulgar.
| женщин и простого народа.
|
|
However, I was curious to see what an author of that
|
Однако мне было любопытно узнать, что мог
|
| country could say upon such a subject.
| сказать местный писатель на подобную тему.
|
| This writer went through all the usual topics of
| Он повторяет обычные рассуждения европейских
|
| European moralists, showing "how diminutive,
| моралистов, показывая, каким слабым
|
| contemptible, and helpless an animal was man in his
| презренным и беспомощным животным
|
| own nature; how unable to defend himself from
| является по своей природе человек; как он не
|
| inclemencies of the air, or the fury of wild beasts:
| способен защищаться от климатических условий
|
| how much he was excelled by one creature in
| и ярости диких животных; как эти животные
|
| strength, by another in speed, by a third in foresight,
| превосходят его - одни своей силой, другие
|
| by a fourth in industry."
| быстротой, третьи предусмотрительностью, четвертые трудолюбием.
|
|
He added, "that nature was degenerated in these latter
|
Он доказывает, что в последние упадочные
|
| declining ages of the world, and could now produce
| столетия природа вырождается и может
|
| only small abortive births, in comparison of those in
| производить только каких-то недоносков
|
| ancient times."
| сравнительно с людьми, которые жили в древние времена[80].
|
|
He said "it was very reasonable to think, not only that
|
По его мнению, есть большое основание
|
| the species of men were originally much larger, but
| думать, что не только человеческая порода была
|
| also that there must have been giants in former ages;
| первоначально крупнее, но что в прежние
|
| which, as it is asserted by history and tradition, so it
| времена существовали также великаны, о чем
|
| has been confirmed by huge bones and skulls,
| свидетельствуют история и предания и что
|
| casually dug up in several parts of the kingdom, far
| подтверждается огромными костями и
|
| exceeding the common dwindled race of men in our
| черепами, случайно откапываемыми в различных
|
| days."
| частях королевства, по своим размерам значительно превосходящими нынешних измельчавших людей.
|
|
He argued, "that the very laws of nature absolutely
|
Он утверждает, что сами законы природы
|
| required we should have been made, in the beginning
| необходимо требуют, чтобы вначале мы были
|
| of a size more large and robust; not so liable to
| крупнее ростом и сильнее, менее подвержены
|
| destruction from every little accident, of a tile falling
| гибели от незначительной случайности -
|
| from a house, or a stone cast from the hand of a boy,
| упавшей с крыши черепицы, камня, брошенного
|
| or being drowned in a little brook."
| рукой мальчика, ручейка, в котором мы тонем.
|
|
From this way of reasoning, the author drew several
|
Из этих рассуждений автор извлекает несколько
|
| moral applications, useful in the conduct of life, but
| нравственных правил, полезных для
|
| needless here to repeat.
| повседневной жизни, которые незачем здесь повторять.
|
|
For my own part, I could not avoid reflecting how
|
Прочитав эту книгу, я невольно задумался над
|
| universally this talent was spread, of drawing lectures
| вопросом, почему у людей так распространена
|
| in morality, or indeed rather matter of discontent and
| страсть произносить поучения на нравственные
|
| repining, from the quarrels we raise with nature.
| темы, а также досадовать и сетовать на свои слабости, обнаруживающиеся при борьбе со стихиями.
|
|
And I believe, upon a strict inquiry, those quarrels
|
Мне кажется, тщательное исследование вопроса
|
| might be shown as ill-grounded among us as they are
| может доказать всю необоснованность подобных
|
| among that people.
| жалоб как у нас, так и у этого народа.
|
|
As to their military affairs, they boast that the king's
|
Что касается военного дела, то туземцы
|
| army consists of a hundred and seventy-six thousand
| гордятся численностью королевской армии,
|
| foot, and thirty-two thousand horse: if that may be
| которая состоит из ста семидесяти шести тысяч
|
| called an army, which is made up of tradesmen in the
| пехоты и тридцати двух тысяч кавалерии,
|
| several cities, and farmers in the country, whose
| если можно назвать армией корпус,
|
| commanders are only the nobility and gentry, without
| составленный в городах из купцов, а в деревнях
|
| pay or reward.
| из фермеров, под командой больших вельмож или мелкого дворянства, не получающих ни жалованья, ни другого вознаграждения.
|
| They are indeed perfect enough in their exercises, and
| Но армия эта достаточно хорошо делает свои
|
| under very good discipline, wherein I saw no great
| упражнения и отличается прекрасной
|
| merit; for how should it be otherwise, where every
| дисциплиной, что, впрочем, не удивительно,
|
| farmer is under the command of his own landlord,
| ибо как может быть иначе там, где каждый
|
| and every citizen under that of the principal men in
| фермер находится под командой своего
|
| his own city, chosen after the manner of Venice, by
| помещика, а каждый горожанин под командой
|
| ballot?
| первых людей в городе, и где эти начальники избираются баллотировкой, как в Венеции.
|
|
I have often seen the militia of Lorbrulgrud drawn out
|
Мне часто приходилось видеть военные
|
| to exercise, in a great field near the city of twenty
| упражнения столичного ополчения на большом
|
| miles square.
| поле в двадцать квадратных миль, недалеко от города.
|
|
They were in all not above twenty-five thousand foot,
|
Хотя в сборе было не более двадцати пяти тысяч
|
| and six thousand horse; but it was impossible for me
| пехоты и шести тысяч кавалерии, но я ни за что
|
| to compute their number, considering the space of
| не мог бы сосчитать их - такое громадное
|
| ground they took up.
| пространство занимала армия.
|
|
A cavalier, mounted on a large steed, might be about
|
Каждый кавалерист, сидя на лошади, представлял
|
| ninety feet high.
| собой колонну вышиною около ста футов.
|
|
I have seen this whole body of horse, upon a word of
|
Я видел, как весь этот кавалерийский корпус по
|
| command, draw their swords at once, and brandish
| команде разом обнажал сабли и размахивал ими
|
| them in the air.
| в воздухе.
|
|
Imagination can figure nothing so grand, so
|
Никакое воображение не может придумать
|
| surprising, and so astonishing! it looked as if ten
| ничего более грандиозного и поразительного!
|
| thousand flashes of lightning were darting at the same
| Казалось, будто десять тысяч молний разом
|
| time from every quarter of the sky.
| вспыхивали со всех сторон небесного свода.
|
|
I was curious to know how this prince, to whose
|
Мне было любопытно узнать, каким образом
|
| dominions there is no access from any other country,
| этот государь, владения которого нигде не
|
| came to think of armies, or to teach his people the
| граничат с другим государством, пришел к
|
| practice of military discipline.
| мысли организовать армию и обучить свой народ военной дисциплине.
|
|
But I was soon informed, both by conversation and
|
Вот что я узнал по этому поводу как из
|
| reading their histories; for, in the course of many
| рассказов, так и из чтения исторических
|
| ages, they have been troubled with the same disease
| сочинений. В течение нескольких столетий эта
|
| to which the whole race of mankind is subject; the
| страна страдала той же болезнью, которой
|
| nobility often contending for power, the people for
| подвержены многие другие государства:
|
| liberty, and the king for absolute dominion.
| дворянство часто боролось за власть, народ - за свободу, а король - за абсолютное господство.
|
|
All which, however happily tempered by the laws of
|
Силы эти, хотя и счастливо умеряемые законами
|
| that kingdom, have been sometimes violated by each
| королевства, по временам выходили из
|
| of the three parties, and have more than once
| равновесия и не раз затевали гражданскую
|
| occasioned civil wars; the last whereof was happily
| войну. Последняя из таких войн благополучно
|
| put an end to by this prince's grand-father, in a
| окончилась при деде ныне царствующего
|
| general composition; and the militia, then settled with
| монарха и привела все партии к соглашению и
|
| common consent, has been ever since kept in the
| взаимным уступкам. Тогда с общего согласия
|
| strictest duty.
| было сформировано ополчение, которое всегда стоит на страже порядка.
|
|
CHAPTER VIII.
|
ГЛАВА VIII
|
|
The king and queen make a progress to the frontiers.
|
Король и королева предпринимают путешествие к границам государства.
|
|
The author attends them.
|
Автор сопровождает их.
|
| The manner in which he leaves the country very
| Подробный рассказ о том, каким образом
|
| particularly related.
| автор оставляет страну.
|
|
He returns to England.
|
Он возвращается в Англию
|
|
I had always a strong impulse that I should some time
|
У меня всегда было предчувствие, что рано или
|
| recover my liberty, though it was impossible to
| поздно я возвращу себе свободу, хотя я не мог ни
|
| conjecture by what means, or to form any project with
| предугадать, каким способом, ни придумать
|
| the least hope of succeeding.
| никакого проекта, который имел бы малейшие шансы на успех.
|
|
The ship in which I sailed, was the first ever known to
|
Корабль, на котором я прибыл сюда, был
|
| be driven within sight of that coast, and the king had
| первый, показавшийся у этих берегов, и король
|
| given strict orders, that if at any time another
| отдал строжайшее повеление, на случай, если
|
| appeared, it should be taken ashore, and with all its
| появится другой такой же корабль, притащить
|
| crew and passengers brought in a tumbril to
| его к берегу и доставить со всем экипажем на
|
| Lorbrulgrud.
| телеге в Лорбрульгруд.
|
|
He was strongly bent to get me a woman of my own
|
Король имел сильное желание достать мне
|
| size, by whom I might propagate the breed: but I
| женщину моего роста, от которой у меня могли
|
| think I should rather have died than undergone the
| бы быть дети. Однако, мне кажется, я скорее
|
| disgrace of leaving a posterity to be kept in cages,
| согласился бы умереть, чем принять на себя позор
|
| like tame canary-birds, and perhaps, in time, sold
| оставить потомство, которое содержалось бы в
|
| about the kingdom, to persons of quality, for
| клетках, как прирученные канарейки, и со
|
| curiosities.
| временем, может быть, продавалось бы как диковинка для развлечения знатных лиц.
|
|
I was indeed treated with much kindness: I was the
|
Правда, обращались со мной очень ласково: я
|
| favourite of a great king and queen, and the delight of
| был любимцем могущественного короля и
|
| the whole court; but it was upon such a foot as ill
| королевы, предметом внимания всего двора, но
|
| became the dignity of humankind.
| в этом обращении было нечто оскорбительное для моего человеческого достоинства.
|
|
I could never forget those domestic pledges I had left
|
Я никогда не мог забыть оставленную на родине
|
| behind me.
| семью.
|
|
I wanted to be among people, with whom I could
|
Я чувствовал потребность находиться среди
|
| converse upon even terms, and walk about the streets
| людей, с которыми мог бы общаться как равный с
|
| and fields without being afraid of being trod to death
| равными и ходить по улицам и полям, не
|
| like a frog or a young puppy.
| опасаясь быть растоптанным, подобно лягушке или щенку.
|
|
But my deliverance came sooner than I expected, and
|
Однако мое освобождение произошло раньше,
|
| in a manner not very common; the whole story and
| чем я ожидал, и не совсем обыкновенным
|
| circumstances of which I shall faithfully relate.
| образом. Я добросовестно расскажу все обстоятельства этого удивительного происшествия.
|
|
I had now been two years in this country; and about
|
Уже два года я находился в этой стране. В
|
| the beginning of the third, Glumdalclitch and I
| начале третьего мы с Глюмдальклич
|
| attended the king and queen, in a progress to the
| сопровождали короля и королеву в их
|
| south coast of the kingdom.
| путешествии к южному побережью королевства.
|
|
I was carried, as usual, in my travelling-box, which as
|
Меня, по обыкновению, возили в дорожном
|
| I have already described, was a very convenient
| ящике, который, как я уже описывал, был очень
|
| closet, of twelve feet wide.
| удобной комнатой шириною в двенадцать футов.
|
