НЕОРОМАНТИЗМ. «Дневника», опубл

«Дневника», опубл. 1956-58, братьев Гонкуров и П.Бур­же с его «Очерками современной психологии», 1886) модификация, получившая у Бара название «импресси­онизм». В этом возвышенном до «нового идеализма», до «эстетики» импрессионизме символизм как бы пред­шествует натурализму и готовит основание для «поло­жительных» целей творчества — мистического чувства вещи, трактовки поэтического дионисизма как «голода» жизни.

В понимании Ф.М.Фелса романтическое и натура­листическое не противоречат друг другу, т.к. натура, тем­перамент— ключ к романтической картине мира: «Каж­дый натуралист в глубине своей является романтиком, даже если не принимает определение романтизм» (Fels F.M. Die Moderne // Die Wiener Moderne. S. 194). Сходно мнение Г. фон Гофмансталя, различавшего в «модерне» двуединство «анализа жизни и бегства от жизни». Со­знавая неустойчивость определения, критики в Герма­нии, ратовавшие за «новое» и вместе с тем не желавшие видеть в Н. Метерлинка пример для подражания, уже к середине 1890-х перестали вкладывать в него обоб­щающий смысл, и оно стало употребляться как для ан­титезы пророманскому «неоклассицизму» С.Георге и его сторонников, так и тематической характеристики теат­ральных пьес. Применительно к стихотворным драмам Г.Гауптмана («Потонувший колокол», 1896; частич­но «И Пиппа пляшет», 1906), Гофмансталя («Смерть Тициана», 1892; «Глупец и смерть», 1893; «Женщина в окне», 1897), А.Шницлера («Парацельс», 1899; «Покры­вало Беатрисы», 1901), а также творчеству К.Фолмелле-ра, Р.Беер-Хофманна («Смерть Георга», 1893; «Граф Шароле», 1904), Р.Хух (новелла «Фра Челесте», 1899) Н. стал почти что штампом и означал некое расхожее представление о романтизме, сочетающем в театре ин­терес к истории, легендам, демоническим личностям с элементами фольклора, феерии, фантастики. В евро­пейской критике 1890-1900-х неоромантическими так­же называли отдельные произведения Г.Ибсена, Ю.А.Стриндберга, К.Гамсуна, Э.Верхарна, Г.Д'Аннун-цио, Т.Манна, Р.М.Рильке, С.Пшибышевского, С.Выс-пяньского.

В 1920-е интерес к романтизму в Германии обострил­ся благодаря резонансу идей Ф.Ницше, деятельности венской школы в искусствознании (тезис о наличии «классики» и «барокко» в каждом западном стиле, раз­витый Г.Вёльфлином в «Основных понятиях истории искусств», 1915) и духовно-исторической школы в лите­ратуроведении, влиянию Б.Кроче (концепция тождествен­ности истории языка и истории литературы), теоретиков экспрессионизма (работа В.Воррингера «Абстракция и переживание», 1908). В работах Э.Бертрама («Ницше: Опыт личной мифологии, 1918), Ф.Штриха («Немецкая классика и романтика, 1922), О.Вальцеля («Немецкий романтизм», 1918; «Импрессионизм и экспрессионизм в современной Германии», 1920»), Э.Р.Курциуса («Баль­зак», 1923), П.Клукхона («Немецкий романтизм», 1924), Ф.Гундольфа («Генрих фон Клейст», 1922; «Романтики», 1930), эссеистике С.Цвейга («Борьба с демоном», 1925) романтизм не только прочитан заново (ранее Хух в ра­ботах «Расцвет романтизма, 1899; «Распространение и упадок романтизма», 1902, давала его ограничительную трактовку), введен как своего рода «новое Средневековье» и необарокко в европейскую «историю духа», но и, через «философию жизни» Ф.Ницше, связан с современностью.

В результате Ш.Бодлер, П.Верлен, А.Рембо были оха­рактеризованы в Германии как «романтики» (позже В.Бе-ньямин и Т.Адорно начинали историю модернизма имен­но с Бодлера). Некоторые из наблюдений о романтизме оказались приложены к английской литературе. Так, у французских исследователей позитивистской ориента­ции Э.Легюи и Л.Казамиан («История английской лите­ратуры», 1924) указывается на Н. авторов 1890-1910-х, однако английские литературоведы, как правило, этим термином не пользуются, предпочитая говорить о разви­тии традиции «развлекательного романа» в творчестве Р.Хагтарда и Р.Л.Стивенсона.

В России первым заговорил о Н. в статьях «Неороман­тизм в драме», «Новейшая лирика» (Вестник иностран­ной литературы. СПб. 1894. №11,12) Д.С.Мережковский, под влиянием французских и немецких критиков отнес­ший к Н. «мистерии» М.Бушора и Г.Гауптмана, «сказки» Метерлинка, «мистическую поэзию». Мережковский расширяет трактовку Н. и видит в неоромантиках во Франции и Бельгии (Верлен, С.Малларме, Рембо, Метер-линк) не только «нарушителей классических преданий», врагов «научной поэзии» и «отживающих традиций те­атра», но также «новых идеалистов», вовлеченных под знаком кризиса литературного натурализма в «святотат­ственный, отчасти метафизический, отчасти даже мис­тический бунт против позитивизма». Неоромантики, по мысли Мережковского (в позднейших работах отказавше­гося от слова «Н.»), неоднородны, из этого «поколения» помимо символистов-романтиков вышли декаденты (Р. де Монтескью) и символисты, вернувшиеся к классицизму (Ж.Ришпен).

Глубокое осмысление Н. предложил А.Белый. В ста­тьях 1907-09, вошедших в книгу «Арабески» (1911), он трактует Н. в качестве способа дифференциации сим­волизма как эпохи в культуре: «Символизм современ­ного искусства... подчеркивает, что реализм, романтизм и классицизм—тройственное проявление единого прин­ципа искусства» (Белый А. Критика: Эстетика: Теория символизма. М., 1994. Т. 2. С. 226). Символизм, в пони­мании Белого, начинается с Бодлера, Ницше, Ибсена (от­талкивающихся соответственно от предсимволистской «классики» Гёте, «романтики» Байрона, «реализма» Золя). В свою очередь, в Бодлере сплелись влияние латинских поэтов, парнассцев, Гюго, импрессионизма Э.А.По. Если Бодлер, согласно Белому, — «неоклассик», «законода­тель символизма романской расы», дуалист в своей идее о «соответствиях» — идет от переживания к образу, то Ницше — «неоромантик»; «законодатель символизма германской расы», монист, грезящий о едином, гряду­щем новом человеке — продвигается от образа к пере­живанию: «Самый образ видимости есть только образ его передать; и потому форма образа свободно изменя­ется, самые образы свободно комбинируются (фанта­зия): такова романтика символизма; таковы основания называть символизм неоромантизмом» (Там же. С. 223). Белый утверждает, что все типы символизма сосуществу­ют и отказывает Н. в особом положении: «Вместо того, чтобы определить эволюцию символизма, раскрыть меха­низм этой эволюции, показать структуру образования сим­волических понятий... наклеивают как попало «нео» — из­вестные ярлычки и на этой глупости строят школу» (Там же. С. 241). Выступая против «Митрофанушек модерна», Белый склонен считать, что символизм не преодолевает­ся, а постепенно «осознается».

Дата добавления: 2015-08-20