Защита поэзии

Традиция критического отношения к поэтическому искусству была заложена Платоном (427-347 до н.э.) («Го­сударство», «Ион», «Законы») и разработана в Средневеко­вье. Критика поэзии велась в основном по двум направле­ниям: Платон критиковал поэзию как с чисто утилитарной точки зрения (практическая польза поэзии для воспита­ния полноценного гражданина), так и с методологических и общефилософских позиций (предмет, методы и задачи поэзии). С одной стороны, поэзия признавалась «вредной» в моральном и нравственном отношении, ибо она вступа­ла в противоречие с задачами идеального государства: от­влекала гражданина от более полезных занятий; размягча­ла его душу и в силу самой своей природы (платоновское представление о поэтической одержимости, «священном безумии» поэта) будила в нем не разумное, а яростное, не­годующее начало; сеяла вредные мысли и внушала лож­ные представления о богах и героях (поэты изображали не только их добродетели, но и пороки). С другой стороны, критика поэзии была связана с платоновской концепцией мимесиса, подражания: по Платону, искусство ставило сво­ей целью не выражение истины, познание первооснов, а лишь создание жизнеподобной иллюзии предмета, ориентировалось не на его первообраз, идею, а на подра­жание внешней оболочке. Т.о., поэт получал возможность лгать, произвольно истолковывать факты действительно­сти, не учитывая более важного, «высшего» плана их су­ществования. Христианское Средневековье, для которого особую актуальность приобрела оппозиция правды и лжи, истины и видимости, развило тезисы о «лживости» поэзии, скрывающей и искажающей истину, и о вреде поэтическо­го воображения. Подобные представления были связаны с декларировавшейся ориентацией на точное следование тому, что действительно происходило, «истории» (при об­щем неразличении планов правдивого и правдоподобного), с идеей о вреде эстетического наслаждения, а также с пред­ставлением о принципиальной невозможности высказать в слове искомый смысл и о бесполезности вымысла в целом. Последнее было непосредственным образом связано с хри­стианской иконоборческой традицией, опиравшейся на слова из Первого соборного послания Иоанна Богослова, призы­вавшего «хранить себя от идолов» (5,21), и получило даль­нейшее развитие в эпоху Реформации.

Ренессансная критика поставила своей целью оправда­ние поэзии во всех предъявляемых ей обвинениях. Тради­ция З.п. была заложена в работах итальянских гуманистов треченто и кваттроченто (Петрарки, Боккаччо, Л.Бруни, К.Салутати и др.). Одна из первых попыток З.п. сделана Ф.Петраркой («Книга писем о делах повседневных», 1360-66; «Инвектива против врача», 1352-53). С одной стороны, Петрарка выдвигал тезис о пользе эстетическо­го наслаждения и о самоценности искусства, с другой — стремился опровергнуть тезис о «лживости» поэзии. Так, в «Инвективе против врача» Петрарка, опираясь на тра­диционное представление об аллегории как о «покрове», который одновременно выполняет сакральную функцию зашифровывания, кодирования истины, ее защиты от не­посвященных и делает ее поиск более сладостным для «даровитых и неленостных» читателей, опровергает представление о вреде и произвольности поэтического вымысла и воображения. По Петрарке, поэт не лжет, но представляет истину в «ином обличье», «прекрасных по­кровах». Значение поэтического вымысла в жизни че­ловека раскрыл Дж.Боккаччо («Генеалогия языческих богов», 1350-75), а более «практическое» толкование

тезиса о важности литературного творчества дал Леонардо Бруни(1370-1444)(«О ночных и литературных занятиях», 1422-25), утверждавший, что владение литературным язы­ком в соединении с фактическим знанием является основой гуманистического образования, воспитания энциклопеди­чески образованной личности и что поэзия дает больше при­меров «целомудрия и добрых дел», чем описаний «страстей и греховных деяний».

Окончательное оформление традиции З.п. произошло в литературной критике 16 в., которая, опираясь на тезисы ранних гуманистов и на античную традицию (представле­ния о поэтическом искусстве Платона, Аристотеля, Гора­ция), разработала ряд доводов в защиту поэтического ис­кусства, повторявшихся го трактата в трактат и постепенно приобретших вид целостной системы. Гуманисты чинкве-ченто вели З.п. по нескольким направлениям: во-первых, утверждая тезис о ценности эстетического опыта в целом, во-вторых, говоря о божественной природе поэтического дарования, в-третьих, пытаясь определить основные «зако­ны» поэтического творчества, те отличительные черты, ко­торые выделяют и ставят его на первое место среди других искусств и, в-четвертых, утверждая тезис о практической пользе поэзии. Главный свой аргумент в защиту поэзии ли­тературная критика чинквеченто почерпнула в двух основ­ных тезисах «Поэтики» Аристотеля — о правдоподобии и подражании. Суть аргументации сводилась к следующе­му: в своем творчестве настоящий поэт ориентируется не столько на реально существующие предметы («природу») или действительно произошедшие события («историю»), сколько на то, что должно или могло бы произойти, не на «зримое», а на «умопостигаемое». Именно предметом и спо­собом подражания, а не наличием рифм и размеров, поэзия отличается от истории: в отличие от историка, который на основе единичных фактов описывает «бронзовый мир» реальности, поэт, ориентируясь на правдоподобное, веро­ятное, типичное, изображает «золотой мир» идей, что го­ворит не только о превосходстве поэзии над историей, но и об ее превосходстве над другими искусствами и науками в целом. Т.о., как утверждал Ю.Ц.Скалигер в «Поэти­ке» (опубл. 1561), поэт создает вторую природу и как бы становится вторым богом, «украшая то, что существу­ет, и придавая облик и красоту тому, чего нет». Категория правдоподобия также применялась для опровержения мнения о «лживости» поэзии: лгать—значит утверждать как истинное нечто ложное, а правдоподобное высказы­вание ничего не утверждает, не говорит ни об истин­ном, ни о ложном; следовательно, поэт лгать не может. При этом, как указывает Т.Тассо, поэт все же должен боль­ше ориентироваться на истинное, чем на ложное, потому что, «как говорят Платон и Аристотель... ложное не су­ществует, и невозможно подражать тому, чего нет: поэтому те, кто пишет о совершенно ложном, не являются подража­телями» («Рассуждение о героической поэме», 1594 // Ли­тературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980. С. 107-108; см. также поэтики Скалигера, А.Мин-турно, Л.Кастельветро, Ф.Робортелло). Критика чинквеченто также утверждала тезисы о практической пользе поэтичес­кого искусства и о поэзии как об аллегории, подкрепляя их горацианским тезисом о том, что поэзия должна «настав­лять, услаждая». В этом контексте стремление поэта пред­ставить факты под «покровом» вымысла оценивалось не как попытка завлечь и обмануть наивного читателя, но как дарованная ему возможность постигнуть истину в прият­ной форме. Идеи о божественном даре поэта и о самоценно-

«ЗЕЛЕНАЯ ЛАМПА»

сти эстетического удовольствия были подкреплены плато­новской и неоплатонической концепциями поэтического «исступления» и «родства», неразделимости красоты и блага Одновременно разрабатывавшееся в античных и средневе­ковых риториках положение о «даровании» поэта стало по­ниматься не только как его изначальная предрасположен­ность к усвоению определенного набора готовых правил, но и как следование «божественной природе» поэтического воображения. Представление о божественном даре поэта было также развито в тезис о поэзии как о божественной теологии и о поэте как о высоконравственном существе (по­этики Минтурно, Тассо). Критика чинквеченто взяла на во­оружение и идею о том, что именно поэты в древности были первыми проповедниками, ораторами, учеными, политика­ми, историографми и музыкантами. Дальнейшее развитие З.п. получила в поэтической теории других европейских стран во второй половине 16 — начала 17 в. В Англии акту­альность обращения к традиции З.п. («Защита поэзии», опубл. 1595, Ф.Сидни и «Защита поэзии, музыки и драмы», 1579, Т. Лоджа) подкреплялась необходимостью полемизи­рования с радикальными пуританами, подвергшими резкой критике поэтическое искусство. Во Франции отдельные те­зисы З.п. разрабатывали Ж.Дю Белле (1522-60) и Ж.Пеле-тье дю Ман (1517-82), однако французская критика больше внимания уделяла развитию поэтического языка и теории правдоподобия. В Германии некоторые идеи З.п. выска­зывались М.Опицем («Книга о немецкой поэзии», 1624). К началу 17 в. тезис о З.п. утратил актуальность для лите­ратурной критики. Позднее с ней отчасти смыкалась тра­диция защиты народного языка, идущая от Данте (трактат «О народной речи», 1304-07) и разработанная в тракта­тах П.Бембо («Рассуждения в прозе о народном языке», 1525), Ж.Дю Белле («Защита и прославление французско­го языка», 1549) и Д.Путтенхема («Искусство английской поэзии», опубл. 1589). В эпоху романтизма З.п. приобре­тает новый смысл, разрабатывается понятие воображе­ния. П.Б.Шелли в своей «Защите поэзии» (1821) опирает­ся на рассуждения о поэзии Аристотеля, «Защиту поэзии» Сидни и «Исследования о человеческом понимании» (1748) Д. Юма.

Лит.: SpmgarnJ.E. A history of.literary criticism in the Renaissance.
NY, 1924; Weinberg B. A history of literary criticism in the Italian
Renaissance. Chicago, 1961. В.А.Мусвик

ЗВУКОПИСЬ см. Фоника (звукоподражание).

«ЗВУЧАЩАЯ РАКОВИНА» — литературная груп­па поэтов Петербурга, образованная младшими (по срав­нению с участниками «Цеха поэтов») слушателями Сту­дии Н.С.Гумилева в начале 1921. Руководителем «З.р.», как и «Цеха поэтов», до своей смерти являлся Гумилев. В со­став группы входили 12 человек: И.М.Наппельбаум (1.900— 92), Ф.М.Наппельбаум (1901-58), Н.П.Сурина (1899-?), А.И.Фёдорова (в замуж. Вагинова; 1901-93), В.И.Лурье (1901-99), О.Зив (1904-63), К.К.Вагинов (1899-34), П.Н.Волков (1894-1979), Н.Столяров, Т.Рагинскии-Карей-во, В.Ф.Миллер (1896-1938) и Н.К.Чуковский (1904-65). Группа была неоднородна, с пестрым по интересам соста­вом участников. Лучшим поэтом «З.р.» был Вагинов, что признавалось всеми, как и то, что Музой «З.р.» была Фре­дерика Наппельбаум. Собрания «З.р.» сочетали в себе за­нятия по поэтическому мастерству, чтение стихов, их об­суждение, а также различные развлечения. Поначалу со­брания «З.р.» происходили в Студии Гумилева в Доме Ис-

кусств; после расстрела поэта они устраивались в ателье фотографа МС.Наппельбаума на Невском проспекте возле Литейного и продолжались там примерно до 1925 (этот пе­риод «З.р.» в воспоминаниях Н.К.Чуковского именуется «Салоном Наппельбаумов»). Собрания в доме Наппельбау-ма посещали, кроме 12 перечисленных гумилевских сту­дийцев, также участники «Цеха поэтов» Г.В.Адамович, Г.В.Иванов, Н.А.Оцуп и И.В.Одоевцева (вплоть до их эмиг­рации в 1922), «Островитяне» и «Серапионовы братья». Постоянными участниками «понедельников» «З.р.» были В.Ф.Ходасевич и Н.Н.Берберова, а также М.А.Кузмин и неизменно сопровождавшие его Ю.И.Юркун, О.А.Ар-бенина-Гильдебрандт и А.Д.Радлова. Бывали на «по­недельниках» «З.р» Н.Э. и С.Э.Радловы, А.А.Ахматова, М.Л.Лозинский, Ф.Сологуб, Е.И.Замятин, К.И.Чуковский, В.А.Рождественский, Б.К.Лившиц, Н.А.Павлович. После 1922 собрания посещали даже пролетарские поэты И.Са-дофьев, А.Крайский, Е.Панфилов, а также Н.Л.Браун, П.Н.Лукницкий (собиравший материалы о Гумилеве) и поклонник Ходасевича М.А.Фроман; в 1923 на одном из собраний группы выступал приехавший из Москвы Б.Л.Пастернак. В 1925 «З.р.» провела чествование Кузмина по случаю 20-летия его литературной работы. Деятельность «З.р.» прекратилась с ликвидацией нэпа. Издательская дея­тельность «З.р.» оказалась возможной исключительно бла­годаря субсидиям М.С.Наппельбаума. В 1921 вышел аль­манах «З.р.», в котором были напечатаны стихи Вагинова, сестер Наппельбаум и других участников группы. В 1923 был издан первый сборник «Город»; в нем наряду с произ­ведениями участников объединения напечатаны пьеса Л.Лунца «Бертран де Борн» и его рецензия на роман И.Эрен-бурга «Хулио Хуренито», стихи Н.Тихонова, статья И.Груз­дева о М.Гершензоне. Позже в издании «З.р.» вышли две книги стихов — Ф.Наппельбаум «Стихи (1921-1925)» (Л., 1926) и Иды Наппельбаум «Мой дом» (Л., 1927).

Лит.: Чуковский Н. Литературные воспоминания. М., 1989;
Наппельбаум И. Угол отражения. СПб., 1995. Б.Я. Фрезинский

ЗЕВГМА см. Силлепс.

«ЗЕЛЁНАЯ ЛАМПА» — 1. Литературный кружок в Петербурге (1819-20) либерального направления, осно­ванный театралом и переводчиком Н.В.Всеволожским (в доме которого, в зале с зеленой лампой, проходили со­брания). В кружке участвовали декабристы С.П.Трубецкой, Я.Н.Толстой, Ф.Н.Глинка, музыкальный критик А.Д.Улы-бышев, поэты А.А.Дельвиг, А.С.Пушкин, Н.И.Гнедич. Не­смотря на неформальный характер собрании, «З.л.» имела свою полушутливую символику, напоминавшую о масонс­ких ритуалах (кольца с изображением ламп, которые носи­ли участники; девиз «З.л.» — «Свет и надежда»; зеленый цвет — символ надежды, юности, дружбы). На заседаниях читались стихи, материалы на театральные и исторические темы, публицистические статьи, утопическая повесть «Сон» (опубл. 1928) Улыбышева, изображающая крах деспотизма и торжество законов в будущей России.

Лит.: Модзалевский Б.Л. К истории «Зеленой лампы»//Декабрис­
ты и их время. М., 1928. Т. 1.; Томашевский Б.В. Пушкин. М; Л., 1956.
Кн. 1. (Глава «Зеленая лампа» и Союз Благоденствия»). А. М.

2. Литературное общество в Париже (1927-39), иг­равшее, по мнению одного из его активных участников Ю.К.Терапиано, видную роль в интеллектуальной жизни первой эмиграции и собиравшее в течение ряда лет цвет

---

Дата добавления: 2015-08-20