Жонглер

тельствам. Исходя из требований жанра, автору должно было признавать всяческое свое «неразумие», подчер­кивая во вступлении, что он слишком ничтожен, чтобы описать жизнь отмеченного Богом человека. С одной стороны, взгляд повествователя на своего «героя» — это взгляд обыкновенного человека на необыкновенную лич­ность, с другой, — объективно, и повествователь—лицо не совсем обычное. За составление Ж. мог браться чело­век книжный, не только сведущий в трудах своих пред­шественников, обладающий литературным даром, но и могущий толковать Божественный промысел путем аналогий, главным образом, из Священного Писания. Ж. могли читаться в храме (специальные краткие Ж. в со­ставе сборников — Прологов (греч. Синаксарей) — чи­тались во время службы на 6-й песне канона), за монас­тырской трапезой и дома. Пространные Ж., так же, как и краткие в Прологах, еще в Византии распреде­лились по месяцам в сборниках, пришедших с при­нятием христианства и на Русь, — Минеях Четьях. В 16 в. митрополит Макарий объединил все напи­санные к тому времени Ж., признанные церковью, в об­щий свод, получивший название Великие Минеи Четий. В 17-18 вв., вслед за митрополитом Макарием, во многом следуя его труду, составляют свои варианты сводов Ж. — Четьих Миней — Иван Милютин, Гер­ман Тулупов, Димитрий Ростовский. Дм.Ростовский не только опирается на опыт своего великого предшествен­ника митрополита Макария, но и редактирует Четьи Ми­неи заново, обращаясь к разным, в т.ч. к латинским ис­точникам.

Со временем жанр развивался и мог приобретать ме­стные черты, напр., в областных литературах. В 17 в. средневековый жанр Ж. начал претерпевать значитель­ные изменения: стало возможным написание автобио­графического Ж. («Житие протопопа Аввакума») или сочетание Ж. и биографической повести («Житие Юли-ании Лазаревской»). В церковной практике Ж. как жизнеописание подвижника — местночтимого свято­го или канонизированного церковью — сохраняется до нового времени («Сказания о жизни и подвигах бла­женной памяти о. Серафима» — Серафима Саровско­го (1760-1833), канонизованного русской церковью в 1903). Жанровые признаки Ж. могут быть использованы

в современной литературе: Ф.М.Достоевский «Братья Карамазовы» (1879-80), Л.Н.Толстой «Отец Сергий» (1890-98), Н.С.Лесков «Соборяне» (1872), Л.Н.Андре­ев «Жизнь Василия Фивейского» (1904), И.А.Бунин «Матфей Прозорливый» (1916), «Святой Евстафий» (1915), Ч.Айтматов «Плаха» (1986).

Лит.: Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как историчес­
кий источник. М., \%1\\Адрианова-ПеретцВ.П. Задачи изучения «агиог­
рафического стиля» Древней Руси // ТОДРЛ. 1960. Т. 20; Лихачев ДС
Человек в литературе Древней Руси. 2-е изд. М., 1970; Полякова СВ. Ви­
зантийские легенды как литературное явление // Византийские легенды.
Л., 1972; Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памят­
ники литературы XIII-XV11 вв. Эволюция жанра легендарно-биографи­
ческих сказаний. Л., 1973; Грихин В.А. Проблемы стиля древнерусской
агиографии XIV-XV веков. М., 1974; Попова Т.В. Античная биография и
византийская агиография // Античность и Византия. М., 19.75; Боева Л.
От жития к повести (Формирование жанров в древнерусской и древне-
болгарской литературах) // Русско-болгарские фольклорные и литератур­
ные связи: В 2 т. М., 1976. Т. 1; Федотов ГП. Святые Древней Руси. М.,
1990; Живов ВМ. Святость: Краткий словарь агиографических терми­
нов. М., 1994; Минеева СВ. Актуальные проблемы преподавания и изуче­
ния древнерусской агиографии. Курган, 1997. О. В. Гладкова

ЖОНГЛЁР, хуглар, шпильман(фр.jongleur,от лат. joculator —шутник, исп. juglar, нем. Spielmann) — в Средневековье во Франции, Испании и Германии — странствующий исполнитель (а в некоторых случаях, возможно, и сочинитель) эпических песен, рыцарских и куртуазных романов, ле, ди, поэзии трубадуров, труве­ров, миннезингеров, вагантов. Существовало несколько разновидностей Ж., хотя все они должны были обладать многообразными театральными и цирковыми талантами (от умения глотать огонь, жонглировать ножами и высту­пать с дрессированными зверями до игры на музыкальных инструментах, утонченного исполнения разнообразных про­изведений на народных языках и латыни и способности сочинить любовное послание к благородной даме). Наи­более высоким статусом обладали те, кто посещал арис­тократические и королевские дворы (и был неотъемлемым атрибутом придворной жизни) или же постоянно служил у какого-либо трубадура, трувера или миннезингера. Наи­более низкий статус был у тех, кто «развлекал простонаро­дье» на городских площадях и постоялых дворах.

Лит.: Даркевич В.П. Народная культура средневековья. М., 1988.

---

Дата добавления: 2015-08-20