Документальное

Вне художественной литературы Д. обычно тяготеет либо к официальному документу («документальный» Д.), либо к частной записи (т.наз. «бытовой» Д.). В обо­их случаях Д. удовлетворяет человеческой потребности в наблюдении и определяется необходимостью фикси­ровать текущие изменения, с чем связано возникнове­ние разнообразных научных Д., протоколов, историй болезни, корабельных журналов, школьных Д., Д. при­дворных дежурств — камер-фурьерских церемониаль­ных журналов. В античной литературе со времен Пла­тона известны т.наз. гипомнемы — различного рода протоколы частного и официального характера. При дворах восточных и позднеэллинистических монархов, напр., при штабе Александра Македонского, велись отчеты о текущих событиях — эфемериды (возможно, в пропагандистских целях; их достоверность в новей­шее время подвергается сомнению). Документальные Д. представляют существенный интерес для историка. В «бытовых» Д. пишущий также является наблюдате­лем, но следит больше за самим собой, за изменениями в обстоятельствах своей частной жизни, своего внутрен­него мира. Широкое распространение «бытовые» Д. получили в эпоху сентиментализма, когда интерес к частной жизни, и особенно к области чувств, был очень высок. «Бытовые» Д. могут иметь значительную цен­ность, если пишущий был знаменит или участвовал в политической жизни страны («Дневник члена Го­сударственной думы Владимира Митрофановича Пуришке-вича», 1916), общался с интересными людьми (Е. А.Штакен-шнейдер «Дневник и записки». 1854-86). Д. становится не только исторической, но и эстетической ценностью, если у пишущего есть литературный талант («Дневник Марии Баш-кирцевой», 1887; «Дневник Анны Франк», 1942-44).

Тексты, записанные «по дням», близко соприкасают­ся по различным параметрам с широким спектром са­мых разнообразных форм документалистики. Подобно мемуарам, Д. повествует о реально имевших место в прошлом событиях внешней и внутренней жизни. Как в автобиографии, в Д. пишущий рассказывает по преимуществу о себе и своем ближайшем окружении и также бывает склонен к самоанализу. Как исповедь, Д. часто говорит о тайном, скрытом от посторонних глаз, однако исповедь, в отличие от Д., мемуаров и автобио­графий, бывает лишена развертываемого хронологи­чески последовательного повествования. И в мему­арах, и в автобиографиях, и в исповедях, в отличие от Д., текст тщательно выстроен, из всей информации отбирается только существенное. В этом отношении Д. ближе к письмам, особенно к регулярной перепис­ке, где также сообщается о текущем, материал не отби­рается и новости записываются «по горячим следам». Близость переписки и Д. хорошо видна в «Дневнике для Стеллы» (1710-13) Дж.Свифта и в «Дневнике для Элизы» (1767) Л.Стерна. Первый писался дважды в день (хотя почта отправлялась гораздо реже), в письма вносились вопросы, бессмысленные при обычной переписке («Как вы думаете, надеть мне сегодня камзол?»). Напомина­ют Д. написанные в форме писем «Страдания молодого Вертера» (1774) И.В.Гёте: Вертер мало интересуется своим корреспондентом Вильгельмом, ответы которого почти не влияют на характер писем Вертера. Есть общее у Д. и с литературой путешествий: постоянно переез­жая, не имея возможности осмыслить происходящее, пу­тешественник, как и автор Д., схватывает события на лету

и записывает, не отделяя важное от случайного. Пу­тешественник обычно обозначает место, где была еде-, лана запись; если же в путешествии указывается дата записи, то его уже трудно отличить от Д. Рассказывая о событиях в хронологической последовательности и фик­сируя любое изменение вне зависимости от его значимо­сти, Д. имеет сходство с летописью, однако время за­писи в нем указывается точнее (дни, а не годы), а круг охватываемых событий ограничен. Д. обнаруживает определенное родство с периодикой, которая тоже идет за событиями, но предназначена для публично­го прочтения, лишена интимности. Часто творчес­кие люди называют Д. свои записные книжки. Так, «Дневнику» (опубл. 1925-27) Жюля Ренара присущи ху­дожественные образы, и только даты позволяют про­читывать не связанные между собой записи как дневни­ковые. Черты Д. (исповедальный характер, фиксация «мелочей», самоанализ, точная дата) прослеживаются в произведениях многих поэтов (М.Ю.Лермонтова, Н.А.Некрасова, А.Ахматовой, А.А.Блока). «Дневник писателя» (1873-81) Ф.М.Достоевского становится пе­риодическим изданием; на него объявляется подпис­ка. В то же время Достоевский пишет далеко не обо всем, что его волнует, а только о том, что представля­ет, по его мнению, общественный интерес. Иногда при­уроченность дневниковой записи к определенному числу, периодичность записей оказывается конструк­тивным моментом повествования. В «Записках су­масшедшего» (1835) Н.В.Гоголя, целиком построенных в форме Д., счет и порядок дней постепенно ускольза­ет от пишущего. Но обычно указание на дату не так уж важно. Смысл «Журнала Печорина» в «Герое нашего времени» (1840) Лермонтова мало изменится, если уб­рать все даты.

Лит.: Розенблюм Л.М. Творческие дневники Достоевского // ЛН. 1971. Т. 83; Банк И.Б. Нить времени: Дневники и записные книжки советских писателей. Л., 1978; Богомолов НА. Дневники в русской культуре начала XX в. // Он же. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Размышления. Томск, 1999; Егоров ОТ. Жанр дневника в русской литературе XIX века // РЛЖ. 1999. № 12; Borner Р Tagebuch. Stuttgart, 1969; Didier В. Le Journal intime. P., 1991.

Дата добавления: 2015-08-20