Детский фольклор

руется в трактуемый в соответствии с господствующей идеологической установкой конфликт социального и ан­тисоциального; антагонистические противоречия сохра­няются на уровне противоборства двух систем и в литера­туре отражаются в шпионском Д. В советской литературе послевоенных лет известность получили книги А.Г.Адамо­ва, Ю.С.Семёнова, бр. А.и Г.Вайнеров; в постсоветское время выделяется цикл А.Марининой, где традиции советского «милицейского» детектива сочетаются с элементами фран­цузского полицейского романа.

Лит.: СэйерсД. Английский детективный роман // Британский со­
юзник. 1944. № 38, 39; Кримсон-Смит А.Дж. Детективный роман //
В защиту мира. 1955. № 44, 45; Бритиков А.Ф. Детективная повесть
в контексте приключенческих жанров // Русская советская повесть
20-30-х годов. Л., 1976; Вулис А. Поэтика детектива // Новый мир.
1978. № 1; Thomson H.D. Masters of mystery: A study of the detective
story. L., 1931; Murch A.E. The development of the detective novel. L.,
1958; Stevenson W.B. Detective fiction. Cambridge, 1958; Symons J.
Mortal consequences: A history — from the detective story to the crime
novel. N.Y., 1973. Д.Д.Николаев

ДЕТСКИЙ ФОЛЬКЛОР — специфическая область устного художественного творчества, имеющая, в отличие от фольклора взрослых, свою поэтику, свои формы бытова­ния и своих носителей. Общий, родовой признак Д.ф. — соотнесение художественного текста с игрой. В 1860-х се­рьезное внимание на Д.ф. обратил К. ДУшинский; тогда же началось его систематическое собирание (сборники П.Бес­сонова, Е. А.Покровского, П.В.Шейна). В 1920-х новые тек­сты были опубликованы в сборнике О.И.Капицы и появил­ся сам термин «Д.ф.», предложенный Г.С.Виноградовым. Наиболее полные антологии Д.ф. составили В.П.Аникин (Мудрость народная: Жизнь человека в русском фолькло­ре. Вып. 1: Младенчество. Детство. М., 1991) и А.Н.Марты­нова (Детский поэтический фольклор. СПб., 1997). В конце 19 — начале 20 в. в Д.ф. изучались и классифицировались по жанрам вербальные тексты, выявлялись сохранившие­ся в них в трансформированном виде реликтовые элементы фольклора взрослых (напр., архаичные ритуальные корни детских игр). В современной науке о Д.ф. обозначились но­вые проблемные аспекты: Дф. и внутренний мир развива­ющейся личности ребенка; Д.ф. как регулятор социального поведения ребенка в детском коллективе.

Д.ф. — часть народной педагогики, его жанры осно­ваны на учете физических и психических особеннос­тей детей разных возрастных групп (младенцы, дети, подростки). Художественная форма Д.ф. специфична: для него характерна своя образная система, тяготение к ритмизированной речи и к игре, психологически не­обходимой для детей. Д.ф. исполняют взрослые для де­тей (материнский фольклор) и сами дети (собственно Д.ф.). Материнский фольклор составляют произведения, созданные взрослыми для маленьких детей (до 5-6 лет). Его основные жанры — колыбельные песни, пестушки, потешки, поскакушки, прибаутки, небылицы-перевёр-тыши — побуждают ребенка ко сну или к бодрствова­нию (определенным движениям, игре), в них важна роль успокаивающего или бодрящего ритма. Фольклор, ис­полняемый самими детьми, отражает их собственную творческую активность в слове, организует игровые действия детского коллектива. В него входят произве­дения взрослых, перешедшие к детям, и произведения, сочиненные самими детьми. Поэзию подвижных игр составляют жеребьевки, считалки, игровые приговорки и припевки. К поэзии словесных игр относятся заклич-

ки, приговорки, скороговорки, молчанки, голосянки. К детским словесным играм можно отнести исполнявши­еся в их среде сказки, загадки. В фольклоре современных детей широко распространен новый жанр — страшилки. Поведение ребенка в детском коллективе регулирует дет­ская сатира: дразнилки, насмешки, уловки, мирилки, от­говорки. Границу между материнским и собственно Д.ф. провести не всегда возможно, так как с 4—5 лет дети на­чинают подражать взрослым, повторяя игровые тексты. Д.ф. использовали писатели (детская поэзия К.И.Чуков­ского, С.Я.Маршака, С.В.Михалкова и др.).

Лит.: Виноградов ГС. Детский фольклор // Из истории русской
фольклористики. Л., 1978; Осорина М.В. Современный детский
фольклор как предмет междисциплинарных исследований (К про­
блеме этнографии детства) // Советская этнография. 1983. № 3;
Мельников М.Н. Русский детский фольклор. М., 1987; Мир дет­
ства и традиционная культура: Сб. науч. трудов и материалов. М.,
1994-96. Вып. 1-2. Т.В.Зуева

ДЕЦИМА (лат. decem — десять) — в испанской по­
эзии: 10-стишие с рифмовкой (чаще всего) abbaaccddc; во
избежание распадения на два 5-стишия — кинтильи —
классическая Д. (эспинела) требует остановок (точек) после
4-го и 6-го стихов; в таком случае стихи 1-4-й должны со­
держать исходную коллизию, стихи 7-10-й—ее разреше­
ние, а стихи 5-6-й служат переходом. В других литерату­
рах малоупотребительна. М.Л.Гаспаров

ДЕЯНИЯ (лат. gesta — подвиги, боевые действия) — средневековая форма исторического повествования в сти­хах или прозе на латинском языке. В отличие от анналов и хроник, опирающихся на достоверную информацию, Д., описывающие жизнь и подвиги знаменитых мужей (правителей, полководцев, епископов) и целых наро­дов, представляют собой сочетание фактического матери­ала со сведениями легендарно-мифического характера; они не лишены моралистических обобщений и риторических изысков. Широкую известность получают написанные в 885 Ноткером Заикой «Деяния императора Карла Великого», рисующие образ идеального, весьма дале­кого от реального Карла, правителя, — источник по­зднейших поэм о Карле. Щедрую дань вымыслу отдает неизвестный итальянский автор гекзаметрической по­эмы о короле Италии — «Деяния Беренгария I», напи­санной между 916 и 924. В 965-68 монахиня Хросвита Гандерсгеймская пишет поэму о германском правителе Отгоне I — «Деяния Отгона». Ок. 1045-46 придворный поэт Випо описывает подвиги Конрада II и его сына Генри­ха III. Историю Барбароссы («Деяния императора Фридри­ха I») пишет в 1157-58 крупнейший средневековый исто­рик Отгон Фрейзингенский. К13 в. относятся «Деяния дат­чан» Саксона Грамматика, к которым обращался в своей работе над «Гамлетом» (1601) У.Шекспир. Самым зна­менитым произведением в этом роде, переведенным на национальные языки и ставшим для многих писателей (Дж.Боккаччо, Дж.Чосер, Г.Сакс, Ф.Шиллер) источником сюжетов и образов явилось анонимное, составленное в 13 в. в Англии собрание ок. 180 повестей (частично из римской жизни) — «Римские деяния». Оно было пере­ведено на русский язык с польского издания в конце 17 в. Национальным преломлением латинской традиции Д. стали французские шансон дежест.

Лит.: Grundmann H. Geschichtsschreibung im Mittelalter. 2. Aufl.
Gottingen, 1969. Т.Ю.

ДИАЛОГ

«ДЖИНДИУОРОБАК КЛУБ» (англ. Jindyworobak club) — основанное в 1938 в Австралии объедине­ние австралийских поэтов, эстетическая программа которого была ориентирована на утверждение в по­эзии национального духа и возрождения культуры ав­стралийских аборигенов (название взято из сборни­ка рассказов Дж.Девани «Исчезнувшие племена», 1929). Создателем «Д.к.» выступил австралийский поэт Рекс Ингамелс (1913-55), опубликовавший ма­нифест джиндиуоробакского движения «Условная культура» (1938), а также поэты Ф.Хадсон, И.Мью-ди и др. Клуб продолжил традиции мельбурнской группы «Актеры-пионеры» (1922-26) и «Народного театра» (1930-е) в Сиднее, содействовавших разви­тию австралийской драматургии. В 1938-53 «Д.к.» ежегодно издавал «Антологию Джиндиуоробак», где публиковались стихи по мотивам легенд и сказаний аборигенов. В поэмах Ингамелса «Забытый народ» (1936), «Йера» (1945) изображена трагическая судь­ба коренных австралийцев. В 1940-е в Австралии возник кружок поэтов-авангардистов «Рассерженные пингвины» (издавал журнал под тем же названием) во главе с М.Харрисом, в своей модернистской по­этике противостоящий «Д.к.».

Лит.: Австралийская литература: Сб. статей / Под ред. А.С.Пет-
риковской. М., 1978; HadgraftC. Australian literature: A critical account
to 1955. L., 1960; The Australian nationalists / Ed. Ch.Wallace-Crabbe.
Melbourne, 1971. A.H.

ДИ (фр. dit от dire — говорить) — во второй полови­не 12 в. во Франции стихотворное аллегорическое про­изведение, создававшееся в традициях библейской экзегетики и противопоставленное нарративным жан­рам, основанным на вымысле {сказке и басне). С конца 13 в. название Д. распространяется на все жанры фран­цузской повествовательной литературы, имеющие сти­хотворную форму {фаблио, жития святых, образцы ученой поэзии, рыцарские повести и т.д.).

Лит.: Евдокимова Л.В. Французская поэзия позднего средневеко­
вья (XIV — первая треть XV в.). М., 1990. М.А.Абрамова

ДИАЛОГ (греч. dialogos — беседа) — 1. Разговор между двумя или более лицами в драме или прозаи­ческом произведении. См. Диалогическая речь и моно­логическая речь; 2. Философско-публицистический жанр, заключающий в себе собеседование или спор двух или более лиц; получил развитие в античности: философские Д. Платона, у Лукиана {«Разговоры бо­гов», «Разговоры гетер», «Разговоры в царстве мерт­вых», 2 в.). Распространился в 17-18 вв. во Франции: «Письма к провинциалу» (1656-57) Б.Паскаля, «Диа­логи древних и новых Мертвых» (изд. 1712) Ф.Фенело-на, «Племянник Рамо» (1762-79) Д.Дидро. Как жанр Д. обычно не имеет сопутствующего эпического тек­ста, сближаясь в этом отношении с драмой.

Лит.: Якубинскип Л. П. О диалогической речи // Русская речь.
Сб. статей под ред. Л.В.Щербы. Пп, 1923; Винокур ТТ. О некоторых
синтаксических особенностях диалогической речи // Исследования по
грамматике русского литературного языка. Сб. статей. М., 1955; Wolf И.
Dialogues and monologues. NY, 1929; Wildboldz R. Der philosophische
Dialog als literarisches Kunsrwerk. Bern, 1952. A.H.

В трудах М.М.Бахтина термин «Д.» существенно расширил свое значение. Слово «Д.» и производные от него употребляются Бахтиным в следующих смыслах:

1) композиционно-речевая форма жизненного высказы­вания (разговор двух или нескольких лиц); 2) всякое речевое общение; 3) речевой жанр (Д. бытовой, педаго­гический, познавательный); 4) вторичный жанр — Д. философский, риторический, художественный; 5) кон­ститутивная черта определенного типа романа (полифо­нического); 6) жизненно-философско-эстетическая по­зиция; 7) формообразующий принцип духа, неполной про­тивоположностью которого является монолог. Духовная сфера смысла — собственный локус диалогических от­ношений, которые «совершенно невозможны без логичес­ких и предметно-смысловых отношений» (Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. С. 314), но для этого они «должны воплотиться, то есть войти в дру­гую сферу бытия: стать словом, то есть высказывани­ем, и получить автора, то есть творца данного вы-ска-зывания, чью позицию оно выражает» (там же). Это делает понятной трактовку Д. и диалектики у М.М.Бахти­на. Диалектика — это овеществляющее отношение, пере­несенное в область смысла, а Д. — персонифицирующее отношение в этой духовной области. По Бахтину, диало­гические отношения являются не логическими, а персо-нологическими. Игнорирование этого положения более всего способствовало размыванию (и девальвации) смысла категории «Д.» в устах интерпретаторов Бахтина. В каче­стве диалогических до сих пор принято рассматривать объектные и субъект-объектные отношения — человека и машины, разных логик или лингвистических единиц, даже нейрофизиологические процессы, — а не субъект-субъективные. Личностность, персонологичность, субъектность — вторая (после «смысла-духа») дифферен­циальная черта диалогических отношений. Участника­ми этих отношений, по Бахтину, являются «я» и «другой», но не только они: «Каждый диалог происходит как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего «третьего», стоящего над участниками диалога (партнера­ми)» (Бахтин М.М.Собр. соч. М., 1996. Т. 5. С. 338). Треть­им участником события Д. является у Бахтина и эмпиричес­кий слушатель-читатель, и одновременно Бог. Бахтинский подход, сохраняя за Д. статус реального жизненного отно­шения, не отвлеченного (не абстрагированного) от эмпи­рической ситуации, не превращающего ее в условность (не метафоризирующего ее), рождает в то же время осо­бого рода расширение смысла слова «Д.» Так понимае­мый Д. охватывает широкую сферу отношений и имеет разные степени выраженности. Для определения нижне­го предела диалогических отношений вводятся понятия «нулевой» степени диалогичности (Т. 5. С. 336) и «не­намеренной диалогичности» (Там же. С. 325). При­мер «нулевых диалогических отношений» — «широко используемая в комике ситуация диалога двух глухих, где имеется реальный диалогический контакт, но нет ни­какого смыслового контакта между репликами (или кон­такт воображаемый) — здесь «раскрывается точка зре­ния третьего в диалоге (не участвующего в диалоге, но его понимающего/ Понимание целого высказывания всегда диалогично» (Там же. С. 336). К нижней ступени относится и «ненамеренная диалогичность», возника­ющая между целыми высказываниями и текстами, «от­даленными друг от друга во времени и пространстве, ничего не знающими друг о друге» — «если между ними есть хоть какая-нибудь смысловая конвергенция» (Там же. С. 335). В данном случае, как и при нулевой степе­ни, роль экспликатора диалогических отношений выпол-

8 А.Н. Никояюкин

Дата добавления: 2015-08-20