Глава 4. Паразитизм класса капиталистов 2 страница

Информационный способ производства рождает «информариат» – зрелый, образованный, «умный»пролетариат, действительно способный распоряжаться средствами производства, способный, вообще, управлять производством самостоятельно, не прибегая вовсе к услугам профессиональных управленцев или же, на первых порах, пользуясь их услугами в ограниченных пределах и при строгом контроле над управленцами. Творческий умственный труд, в отличие от монотонного физического труда, развивает мозг и готовит его тем самым к управленческой работе. Происходящее в «информационную эру» приобщение рабочих к достижениям культуры, пусть даже и забиваемое суррогатами псевдо-масс-культуры, как никак, но повышает их культурный уровень и кругозор. Конечно, узкая специализация работников умственного труда, равно как и специализация «классических» рабочих, ограничивает их личность и препятствует всестороннему развитию, необходимому для активной и плодотворной общественной деятельности. Но эта ограниченность не совсем та, что является проклятьем рабочих физического труда. Труд по управлению сложными комплексами машин, труд по управлению «виртуальными рабочими», способствует усвоению современными пролетариями общих принципов управления и формирует у них навыки управленческой деятельности. Ведь всякое управление, будь-то управление в технических системах, в живых организмах или обществе, основывается на единых законах и принципах, изучаемых кибернетикой.

Управление – это, по сути своей, работа с информацией. Современный рабочий, имеющий дело с информационными предметами труда, в процессе самой своей трудовой деятельности вырабатывает необходимые для управления производством навыки сбора, обработки и использования информации, а также навыки обучения. Информационный способ производства создаёт предпосылки для преодоления монополии определённых общественных слоёв на информацию, на знания – ту монополию, которая закрепляет деление общества на тех, кто управляет, и тех, кем управляют. Эта монополия и это деление не могли быть устранены и при том неразвитом социализме, что основывался на машинном производстве. Только теперь, при новом технологическом способе производства, устранение их стало возможным, а значит, стало возможным всеобщее распоряжение средствами производства.

Итак, именно информационный технологический способ производства создаёт объективную возможность преодоления монополии определённых социальных слоёв на управленческую информацию и управленческую деятельность, создаёт возможность перехода ко всеобщественному управлению и, вообще, возможность устранения управления как особой профессиональной деятельности. Он делает возможным преодоление всякой монополии на информацию и всякого разделения труда, а значит, и построение бесклассового общества.

Немаловажно и всеобщее распространение компьютерной грамотности, так как эффективное исполнение функций управления производством и вообще функций общественного управления необходимо предполагает умение работать на компьютере, умение использовать компьютерную технику и информационные технологии для осуществления управленческой работы. Далее: при современном технологическом способе производства получают самое широкое распространение профессии, связанные с принятием ответственных решений. К таковым относятся, например, профессии диспетчера авиатранспорта, оператора электростанции или крупного автоматизированного химического производства. При выполнении соответствующих трудовых функций у работника выковываются те черты характера, которые, несомненно, необходимы и на руководящей работе. И, тем самым, работник тоже подготавливается к управленческой деятельности.

Всё это даёт мне право утверждать: современный рабочий в принципе способен не хуже капиталиста и профессионального управленца выполнять не только контрольные функции, но и саму управленческую работу, способен успешно участвовать в управлении «своим» предприятием и всем народным хозяйством. Рабочий класс наконец-то «дозрел» до того состояния, когда он действительно может сам – грамотно и успешно – распоряжаться своими средствами производства. Формы участия каждого рабочего в управлении общественным производством возможны самые разнообразные: от участия в работе Совета трудового коллектива (с постоянной ротацией его членов, чтобы все рабочие по очереди могли выполнять контрольные и управленческие функции) до поочерёдного исполнения рабочими обязанностей директора предприятия и прочих административных работников.

Обобществление производства обусловливает тенденцию обобществления процесса управления им, имеющую место уже при капитализме. Коммунизм – только он – доводит эту тенденцию до её логического завершения: до предоставления реальной возможности управлять общественным производством всем членам общества. Управление общественным производством вправду становится «всеобщественным». Информационный способ производства порождает информариат – зрелый пролетариат, вправду способный в полной мере распоряжаться средствами производства и своей судьбой. Но только вот при капитализме он по-прежнему отчуждён от средств производства, а значит, и от управления производством. Частная капиталистическая собственность препятствует обобществлению процесса управления, тем самым, опять-таки, задерживая развитие производительных сил, мешая раскрытию личностного потенциала больших масс людей. Только революционный переход средств производства в руки трудового народа даёт современному рабочему классу свободу: возможность распоряжаться средствами производства; следовательно, превращает возможность полного обобществления управленческой деятельности в реальность. И это тоже послужит мощным фактором роста производительных сил, поскольку придаст трудящимся массам могучую энергию созидания.

Социалистическое хозяйство можно до некоторой степени уподобить гигантскому акционерному обществу. С той лишь разницей, что «акционерами» являются все граждане-трудящиеся, и все они имеют равные «пакеты акций», дающие равные права на участие в управлении «ЗАО “Народное хозяйство”». «Общие собрания акционеров» – собрания трудовых коллективов и Советы разных уровней – формируют систему Советской власти, осуществляющую, в числе прочих своих функций, и управление экономикой. «Правление АО» – Верховный Совет страны, – разрабатывает стратегическую линию развития экономики, назначает «топ-менеджеров» – министров и прочих руководителей высшего звена, ставит им конкретные задания и контролирует их выполнение. В общем, при социализме общество в целом, через участие граждан в системе власти Советов, выполняет все те функции, которые сейчас осуществляет лишь одна из его фракций – класс капиталистов.

Разумеется, социалистическое государство должно проявлять всемерную заботу о «менеджерах». Оно должно обеспечивать их всестороннее обучение и подготовку, выдвижение наиболее грамотных и деловых из них на высшие, наиболее ответственные и почётные посты, а также достойно (но без излишеств, строго в соответствии с действительными трудовыми усилиями!) вознаграждать руководителей за их тяжёлый высокоинтеллектуальный труд. В то же время рабочий класс обязан через систему Советов строго контролировать «менеджеров» и подавлять их неизбежные попытки «встать над рабочими», превратиться в «новую управленческую буржуазию», как это, по сути, произошло в последние десятилетия существования СССР.

Такое «социалистическое АО» будет функционировать не хуже капиталистических АО, ибо эффективность работы предприятия определяется не наличием индивидуально-конкретного, непременно частного собственника – этого мифического «эффективного собственника», – а профессинально-деловыми качествами аппарата управления и действенностью системы контроля над этим аппаратом. Более того, у «социалистического» АО имеется очень важное, принципиальное преимущество перед капиталистической корпорацией. При социализме деятельность аппарата управления не подчинена, как при капитализме, задаче получения максимальной прибыли собственниками. При социализме преодолевается противоречие капиталистического управления, имманентная ему двойственность. Отныне управление производством носит исключительно общественный по своим целям и содержанию характер. Устраняется отделение функции управления от собственности, снимается противоречие между ними, развившееся при нынешнем капитализме. Единство собственности и управления восстанавливается – но теперь уже на качественно ином уровне, ибо субъектом и собственности, и управления, при коммунизме становится Труд.

Конечно, на практике всё намного сложнее, нежели в теории. Задача создания эффективной системы управления «социалистическим АО», основанной на последовательном проведении принципа демократического централизма, чрезвычайно сложна. Это, собственно, и продемонстрировал наглядно опыт – позитивный и негативный – строительства социализма в СССР и союзных ему странах. Главная проблема состоит в том, что управление экономикой из единого центра и директивное планирование народного хозяйства должны органически дополняться реальным участием каждого труженика в управлении, как на уровне «своего» предприятия, так и – прежде всего! – на уровне всего народнохозяйственного организма. Мало записать в Конституции, что средства производства принадлежат всему народу, надо ещё создать действенный механизм реализации этого права собственности. Каждый гражданин должен де-факто, а не только де-юре, распоряжаться средствами производства, принадлежащими всему обществу, должен участвовать, через систему Советов, в принятии решений по всем экономическим, политическим и социальным вопросам. Каждый взрослый член общества, и, прежде всего, каждый работник, занятый производительным трудом, должен осуществлять функцию контроля над «менеджерами» и сам должен участвовать в управлении. Нужно сделать механизм контроля над аппаратом управления подлинно всенародным, всеобщественным.

Негативные последствия чрезмерной централизации управления нам хорошо известны. Но есть и другая, причём ещё более опасная, крайность – т.н. «рыночный социализм» с минимальным планированием в духе современного капиталистического «индикативного»планирования и предоставлением полной свободы хозяйствования трудовым коллективам. При «рыночном социализме» неизбежно сохраняется ориентация на прибыль; каждый трудовой коллектив стремится к получению наибольшей выгоды лишь для себя, к удовлетворению эгоистических и корпоративных интересов. А это означает, что при рыночном социализме основной экономический закон коммунизма действовать не будет. Здесь вместо гармонии общественных и личных интересов безраздельно царят эгоизм и «корпоративизм», вместо стремления к снижению общественных издержек производства – стремление сэкономить за счёт других, вместо объединения усилий всего общества и товарищеского соревнования – конкуренция. А вместо планомерного и пропорционального развития народного хозяйства – снова, как при капитализме, – анархия, хаос и кризисы.

«Рыночный социализм» – это вообще никакой не социализм, это тот же капитализм, где место капиталистов-частников заняли «капиталисты-рабочие». Впрочем, при такой системе из числа рабочих неизбежно будут выделяться особо энергичные и наглые субъекты (пресловутые «прирождённые лидеры»), которые станут подминать под себя трудовые коллективы и становиться со временем фактическими частными собственниками средств производства.

Задача создания эффективного сбалансированного механизма управления социалистическим народным хозяйством успешно решается по мере роста производительных сил и интеллектуально-культурного вызревания рабочего класса. Немаловажную роль в становлении этого механизма сыграет и развитие Internet'а, дающего возможность каждому члену общества реально участвовать в управлении. Важнейшей задачей, которая встанет перед социалистическим обществом, будеткак можно скорейшая ликвидация монополии на управленческую информацию и управленческую деятельность с устранением, в конце концов, самого слоя профессиональных менеджеров. Для решения этой задачи необходимо, во-первых, предоставить трудящимся больше свободного времени для выполнения общественных дел и самообразования (за счёт повышения производительности общественного труда), а во-вторых, необходимо широкое распространение политических и особенно экономических знаний. Во всех учебных заведениях, начиная со старших классов школы и заканчивая вузами, причём всеми, вплоть до консерватории и института физкультуры,экономические науки должны стать важнейшими предметами, должны быть поставлены на такую же высоту, как и основные предметы специализации. Индивидуум должен вступать в трудовую жизнь не только хорошим специалистом в своей области, но и человеком, способным самостоятельно распоряжаться средствами производства, – только тогда можно рассчитывать на то, что средства производства станут подлинно всенародной собственностью. Большую роль в распространении и популяризации экономических знаний должен сыграть, опять же, Internet.

Информационный технологический способ производства создаёт прочные основания для освобождения рабочего класса от всех форм зависимости, для перехода в его распоряжение средств общественного производства. Пролетариат, по мере интеллектуально-культурного созревания, по мере закаливания в горниле классовой борьбы, под влиянием марксистской пропаганды (без неё не обойтись!), рано или поздно должен прийти к осознанию простой истины: он может самостоятельно распоряжаться средствами производства и своей судьбой без «отеческой помощи» капиталистов. Капиталисты же без труда рабочих не прожили бы и дня. Капиталистам нужны рабочие; рабочим же капиталисты теперь вовсе не нужны, и от этих ненужных трутней надо избавиться так же, как избавляются в один прекрасный день от ставших ненужными трутней рабочие пчёлы!

III.

Принципиальным и при этом по-прежнему спорным является вопрос о классовой принадлежности, классовой природе привилегированной прослойки управленцев-менеджеров. Куда их следует отнести: кбуржуазии или к наёмным рабочим? К эксплуататорам или к эксплуатируемым? Или же их следует выделить в особый промежуточный «служебный класс», занимающий «среднее» положение между «теми, кто правит», и «теми, кем правят», – как это сделал немецкий социолог Р. Дарендорф? Речь у нас, разумеется, не пойдёт об управленческих работниках низшего и среднего звена: о всевозможных мелких клерках, секретарях и секретаршах, референтах, бухгалтерах и т.д. и т.п. Их действительно следует отнести к средней прослойке служащих – наёмных работников, занимающих особое, несколько отличное от положения наёмных производительных рабочих, место в системе общественного производства. Спорным является лишь вопрос о классовой природе именно верхушки, элиты менеджеров – управленцев самого верхнего эшелона, замещающих капиталистов в функции управления капиталистическим предприятием.

Исходить в решении данного вопроса нужно, конечно, из ленинского определения классов, согласно которому классы различаются «…по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают» [В. И. Ленин. ПСС, т. 39, с. 15]. Сразу замечу: Маркс («Капитал», книга третья, глава 23) был склонен рассматривать наёмных управляющих как особую привилегированную прослойку наёмных рабочих, а их доход («плату за управление») именно как заработную плату – как цену их рабочей силы. По моему же твёрдому убеждению, «топ-менеджеры» являются, скорее, составной частью класса буржуазии, представляя особую прослойку управленческой, в т.ч. и государственно-управленческой, буржуазии. К пролетариату их отнести вряд ли можно уже хотя бы потому, что их «зарплата», если рассматривать её величину, явно не представляет собой цену рабочей силы, а значит, источником их дохода отнюдь не может служить продажа рабочей силы. В самом деле, разве можно считать ценой рабочей силы заработную плату высших администраторов крупнейших американских корпораций – по $10.600.000 в год на брата!? Просто смешно называть «пролетарием» (пусть даже и «привилегированным») самого высокооплачиваемого менеджера мира – директора компании «Уолт Дисней» Майкла Эйснера – чьё годовое жалование в 1999 году достигло – не поверите! – $575.600.000! [259] Можно, конечно, представлять дело так, будто в случае высококлассных управленцев цена их рабочей силы очень сильно отклоняется от величины стоимости, но …не отклоняется же она в сотни и тысячи раз!

Доходы топ-менеджеров – одного порядка с доходами представителей крупной буржуазии. Так что, «по …размерам той доли общественного богатства, которой они располагают», топ-менеджеры явно относятся к буржуазии. Понятно, этот критерий второстепенен. Но дело здесь не в размерах дохода как таковых; дело не в количестве, а в качестве. Существенно важно вот что: наёмный работник, если он вправду пролетарий, в процессе воспроизводства капитала постоянно воспроизводится как пролетарий. Напротив, доходы высших наёмных управленцев таковы, что на своё жалование менеджер может не только припеваючи жить, купаясь в роскоши, но и приобретать собственные средства производства, приобретать, например, солидные пакеты акций (так они обычно и поступают!). Он не воспроизводится как пролетарий; наоборот, он скорее воспроизводится как капиталист! Поэтому в отличие от настоящего пролетария «топ-менеджер» не обречён наниматься к капиталисту: он делает это не от «безнадёги», но именно из желания и дальше приумножать свой капитал, работая формально по найму. Зарплата высшего управленца не является ценой его рабочей силы – и дело тут вовсе не в размерах оплаты. Он не продаёт рабочую силу и не является пролетарием, как тут ни крути. У него другой «способ получения …той доли общественного богатства», которой он располагает.

На самом деле всё обстоит так: замещая капиталистов в их функции управления (на «их месте в исторически определённой системе общественного производства»), «топ-менеджеры» присваивают часть прибавочной стоимости,ту её часть, которую присваивали бы сами капиталисты, если бы лично управляли своими предприятиями. Иными словами, верхушка управленцев присваивает предпринимательский («управленческий») доход, или, во всяком случае, часть его; только теперь уже, в связи с полным отделением капитала-функции от капитала-собственности, эта составляющая в полной мере отделяется от прибыли на капитал [260].

Право на получение своей доли прибавочной стоимости даёт менеджерам обладание специфическим информационным («управленческим») капиталом – располагаемой ими бизнес-информацией и, вообще, знаниями, необходимыми для управления предприятиями. Именно благодаря этим знаниям, благодаря их монопольному обладанию, менеджеры могут замещать капиталистов в функции управления, более того, могут вытеснять капиталистов из этой функции, а значит, и присваивать управленческий доход, причитавшийся раньше «классическим» капиталистам. По сути дела, «топ-менеджеры» являются носителями капитала-функции в противоположность капиталистам – владельцам капитала-собственности – и составляют со вторыми один класс капиталистов. Управленческая информация выступает как капитал, как информационный капитал, как «чистый», совершенно отделённый от капитала-собственности, капитал-функция, а управленческий доход – как прибыль на информационный капитал, как «прибыль на капитал-функцию».

Таким образом, «топ-менеджеры» по «способу получения» своей доли общественного богатства, по существенному критерию источника доходов, составляют один класс с капиталистами в традиционном понимании этого слова – один класс буржуазии, даже если формально они и не являются собственниками средств производства. Обладание средствами производства им заменяет монопольное обладание специфическими знаниями, необходимыми для приведения этих средств производства в движение, – т.е. обладание «информационным капиталом» [261].

Маркс, считавший жалование наёмного управленца ценой его рабочей силы, был склонен полагать, что по мере развития капитализма доходы управленцев должны показывать тенденцию к понижению – как и доходы рабочих. Цена их рабочей силы должна, по Марксу, снижаться на том хотя бы основании, что с развитием системы образования растёт предложение образованной рабочей силы [ см. «Капитал», книга третья, глава 23 [262] ]. Если встать здесь на точку зрения Маркса, то в отношении менеджеров действует та же историческая тенденция, что и в отношении обычных наёмных рабочих, – тенденция их относительного и абсолютного обнищания. Однако в последнее время действует совсем другая тенденция: если реальная заработная плата рабочих на Западе повышается очень медленно или вовсе снижается, то жалования менеджеров растут с фантастической быстротой, столь же быстро, как и прибыли капиталистов. И даже быстрее! За период с 1970 по 1999 годы средний доход топ-менеджеров американских компаний увеличился в 29 раз – с $1,3 млн. в 1970 году до $37,5 млн. в 1999 году! Ныне руководитель американской корпорации зарабатывает примерно столько же, сколько тысяча его подчиненных! [263] А ведь ещё совсем недавно – в 1988 году – средний доход директора крупной американской компании был «всего только» в 93 раза выше, чем у простого рабочего! [264]

«…доходы руководителей компаний, входящих в список S&P500, росли в среднем в 3,5 раза быстрее прибыли их компаний [Sic!!!] и почти в 9 раз быстрее средней заработной платы занятого в них персонала. В середине 90-х руководитель американской корпорации получал в 120 раз больше её среднего работника (в Великобритании подобный разрыв составлял 25 раз, во Франции – 22,5, в Германии – 21 раз)» [265]. Приведённые статистические данные лишний раз доказывают, что топ-менеджеры – это не особая категория высокооплачиваемых наёмных работников, людей, продающих свою рабочую силу, а одна из прослоек буржуазии, и что их жалование есть не заработная плата, а прибыль на их информационный капитал.

Согласитесь: только исходя из этого постулата, можно объяснить столь быстрый рост доходов руководителей компаний – более быстрый, чем даже рост прибылей руководимых ими фирм! Управление предприятием становится при современном способе производства всё более сложным и ответственным делом, требующим всё больших знаний. К непосредственному руководству можно допускать только действительно способных и знающих людей, и это обстоятельство в немалой степени обусловливает углубляющееся отделение капитала-функции от капитала-собственности, усиленное вытеснение собственников из процесса управления. Растёт «фактор знаний» – растёт, соответственно, и значение информационного «управленческого» капитала, и оттого его владельцы претендуют на всё большую долю прибавочной стоимости. Распределение совокупной прибавочной стоимости между капиталом-собственностью и капиталом-функцией всё более меняется в пользу последнего [266].

Грань между «настоящими» капиталистами и капиталистами-управленцами очень условна. Любой «топ-менеджер» на своё «скромное» жалование может купить изрядный пакет акций и стать, таким образом, «настоящим» капиталистом; его информационный капитал таким путём воспроизводится как обычный денежный капитал, приносящий процент. Процесс превращения управленцев в «настоящих» капиталистов, к слову сказать, замедляет, но ни в коем случае не останавливает, тенденцию к отделению капитала от управленческой деятельности. Соединение «капитала-функции» и «капитала-собственности» преходяще: уже потомки капиталистов, выдвинувшихся из управленцев, снова проявляют тенденцию к отходу от общественно-полезной деятельности. Да и сами менеджеры после долгих лет тяжкой работы часто уходят «на покой», «запасшись ценной бумагой», и живут как обычные рантье.

Но всё же, в силу противоречивой природы информации как капитала, «вещественный» капитал-собственность более «твёрд» и «полновесен», нежели информационный капитал-функция, и это неизбежно ставит последний(если только он сам не подкреплён капиталом-собственностью)в подчинённое положение. Управленцы больше зависят от собственников – а не наоборот. Управленцы контролируются собственниками, но не наоборот. Собственник решает вопрос о том, воспользоваться ли ему услугами управленца, кого конкретно нанять и кого уволить. Капиталист-собственник является капиталистом, если можно здесь так выразиться, a priori, и он может передать право собственности по наследству. Менеджер же ещё должен подтвердить своей деятельностью наличие у него информационного капитала-функции и право на присвоение прибавочной стоимости. И подтверждать это он вынужден на протяжении всей карьеры: одна ошибка, и он вполне может потерять свой призрачный «капитал» навсегда. А передать его наследникам он не в силах вообще.

Капиталисты и топ-менеджеры составляют единый класс буржуазии, но эти вторые представляют собой подчинённых буржуа. При этом налицо противоречие между деятельной, но подчинённой и подконтрольной, управленческой фракцией буржуазии и контролирующими её бездеятельными капиталовладельцами. Возникает новый вопрос: А не может ли у менеджеров возникнуть желание избавиться от контроля со стороны паразитов-капиталистов и стать полноправными собственниками средств производства? Совершить, так сказать, «революцию менеджеров»?

Идея «революции менеджеров» не нова. Некоторые буржуазные социологи, например, Бёрнхем, пытаются представить уже самый закономерный процесс отделения функций управления от собственности как некую «революцию управляющих» [ “managerial revolution” ]. В результате её экономическую и политическую власть якобы приобретает новый господствующий класс «организаторов», не зависящий от капиталистической собственности и способный управлять в интересах всего общества, а не одних только капиталистов-собственников. Таким способом апологеты современного капиталистического строя пытаются прикрыть его эксплуататорскую сущность, сгладить антагонистические противоречия капитализма, силятся представить сегодняшний капитализм как вовсе даже и не капитализм. Из их рассуждений следует, что капиталисты отныне уже не контролируют экономику, что экономика работает на общество, и, следовательно, больше нет необходимости революционным путём свергать власть капитала. Пресловутой «революцией управляющих» подменяется и «отменяется» реальная социальная революция – революция пролетариата.

На самом деле никакой «революции управляющих» не произошло. Капиталисты в традиционном понимании этого слова по-прежнему остаются единственно полноправными собственниками средств производства, хозяевами мира, и они контролируют менеджеров, чья самостоятельность очень сильно ограничена. Но не может ли такая революция всё-таки произойти когда-нибудь в будущем? Возможна ли вообще такая ситуация, когда менеджеры возмутятся паразитизмом своих нанимателей и отстранят их от владения средствами производства? Ведь, в принципе, между собственниками и управляющими имеется некоторая противоположность интересов, которая может переходить и в конфликты между ними. Вполне возможно, что в среде менеджеров и существуют определённые настроения недовольства существующим положением вещей, когда они, менеджеры, выполняют работу по организации производства и обращения, а капиталисты-собственники только стригут купоны.

Тем не менее, можно сказать абсолютно определённо и однозначно: «революция управляющих» принципиально невозможна. Невозможна она по той причине, чтопротивоположность интересов собственников и наёмных управляющих, в отличие от противоречия между капиталистами и пролетариатом, не носит антагонистического характера. Пролетариат и буржуазия составляют полярные и непримиримые классы современного общества; противоречие между ними может быть устранено только путём революционной смены существующего строя, путём устранения класса капиталистов и преобразования пролетариата в социалистический рабочий класс. Напротив, капиталисты-собственники и менеджеры фактически составляют две фракции господствующего буржуазного класса. И те, и другие, – может быть, в разной мере, – суть паразитические слои общества, которые существуют за счёт эксплуатации пролетариев; и те, и другие присваивают неоплаченный труд пролетариата и угнетают его. Между ними не могут существовать какие-то антагонизмы, а все конфликты, возникающие между ними, разрешаются мирным и «цивилизованным» («правовым») путём в рамках существующего строя [267].

Но даже если чисто умозрительно представить себе такую «революцию», то можно легко увидеть, что она ровным счётом ничего не меняет. Если бы даже «революционный менеджериат» сверг господство капиталистов и взял средства производства в свои руки, существующий строй всё равно остался бы капиталистическим. Экономика бы по-прежнему работала не в интересах всего общества, а ради прибыли её новых хозяев, которые бы так же эксплуатировали пролетариев, как и хозяева старые. Изменилось бы только одно: на некоторое время функции собственности и управления вновь соединились бы в одних руках – в руках управляющих собственников. Возможно даже, что это имело бы позитивное влияние на функционирование и развитие хозяйства. Однако в силу законов развития капитализма такое положение не просуществовало бы долго. Потомки «революционных менеджеров» стали бы снова перекладывать управленческую деятельность на «новых менеджеров» и превращаться в чистых паразитов, и через какое-то время восстановилось бы status quo. А потом новая «революция менеджеров», и так далее, и так далее…

Дата добавления: 2015-08-02