Политико-экономический анализ 4 страница

Потому-то значительная доля компьютерного программного обеспечения уже перестала быть товаром. Существует такая его категория, как бесплатные программы (freeware). Их можно безвозмездно скачать с сервера производителя. Между прочим, такое встречаетсятолько в мире информационных продуктов: я что-то не слыхал, чтобы кто-либо производил какой-нибудь вещественный продукт всецело для бесплатной раздачи! Разумеется, большинство производителей freeware (за исключением энтузиастов-любителей) зарабатывают на чём-то другом, например, на продаже коммерческих версий тех же бесплатных программ или сопутствующих продуктов. Но факт остаётся фактом: многие программы можно приобрести бесплатно.

Причём бесплатно распространяются не одни лишь небольшие служебные программки, но и вполне серьёзные прикладные продукты вроде популярного Internet-пейджера ICQ, или почтового клиента Pegasus Mail, или пакета офисных программ OpenOffice. А ещё компьютерный мир столкнулся с совершенно невиданным явлением: появлением и распространением абсолютно бесплатной операционной системы – системы Linux. А для неё написано уже множество бесплатных приложений! (Правда, находятся охотники «наложить на Linux коммерческие лапы», выпускать её коммерческие версии и платные приложения к ней). Система Linux – открытая, благодаря чему она стала плодом коллективного творчества масс. Сотни тысяч программистов-любителей со всего мира вносят в неё исправления и дополнения, совершенно бескорыстно проводят работу по её развитию и совершенствованию [128]. Я не берусь судить о достоинствах и недостатках Linux – никогда, признаюсь, с ней не работал, – но сам принцип её создания каков! Чем это не ростки коммунизма!? Очевидно, именно так, в порядке коллективного творчества масс, и будет создаваться бóльшая часть программного обеспечения в коммунистическом обществе!

И в Internet'е, как известно, преобладают бесплатные информационные услуги. Вход на подавляющее большинство сайтов – бесплатный, поисковые системы не требуют денег за работу с ними, услуги электронной почты тоже давно уже стали бесплатными (хотя поначалу за них пытались брать плату). Платными являются услуги т.н. онлайновых информационных служб – элитарных сетей типа America on Line или CompuServe, – но их популярность мала в сравнении с общедоступным Internet’ом. Опять же, поставщики ресурсов Internet зарабатывают на чём-то другом, например – на рекламе, но сами их информационные продукты в большинстве своём распространяются бесплатно и товарами уже не являются. А ещё стараниями интернетчиков-«нелегалов» товарами постепенно перестают быть книги, музыкальные записи и фильмы – существует множество серверов, откуда можно бесплатно скачать эти информационные продукты. Конечно, это не законно или не совсем законно, и с этим явлением капиталисты пытаются бороться, более или менее успешно, но законы юридические неизбежно терпят крах в сражении с экономическими законами!

Информация должна перестать быть товаром, и она рано или поздно перестанет быть товаром (как, впрочем, и все остальные жизненные блага), а Internet в этом благородном деле очень даже поможет. Ведь Internet по самой своей философии призван ломать перегородки, разделяющие людей, в то время как частная собственность такие перегородки возводит. И он будет ломать эти перегородки, вопреки «просвещённым» мнениям тех, кто видит в нём «спасителя» капитализма! Все описанные выше явления «выпадения» информационных продуктов из сферы товарного обмена – процессы, с которыми безуспешно пытаются бороться капиталисты, – ярко свидетельствуют о кризисе товарного производства в информационном секторе экономики, свидетельствуют о приближении полного краха его, о необходимости и возможности преодоления товарного производства коммунистическим способом производства [129].

IV.

Ещё одно существенное отличие товара «информация» от вещественных товаров состоит в том, что стоимость первого, будучи тоже воплощением общественного труда, в то же время как бы более «индивидуализирована» – определяется скорее индивидуальными затратами труда. Это логически вытекает из того положения, что товаром может быть лишь эксклюзивная информация. Информационные продукты всегда в большей степени индивидуальны и неповторимы, чем вещественные товары. Вещественные продукты одного вида, как правило, вырабатываются многими производителями (за исключением редкого случая абсолютной монополии), и их стоимость определяется усреднёнными затратами труда на всех предприятиях, где они производятся. Те же стаканы, выпускаемые сотнями стекольных заводов, мало отличаются друг от друга и относятся к одному товарному виду. Потому-то их стоимость и определяется средними затратами труда на многих предприятиях, хотя индивидуальные издержки на разных заводах различны – на одних больше, на других меньше.

Ярче всего это проявляется в случае таких однородных товаров, как всевозможные виды сырья, продаваемые по стандартам на товарных биржах. Хлопок, скажем, первого сорта, выращенный многими хлопководами в разных уголках планеты, почти не различается по своим потребительным свойствам, хотя и отличается от хлопка второго или третьего сорта. Покупателю всё равно, чей хлопок покупать, раз он неотличим, и поэтому внутриотраслевая конкуренция производителей, присутствующих на данном рынке, приводит стоимость данного однородного товара к величине, определяемой средними затратами труда в их хозяйствах. Иначе говоря: стоимость единицы некоторого вещественного товара определяется затратами труда на производство всей массы этого товара, предлагаемой в пределах рынка (местного, национального, мирового), делёнными на количество единиц товара. Это обусловлено тем, что продукты данного товарного вида, выпускаемые многими конкурирующими производителями, образуют одну «единую массу» [130].

В мире информационных товаров дело обстоит иначе. Здесь индивидуален (обычно в большей или меньшей степени, порою – абсолютно) товар каждого производителя. И в силу индивидуальности информационных товаров стоимость их определяется скорее индивидуальными затратами труда. Так, научные открытия и подлинно выдающиеся изобретения сугубо неповторимы, и потому стоимость любого из них определяется теми затратами труда, что были вложены конкретно в него. Неправомерно говорить, будто все открытия и изобретения, предлагаемые на рынке, образуют «одну массу», и их стоимость определяется средними затратами труда во многих конструкторских бюро и научных лабораториях. Если изобретение не имеет аналогов, то оно не имеет и конкурентов; и в этом случае конкуренция никак не может приводить затраты труда у многих производителей – изобретателей – к средней величине. Столь же индивидуальны и неповторимы – в большей или в меньшей мере, зависящей от талантливости и неповторимости их творцов, – фильмы, книги, музыкальные альбомы. Нельзя заменить альбом группы Scorpions альбомом группы Metallica так, как можно заменить стакан одного стекольного завода стаканом другого завода или стиральный порошок одной марки порошком другой марки.

Среди компьютерных программ встречаются, конечно, программы-аналоги со сходными функциональными возможностями, но и они всё же более индивидуальны, чем товары-аналоги вещной природы. Не случайно, кстати, во многих областях программного обеспечения наблюдается чёткая тенденция к унификации – к вытеснению многих аналогичных программ одной или немногими программами, получающими статус общепринятого стандарта (эту тенденцию особенно хорошо видно в таких классах программ, как операционные системы, текстовые процессоры и браузеры). Унификация просто-напросто ведёт к устранению излишнего производства – производства информационных продуктов, дублирующих друг друга.

С другой стороны, и среди сложныхвещейиндивидуальность часто проявляется очень сильно. Автомобили разных моделей, например, весьма отличаются друг от друга и внешне, и по своим техническим и эксплуатационным характеристикам. Но если хорошо задуматься, то отличаются скорее даже не автомашины, самолёты, холодильники, телевизоры разных марок и разных производителей как таковые, а производственная информация, овеществлённая в них. А вот «в вещественном аспекте» разница между ними не столь уж велика. Все автомобили сделаны из одних и тех же стали, алюминия, пластмасс, резины и состоят из примерно одинакового набора основных частей и узлов. Но в разных машинах конструкторы по-разному спроектировали стандартные узлы, ввели какие-то новшества; дизайнеры придали авто его неповторимую внешнюю форму и т.д. Короче говоря, к одному и тому же веществу «приложили» разную производственную информацию, и благодаря этому вещное изделие стало в большей или меньшей степени индивидуальным и неповторимым – эта степень, очевидно, тем и выше, чем выше «информационное содержание» изделия. Тем не менее, все автомобили одного класса, выпускаемые разными автозаводами, тоже образуют «одну массу», и их стоимость определяется средними затратами труда на многих конкурирующих предприятиях.

Однако всё же и в мире вещей можно встретить особую категорию товаров, чья стоимость определяется не средними общественными, а именно индивидуальными, или, скажем так, индивидуализированно-общественными, затратами труда. Это – едва появившиеся в продаже принципиально новые, только что изобретённые товары, не имеющие пока аналогов и выпускаемые до поры до временилишь одним производителем. Практически всякий новый товар попервоначалу производится монопольно одним-единственным производителем, придумавшим его. К примеру, копиры (у нас их и называют «ксероксами» – название фирмы стало именем нарицательным) поначалу производились только фирмой “Rank Xerox”. Затем, конечно, появляются аналоги-конкуренты, но сначала-то товар выпускаетсякак эксклюзив, и его стоимость никак не может определяться усреднёнными затратами труда на многих предприятиях – их просто нет, этих многих производителей! Нет «одной массы однородных товаров»! Хотя, снова-таки, что делает новый товар новым и неповторимым? Правильно, овеществлённая в нём новая, эксклюзивная производственная информация! Высокое «информационное содержание» товара – высокое содержание в нём эксклюзивной производственной информации – придаёт вещному товару характер информационного товара, делает его именно «овеществлённой информацией», значит, придаёт вещному товару определённые свойства товара информационного.

Информация же, чтобы быть товаром, должна непременно быть эксклюзивной, т.е. неповторимой и индивидуальной. Следовательно, её стоимость представляет собой, в большей или меньшей степени (снова отмечу: в меру неповторимости продукта; абсолютная неповторимость – случай предельный и не так уж часто встречающийся), – представляет собой воплощённый в товаре индивидуализированно-общественный труд. По мере развития информационного способа производства растёт масса и удельный вес информационных товаров, а также новых вещных товаров, в которых воплощена эксклюзивная информация; в общем, растёт «производство нового» – производство товаров с «индивидуализированной» стоимостью.

«Индивидуализированность» стоимости информации обусловливает то, что цена информационного товара, как денежное выражение его стоимости, способна намного больше отклоняться от величины стоимости, чем это имеет место в мире вещественных товаров. Сама стоимость становится более зыбкой основой для образования цен. В мире информационных товаров механизм ценообразования заключает в себе принципиальную сложность и порождает специфическую проблему. Информационный продукт должен быть реализован на рынке в виде копий, поэтому продавец должен заранее установить продажную цену копии. Мы приняли, что стоимость копии информации определяется стоимостью информации как целостного товара и числом копий. Если трудом программистов создана стоимость в $1.000.000, а число изготовленных копий программы – 100000, то стоимость информации на каждой копии = $10. То есть: стоимость в $1.000.000 должна перенестись на 100000 копий, и в этом случае программа будет продана по своей стоимости.

Но вся проблема в том, что нельзя заранее предвидеть, сколько единиц продукции, в нашем случае – сколько копий, будет продано. Платёжеспособный спрос выясняется лишь на рынке, после того, как товар поступил в продажу. Это обстоятельство и создаёт трудность реализации: производитель может выпустить больше товара, чем то количество, на которое будет предъявлен спрос, и тогда часть созданной стоимости не реализуется. Но если прекращается реализация вещного товара, при создании каждой единицы которого труд затрачивается вновь и вновь, его производитель может остановиться, «вовремя» прекратить выпуск изделия, не находящего спроса, т.е. может перестать создавать не находящие реализации стоимости. Стоимость же информационного товара, несводимого к совокупности копий (а копия-то не является «единицей товара»!), вся создана заранее, до начала продажи информации; остаётся лишь реализовать эту стоимость посредством копирования. Процесс, как говорится, пошёл, труд и капитал уже вложены практически на все сто процентов, «остановиться вовремя» никак невозможно. Поэтому, если капиталисту не удастся реализовать запланированное число копий по заранее установленной цене, то часть стоимости для него «погибнет», не будет реализована, что вполне может привести его к банкротству. Зато если продастся большее число копий, чем было запланировано, то, напротив, некоторая стоимость для него будет создана «из ничего» [131].

Сходная проблема обнаруживается и при рассмотрении переноса стоимости производственной информации на стоимость готового высокотехнологичного вещного изделия, представляющего собой «овеществлённую информацию». Здесь тоже нельзя чётко определить величину издержек по разработке изделия, входящую в стоимость каждой единицы товара, т.к. невозможно предвидеть, как долго изделие будет выпускаться и сколько единиц его будет произведено. Чем изделие более «информационноёмкое», чем, стало быть, оно по своим свойствам ближе к товару «информация», тем более запутывается данный вопрос, тем больше эта рассмотренная нами специфическая неопределённость. И по мере того, как растёт «производство нового», как растёт производство информационноёмких товаров, эта неопределённость оказывает всё большее влияние на реализацию общественного продукта [132].

Короче, если продано (по заранее установленной цене) строго запланированное число копий некоторой информации (но как это число предвидеть?), то данный информационный продукт реализован по цене, равной его действительной цене производства, которая, в свою очередь может более или менее отличаться от стоимости [133]. В противном случае цена, по которой продан продукт, отклонится от цены производства (стоимости) в ту или другую сторону, и это либо сказочно обогатит его производителя, либо, с большой долей вероятности, вчистую разорит его [134]. Риск велик, но велик и соблазн получить сверхприбыль, намного превышающую среднюю, отчего капиталисты столь охотно бросают свои капиталы в этот «омут» информационного производства, или «производства нового». Потому-то и приобрёл т.н. «венчурный бизнес» такую большую популярность. Как говорится, риск – благородное дело!

Тем не менее, всякий здравомыслящий капиталист, как бы ни любил он рисковать, стремится обезопасить себя от возможных потерь, подстраховаться, снизить риски. Как это сделать в нашем случае? Очевидно, при определении цены копии информации надо разделить издержки производства на минимально планируемое число копий,наминимальную ёмкость рынка, определённую путём тех же маркетологических исследований. При таком подходе капиталист с определённой гарантией реализует стоимость информационного продукта, после чего ещё может получить дополнительную сверхприбыль, сбывая «сверхплановые» копии. И таким Макаром цена информации почти гарантировано оказывается равной или большей её стоимости.

Тем более что производитель информации – этого эксклюзивного товара – уже в силу данного свойства его товара является монополистом. Но… лишь в большей или меньшей степени. Каждый конкретный информационный товар эксклюзивен лишь в определённой мере, и почти у всякого информационного товара, за исключением разве что уникальных научно-технических разработок, всё-таки имеются аналоги-конкуренты. Поэтому каждый конкретный производитель информации редко бывает абсолютным монополистом. Всё же в этой области монополия намного легче достижима, нежели в области производства вещных товаров. Здесь монополия вправду является естественной – обусловленной самими свойствами товара, – в отличие от монополии, возникающей вследствие сговора, поглощения и слияния многих прежде самостоятельных производителей некоторого товара. Здесь монополия возникает «моментально» – в самый момент создания уникального товара, не имеющего аналогов-конкурентов, – а не является результатом длительного процесса, состоящего в жестокой борьбе фирм-конкурентов и их последовательного взаимного устранения.

Монопольным производителем информационного товара может стать даже совсем небольшая фирма, располагающая мельчайшим капиталом, тогда как в области производства давно выпускаемых вещей монополии – исключительно гигантские корпорации. И эта «информационная монополия» даёт возможность «малышу-монополисту» в рекордно короткие сроки превратиться в монополиста-гиганта, который уже далее поглощает неудачливых соперников, заполучая их производственные возможности и идеи и окончательно избавляясь от конкурентов; и впоследствии он распространяет своё монопольное положение на многие смежные сферы. Такова история компании Microsoft, которая начиналась с собственноручного написания эксклюзивных компьютерных программ Биллом Гейтсом и превратилась вскоре в суперкорпорацию – монополиста во многих отраслях компьютерного дела.

Конкретные информационные товары эксклюзивны лишь в большей или меньшей степени. Но информация в целом действительно отличается от всей массы вещественных товаров большей эксклюзивностью, что делает её производителей вместе взятых своего рода «совокупным монополистом». Этот «совокупный монополист» благодаря уникальности своего товара реализует его – весь совокупный информационный продукт, производимый в мире, – по цене выше стоимости, облагая, таким образом, человечество «монополистской данью за пользование информацией» и получая сверхприбыли, превышающие среднюю прибыль. Этим, в первую очередь, объясняются фантастические успехи разработчиков программного обеспечения во главе с Microsoft, а также производителей высокотехнологичных продуктов, которые обогащаются куда быстрее своих коллег из лагеря «традиционных» капиталистов. Это – аксиома: быстрее обогащаются те (но не все те!), кто производят что-то новое, придумывают и внедряют что-то новое, делают нечто такое, чего пока ещё никто не делает. Преуспел тот, кто первым стал производить персональные компьютеры и мобильные телефоны, кто первым стал предоставлять услуги сотовой связи и доступ в Internet, и т.д. Это их первенство позволило им победить в соревновании капиталов тех, кто тщетно пытался и по-прежнему пытается обогатиться, живя вчерашним днём и выпуская давно всем известные, «банальные» товары [135].

В сфере бурно растущего информационного производства – «производства нового» – средняя норма прибыли непременно выше, чем средняя норма прибыли по всему капиталистическому хозяйству. При этом «производство нового» растёт быстрее, чем «производство старого». Поэтому увеличивается «разброс» величин отраслевых норм прибыли относительно средней нормы, всё чаще происходят колебания этих отраслевых норм, всё чаще возникают новые отрасли с особо высокими на первых порах нормами прибыли. Эта тенденция обусловливает усиление в наше время «тектонических подвижек» на Олимпе Капитала: всё более частые взлёты новых и сверхновых «звёзд» и столь же частые падения «звёзд» вчерашних. Благодаря «информационной монополии» новые или ранее малоизвестные компании, занятые производством компьютеров, программного обеспечения, электроники, фармацевтической и биотехнологической продукции и т.п. – т.е. производством информационной и высокотехнологичной продукции, – за последние два десятка лет совершенно потеснили с вершины «хит-парада» старые металлургические, машиностроительные и химические концерны. Среди представителей «старой» экономики, пожалуй, только топливно-энергетические «супермонстры» ещё пытаются как-то «сопротивляться». Точно так же капиталисты – творцы «новой экономики» – потеснили в списке журнала «Форбс» старую финансовую аристократию и «нефтяных шейхов» [136].

Да, господа, «информационная экономика» – монополистическая экономика! Иначе быть просто не может – это вытекает из самой природы продукта, создаваемого в этой сфере производства. Однако всем известно и понятно: монополия вредна для общества. Отсутствие конкуренции на рынке даёт возможность получать сверхприбыли и быстрыми темпами наживаться, но достигается это за счёт и в ущерб остальной части общества, и это всегда связано со всевозможными злоупотреблениями. Не для кого не секрет, например, что компьютерные программы продаются монополистами типа Microsoft по о-очень завышенным ценам (с другой стороны, этим монополисты и поощряют «пиратство»). Сверхприбыль одних – это «недоприбыли» и опустошённые кошельки других: то, что прибавляется у первых, то, прямо-таки по закону сохранения материи, убавляется у вторых! Из-за того, что кто-то быстро наживается, гораздо большее количество людей испытывает трудности и терпит крах.

Монополизация экономики ведёт к взвинчиванию цен, к усилению противоречий капитализма, к обострению всех его неизлечимых язв. Поэтому само буржуазное общество вынуждено бороться с монополией. Но как бороться с монополией в рассматриваемой нами сфере, если здесь монополия естественная, вытекающая из свойств продукта производства? Если здесь производитель изначально является монополистом, является им, как это модно сейчас говорить, «по определению»? Можно, к примеру, решением суда расчленить Microsoft хоть на двадцать кусков (как в своё время расчленили Standard Oil), но каждый из этих осколков всё равно будет монополистом в какой-нибудь узкой отрасли производства компьютерных программ.

При капитализме рост информационного производства, рост «производства нового» автоматически ведёт к усилению тенденции монополизации экономики, причём здесь этой тенденции практически невозможно противостоять при помощи «антимонопольного законодательства»; а значит, рост информационного производства неизбежно ведёт к усилению противоречий капитализма. С монополией производителей информации совершенно невозможно бороться «по-капиталистически». Выход лишь один: от частнокапиталистической монополии перейти к монополии всего общества. Общество должно взять в свои руки средства производства информации и, соответственно, стать полноправным собственником создаваемой информации, тем паче что оно и так является собственником её де-факто. Только тогда информация будет производиться в интересах всего общества, а не в целях обогащения монополистов; и только тогда развитие информационного производства, научно-технический прогресс и рост общественного богатства не будут наталкиваться на противоречия капиталистического воспроизводства.

Статус «естественного монополиста» позволяет производителям информации получать сверхприбыли и ускоренными темпами накоплять капитал. Но, увы, лишь на немногих из них ниспадает золотой дождь. Подавляющее же большинство их, напротив, разоряется, терпит крах. В области производства информации, «производства нового», шанс обогатиться много выше, чем в сфере «традиционного» бизнеса, но и риск обанкротиться, «вылететь в трубу», здесь тоже намного выше! Потому что здесь действуют дополнительные трудности реализации создаваемой стоимости, вытекающие из специфической природы товара «информация».

Товар реализуется как стоимость тогда, когда он востребован обществом как потребительная стоимость: «…прежде чем товары смогут реализоваться как стоимости, они должны доказать наличие своей потребительной стоимости, потому что затраченный на них труд идёт в счёт лишь постольку, поскольку он затрачен в форме, полезной для других» [К. Маркс. «Капитал», книга первая, глава 2]. Полезность давно выпускаемой вещи хорошо известна; вопрос (и трудность!) лишь в том, в каких количествах данный продукт будет востребован обществом. Напротив, полезность нового продукта заранее определить трудно, даже если опираться на самые скрупулёзные и методологически грамотные исследования запросов потребителей. Не известно, как поведёт себя потенциальный покупатель, каков будет спрос на новое изделие. Потребительная стоимость нового продукта есть – до начала продаж – нечто неопределённое. Потребительная стоимость информации потенциально является бесконечно большой величиной, но вполне может оказаться и бесконечно малой. Практика показывает: большинство новых идей и научно-технических разработок оказывается невостребованным, и прибыли они не приносят. Неслучайно поэтому разработка новых товаров, вообще – всякого рода инновационная деятельность, относится к «венчурному» (англ.: «рисковому») бизнесу. Здесь очень велик риск не реализовать уже произведённую стоимость и не окупить капиталовложения [137].

Разумеется, и при коммунизме не удастся полностью устранить появление бесполезных, непродуктивных идей, устранить разработку ненужных обществу новых изделий и т.п. И при коммунизме часть научных и опытно-конструкторских работ, в которые вложены труд и материальные ресурсы, не приносит обществу полезного эффекта. Это – своего рода издержки прогресса, которые вынуждено нести общество и которые, в принципе, возрастают по мере развития производительных сил, по мере роста «производства нового», особенно – при информационном способе производства. Но, во-первых, само коммунистически-ассоциированное общество способно лучше, чем отдельные, разобщённые частные предприниматели, определить свои – общественные – потребности, чтобы затем направить изобретательский труд своих членов в нужные русла. Планомерная общественная организация НИОКР даёт огромное преимущество перед стихией и анархией капиталистического производства: она уменьшает долю ненужных продуктов в общем объёме «производства нового». Это преимущество коммунизма над капитализмом с особенной силой раскроется именно при информационном способе производства. Во-вторых, при социализме неминуемые «издержки прогресса» несёт сообща всё общество, поэтому провал тех или иных работ не ведёт к разорению и гибели неудачливых новаторов, не ведёт, из-за этого, к дестабилизации всей экономической системы и кризисам.

Стихия капитализма, столь милая сердцам его идеологов, порождает также бессмысленное дублирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, приводит к созданию одинаковых или очень схожих информационных продуктов разными производителями. Но в сфере производства информации двое или более производителей не могут продавать один и тот же продукт! Потребительной стоимостью является лишь один из этих продуктов, и реализована будет стоимость лишь одного из них. Если двое изобретателей одновременно изобрели, скажем, некую машину, патент получит только один из них, и только он один продаст своё изобретение, реализует стоимость своего товара. Второй останется ни с чем: он приложил, как теперь оказалось, ненужный труд, без пользы и отдачи вложил свой капитал, и его ждёт банкротство. Кто не успел, тот опоздал! Классический пример: И. Грей на два часа припоздал с подачей заявки на изобретение, и лавры (а заодно и «дивиденды») изобретателя телефона достались А. Беллу! Точно так же: если на рынок выпускаются две схожие по своим функциональным возможностям компьютерные программы, то, скорее всего, одна из них вытеснит с рынка вторую, и т.д. Ненужное, «дублирующее» информационное производство, которое представляет одну из форм специфического перепроизводства информации, не находящей спроса, непременно устраняется – но при капитализме оно устраняется стихийно, через разорение тех, кто чуть-чуть опоздал или не сумел «протолкнуть» свои разработки.

Здесь мы видим ещё одну специфическую трудность реализации стоимости товара «информация», нарушающую нормальный процесс воспроизводства общественного капитала, усиливающую противоречия капиталистического воспроизводства. Дублирование, однако, при стихии рынка и коммерческой тайне неизбежно, и оно становится по мере технического прогресса всё более вероятным – идеи, как говорится, витают в воздухе, и в определённых направлениях одновременно работают многие конкурирующие коллективы. «Производство нового» растёт, и при этом многократно увеличиваются затраты на проведение НИОКР, поэтому при информационном способе производства рассмотренное выше специфическое перепроизводство информации возрастает, становится впрямь серьёзной проблемой.

Это – ещё один сильный резон в пользу общественной планомерной организации научно-исследовательской и конструкторской деятельности. Сегодня научно-технический прогресс нуждается не в новаторах- предпринимателях, действующих на свой страх и риск, втайне от остальных, и алчущих урвать куш побольше. Прогресс требует, напротив, полного обобществления исследовательской и изобретательской деятельности, соединения в этой сфере «самостоятельных, друг от друга независимых частных работ» в звенья единого планомерного общественного процесса, координации всех научно-исследовательских и конструкторских работ, «нетоварного» обмена идеями и разработками, объединения всех материальных и интеллектуальных ресурсов общества. Такая организация информационного производства на основе коммунистических производственных отношений, а не пресловутый, расхваливаемый на каждом углу, венчурный бизнес, имеет будущее. Такая организация позволит наиболее эффективно использовать имеющиеся в обществе ресурсы.

Дата добавления: 2015-08-02