Кодирование 3 страница

Как и тайна препарата бабы Кили, эта тайна осталась неоткрытой на долгие годы!

Однажды Токину стало плохо, и Валерий с Петром отвели его к Незнамову. Выпив лекарство, тот уснул. Проверив давление, Незнамов подключил контроль и принялся за раскодирование. После шестичасового напряжения он буквально валился с ног, но сначала накормил пациента, обслужил его, и только потом прилег сам.

С самого начала исследования Токин находился под контролем компьютера, который вел постоянную видео и звуковую запись, фиксируя малейшие изменения дыхания, пульса, кровяного давления, биотоков, мимики.

Спал Незнамов урывками, питался, чем и когда придется, но клиента обслуживал сам. Только на третьи сутки в ответах пациента, после введения ему одного из малоизвестных наркотиков, стали проскальзывать сведения о кодировании. Постепенно они становились подробнее, появились цифры. Они шли в определенном порядке, но с пропусками. Затем группа цифр сложилась в определенное число, и прозвучало слово. Энцефалограмма отметила, что при этом наблюдалось резкое усиление деятельности подкоркового слоя. Незнамов отключил аппаратуру, отоспался, плотно пообедал, и только после этого разбудил пациента. Открыв глаза, Токин вначале не мог сообразить, где он и что с ним. Его бессмысленный взгляд прошелся по палате, оборудованию и остановился на человеке в белом халате. Еле ворочая языком, он спросил: «Я, кажется, болен? Помню, что после рыбалки почувствовал себя плохо, а затем, наверное, бредил. Чудилась какая-то чертовщина. Вы доктор?».

– Что-то вроде этого. Вы, Геннадий Вениаминович, были в тяжелом состоянии, но все, слава богу, окончилось благополучно. Ни о чем не спрашивайте – пока. Постарайтесь хорошенько вспомнить свой бред, просмотрите свои записи за два-три месяца. Со всеми неясностями обращайтесь ко мне. Какие бы странности Вы не заметили, не расстраивайтесь – все они объяснимы. Я как раз тот человек, о котором Вам говорила Ванга.

– Хорошо! Я Вам почему-то верю, хотя все это звучит весьма странно и очень интригующе.

Журналист занялся проверкой своих действий за последние месяцы. До зарубежной поездки ничего особенного не просматривалось, но после – он не верил написанному своей рукой, своему голосу, звучащему из диктофона.

– Чертовщина! Не может быть, – шептали его губы. Он тряс головой, как будто бы хотел вытряхнуть из нее напущенные туда злые чары. – Не продолжение ли это бреда? Наверное, я еще не выздоровел, и вся эта чертовщина – бред больного мозга. Не мог же я это так описывать! Не мог же я говорить так, будучи в здравом уме! Нет, так недолго и свихнуться.

Он решительно встал и вышел в парк. Чудесный майский день, цветущие деревья и пьянящий воздух немного успокоили, а при виде красоты открывшегося озера с летящими над ним лебедями, он окончательно пришел в себя.

– Геннадий Вениаминович! – окликнули его из беседки. – Заходите. Посидим, полюбуемся чудесами природы.

– Это Вы, доктор? – угадал Токин.

– Я, я. Милости прошу!

Доктор сидел за столиком, на котором стояла запечатанная бутылка боржоми и два фужера, смотрел на Токина дружелюбно и улыбался, показывая на стул. Журналист, не успев сесть, набросился на него с вопросами.

– Что было со мной? Я здесь сошел с ума или уже приехал сумасшедший? Что все это значит? Я не узнаю себя, в записях чудовищная ахинея…

– Не так уж много вопросов, уважаемый Геннадий Вениаминович! Беседовать нам придется долго, и не один раз, и не со мной одним. Пока могу Вас успокоить: Вы никогда не сходили с ума, и сейчас в здравом уме тоже. К Вашему сведению, я не доктор, а экстрасенс.

– Экстрасенс?

– И к тому же, Вам хорошо известный. Вы однажды даже брали у меня интервью.

– Действительно! Вы Соловьев? Как это я не вспомнил, ведь до сих пор на память не жаловался.

– Не узнали потому, что я не счел это нужным!

– Гипноз?

– Самый элементарный!

– А для чего?

– Обо всем я Вам немедленно расскажу, не о подробностях, конечно, нет – а лишь о сути дела. От Вас и еще кое от кого будет зависеть – сообщать ли Вам подробности! Прежде всего, хочу Вас предупредить, что уже известное Вам является величайшей государственной, я бы даже сказал, мировой, тайной! Вы не должны об этом никому говорить, и вести себя так, как будто ничего не знаете, ни о чем не догадываетесь и ничего не пережили.

Выслушивая рассказ о своей эпопее, Токин то краснел, то бледнел, но не верить не мог.

– Боже мой, какое счастье, что подготовленный материал не опубликован! Подумать страшно, к чему бы это привело! Ведь это крах всему – семье, положению, жизни!

– Я не думаю, что дошло бы до крайностей! Во-первых, Вас бы не допустили до естественного раскодирования, а если бы оно произошло, то подвергли бы Вас шантажу. Компрометирующей документации у них достаточно. В этом случае Вы, безусловно, обратились бы в службу безопасности, и попали бы в психушку! Могли бы, безусловно, попасть в руки тоже закодированного сотрудника. Тогда Вас убрали бы одним из самых безобидных способов! В настоящее же время Вам, кроме изоляции и запрещения журналистской деятельности, ничего не грозит. Мы же считаем, что и этого не случится. В федерацию службы безопасности уже сообщили подробности и о намерении привлечь Вас к сотрудничеству в данном деле. Безусловно, они согласятся, другого выхода у них нет. Будьте готовы к шантажу «тех», постарайтесь разыграть роль потрясенного. Какое-то время ведите замкнутую жизнь, чтобы не вызвать к себе лишнего любопытства. Пустите слух, что работаете над серьезной темой, но она не идет. Что тема есть, и она серьезная – это верно, но о ней никто не должен догадываться. Подробности Вам сообщит один из высших чинов Войска Донского, он курирует эту тему. Все вопросы – к нему. В столице Вас будет опекать служба безопасности Федерации. Мы же с Вами незнакомы с сегодняшнего дня, но, на всякий случай, запомните телефон, звоните, если потребуется помощь, Вы ее всегда получите. Сегодня с базы уезжает семья Поповых – Вам не помешало бы тепло попрощаться с ними. Эта замечательная семья много сделала для Вас!

– Они участвовали в раскодировании?

– Да, и очень активно!

– И дети?

– И дети!

– Но каким образом?!

– Это, дорогой мой пациент, секрет фирмы!

– Извините, я понимаю, но профессия сказывается. Вы правы, спасибо за все!

Тепло попрощавшись с экстрасенсом, Токин поспешил к уезжающим. Уже сидя в автобусе, Ваня подвел итог: «А дядька ничего. Почему он мне показался таким нелюдем? Видно, климат был плохой». Все рассмеялись, Аннушка легонько шлепнула брата по спине.

– А теперь что, изменился климат?

– А ты как думаешь?

Аннушка думала иначе, но, видя, что родители избегают разговоров на эту тему, промолчала.

Начальник федеративной службы безопасности получил пакет с грифом «Совершенно секретно», «Только для начальника ФСБ». Неизвестное лицо позвонило по его личному телефону и сообщило, что для него доставлен пакет, содержащий важные для государственной безопасности сведения: «Я могу вручить его только лично Вам, в Вашем кабинете и без свидетелей. Отдайте распоряжение встретить меня адъютанту Лукьяновскому, в сквере, напротив второго входа в управление. Я подойду сам. Пароль – «Я Георгий». Время встречи – 16.50, гарантируйте, что снимков и записи при встрече не будет. Также не будет досмотра при входе и выходе. На пути в Ваш кабинет и на обратном пути не должно быть никого, даже дежурного». Генерал понял, что говорит разведчик высокого класса, хорошо знакомый с порядками КГБ, знающий входы и выходы в управление и сотрудников в лицо. «Видимо, что-то, в самом деле, неординарное», – напрашивался вывод.

– Я Вас жду! – только успел он ответить, как послышался гудок отбоя.

На запрос о телефоне звонившего дежурный по сети ответил: «Абонент не установлен, связь шла через радиоцентр, с телефона, утерянного год назад».

Решая насущные вопросы, начальник ловил себя на том, что, то и дело, поглядывает на часы. В 16.45 адъютант доложил, что выходит на задание. Распоряжение о том, чтобы никто из сотрудников не покидал своего рабочего места до особого распоряжения, доведено до всех. Дежурный покинул пост.

Через несколько минут в кабинет вошел Георгий, в старенькой одежде и обуви, ничем не отличающийся, такой же, как миллионы пожилых, замордованных жизнью людей. В руке – потертая хозяйственная сумка на молнии.

– Вам пакет из контрразведки Войска Донского!

На стол генерала легла упаковка Ростовской кондитерской фабрики.

– До свиданья! – попрощался курьер, и, не ожидая разрешения, вышел.

– Счастливого пути! – пожелал ему вслед растерявшийся генерал.

Специалист по сюрпризам обследовал упаковку прямо в кабинете, просвечивание установило наличие в ней печатного текста и фотографий. Фреза вскрыла находящийся под верхним слоем упаковки пластиковый футляр. Анализатор не определил наличия сильнодействующих ядов. Оставшись наедине с полученной корреспонденцией, генерал принялся за ее изучение. Прочел сопроводительную, просмотрел фотографии, сверяясь с текстом. Вначале все напоминало неумелый розыгрыш, но постепенно выглядело все серьезнее и серьезнее. Знакомство с деталями вызвало все растущую тревогу.

«Какие-то слухи доходили и до нас, но их приняли за очередную утку. Попытались получить достоверные сведения – не получилось, а там началась неразбериха с ликвидацией КГБ, организацией ФСБ – не до мелочей было. Рассекретили агентуру, выдали сочувствующих, развалили весь иностранный отдел, своих сотрудников разогнали.…

А казаки молодцы, раскрутили до конца. И план толковый разработали, не придерешься. Нужно немедленно подключать. Собрать надежную молодежь с соответствующим образованием, да послать к ним на проверку и стажировку. Как быть с финансированием? Ведь урезали дальше некуда, и выйти с этим не на кого. Казаки ясно указывают на наличие в близком президентском окружении этих самых зомби. Делается еще более серьезный намек! До тех пор, пока подозрения не опровергнуты, выходить наверх нельзя, а на кого можно положиться в отделе? На тех, кто давно не был за рубежом? А где гарантии, что эту паскудную мастерскую не устроили в столице? В эту ловушку мог попасть любой. Нужно отобрать надежных сотрудников и послать к казакам на просвечивание, как они и предлагают. Пишут же, что это займет сутки-двое. Нужно попросить у них индикатор, и ввести в свой штат на какую-нибудь незаметную должность. Тогда хоть спать можно будет спокойно».

Он подвинул к себе компьютер, и стал набирать фамилии, проверяя сведения о каждом за последний год службы.

Глубокой ночью генерал уехал домой. Ночь не принесла покоя – снились зомби, массовые выступления закодированных, огонь и стрельба, взрывы атомных электростанций. Утром встал с головной болью, проглотил таблетку, долго обливался холодной водой и растирался полотенцем, заставил себя позавтракать и вести себя как обычно, но жена с первого взгляда поняла, что у него снова трудные дни. Прижалась при прощании крепче обычного и чмокнула его в щеку.

– Всего хорошего, дорогой! Пусть спокойным и удачным будет день.

Он только вздохнул, возвращая ей поцелуй. Возвратившись домой, Токин имел встречу с сотрудниками службы безопасности, и на целый год уединился на даче. Коллеги сочли его выдохшимся и уже неперспективным. Он же готовил к публикации рукопись «Загадки Манычского кургана». Весь материал хранил в подаренном службой безопасности сейфе, сигнализация которого была подключена к компьютерной защите службы безопасности. Компьютер зафиксировал попытки вскрытия сейфа, но обе они окончились неудачей. Вскрыть не удалось, и любопытные оказались под колпаком службы безопасности. Первый из них был матерый, авторитетный в воровском мире медвежатник по кличке Нельсон. Второй – прибывший из Израиля под крышей журналистики – опытный специалист. Этот, установив, что сейф под контролем, быстро закончил свой вояж и возвратился восвояси, надолго залег, и дело застопорилось. Кто интересовался сейфом – осталось неизвестным.

Получив крупную финансовую поддержку, ученые-затворники научно-исследовательского института медицины работали над темой кодирования, готовили материал для мировой сенсации. Прошло много времени, и сообщение группы ученых, до сих пор неизвестных, потрясло мир. В пресс-конференции приняло участие несколько раскодированных из высшего эшелона российской власти. Радио, телевидение и пресса широко информировали мировую общественность. Паника охватила страны, пресса неистовствовала, правительства и финансовые корпорации лихорадило. Власть и ученые не могли дать вразумительных ответов на многочисленные вопросы.

Резко упал спрос на товары массового потребления, прекратилось посещение кинотеатров, шоу и дискотек, замолкли видео – и магнитофоны, граждане требовали гарантий в защите от кодирования. В правительство Российской Федерации посыпались просьбы о помощи. Был поднят вопрос в Совете Национальной Безопасности ООН, где вынесли решение о финансировании мероприятий по выявлению закодированного материала и массовом раскодировании населения. Был продемонстрирован процесс раскодирования в широком диапазоне.

Аппаратура излучала микролептоны, которые, усиленные мощными телевизионными передатчиками, распространялись на всю зону его действия. Принятые телевизорами обычной системы, они излучались с экрана, в данном коде, проявляя в подсознании данные о коде, и автоматически снимая кодирование. К сожалению, созданный аппарат полностью выходил из строя после двухчасовой работы. На создание его требовались огромные средства, выражающиеся в миллионах. В распоряжении ученых было только два таких аппарата. ООН опубликовала сообщение о том, что массовое раскодирование будет проведено через космические спутники с 18.00 до 20.00 по московскому времени в следующую среду.

В указанное время на два часа замерли все граждане планеты. Правительственные чиновники и руководители государств публично присутствовали на этом сеансе. На следующие сутки паника стала стихать, в прессе появились сообщения о нескольких десятках самоубийств видных политических, финансовых и общественных деятелей. Однако возникла проблема с имеющимися фильмами, музыкальными записями, книгами, одеждой, продовольствием. Кто гарантирует, что они не подверглись кодированию и не в состоянии оказывать действие, заложенное в программе? Кто гарантирует, что кодирование не повторится, и раскодированы все люди, которые были закодированы? Возможны ведь случаи, когда кодировка не достигла своего результата, или человек был где-то в недоступной для проникновения микролептонов обстановке.

Правительство Российской Федерации заявило, что пока имеются живые индикаторы – это небольшая группа людей, способных установить факты кодирования как людей, так и вещей, еще можно принять меры. «Дайте их нам, платим любую цену!» – неслось со всех сторон. Правительство решило привлечь к этой работе только совершеннолетних потомков бабушки Кили. Их набралось пятьдесят шесть человек. Престарелых и детей решили использовать в своей стране.

Приезд индикатора тщательно скрывался, доставка к месту досмотра происходила в условиях строжайшей секретности, на исследованные партии выдавались сертификаты Российской Федерации. Факты проверки подтверждались по телевидению. При Совете по Безопасности ООН создали постоянно действующую группу индикаторов. Они должны действовать в высших сферах общества. Здесь не обошлось без опасений – одно влиятельное лобби высказало мнение, что российские индикаторы смогут по указке своего правительства компрометировать неугодных ему политических деятелей.

Ученые нашли быстрое решение этого вопроса: обследование будет проводиться анонимно, лица, признанные закодированными, пройдут повторную обработку, сам факт кодирования не может запятнать чести и достоинства человека, так как не зависел от его воли. Установить источник кодирования не удалось, ни одна организация мира не взяла на себя вину.

В небольшом, но довольно мощном экономически африканском государстве представитель разведывательного управления достал из сейфа небольшой прибор, набрал код и нажал кнопку. В глухой пампе на секретной базе вздыбилась земля и постройки. Пожар, последовавший за взрывами, уничтожил все: ученых, оборудование, охрану. Прибывшее спецподразделение сняло верхний слой почвы вместе с оплавленными металлоконструкциями и кусками железобетона. Никто не знал, что вывозили мощные самосвалы, загружали на баржи и что они сбросили в засекреченном секторе океанского шельфа. Родным погибших выразили сочувствие о гибели близких при исполнении служебных обязанностей. Солидная денежная компенсация приглушила горе утраты.

Великая услуга народам подняла авторитет России на небывалую высоту. Постоянно растущее материальное благосостояние, способ хозяйствования, гарантирующий бескризисное производство, справедливое распределение благ, отсутствие межпартийной борьбы за власть, совершенствование управления, правильное воспитание детей, нравственность, возможность применения своих способностей в труде, возможность начать любое дело и получить любую специальность в пределах своих способностей привели к резкому снижению, а затем исчезновению преступности. Это все произошло в России после введения нового экономического направления и политической перестройки в стране. Молодежь теперь начинала свою деятельность с ликвидации заражения внешней среды, ее отряды возвращали плодородие почве, очищали водохранилища и реки, разводили животных, пчел и полезных насекомых, выращивали лекарственные травы. Денежные средства поступали от промышленных союзов, выловленного леса, собранного металлолома, пущенных в производство восстановленных ресурсов и прочего. Жаждущим романтики и острых ощущений предоставлялась возможность проявить себя на опасных, но нужных работах. Они вели борьбу с ядовитыми медузами, хищниками-людоедами, ставили препятствия для обвалов.

Становились горноспасателями, пожарниками, космонавтами, летчиками-испытателями. Любой выбирал работу по своей силе и интересу. Испробовав несколько работ и овладев несколькими профессиями, легко стало выбрать ту, которая по душе. Распространение авиационного и водного спорта, туризма, удовлетворение разумных желаний развлечься, тщательное медицинское наблюдение позволяло вовремя устанавливать отклонения в физическом и психическом развитии, принимать меры к их устранению.

Социологи пришли к заключению, что такое воспитание полностью исключает преступность. Преступники – это психически больные люди. Профилактика преступности это: психическое здоровье плюс воспитание, материальная обеспеченность, возможность заняться любимым делом и проявить себя как личность. Начало этому было дано движением «Возрождение казачества России». Решались и другие проблемы, сначала в казачьих, а затем и в других регионах. Стали использовать лошадей как индивидуальный транспорт. Земли, высвобожденные из севооборота, отдыхали – их оставляли для табунного коневодства, и оно позволило сменить автомобили лошадьми – вместо легковых автомобилей стали использовать рысаков, для перевозки небольших грузов – тяжеловозов, удобные двуколки, линейки, тачанки и даже кареты всевозможных конструкций с пневматическими колесами стали встречаться на дорогах чаще, чем автомобили.

Редкая семья не держала двух-трех рысаков, трех-четырех тяжеловозов. Выпуск водяных двигателей внутреннего сгорания позволил применить дирижабли: легкие индивидуальные, пассажирские, тяжелые грузовые, поднимающие сотни тонн груза. Они оказались полезными при перевозке сельхозпродукции. Им не требовалась посадочная площадка, компьютерная система позволяла проводить посадку прямо на загруженные контейнеры. Автоматическое крепление обеспечивало надежность погрузки и разгрузки. Дирижабли-зерновозы доставляли зерно прямо с тока на элеваторы, и мелькомбинаты. Зависнув над резервуарами, они сбрасывали рукава в бункеры, и зерно шло самотеком.

Железнодорожный и водный транспорт, терял свое значение. На водных путях все больше появлялось парусников с собственными ветродувами. Автоматизация и компьютерное управление сделали их надежными и экономически выгодными. Добыча нефти и угля снизилась до уровня необходимости для синтеза смол, красок и другой необходимой продукции. От синтетических тканей для одежды отказались, для нее стали использовать шерсть, лен, хлопок, чесучу. Пройдя обработку, они становились водонепроницаемыми, ветронепроницаемыми, спасали от жары и холода. Такая одежда отвечала всем требованиям гигиены и здоровья.

Казалось, что наступил тот золотой век, о котором так долго мечтало человечество. Само собой, решался вопрос о численности населения страны. Наука научилась определять психологические и физиологические совместимости индивидуумов. При малейших отклонениях зародыша от нормы применялось его рассасывание. Режим жизни соответствовал требованиям для беременной женщины. Его научились соблюдать неукоснительно! Исчезли младенцы-калеки и дети с патологической наследственностью. Здоровый образ жизни, труд, спорт, закаливание и надежная противоэпидемическая защита свели заболевания к минимуму.

Деятельный образ жизни, позволял россиянам полностью жить и трудиться до восьмидесятилетнего возраста. Затем короткий срок снижения функции – и организм отключался. Твердая уверенность в том, что за земным периодом начинается эра новой жизни, не делала трагедии. И уходящие, и остающиеся понимали, что они снова встретятся, и будут вместе в другой жизни, в другом, более совершенном, состоянии. Вместо захоронения тела умершего, стали практиковать кремирование, пепел вносили в клумбу предков, находящуюся на каждом земельном участке семьи. В центре клумбы стояла стела, на которой была изображена гравюра каждого отлучившегося, уход за цветами вели женщины и дети.

В генеалогической книге помещали голографические портреты ушедших, и их краткое жизнеописание, пленки с записями их голосов. Все чаще в состав семьи стали входить четыре поколения, общей численностью восемь человек: прадедушка и прабабушка, дедушка и бабушка, отец и мать, сын и дочь. Большая численность семьи стала иметь место только при рождении двоен, троен. Несколько лет численность населения снижалась за счет ухода стариков, а затем стойко стабилизировалась – сначала в казачьих домах, затем во вновь возникшем союзе и в других странах. Жизнь на планете приобретала облик, угодный Всевышнему!

Индикаторы за рубежом.

При распределении биоиндикаторов для работы за рубежом, Аннушке выпала Франция. Группа в составе шести человек, в которую входили три девушки, молоденькие, едва достигшие семнадцатилетнего возраста. Их доставили спецрейсом на один из военных аэродромов Мурманска, где уже ожидал авиалайнер с опознавательными знаками Великобритании. Группа и сопровождающие лица – всего двадцать четыре человека – разместились в салоне первого класса. Больше пассажиров не было. Полет до Великобритании не доставил особого удовольствия.

Землю закрывали плотные облака, и создавалось впечатление, что находишься в помещении, расположенном высоко в горах, покрытых толстым слоем снега. Едва успели приземлиться, как пассажиров усадили в автобус и доставили к другому авиалайнеру, но уже французскому. Погода улучшилась, облака стали реже, и в довольно обширных просветах между ними просматривались очертания побережья, старинные замки, водный простор. Лайнер летел на значительной высоте, и поэтому видимость была не очень хорошая. Однако можно было рассмотреть побережье Франции, несколько небольших городков и селений, какие-то компактные постройки, видимо, замки.

Место посадки, по-видимому, было одним из запасных аэродромов военно-воздушных сил, и не представляло интереса. Да и полюбопытствовать пассажирам было некогда – их сразу же разместили в двух автобусах, которые немедленно покинули аэродром. Девушки, глазевшие по сторонам, не заметили, как автобус с ребятами куда-то исчез. Дорога оборвалась у старинного замка с высокой кирпичной стеной, окружавшей парк и вековые деревья, тянущейся в обе стороны на предел видимости. Широкая асфальтовая аллея упиралась во дворец без видимых признаков разрушения; наоборот, все выглядело роскошно и ухоженно. Возле раскрытых дверей парадного входа, на крыльце из розового мрамора, стояло несколько человек. В центре группы выделялись: изысканная дама бальзаковского возраста и щеголеватый, пожилой мужчина.

– Ваши хозяева! – обернулся шофер к гостям.

Едва девушки выпорхнули из машины, как хозяйка и хозяин сошли вниз. Откуда-то вынырнул щупленький, шустрый человечек, и, театрально поклонившись гостям, на прекрасном русском языке представил хозяев: «Наталья Алексеевна, урожденная Попова, внучка атамана Всевеликого Войска Донского. Ее супруг, Пьер Делонье».

С изящным поклоном представились девушки: «Наташа, Анна, Екатерина».

Щупленький человечек оказался дворецким, он представился девушкам: «Мишель», – и отошел чуть в сторону.

– Прошу вас, девушки, быть гостями в нашем доме. Надеюсь, и вы, и мы будем довольны. Сейчас Мишель проводит вас в отведенные вам апартаменты. Отдохните, осмотритесь, приведите себя в порядок. Мы с мужем приглашаем вас на обед, он состоится в узком кругу, время – 16.00, горничная проводит вас.

Пьер помалкивал, и лишь слегка склонял голову, подтверждая тем, что он вполне согласен с женой.

Апартаменты расположились в левом крыле замка, каждой гостье было предоставлено по две комнаты: гостиная и будуар. Двери гостиной выходили в общий коридор. В дальнем его конце помещалась ванная комната и туалеты. Широкая и высокая арка, расположенная посередине коридора, вела в величественный холл со стеклянной наружной стеной, открывающей вид на ухоженный парк с фонтаном, скульптурными группами и цветочными клумбами. Незаметные двери вели на широкий и длинный балкон. В холле стояли диваны, кресла, столики. На стенах висели картины и вились растения.

Другой конец коридора вел к высокой и широкой двери, открыв которую можно было рассмотреть довольно большую комнату, видимо, исполняющую роль гостиной. В ней постоянно дежурил охранник. Дверь из этой комнаты вела на широкую мраморную лестничную площадку с живописной балюстрадой. Вниз спускалась широкая лестница. Площадка, лестница и огромный высокий зал со скульптурой, картинами, фресками и лепкой, представляли величественную и красивую композицию. В сопровождении дворецкого девушки прошествовали через все это великолепие. В коридоре их встретила молодая женщина в скромном, но элегантном платье.

– Эжени, – представилась она. С едва заметным акцентом продолжала по-русски: – Евгения. Можете звать меня Женя, я горничная Натальи Алексеевны. На время вашего пребывания закреплена за вами, по всем вопросам обращайтесь ко мне. Надеюсь, что мы найдем общий язык, а может быть, и подружимся. Я русская, эмигрантка в третьем поколении. Очень хотелось бы пообщаться с настоящими русскими, тем более, с казачками. Я совершенно не представляю себе современных казаков, хотя мои предки вышли из старого казачьего рода станицы Кочетовской.

Пока девушки устраивались, осматривали свои апартаменты, они узнали, что Эжени прочла все книги о казачестве, и даже собрала неплохую личную библиотеку, где есть и произведения казаков-эмигрантов, и подшивки издаваемого во Франции казачьего альманаха с 1920 года. Убедившись, что девушки сносно владеют разговорным французским, читают и пишут, Эжени принялась натаскивать их в бытовом отношении, необходимом для общения, одновременно снимая мерки для подгонки одежды.

– Вы, конечно, одеты вполне прилично, но нетрудно догадаться, кто вы и откуда. Мне поручено замаскировать вас под выпускниц колледжа для иностранцев. По легенде, вы из Туниса, потомки русских эмигрантов, во Франции – второй год, заканчиваете учебу и находитесь на каникулах. Колледж расположен в соседнем городе. Это небольшой городок, мы изучим основные данные о нем и о колледже. На тему о себе не очень распространяйтесь. Да и контактов с кем не следует вам помогут избежать соответствующие службы Франции. На подготовку вам отведено шесть дней. Это время вы будете находиться в гостях у хозяев нашего замка как дальние родственники хозяйки, тем более что Аня, по крайней мере, ее однофамилица.

На первой же прогулке Аннушка обратила внимание на лошадиное ржание, доносящееся из-за высокой капитальной стены парка.

– Мадемуазель Эжени, – не выдержала девушка, – можно посмотреть лошадей?

– Вы неравнодушны к ним?

– Я казачка! У нас дома содержится жеребец Кучум. Мы с ним дружим, папа позволяет мне ездить на нем, и он слушается меня даже лучше, чем папу. Все говорят, что он дикий и злой, а он такой добрый и послушный…

– Вы хотели бы поездить верхом?

– Да, если можно, пожалуйста!

– Не знаю! На это нет времени. Но Вы не огорчайтесь. Ваши родственники – заядлые лошадники. У них гости часто совершают верховые прогулки по парку и прилегающим к замку землям. Вы попросите мадам – она будет польщена, и с удовольствием даст Вам разрешение.

Обед действительно прошел в семейной обстановке. Кроме гостей и хозяев за столом никого не было. Слуги двигались неслышно, и блюда сменялись одно за другим. Хозяйка опасалась, что гости будут есть руками, и ронять куски на скатерть, но была приятно разочарована: девушки держались скромно, правильно пользовались столовыми приборами, не притронулись к вину. Правда, разговор они поддерживали с трудом. Причину этому Наталья Алексеевна узнала уже после кофе, когда на столе остались лишь фрукты. Аннушка от имени своих подруг поблагодарила хозяев за внимание и извинилась за некоторую натянутость в беседе: «Дома у нас к еде относятся серьезно, и разговаривать во время еды не принято, поэтому мы никак не могли сосредоточиться, но мы постараемся и будем также непосредственны, как француженки. Извините нас за то, что мы не могли создать непринужденную обстановку».

Дата добавления: 2015-07-20