Городские ребята в гостях у станичников

Автобус остановился возле щита указателя. Из задней двери, держа в руках тощенькие рюкзачки, выпрыгнули трое подростков, ничем не отличающихся от таких же, им подобных, странствующих во время каникул. Закинув рюкзачки за спину, они перешли через шоссе и остановились возле щита. Белыми стрелками и кружками на нем были обозначены направление движения, расстояние и названия населенных пунктов. В нужном им направлении проходила дорога с неплохим асфальтовым покрытием, но не в ту сторону, ни навстречу движения автотранспорта не наблюдалось.

– Видно, такая дыра, что выбираются оттуда раз в год, да и то на великий праздник, – презрительно скривил губы, и смачно сплюнув, высказался один из ребят.

– Не может быть, – неуверенно возразил ему самый маленький, невзрачный. – Они к нам всю осень машины с овощами гоняли, да и юнак тот не пешком же приходил.

– Хватит базарить! – оборвал спор вожак. – Тут пути-то на час хорошего хода. А ждать можно и до вечера. Сегодня суббота, если кто уехал, то раньше вечера не вернется. А то и на следующий вечер.

– Ну что ж, потопали, – снова скривился скептик, – твоя идея, а ты любишь их до конца доводить.

– Да, люблю! – сверкнул на него глазами вожак.

Скептик пожал плечами и промолчал. Пытаясь смягчить обстановку и подбодрить друзей вожак пошутил:

– Погуляем, полюбуемся красотами, да и дорогу на всякий случай запомнить не мешает. Мало ли что бывает – может драпать придется!

Асфальтовая лента пролегала почти рядом с началом речной долины, и с нее хорошо просматривался крутой обрывистый берег Донца со стоящим на нем хутором Хрящи. Пейзаж речной долины с ее травами, рощами, каменистыми уступами, сверкающими кварцевыми блесками навевал покой и мечты. Утреннее солнце еще не накалило воздух, а только подогрело землю, которая парила, скрадывая расстояние и придавая пейзажу сказочно-нереальный вид. Путешественники и не заметили, как подошли к мосту через речку. По ту же сторону из садовых зарослей поднимались крыши домов, мансарды и верхние этажи зданий. Оказавшись на удивительно чистой и ухоженной улице, ребята были поражены ее тишиной – ни стука, ни криков, ни музыки. Только пение да щебет птиц.

– Дрыхнут до сих пор, что ли? – предположил меньший из группы.

– Пашут, наверное, с утра дотемна, – высказал свое мнение старший, – им и ночью-то спать некогда – урожай убирают. У кого бы спросить? Говорил, что любой покажет, а тут ни любого, никакого.

Прошли несколько дворов – никого. Остановились возле двухэтажного дома с мезонином и террасой. Широкие окна смотрят на все четыре стороны света. Во дворе добротные постройки, возле металлического забора – грядки цветов. Террасу и балкончик мезонина оплетают лозы с массивными гроздьями крупного, темно-фиолетового винограда. Ребят, видимо, заметили. Открылась дверь и по ступенькам спорхнула девочка лет 11-12. Выгоревшие русые косички, обрамляли круглое усыпанное веснушками личико. Из-под белесых бровок смотрели любопытные голубенькие глазки.

– Здорово ночевали! – поприветствовала она ребят, – вы к нам?

– Здравствуйте, – обескураженные незнакомым приветствием не сразу ответили те. Мы к Попову Дмитрию, знакомые его.

– Из Шахт, да? – сверкнула девочка белыми зубками.

Ребята согласно кивнули.

– У нас все ребята знают, что Митя пригласил гостей, ждет их. Он живет аж на том краю, – показала она рукой. – У них левада выходит на луг, но сейчас вдоль речки не пройти – залило. Сейчас пойдем!

– Попить бы, – попросил Сенька, проводя языком по пересохшим губам. – Глотка пересохла!

– Хотите молочка холодненького? – встрепенулась девчушка. – У нас молоко вкусное!

Троица дружно кивнула. В одно мгновение девочка исчезла, как по волшебству распахнулась дверь в подвал, стукнулась о стенку и стала медленно закрываться, но не успела. Девочка уже выскочила обратно, держа в руках узкогорлую махотку литра на два:

– Пейте на здоровье!

Пили по очереди – Дмитрий, Василий, Сенька. Топленое, густое как сливки молоко с кусочками каймака было холодным, как-то особенно пахло и обладало чудесным ореховым привкусом. От махотки трудно оторваться, но надо, же и совесть иметь. Ребята, чуть утолив жажду, вернули посуду хозяйке. Удивленный взгляд скользнул по лицам:

– Вы что, уже напились?

– Да, – не отрывали ребята глаз от белой махотки, а Сенька невольно умолк и сглотнул слюну.

Девочка заулыбалась:

– Стесняетесь! Вижу же, что не напились. Пейте вволю, я еще принесу.

Искушение оказалось слишком велико, и кувшин быстро опустел.

– Еще?

– Спасибо, хватит! Напились от души – вкусное молоко. Мы такого не пробовали, а тут целый кувшин!

– Махотка.

– Что «махотка»?

– По-вашему «кувшин», а по-нашему – «махотка».

– Ну, пусть махотка, какая разница.

– Да, в махотке молоко всегда прохладнее, чем в другой посуде.

– Почему?

– Никто не знает, прохладнее – и все. Только мало уже махоток осталось, а новых никто не делает.

– Жаль!

Девчушка подхватила махотку и исчезла.

– Шустрая, – заметил Дмитрий.

– Как молния, – подтвердил Сенька.

А девочка уже возвращалась, еле удерживая в руках гроздья винограда.

– Берите, ешьте, только что с лозы. Не бойтесь, после топленого молока можно.

Дмитрий с сомнением посмотрел на килограммовую гроздь.

– А оно с непривычки, того, – он покрутил ладонью возле живота, – не осрамиться бы…

Девчушка залилась смехом:

– Боитесь!..

Ребята утвердительно кивнули

– Ну, тогда после съедите. Пошли.

Шли, не торопясь, но ребята, незаметно для самих себя, отщипнули от грозди по зернышку, потом еще, еще и от толстой грозди остались только голые веточки.

Асфальтовый тротуар и дорога блестели, точно вымытые с мылом. Выбросить остатки под ноги казалось кощунством. Девочка, заметив нерешительность спутников, указала на красную крышку в ограде:

– Бросьте сюда. Мы убрали урны в ограду, нечего им вид портить.

Пройдя еще немного, они свернули к подворью, ничем не отличающемуся от других. Провожающая нажала на кнопку звонка, и тотчас же послышался грозный рык, а поверх ограды появилась собачья морда с внушающими уважение зубами. Ребята попятились, а девочка шлепнула по голове и потрепала собаку за уши:

– Фу, Барс, не пугай людей, злюка!

В ответ на это кобель одним взмахом облизал ей физиономию. Девочка заплевалась, а морда кобеля расплылась в ухмылке:

– Кха, кха, – вроде бы как засмеялся он, довольный своей ловкостью.

Из глубины двора донеслось: «Иду, иду!» Из-за сарая показалась пожилая женщина, одетая, несмотря на жару, в платье с длинными рукавами, но в чириках на босу ногу.

– Кто там?

– Это я, Натка Шумкова, гостей привела!

– Всякий гость от Бога! – согласилась хозяйка, отворяя калитку. – Заходите, Барсика не бойтесь, он у нас ученый.

Несмотря на ее рекомендации, ребята заходить не торопились. Женщина сказала собаке:

– Иди на луг, погуляй там!

Овчарка взвизгнула, крутнулась на месте и длинными легкими прыжками понеслась по дорожке, перемахнула через калитку в ограде, отделяющую чистый двор от хозяйственного, и уже откуда-то издалека донесся ее радостный лай.

– Наверное, опять Митюшку сманил бороться! – усмехнулась хозяйка, – там наши сено косят, – пояснила она, – пошли в беседку, а я Митюшку покличу!

Заведя гостей в изящную беседку, увитую лозой с темно-красными кистями винограда, женщина поставила на стол чашки с виноградом и грушами.

– Угощайтесь, Митя придет, сходите покупаться, а я полдник приготовлю. Голодные небось?

– Да нет, нас Натка молоком напоила, виноградом угостила!

– Она молодец, славная девчушка, добрая. А аппетит после купания появиться, виноград не еда, а так, закуска! Оставшись одни, томясь ожиданием, ребята не притронулись к угощению. Минуты казались длинными-предлинными. Наконец где-то, вдалеке, хлопнула дверца, чуть погодя на дорожке, огороженной с двух сторон сеткой, показался Митя. Он шел босиком, одетый лишь в старенькие шорты. Линялая кепочка с длинным козырьком покрывала голову. Загорелое тело блестело от пота и подсыхающих кристалликов соли. Войдя в чистый двор, он улыбнулся гостям и поднял руку в приветствии.

– Молодцы, что приехали!

Вошел в беседку, пожал каждому руку.

– Тезку и Семена я знаю, а вот твоего имени – нет, – сказал он, пожимая руку третьему гостю.

– Василий.

– Хорошее имя, тезка Чапаеву. Как доехали?

– Нормально!

– А от шоссе чем?

– Пешком! Попутку ждать не стали, дорога хорошая, кругом красиво, да и идти недалеко.

– Устали?

– Пустяки, прогулялись с удовольствием!

– Тогда пошли купаться – с дороги не помешает, да и я весь в пыли, смыть надо. А чего ж вы не угощаетесь? Берите, что понравится! Я, например, груши люблю!

Он взял грушу, впился в нее зубами. Ребята тоже взяли по одной. Через чистый и хозяйственный двор, большой сад они вышли на луг. Трава была скошена и собрана в небольшие копны. Часть ее еще находилась в валках, и около них возились люди. Взрослые на вилах носили сено и складывали в копешки. А детвора подгребала остатки, снося их в кучки, хватавшие на один навильник.

– Вон наши, – указал Митя на группу из двух мужчин, женщины, девушки и мальчика. – Придем с купания – познакомлю.

Рис 13 пацаны с палкой

Не широкая, но довольно глубокая чистая речка с песчаным берегом скрывалась за вербами и кустами краснотала. Гости разделись до пояса, потом до плавок, а Митя нырнул прямо в шортах и фуражке – пусть освежаются. Смыл пыль и пот. Остудив разгоряченные тела ребята улеглись на шелковистую траву. Приятно лежать, расслабившись душой и телом. Раскидистая верба защищает от солнечных лучей, легкий влажный ветерок ласкает кожу, щебет птиц навевает дрему.

– Вашему вниманию, – обратился Митя к гостям, – предлагается три варианта отдыха.

Вариант первый. Вы размещаетесь в доме с удобствами, комната отдельная, кушать готовит бабушка Шура. Она отменный повар и кулинар. Будете гулять, где захотите, когда захотите, сами или в моем сопровождении.

Второй вариант. Размещаетесь в добротном шалаше, возле речки напортив нашего огорода. Шалаш можно осмотреть хоть сейчас. Купаетесь вместе с нами. Сад, огород, бахча в вашем распоряжении. По желанию встречаетесь со мной и моими друзьями, с другими ребятами и девчатами, гуляете везде, смотрите все, чем заинтересуетесь, навещаете меня в лагере, присутствуете на всех мероприятиях. Вечера и ночь могу находиться с вами.

Вариант третий. Живете в лагере юнаков, в нашем курене. Курень – это и постройка, и подразделение. В него входят десять односумов, одноклассников, живущих и питающихся вместе, вместе проходящих лагерную службу. Я атаман восьмого куреня первой учебной сотни. Порядок воинский – полное самообслуживание. Пищу готовим сами, сейчас живем по облегченному режиму номер три – это две недели до начала учебного года. Первый месяц каникул режим номер один, усиленный. Тогда питаемся из полковой кухни и увольнение только в крайнем случае. Поэтому я вас и пригласил на август. Вы увидите, как мы живем, тренируемся и отдыхаем. В лагерь придете – придется соблюдать режим дня, участвовать в жизни куреня, дневалить и готовить еду. Участвовать по желанию в некоторых других мероприятиях. Об этом я должен буду заранее известить командира сотни. Употреблять спиртное, наркотики запрещено, курить на территории лагеря – тоже. Распорядок дня: подъем в 5.00, туалет, уборка – 5.00 – 5.30, тренировка 5.30 – 7.30, купание, завтрак 7.30 – 8.30, работа в хозяйстве 8.30 – 12.30, купание, обед, отдых 12.30 – 14.00, тренировка с 14.00 до 16, учеба – 16 – 18, ужин 18 – 18.30, личное время с 18.30 до 22.00, отбой в 22 часа.

– А ты где будешь?

– По вашему желанию – либо с вами, либо в лагере и дома.

Гости переглянулись, помолчали. Хотелось независимости, но приехали-то не лодыря гонять, а знакомиться с казачьей жизнью, подружиться, перенять хорошее. Дмитрий, гость, решил за всех:

– Для той цели, которую мы поставили, вариант три мне кажется более подходящим. А вам, ребята?

Сенька радостно выпалил:

– Верно!

Василий пожал плачами:

– Твоя идея, тебе виднее!

– Значит, решено, – подвел итог юнак. – Теперь пошли полдничать и знакомиться с нашей семьей. Бабушку Шуру вы видели, зовут ее Александра Александровна. Детвора и молодежь обращается к ней как к бабушке Шуре, чужие по имени отчеству, мужчины-ровесники зовут Александровной, подруги Шурой, думаю, что «бабушка Шура» подойдет и для вас. Из кустов внезапно выскочил Барс, радостно гавкнул, ткнулся широким лбом в хозяйское плечо и помахал хвостом.

– Что, за нами прислали? – спросил Митя собаку.

Барс утвердительно махнул хвостом и пошел вперед. Увидев, что гости одеваются, остановился, повернул голову и, не спуская глаз с хозяина, замер.

– Молодец, Барс, – похвалил его хозяин, – иди домой, мы сейчас придем.

В беседке уже был накрыт стол, но хозяева не садились без гостей, а делали вид, что заканчивают управляться. Мужчины мыли руки, женщины что-то поправляли на столе. Митя представил им своих друзей, знакомство скрепили рукопожатием. Было заметно, что его сестренка произвела на ребят сильное впечатление. Они то и дело посматривали на нее, а встретившись с лукавым, чуть ироническим взглядом тотчас отводили глаза. Только Сенька не мог оторвать взгляд от лица необыкновенно красивой и какой-то особенной девушки. Чтобы привести товарища в себя, Василий пырнул его в бок. Тот растерянно обернулся, и, заметив, что тот делает ему знак «закрой рот», покраснел и, метнув взгляд снова на Аннушку, заметил ее глаза – девушка еле сдерживала смех.

– Будьте как дома, не стесняйтесь, здесь все свои, – вывела их из затруднения Мария Николаевна, и на правах хозяйки пригласила к столу. За едой гости не отрывали глаз от тарелок, смущенно благодарили за каждое поданное блюдо. Молчали и хозяева. Разряжая тягостное молчание, Иван Алексеевич объяснил гостям:

– У нас за едой не принято разговаривать и развлекать гостей, так что не взыщите. Еда, как и работа, требует внимания и серьезного отношения!

Еле дождавшись конца полдника, ребята отправились в лагерь, находящийся на живописном острове посреди Донца. От станицы до самого берега раскинулся широкий заливной луг. Сено на нем, в основном, было скошено, но довольно значительная часть, видимо, использовалась как пастбище, так как вдали виднелся гурт скота. Извилистая грунтовая дорога уперлась в неширокий свайный мост. У въезда с левой стороны на бетонной плите – постовая будка и грибок, в его тени на скамейке сидел юнак в летней повседневной форме – белая гимнастерка, темно-синие хлопчатобумажные шаровары с лампасами, казачья фуражка с белым чехлом и кокардой, черные чирики. Хорошо развитый торс перехватывал широкий ремень с портупеей, на нем с левой стороны – клинок, с правой – ракетница в кобуре, на левой руке – трехцветная повязка с надписью «КПП 1». Он, конечно, давно заметил приближающуюся группу, но не подал виду, и отреагировал только тогда, когда она подошла к въезду. Дежурный встал, поправил фуражку, движением больших пальцев расправил гимнастерку под ремнем:

– Здорово дневали, Алеша! – поприветствовал его юнак.

– Слава Богу, что мы, казаки, – отдал тот честь.

– Друзей привел?

– Да вот, веду, не знаю, понравится ли. Ты когда заступил?

– В 14.00, смена в 18.00.

– Решили дежурить по 4 часа?

– Да, на обоих КПП.

– Ребята на работе?

– Да, твои перебросились на люцерну, тюкуют!

– Добро, спасибо за информацию. Ну, пошли!

– С Богом!

Шахтинцы не сводили глаз с дежурного юнака. Им нравилась его форма, оружие, и даже нашивка над карманом с вышитой информацией: «Алексей Рыжкин, 7 взвод Н.-Кундрючинской учебной сотни».

За мостом дорога раздваивалась.

– Правая – к лагерю девчат, прямая – к пристани, а эта – наша, – пояснил Митя друзьям.

– Этот, постовой, он что, друг твой?

– Однокашник, в одном классе учимся! Насчет дружбы… мы все здесь братья по крови, но есть и особо близкие – мои побратимы, я вас познакомлю. Познакомлю и с другими юнаками, нас здесь больше сотни о вашем приезде знают все, так как вопрос о третьем варианте решался на круге.

Полевая дорога вилась змейкой, обходя вековые деревья, почти полностью укрывающие ее от солнца. Легкий ветерок создавал прохладу, шумела листва, щебетали пичуги. Шли не спеша, молча, присматриваясь и прислушиваясь к почти нетронутой человеком природе. Гость тронул своего тезку за руку:

– Они… в курсе?

– В курсе чего?

– Особенностей нашего знакомства!

Митя резко остановился:

– За кого ты меня принимаешь? Только отец знает, больше никто, даже побратимы. Мне и перед вами-то стыдно, хвастанул сдуру. Правда, тогда зло взяло – трое на одного, да еще и не с пустыми руками.

– А у вас все такие же, как ты? – не выдержал Сенька.

– Какие такие?

– Ну, сильные!

– Не знаю, может быть, и другие есть, не встречал! Только здесь сила не причем, все дело в особенности биоэнергетики. Если я сосредоточусь на прутке и начну его гнуть, он становится пластичным, поддается. Правда, энергии уходит много, я потом неважно себя чувствую, хотя и недолго. Врач-биоэнергетик предупредил, чтобы я удерживался от таких опытов.

Не шути с биоэнергией, говорит, а то разрядишься, как аккумулятор, или замыкание получится и сгоришь. Лучше почаще подзаряжайся от дуба, тополя или акации.

– Пробовал?

– И не раз! Как только почувствую себя неважно – сразу на подзарядку. Обниму дерево, постою минут пять и все проходит.

– Я по телеку слышал, – сказал Сенька, – думал, трепятся!

– Да нет, правда! Вы молчите о случившемся, а то приставать будут.

Троица повеселела. Видно, не давала покоя мыслишка о том, что все известно, и над ними будут потихоньку потешаться. На ходу расстегнув клапан рюкзака, Митя-шахтинец достал браслет, распиленный на три части.

– Спасибо, тезка, за науку. Подумал я над твоим подарком, кое-что дошло, да не до меня одного. Ты сохранил все в тайне, мы тоже. Куда его теперь?

– В лагере стоит контейнер, мы в него железки ненужные собираем. Бросьте и эти.

– Тут много металла осталось после боев, сейчас уже почти все подобрали, очистили остров.

Лес окончился, открыв панораму прибрежной полосы с редкими, но могучими деревьями и густой луговой травой. Оканчивалась она широким песчаным пляжем. Ближе к лесу в тени деревьев приютились постройки с камышовыми крышами. Напротив каждой в 10-15 метрах очаги под металлическими навесами, рядом с ними столы и скамейки, врытые в песок. В стороне – турник, конь, брусья. Сзади куреней в лесу стыдливо прятались туалеты. В конце лагеря виднелось спортивное сооружение, но какое именно – не разобрать. Пройдя мимо четырех куреней, Митя привел их к своему:

– Это наш! Не смотрите, что камышовый – в нем прохладно, не дует и дождь нипочем. Строить капитальный лагерь нет смысла – весенний паводок заливает. К началу учебного года мы все демонтируем и вывозим на склад возле пристани. Он на сваях, не заливается, имеется охрана. Весной за 2-3 дня лагерь восстанавливается – доставка со склада по Донцу – дешево и удобно! Дверная рама хорошо подогнана и обтянута противомоскитной сеткой. Сам курень оказался просторным и уютным. Два широких окна завешены темно-голубыми гардинами, посреди комнаты стол, окруженный скамейками. У стен с трех сторон сплошные деревянные нары с аккуратно застланными постелями, у входа пирамида с автоматами.

Гости с удивлением уставились на копии штурмовых автоматов. Поднарное пространство застроено полками. Как оказалось после, они монтировались на дверцах, прикрывающих подвал, в который складывалось все лишнее, в том числе и дрова на случай непогоды. Пол и потолок деревянные, некрашеные. С потолка свешивается светильник – в стеклянном баллоне с проволочной сеткой.

– Вам отведены спальные места в привилегированном месте – у окна. Матрасы набиты нежнейшим сеном майского укоса. Подушки – тоже. Можете спать. Мы, когда ложимся спать, одежду складываем на полки, а обувь ставим возле, носками наружу. Это удобно по ночной тревоге одеваться!

Закончив ознакомление, ребята пошли купаться. С пляжа казачий лагерь открывался полностью. Кроме куреней там виднелось несколько построек невысоких, но, видимо, достаточно вместительных. Внимание гостей привлек спортивный городок, оборудованный кроме обычных спортивных снарядов еще и снарядами, встречающимися только в военных городках, да и то не в каждом.

– Пошли, посмотрим, – попросил Сенька.

– Может быть, отложим на завтра? – спросил Митя, – побудьте на первой тренировке, все увидите, а то много рассказывать придется. Сейчас искупаемся, поужинаем, познакомитесь с моими односумами, а там – отбой.

Гости согласились.

Звонкий голос горна, играющего побудку, поднял гостей. Спросонья они не сразу поняли, где они и что происходит. Пока протерли глаза, хозяев в курене уже не было. Вышли наружу – опять никого. Из кустов выглянул Митя:

– Мы тут, в туалете, идите и вы, а то потом некогда будет!

Гости нерешительно переглянулись.

– Стесняетесь, что ли?

– А чего тут стесняться? У нас тоже есть общественные туалеты, – нашелся Сенька и первым шагнул к кустам. Утреннее купание было слишком коротким и больше походило на умывание и ополаскивание. Серебряный голос трубы как метлой вымел ребят на берег.

– Держитесь нашей группы. Устанете – отходите в сторону и смотрите. С марш-броска будем выходить вон по той просеке, – указал он, – там и ждите. А потом идите следом и смотрите, никуда не влезьте, я за вас в ответе!

Метров триста, гости не отставали, но потом – с линии сошел Сенька, затем Василий, наконец, окончательно запыхавшийся Дмитрий. Сказалось курение, употребление алкоголя и отсутствие тренировок. Еле доплелись ребята до просеки, а оттуда уже появилась цепочка юнаков первых куреней. Перейдя на шаг, они выравнивали дыхание и начинали преодоление полосы препятствий. Затем – упражнения на спортивных снарядах, а оттуда переходили на травянистые участки. Юнаки куреней выстраивались друг против друга, и начинался рукопашный бой.

– Похоже, не первый год тренируются, – заметил Дмитрий, – приемчики у них – о-го-го.

– Да, на себе испытали!

– Каратэ или самбо? – спросил Сенька.

– Да нет, не похоже! Больше напоминает русский рукопашный бой. Здорово похоже на то, что показывали в кино.

– В заграничном?

– Да нет, в нашем! Там еще вначале было, как казачий есаул японцев колошматил.

Василий и Сенька хоть и видели фильм, но приемы не запомнили, поэтому спорить не стали. Ровно в 7.30 сигнал трубы прекратил тренировку. Юнаки полежали на траве и вместе с гостями пошли купаться. Вновь сигнал трубы возвестил о конце купания и начале завтрака.

– Бери ложку, бери бак, нету ложки – хлебай так, – чуть ли не выговаривали звонкие серебряные звуки.

Завтрак уже ждал ребят. Жареная картошка и рыба, сметана, чай, домашний хлеб – все было быстро уплетено, и едва успели управиться с чаем, как снова пропела труба: «Приготовиться к построению, форма одежды номер два», – проревел усилитель на весь лагерь. Одетые в рабочую одежду, юнаки разбивались на взводы и строились в четыре шеренги. В каждом взводе было около 30 человек. К каждому взводу подошел молодой казак в форме не первого срока, на погонах – лычки. К Митиному взводу подошел невысокий, черный как грач парень с тремя узкими лычками. Стоявший на правом фланге Митя вышел из строя и доложил:

– Брат вице-урядник, седьмой взвод учебной сотни в составе 34 юнаков и трех гостей выстроен для направления на работу. Отсутствуют 6: четверо дневальные по куреням, двое – дневальные по лагерю, докладывает помощник командира взвода юнак Попов.

– Вольно! Сегодня продолжаем вывозить и складировать тюкованную люцерну. 7 и 8 курени на погрузке, 9 и 10 на разгрузке и складировании. Вопросы есть?

– Нет!

– Равняйсь, смирно! Направо! Шагом марш! Идти вольно! Можно разбиться на группы!

Митя с побратимами отделился от строя и подошел к гостям. Остальные тоже образовали кучки по 5-6 человек и шли, громко и весело переговариваясь.

– Устанете работать, – обратился Митя к гостям, – не стесняйтесь, идите и отдыхайте. С непривычки тяжело, хотя все механизировано до максимума. Сначала присмотритесь, как мы работаем, а потом, если захотите, присоединяйтесь!

– Митя, – обратился к нему Сенька, – а почему вы сено сушите в спортивном городке?

– Какое сено? – не понял вначале тот, но сразу спохватился. – Да не для сушки оно. Оно уже сухое, и мы используем его для страховки от увечий. Ты видел наши ворота? Мы их используем и как бум. Если с шести метров шлепнешься на землю, убиться можно, а сено – хороший амортизатор. На второй тренировке увидите, а захотите – и сами попробуете. Мы, конечно, начинаем с малой высоты, а потом постепенно увеличиваем. Если 12 раз пройдешь, не упав, то получаешь разрешение на следующую ступень. Их всего 12, через каждые полметра.

– А кто дает разрешение? – поинтересовался Дмитрий.

– Кошевой.

– То есть – ты?

– В нашем коше я.

– А тебе кто?

– Взводный.

– А нам? Не выше четвертой ступени!

– Это до двух метров? Мы, что, детсадовцы?

– Нет, конечно, но, падая с шести метров и не умея координироваться, можно свернуть себе шею, даже падая на сено. Поэтому без тренировок и отработки координации запрещено. У нас даже лихие ребята не нарушают запрета. За это вылетишь из лагеря и из юнаков, могут посадить под домашний арест до месяца.

– А что это за арест домашний? – не понял Сенька.

– Это когда идешь из школы домой, и никуда не выходишь. Работаешь во дворе, купаешься под душем, не смотришь телевизор, не отвечаешь на телефонные звонки, не принимаешь гостей, – срамота!

– Дисциплина! – протянул Сенька.

– А какой может быть жизнь без дисциплины? – возразил Митя, – анархия! Мы первый год попробовали жить казачьей вольницей, а потом решили, что нужна и дисциплина, и самое главное, самодисциплина. Так-то оно лучше!

– А если кому не нравится? – поинтересовался Василий.

– Было и такое! Никто не заставляет, дело добровольное. Только из юнаков выведут, в лагерь не допустят. Те, кто испытал на себе, что такое быть вне коллектива, пришли проситься назад. Их приняли, да с годовым испытательным сроком!

– А были такие, что не вернулись? – спросил Дмитрий.

– Был один!

– И что же?

– Ушел сам, в гости наведывается, жалеет, что так сделал. Теперь, чтобы войти в казачий союз, старается окончить училище без замечаний. Если удастся, может, попадет в казачьи войска, а там уж от него зависит.

– Почему такие строгости?

– Потому что до призыва в армию казак должен иметь соответствующую подготовку. Если он готовится к этому с детства, то к моменту призыва уже имеет знания и навыки обученного бойца. Пройдя даже всего лишь трехлетнюю подготовку в школьные годы, призывник по знаниям и навыкам, по физической подготовке, уже соответствует старослужащему солдату, а иногда и выше него.

В казачий союз поступает много писем от командования и казачьим войском, и из армии федерации. Благодарят, что к ним поступают не призывники-новобранцы, а полноценные воины. Выпускников наших школ принимают без экзаменов в любое военное училище.

– И многие поступают?

– Да нет, единицы! Желающие стать офицерами проходят службу в атаманской сотне. И там за десять лет оканчивают вечернее отделение училища погранвойск и один из вузов.

– Десять лет службы?

– Да, им хорошо платят, время засчитывается в военный стаж, и через 15 лет можно уже уйти на пенсию или через 10 – в военную академию, на работу по специальности, офицером в казачьи или пограничные войска.

Люцерновое поле расстилалось до самой лесополосы. Ребята только подошли к тюкам, как появился КАМАЗ-тягач с платформой и два автопогрузчика. Ребята оказались на работе несложной, и горожане сразу включились в нее. Легкий свежий ветерок придавал бодрость. После погрузки платформы следовал 10-минутный отдых. Дмитрий засек, что время погрузки и отдыха соблюдалось с точностью до минуты. «Дисциплина и порядок, – с невольным уважением подумал он, – так работать можно». Ровно в 12.30 работа прекратилась, взвод собрался возле оставшихся тюков. Вице-урядник объявил:

– В лагерь доберетесь сами, можете искупаться перед уходом. Кошевые отвечают за безопасность.

Затем сел в кабину тягача и уехал. Обмыв с себя пыль и пот, ребята вернулись в лагерь. Пообедали блюдами, приготовленными дневальными, и улеглись на отдых в прохладном курене. Немного поболтали и уснули.

В 14.00 горнист проиграл побудку, а затем следующий сигнал «внимание!». Усилитель пророкотал команду: «начало тренировки, форма одежды номер 4, сбор на спортивном поле». Юнаки 8 куреня быстро переоделись в камуфляжную форму: куртки, длинные брюки, береты, ботинки, – расхватали автоматы и подсумки.

– Вы только посмотрите со стороны, там, где гостевая трибуна. Идите за нами, я покажу, – обратился Митя к гостям.

Откуда-то взявшийся взводный подал команду:

– Взвод, приготовиться к построению! Взвод, становись, равняйся, смирно, направо бегом марш!

Взвод четко выполнил команды и зарысил в сторону спортивного городка. Сзади пристроились и гости. Гостевая трибуна представляла собой возвышающуюся над лугом площадку с камышовым навесом, скамьями из жердей. Туда и привел Митя гостей.

– Сидите, любуйтесь. Надоест – уходите потихоньку, по дорожке обойдете спортгородок и отдыхайте, купайтесь. Тренировка продлится до 16.00.

То, что увидели шахтинские гости, потрясло их, увлекло, и они просидели два часа, то и дело вскакивая, не сдержав эмоций. Оно и было на что посмотреть. С автоматами за спиной и подсумками на поясе, юнаки карабкались по шестам, лестницам и канатам, на верхний брус ворот. Бежали по нему и прыгали через окно на узкую площадку, отражали штыковой удар противника, спрыгивали с 4-метровой высоты на наклонную плоскость. Делали кувырок и атаковали чучела, преодолевали полосу препятствий вместе с проволочным заграждениями, окопами, воронками, заборами, ямами. В них стреляли из пневматических винтовок небольшими шариками, оставляющими ярко-красный цвет при попадании. На последнем отрезке полосы они из таких же автоматов поражали атакующих их противников. Каждого выполнившего задание осматривал командир взвода – сколько раз ранен и куда, делал замечание о допущенных ошибках и неотработанных приемах. После небольшого отдыха все начиналось сначала. Каждый юнак, как заметили гости, преодолел все эти препятствия дважды. Затем вновь рукопашная схватка с резиновыми ножами, оставляющими след, между юнаками разных кошей, а в заключение – плавание, вернее, форсирование водной преграды в форме и с оружием. От берега до буев было метров сто, там занятия кончались. Ребята снимали одежду, просушивали ее, протирали и сушили оружие, отдыхали, лежа на плотах. Командир взвода сделал разборку итогов тренировки.

– Через полчаса начало занятий, форма одежды вольная. Занятия в составе сотни. Тема: «Действия Всевеликого Войска Донского в отечественной войне 1812-1814 годов». Занятия проводит войсковой старшина, доктор педагогических наук, военный историк, Федор Николаевич Иванов.

Собрав манатки, ребята отправились по куреням, где переоделись в шведки, шорты и кучками направились на агитплощадку. Первый час заняла лекция. После 15-минутного перерыва лектор отвечал на вопросы, а потом попросил слушателей поделиться сведениями, которые им известны из рассказов, передаваемых из поколения в поколение участниками этой войны.

Гости были удивлены, что из присутствующих 9 ребят оказались потомками казаков, участвовавших в отечественной войне и дошедших до самого Парижа. Их поразило, что спустя более 150 лет в семьях сохранились такие подробности, которые не были опубликованы даже в печати. Во многих семьях сохранились документы, портреты, реликвии. Лектор попросил выступивших записать предания и сделать фотоснимки реликвий.

– Ваши записи и фотографии мы опубликуем и поместим в музее донских казаков, – обещал он, – это поможет более глубокому изучению истории казачества и войны 1812-1814 годов.

По дороге к куреню гости молчали, и только за ужином Дмитрий-гость высказался:

– Лекция как лекция, но вот то, что в семьях сохранилась память о тех далеких временах, лично у меня вызывает зависть! Неужели они помнят всех своих предков?

– Всех не всех, но то, что помним многих – это точно. Мы ведь два года рылись в архивах, в книгах церкви. Здорово помог старый казак Архипов, который сохранил архив войска Донского. В нем документы с 1750 года. В каждой семье составили генеалогическое древо, и теперь его будем вести до угасания рода. Есть, конечно, семьи, которые растеряли сведения о своих предках, но таких, к счастью, немного.

– А мы, – вздохнул Василий, – даже прадедов и братьев, троюродных не знаем.

– Где наши архивы и церковные книги? – погоревал Сенька. – Я даже не знаю, где дед родился и жил. Где теперь мои корни и родичи? Родители тоже ничего не знают – дед с бабкой всю жизнь замалчивали это. Раз дед по пьянке проговорился, что сбежали из ссылки. Может, я тоже казак, – закончил он горько.

Рис 14 лошади

– Все может быть! – успокоил его Митя, – Наших родичей, позабывших, что они – казаки, тоже хватает. Сбегали, жили в городе. В конце концов, не то главное, прямой ли ты потомок казаков, а то, хочешь ли ты стать казаком, стремишься ли к этому, можешь ли себя на это настроить. Все мы с порчей, одни больше, другие меньше. Многие вытравили из себя, что знали, а нужно вытравлять то, что не нужно, а оно нелегко. В станице, в коллективе, среди родичей легче, а вот в одиночку знаешь, как тяжело дурь свою глушить.

– А у тебя, что, и дурь есть? – не поверил Сенька.

– Хватает! Бабушка говорит, что дурь есть у каждого, да одними она командует, другие могут ее в узде держать.

После ужина Митя пригласил ребят покататься на лошадях.

– Ездили верхи?

– Не приходилось…

– Ничего, у нас для этого есть лошади спокойные, без норова, хорошо натренированные. Я вам, пока дойдем до конюшни, объясню теоретически, как вести себя с этим транспортным средством.

Добравшись до конюшни, гости уже усвоили теоретически правила обращения с лошадьми и управления ими. Дежурный по конюшне был в курсе. Он назвал номера и клички лошадей, выдал сбрую. Митя оседлал четырех меринов, подогнал стремена под каждого всадника, едва коснувшись стремени, взлетел в седло, а потом спрыгнул назад:

– Это только кажется просто, а в самом деле тренироваться долго пришлось. Вы не стесняйтесь. Подводите лошадей вот сюда, – указал он на площадку, – сантиметров на 50 возвышавшуюся над дорожкой, – и садитесь. На лугу потренируемся, и будете садиться, как надо.

Посадка и выезд прошли благополучно. Отъехав от конюшни метров на 300, Митя подал команду: «Прямо по дороге шагом марш». Заметив, что гости держатся нормально, дал команду: «На рысь». Первым на рысь перешел Дмитрий. После нескольких неловких подпрыгиваний, он, наконец, приладился, и хотя слишком наклонялся к луке, дело пошло на лад.

Василий и Сенька последовали примеру товарища. Выехав на широкий луг, Митя подал команду: «За мной!», и после получасового движения рысью последовала команда: «Шагом!», затем: «Стой! Спешиться!» Ребята кое-как свалились с седел.

Митя разнуздал лошадей, ослабил подпруги и попросил ребят походить, размяться.

– А кони не уйдут? – забеспокоился Сенька.

– Нет, пусть погуляют! Они приучены идти на свист.

Несмотря на то, что поездка заняла около часа, гости почувствовали, что ноги дрожат и подламываются. Стараясь не показать себя слабаками, они сначала не решались пройтись, но Митя дипломатично объяснил:

– Без тренировок всегда ноги дрожат и подламываются, так как кровь стекает вниз и застаивается. Чтобы ее разогнать, нужно походить, попрыгать, поприседать! Сделали, как советовал, и все быстро прошло. Ребята повеселели.

– Сейчас потренируемся с посадкой! – разъяснил Митя.

Он как-то по-особому свистнул, лошади прекратили щипать траву и зарысили к ним. Митя свистнул по-другому, и лошади пошли галопом и, доскакав до всадников, резко остановились. Подойдя к каждой, Митя, похлопывая, гладил их, ласково приговаривая: «Хорошо, умница». Взнуздал, подтянул подпруги.

– Слушай мою команду: по коням!

Ребята вскарабкались.

– Спешиться!

Слезли.

– Смотрите внимательно – делаю в замедленном темпе.

Митя трижды медленно сел в седло и слез. Затем вновь началась тренировка. После 10-15 попыток стало более-менее сносно.

– Теперь отработаем рысь и попробуем галоп, – объявил он. – Я буду возглавлять отряд, вы следуйте за мной в одну шеренгу. Лошади привыкли ходить в строю, и сами будут держать интервал и дистанцию, скорость – ориентируясь на меня, ведущего. Следите за своей посадкой – не сутультесь, не откидывайтесь назад, повод держите в левой руке, слегка ослабив. Лошадь вам сама подскажет, как нужно управлять – учитесь!

Ребята еще не накатались, а время уже близилось к девяти часам вечера. Пора была возвращаться, выкупать и управить лошадей и успеть к отбою. На обратном пути они заметили всадника, наметом несущегося им навстречу.

– Вот уж шпарит, так шпарит! – восхитился Сенька.

– Аннушка! Кучума проминает, – узнал Митя.

Всадница остановила жеребца в двух шагах от кавалькады. На фоне вечернего неба отчетливо вырисовывался угольно-черный жеребец и его хозяйка. Бросалась в глаза слитность всадницы с конем, ее изящная и гордая посадка.

– Ребята! Бабушка просила зайти взять харчей. Она там пирогов напекла, – приветливо подняла она руку. – Завтра ждем вас в гости, приходите вечером, рыбачить пойдем! Пока, до встречи!

И чуть шевельнув поводом, послала жеребца вперед.

Митя с любовью и гордостью, а гости – с восхищением провожали ее глазами до тех пор, пока удивительная пара не скрылась за посадкой.

Управив лошадей и сдав их дежурному, ребята направились к подворью Поповых. Идти пришлось через всю станицу. В этот час станица была многолюдной. Казачьи семьи возвращались с полевых работ. Все встречные приветливо здоровались с Митей и гостями. В этом наблюдалась определенная схема. Если молодые, младше Мити, они приветствовали первыми, старших же и девочек первым приветствовал Митя. Непривычные взаимоприветствия звучали на каждом шагу:

– Здорово дневали!

– Слава Богу!

Отдание чести, поднятая рука сопровождали каждого.

– Вы что, все родственники и знакомые? – поинтересовался неугомонный Сенька.

– Не все, но многие. У нас принято приветствовать каждого встречного, знакомый он или незнакомый, наш или приезжий. Встречаясь утром, говорим «здорово ночевали», вечером – «здорово дневали».

– Вот здорово! Выходит, все свои. А у нас поприветствуй незнакомого он тебя пошлет, куда не надо, да еще и по морде съездит.

Бабушка Шура вложила в кошевку столько пирогов и продуктов, что Дмитрий, покосившись на Митю, шепнул:

– Куда нам столько, тут и за неделю не съесть!

– Так нас же сколько. За день почистим. Бабушкины пироги такие, что пальчики оближешь.

Это подтвердил и заступающий на дневальство по кошу Леня Самарин.

– Бабушкины пироги прибыли! – обрадовался он. – Красотища! Завтрак готов, на обед только борщ сварю и порядок! Коль пироги на столе, все остальное под стол!

День бежал за днем, распорядок соблюдался строго, только на субботу и воскресенье лагерь опустел. В нем остался наряд, дежурные и дневальные. В пятницу утром Митя предупредил гостей:

– Сегодня в обед увольняемся до подъема в понедельник. Поживем в шалаше. Я, правда, в субботу и в воскресение буду помогать по хозяйству. Но это часов до двух, а потом к вам.

– А мы что, загорать будем?! – возмутился Дмитрий. – Мы что, барчуки! Или у вас работы мало?

– Да нет, работы хватает с избытком, только вот работать придется на огороде, вы к такой работе непривычные.

– Мы ко всякой работе привычные! Не смотри, что городские. Каждый год огороды сажаем.

– Хорошо, я поговорю с папой!

– Митя, а можно мне на лошадях поездить? – смущенно попросил Сенька.

– Не наездился за неделю?

– Нет, я бы и не отходил от них?

– Хорошо бы уехать куда-нибудь, лошадей пустить пастись, а самим развести костерчик и сидеть всю ночь, слушать, как они щиплют траву, фыркают.

– Сделаем! Поедем в табун на суточное дежурство. Я думаю, сотник не откажет заменить нам наряд на послезавтра. С нами пойдут и побратимы.

– Ну, тогда и уедем после смены, – согласились гости.

– Добро, тогда закажу бабушке на воскресенье подорожники и договорюсь, чтобы вас подкинули до дома.

– А что это за подорожники? – не удержался любопытный Сенька.

– Гостинцы.

– Ну, какие там еще гостинцы, – засмущались ребята.

– А это уж бабушкина забота. Раз были в гостях, от гостинцев не отделаетесь. Как и рассчитывал Митя, сотник без слов переменил смены, и рано утром трое юнаков с гостями выстроились возле конюшни в две шеренги – юнаки в первой, гости во второй. Увидев подходящего урядника, дежурного по караулу, Митя вышел из строя, подал команду:

– Равняйся, смирно! – и доложил: – Брат-урядник, наряд табунщиков в составе трех юнаков 8 куреня и трех гостей выстроен для инструктажа. Старший наряда куренной Попов Дмитрий.

Приняв рапорт, урядник осмотрел ребят, проверил знание обязанностей табунщика и разрешил заступить в наряд.

– Лошадей возьмете Галку, Быструю, Красавку, Милку, Умницу и Анчара. Получите сбрую и плащи. Подвода готова, ездовой Ерохин Павел.

Урядник поднес руку к виску и отошел. Митя повторил команду:

– Вольно! Следуйте за мной.

Получив в каптерке все необходимое, ребята погрузились в бричку, запряженную двумя меринами, и отправились к табуну.

На целинном степном просторе под тремя могучими дубами, в небольшой лощинке с родником, разместился добротный саманный домик. У куреня стояли две подседланные лошади, неторопливо похрустывающие свежей травой, обильно наваленной в ясли.

На стук колес вышел юнак:

– О-го-го! Да у вас тут усиленный наряд, – начал он, но, присмотревшись к прибывшим, поправился: – Добро пожаловать, гости любезные. А я смотрю, по расписанию должен быть 7 курень, а приехали вы. Ну, располагайтесь! Кто поедет принимать табун?

– Я, – ответил Митя, – и Дмитрий. Остальные пусть примут имущество!

Василий промолчал, Сенька немного подергался, видно, не терпелось прокатиться, но от возражений воздержался.

Табун пасся километрах в трех, хотя густая сочная трава покрывала все видимое поле.

– Почему так далеко? – поинтересовался Дмитрий.

– Это участок резервный, на случай непогоды. Мы ведь выпасаем коней круглый год.

– И зимой?

– Да, только в распутицу, метели сильные и снегопад содержим в конюшне. Поэтому они у нас такие здоровые и выносливые.

В косяке ходили до полусотни кобылиц, во главе с красивым гнедым жеребцом. При появлении всадников он звонко заржал и зарысил навстречу, но, повинуясь окрику загонщика: «Гайтан, назад!» вернулся к кобылам.

– Кличка какая-то странная, – высказался Дмитрий, – что такое гайтан?

– Это такая кожаная сумочка на ремешке. Ее вместе с
крестом носят на шее, уходя в поход, казак насыпает в нее родной земли. Если казак погибнет в походе, то его перед захоронением посыплют этой землей. Получится, вроде как бы в своей земле похоронили.

Подъехал табунщик:

– Здорово ночевали, станичники да гости!

Ребята одновременно ответили:

– Слава Богу!

Дмитрий обратил внимание на снаряжение табунщика и его экипировку. В правой руке длинный свернутый кольцом кнут с коротким кнутовищем, у передней луки – аркан и ракетница в кобуре. Лошадей пересчитали и осмотрели. Митя принял кнут и аркан.

– Пост принял!

– Пост сдал! – ответил юнак, попрощался, перекинул ногу на переднюю луку, посвистывая, отправился к куреню.

– Покажи кнут! – попросил Дмитрий тезку, прикинул его на руке, распустил на всю длину, – метра три. – Неужели лошадей бьете?

– Да ты что? Разве лошадей можно бить? Это же верные друзья. Неужели ты мог так подумать про казаков? Этот арапник для сигналов, я тебе потом покажу, как он «стреляет». Хлопнешь один раз – внимание, два раза – стой, три раза – вперед. Частые хлопки – в намет, быстрее, опасность! А бьют им только волков при нападении на табун. С одного удара можно хребет перебить.

– Да, – удовлетворенно протянул Дмитрий. На душе у него, как видно, полегчало. – Лассо, наверное, лошадей ловить?

– Не только лошадей, но и любых животных, человека, притом с его помощью можно забраться на стену, если только есть за что зацепиться. В комплект к аркану есть кошка в резиновой оплетке. Это для лазанья по скалам и стенам домов.

– И хорошо вы им владеете?

– Сносно, но применяем редко. Лошади у нас не табунские, обученные, повинуются сигналам и командам – смотри, – Митя резко взмахнул арканом – хлопок, похожий на выстрел. Лошади подняли головы и навострили уши, – Анчар, ко мне!

Четырехлетка Анчар, стройный каурый красавец, оторвался и, подбежав к ребятам, замер.

– Умница! Погляди, – погладил его по морде Митя и протянул кусочек хлеба, посыпанный крупной солью. Тот с удовольствие сжевал его.

Митя спрыгнул с седла, снял уздечку и обратку, надел на него, затем расседлал и отпустил свою лошадь. Хлопнул ее по крупу: «В табун!» Достал из сумки чистую тряпочку, тщательно протер Анчару спину и оседлал его.

– Тебе рекомендую Галку – красавицу, умницу! – Митя снова хлопнул кнутом и позвал: – Галка, ко мне!

Черная красавица легким, изящным галопом оторвалась от края косяка и в мгновение ока оказалась рядом. Не доскакав нескольких метров, она перешла на шаг, и игриво поглядывая озорными глазами, подошла к ребятам, гордо неся маленькую головку на лебединой шее. Весь ее вид как бы говорил: «Ну, вот она я! Любуйтесь!» Митя протянул тезке такой же кусочек хлеба, как сам скормил Анчару:

– Угости, погладь, приласкай, говори, что хочешь, но только ласково.

Галка с аппетитом умяла угощение и бархатным носом потерлась о лицо Дмитрия, втягивая, как в вытяжную трубу воздух. Видимо, длинные волосы пощекотали ей ноздри, так как она резко отвернулась, чихнула, фыркнула и потерлась носом о свою ногу.

– Знакомство состоялось! – резюмировал Митя. – Галка согласна удовлетворить твое желание покататься. Ты, тезка, поезди, съезди к куреню, отведи туда Быструю и Умницу, переседлай Галку в ее седло, а это сдай. Если захочешь, возвращайся ко мне; во вторую смену заступят Павлик с Василием, а в третью Сергей с Сеней. Они там уже налаживают завтрак. Покушай, и пусть третья смена меня подменит!

Дмитрий легко вспрыгнул в седло, и, чувствуя, что Галка просит повод, пустил ее в намет. На полдороги из-под копыт вылетела какая-то пичуга, но умное животное даже не обратило на нее внимания. «Шарахнулась бы – костей не собрать!», – мелькнула у паренька мысль, и он перешел на рысь.

На таборе Василий и Сенька – тренировались в бросании аркана. Они по очереди пытались накинуть петлю на колышек, забитый метрах в десяти от них. Результат пока не радовал – петля аркана либо не долетала до цели, либо падала, не заарканивая ее. Наблюдавший за ними Сергей, один из Митиных побратимов, посоветовал начинающим начинать метров с пяти, но те не согласились.

– У нас нет времени тренироваться годами. Мы должны научиться сейчас!

– Тогда нечего валандаться, сматывайте аркан и повесьте на место! Одним днем этой наукой не овладеешь. Я три года бился, и то не скажу, что овладел. С земли на неподвижную цель – это еще туда-сюда, а вот с седла, да еще на скачущую лошадь редко бывает удачный заброс!

В конце концов, запыхавшись, гости угомонились! Плотно позавтракав, Сенька и Сергей поехали подменить Дмитрия. Василия, пожелавшего проехаться с ними, удержал Павлик:

– Нам за эти полчаса нужно прибрать за собой, накосить и принести травы, поправить у сруба родника крышку.

Сенька с Сергеем объехали косяк, полюбовались на лошадей и жеребят, остановились невдалеке, разнуздали коней, отпустили подпруги седел и уселись на траву. Сергей сел, скрестив по-татарски ноги, а Сенька долго примащивался, пытаясь принять такую же позу, но, в конце концов, прилег на бок.

– Не жизнь, а малина! – протянул он, блаженно прикрыв глаза и прислушиваясь к мерному хрусту жующих животных, тонкому ржанию жеребят и ответным, ласковым голосам кобыл.

– Конечно! Если лежать и блаженствовать – мечта, – передразнил его Сергей, – а вот поторчишь четыре часа в седле ночью в дождь, а то и в снегопад – запоешь по-другому! Смотри да смотри, чтобы от косяка никто не отбился. Жеребята, они ведь еще глупые совсем, любопытные, все им рассмотреть хочется, познакомиться. В позапрошлом году отбился один стригунок во время бури, нашли на третий день одни косточки!

– Волки?

– Может, волки, а может, одичавшие собаки, их много в лес сбегается. В городе-то прокормиться сейчас не просто!

Сенька вытащил из кармана пачку сигарет и спички:

– Ты не против, если я закурю?

– Кури, мне-то что! Не в станице ведь и не в лагере. Ты думаешь, мы не знали, что вы иногда покуривали за его пределами? Знали!

Сенька достал сигарету, помял ее, понюхал и с удивлением обнаружил, что курить не хочется. Только теперь он вспомнил, как несколько раз бегал в лес накуриваться, затем, заметив, что ребята-юнаки после этого стараются держаться от него подальше, понял, не нравится вонь изо рта. Курили гости все реже и реже, в последние двое суток не курили вообще. То ли времени не хватало, то ли курильщики они были аховые.

К сидящим то и дело подходили жеребята, останавливались в нескольких метрах, таращили на них свои красивые, светящиеся любопытством глаза. При каждом плавном движении табунщика замирали, готовые задать, стрекоча, а при резких движениях с тревожным ржанием мчались к матери, которая, подняв голову и поняв, что опасности нет, успокаивала их своим ржанием. Через час вернулся Митя со своим тезкой.

– Ну как, заждались?

– Да нет, мы и не заметили, сколько здесь пробыли, – ответил Сенька. – Мне понравилось – и не уезжал бы!

– Ничего, впереди еще восемь часов дежурства, надоест!

– Не надоест! Хорошо тут, спокойно, тихо и красиво.

– Съездите в Бирючий Куст, пусть походит по балке, полюбуется. Искупайтесь в озере, посмотрите лебедей. Когда еще ему придется побывать в заповедных местах, – посоветовал Митя Сергею. – Да подальше от косяка поучи его владению арапником!

Ребята уехали, а тезки, ослабив подпруги и разнуздав лошадей, пустили их пастись. Приученные, те не отходили от них далеко, готовые в любую минуту оказаться рядом. О чем говорили они четыре долгих часа, знают лишь они, но для горожанина эти часы не прошли даром. Он часто задумывался, задавая после этого такие вопросы, на которые его тезка с трудом находил ответы. Тут были и политика, и экономика, и вопросы быта и многое другое.

Смена Павлика и Василия пришлась на полуденную жару. Они отогнали косяк на водопой, затем, взяв пример с подопечных, расположились на отдых. К концу смены лошадей подогнали к речке, где те с удовольствием выкупались и навалялись в песке и траве. Табунщики тоже выкупались и, дождавшись, когда жеребец поднял косяк с лежки, погнали его на прежний участок. Там их поджидала третья смена. Через час бесцельной езды вокруг косяка Сенька обратился к Сергею:

– Можно мне по степи покататься? Скучно торчать без дела. Без дела, конечно, скучно, а пасти – нет! Тебе без привычки и ответственности – никакого интереса, а мне нравится!

– Езжай, только смотри, не загони Милку. Проедешь рысью до посадки, затем – галопом до следующей, затем до пруда шагом. Можешь искупаться, полежать, но Милку привяжи. Ты свист призывный немножко не так подаешь, она может уйти в косяк. Будешь потом пылить пеший, а если кто встретит оседланную лошадь без всадника, уведет на конный двор, начнутся поиски, подумают, что произошло несчастье.

Сенька так и сделал. Приехал он уже к концу смены, еле слез с лошади. Сергей незаметно присмотрелся к ней, но никаких отклонений не обнаружил. Дневные смены прошли благополучно. Бодрствующие и отдыхающие смены занимались шорничеством, косьбой, купались, читали, слушали радиопередачи, готовили еду. Ночные смены оказались более поэтичными. Лошади спали спокойно, только жеребец чутко прял ушами, поднимая голову на какие-то, ему одному казавшиеся подозрительными, звуки.

Рядышком тлел небольшой костерок, и было приятно в полутьме и в полудреме ощущать все прелести летней ночи: слушать попискивание ночных пичужек, доносившуюся издалека сирену теплохода, редкие автомобильные гудки. Где-то лениво побрехивали собаки, пару раз взмывали белые осветительные ракеты и, медленно опускаясь, гасли.

– Чего это они? – спросил Сенька Сергея.

– Охране что-то показалось! – ответил тот.

Сдав дежурство вновь заступающим, друзья сложили амуницию в подводу и направились в станицу. Бабушка Шура уже приготовила подарочки и гостинцы-подорожники. Гости растерянно переглянулись, увидев, что подорожники заняли большую двуручную корзинку, плетенную из лозы.

– Куда нам столько? – взмолился Дмитрий. – Мы ее до шоссе к вечеру не дотянем!

– А вам и не придется! – успокоила их хозяйка. – Алеша подкинет вас прямо домой. Ему нужно получить со станции техобслуживания мотор.

Прощаться собралась вся семья. Ребятам пожелали счастливого пути, пригласили на зимние каникулы, Аннушка уже не казалась ребятам такой неземной – девушка как девушка, правда, красивая и женственная, но не гордячка, добрая, приветливая. Она подарила каждому по небольшой картинке, написанной маслом на холсте. На них были изображены полюбившиеся ребятам места: это были чудесные пейзажи, на которых оказались фигурки мальчишек, удивительно похожих на них. Вот четверо рыбаков настораживаются возле удочек, вот они же собирают на огороде помидоры, а на третьем четверо всадников несутся наметом по степи. Каждый узнал себя и своего коня. Ребята с удивлением рассматривали картины и недоуменно обратились к присутствующим:

– Кто и когда рисовал? И все точно, и как красиво!

Аннушка улыбнулась:

– Я рисовала незаметно от вас! Хотела память о нас оставить, посмотрите и вспомните.

Ребята поблагодарили семью за приветливость и подарки, загрузились в кузов газона. Усевшись на скамейки возле кабины, они не отрывали глаз от провожающих, махавших им рукой, и отвечали тем же.

Рис 15

Дата добавления: 2015-07-20