Бальзам бабы Кили

– Пусти меня, казак, к войсковому атаману! – требовала молодцеватая старуха у казака, несшего пост у входа в штаб.

– Не могу я, бабушка, идите в бюро пропусков!..

– А я тебе говорю, пропусти! Не пропустишь – сама пройду – не будешь же ты со мной драться!

– Не буду, но и не пропущу. Я на посту и должен нести службу, так как надо. Вот вызову сейчас дежурного, с ним и спорьте. Часовой нажал на кнопку и почти сразу же из двери вышел урядник в полной форме с красной повязкой на левом рукаве.

– В чем дело?

– Гражданка требует немедленной встречи с войсковым атаманом. В бюро пропусков идти отказывается.

– Ясно! Здесь не место для разговоров. Пройдемте в дежурную комнату.

– Пойдем, соколик, пойдем, любезный!

Старушка объяснила, что дело, которое привело ее сюда, касается всего казачества, дело секретное, и она может высказать только главному казаку, и никому больше. Приехала она из далекого хутора, в городе знакомых нет, а автобус уходит через три часа.

– Так что ходить и выправлять пропуск у меня нету времени, а оставлять на опосля – этого опосля у меня могет и не быть. Писать я не люблю, а годков мне 96 – помру и уйдет со мной великое дело.

Урядник почесав затылок, поднял телефонную трубку:

– Докладывает дежурный по проходной урядник Чумаков. У нас встречи с войсковым атаманом добивается 96-летняя казачка. Утверждает, что по важному для всего казачества вопросу!

– Сколько лет?

– По паспорту 11 ноября исполнилось 96.

– Ладно, сейчас доложу атаману!

– Ждите, бабуся, сейчас доложат самому!

– Дай Господь тебе, казак, счастья да доли!

Сложив на коленях натруженные руки, старушка с любопытством рассматривала казачьих офицеров, висевшие на стенках картины, лепку, чеканку, казачье знамя. Спустя несколько минут в дежурку вошел лощеный сотник.

– Это вы, мамаша, хотите видеть атамана?

– Я, милый, я!

– Пойдемте, я вас провожу! Как ваше имя и отчество?

– Уже лет сорок зовут меня просто баба Киля. Зови и ты так меня, сынок.

– Хорошо, бабушка. А атамана зовут Николай Петрович! Запомните?

– Запомню! Да нехай не взыщет – для меня уже все давно стали сынками, деточками, внуками да внучками!

– Ничего, бабушка, атаман у нас из простых!

Длинный коридор привел к двери с начищенной бронзовой табличкой: «Атаман Всевеликого Войска Донского полковник Чернов Николай Петрович», а ниже другая – «Приемная».

Сотник открыл дверь и, пропустив старушку, вошел тоже. Взял ее под руку и под удивленным взглядом секретарши провел к атаману. Тот уже стоял недалеко от входа. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы определить – кадровый военный и в чинах, годков под 50 – определила старушка. Полковник сделал шаг:

– Здорово дневали! – и поклонился.

– Слава Богу, сынок!

Подвел к креслу, усадил, подвинул стул и сел.

– Чем могу быть полезен, уважаемая Килерия Марковна?

– Видишь ли, сынок, какое дело, – начала гостья.

Из ее рассказа выяснилось, что к атаману ее привело возмущение от радиопередачи о нравственном воспитании казачьей молодежи, прослушав которую старушка решила, что ее опыт, проведенный в ее роду на десяти поколениях, может помочь в решении одной из поставленных задач.

Участницей этого опыта на протяжении пяти поколений является она сама. В нем участвовали она сама, четверо сыновей, три дочери, девять внуков, шесть внучек, 12 правнуков и 16 правнучек. Все семьи хутора! История такова. В отдаленном хуторе, довольно далеко от центра, на небольшой речке Чернаве жили около сорока казачьих семей. Из рода в род передавалось, что они здесь жили всегда. Хутор в степи располагался в древнем провале, по дну которого из небольшого озерца вытекала речушка.

Пологие края, заросшие леском с невысокими, но могучими дубами, акациями, чернокленами, дикими грушами, яблонями, жерделами и кустарником, возвышались над дном провала всего на 10-15 метров. Однако здесь создавался свой микроклимат, сильно отличающийся от окружающего. Вокруг бескрайняя степь, жаркий суховей треплет полынь да катит курай, и вдруг прямо перед глазами возникает цветущая впадина с несколькими десятками казачьих куреней. От северного края из озерца вьется неширокая речушка, по обе ее стороны – левады, за ними сады и курени, хозпостройки, от которых до леска – луг шелковистой травы, очень рослой и зеленой.

Между куренями и лугом – щебенистая дорога. По лугу протоптаны узенькие тропки. Ширина провала – около километра, длина – чуть больше двух.

Вода в озерце – очень чистая и вкусная, необыкновенно холодная летом и незамерзающая зимой. Казаки-староверы избегали общения с никоновцами и об особенностях своей жизни никому не рассказывали. Не любили они, чтобы в их строгую жизнь вмешивались чужие, хотя бы и казаки. Для жителей маленького хуторка это был поистине райский уголок, и ухаживали они за ним, наверное, так, как планировал Господь для планеты. На дрова шли только погибшие деревья, стебли подсолнечника и кизяк. Скот выпасали в степи, а лужок скашивали. Вся земля раз и навсегда была закреплена за родами навечно. Все между собой родичи. Поскольку мест для новых хозяйств не было, семьи были большими, в них уживались по 3-4 поколения. Поэтому и курени здесь были не обычные пятистенки, а большие многокомнатные и даже двухэтажные. Порядки и дисциплина, уважение к старшим и друг к другу, забота о младших, трудолюбие, привитые с детства, делали молодых завидными женихами и невестами. Отделяющиеся от больших семей строились обычно в большой соседней станице. Она находилась в тридцати километрах от хутора, стояла на берегу Дона. Невест брали тоже оттуда, замуж отдавали тоже туда. Постепенно заселяли и окраины близлежащего города.

Воспитывали в духе старой веры. Бесцерковники, не курили, не матерились, молодежь до призыва в армию спиртное в рот не брала. Старшие в праздники пили чистое свое виноградное вино, не допьяна. Жили дружно. При коллективизации образовали свой маленький колхоз, а привычка к взаимопомощи помогла жить и при большевиках не хуже, чем при царе-батюшке. В политику никогда не вмешивались – всякая власть от Бога. Великая Отечественная война унесла едва ли не половину молодых казаков. Вернувшиеся живыми с богатым набором орденов и медалей, в том числе – Герой СССР и два полных кавалера ордена Славы – надежно защищали колхоз от мелкопакостного районного и областного начальства.

Колхоз после освобождения от оккупации быстро набрал силу, и колхозников не трогали. Еще лет двести тому назад стали замечать, что их дети при отличном физическом развитии задерживаются в развитии половом! Юноши созревали к 20 годам, девушки – к 17. Только в этом возрасте начинал проявляться интерес к противоположному полу. Исходя из этого интереса, создавались семьи, а потом возникала любовь. Сексуальные отношения были на такой высоте, что полностью удовлетворяли партнеров. Прекращались они вместе с прекращением жизни. Но способности к деторождению пропадали у женщин к 50, у мужчин к 70 годам.

– Экое место благодатное! – рассуждали женщины.

Пращурка бабы Кили знахарила. Она знала все травы Донщины, готовила лекарства для людей, скота, была очень наблюдательная, имела исследовательскую жилку. Она поняла, что данная хутору благость должна на чем-то быть основана. Все растения, воду, раков, фрукты исследовала – бесполезно. Проверила все на своих внуках и правнуках, родившихся как здесь, так и в других местах. Внимательно наблюдала за детьми – где, когда и что они жуют. Передала свои наблюдения дочери, та продолжала исследования и наблюдения и только в конце своей жизни нашла объяснения. Тайну своего открытия передала своей дочери – Килерии. Та продолжала наблюдения и опыты с изготовлением лекарства. Наблюдения привели бабу Килю к древним жерделам, растущим у родника. Детвора лакомилась там клеем – камедью. Сам клей ничем не отличался от клея других жердел, кроме более приятного вкуса и аромата. Их создавали прилипшие к нему маленькие мушки, выводящиеся здесь же в траве и живущие всего несколько майских дней. Свои особенные свойства клей сохранял годами. Достаточно было один раз в жизни пожевать и проглотить такую жвачку – и хватит! У детей, пожевавших ее первый раз, в течение трех дней появлялся необыкновенно яркий румянец, и светились зрачки глаз. Привыкнув, из поколения в поколение, к такому явлению, родители не беспокоились – они знали, что это не болезнь! Заготовив несколько килограммов бальзама, баба Киля решилась передать его на исследование в местный филиал научно-исследовательской фармакологической лаборатории, курируемой казаками. К атаману обратилась, опасаясь, что новые русские, узнав про бальзам и бросившись за наживой, разрушат этот уникальный экологический уголок.

– Не открывайте никому тайну нашего хутора! У нас даже хуторяне не знают этой тайны. Отдайте этот бальзам медикам, и пусть проверяют, исследуют. Я оставила завещание своей младшей дочери. Она заменит меня, и будет собирать камедь, а казачьи медики пускай угощают казачат 3-8-летнего возраста витаминами этими. Будут созревать вовремя и не будет разврата среди малолетних. А как влюбятся, так и навечно. Сумка с бальзамом на проходной. Пусть сотник заберет и в сейф поставит. А мне надо бечь на автобус.

– Не нужно! Вас отвезут на моей машине.

Блестящий вседорожник с гербом и флажком Всевеликого Войска Донского, остановился возле ничем не отличающегося от других куреня. Сотник проворно выскочил из машины, открыл дверцу и почтительно высадил бабу Килю. Водитель достал из багажника объемистую сумку с покупками и следом за офицером и его дамой направился к калитке. Соседки как мухи на мед слетелись к куреню. Во весь голос судачили о необычной для них доставке своей товарки.

– И чего это Килю доставили как барыню или как новую русскую. Никак сотник в сопровождении!

– А машина-то знатная! – никак самого Войскового.

Баба Киля шла гордо, не поворачивая головы, и казалось, не слышала этих сорок.

В чистом курене пахло ароматом донских трав. На веранде по стенам висели они в пучках. В коридоре на полках – запечатанные банки, бутыли и бутылочки, глиняные махотки. В кухне – старинная изразцовая печь с лежанкой, полки с посудой, дубовый стол, табуретки, умывальник.

– Спасибо, сынки, за доставку, – поблагодарила старушка. – Прошу откушать, что Бог послал. Небось, протряслись в дороге, да уже и заполдень, да и гостей у нас сроду голодными не отпускали. Это для нас бесчестье!

Казаки переглянулись:

– Да мы не против!

– Вот и слава Богу! И вам на пользу, и мне честь окажете.

Из духовки появилась кастрюля с борщом, за ней еще теплый пирог. Из подвала махотка со сметаной. Пока казаки уплетали, баба Киля заварила свой чай, поставила чашку с медом и старинные фаянсовые кружки.

– У нас чай особый, его пьем с медом. Он и жажду утоляет, и усталость снимает!

Необыкновенно ароматный и вкусный напиток и в самом деле снял усталость. Гости встали из-за стола бодрыми, как будто отдыхали целую ночь. Поблагодарили старушку, прочитали благодарственную молитву. Баба Киля вручила им по банке меда и сумочки со своею заваркой.

– Угостите своих! Будете в наших местах – милости прошу в гости.

Проводив их до машины, благословила в путь и глядела вслед до тех пор, пока машина не скрылась из виду.

– Ну что там случилось, Киля? – обратилась к ней одна из товарок.

– Рассказ будет длинный – приходите, как управитесь со скотом. Чайку попьем, поговорим. Дело всего хутора касается, а могет быть, и всей страны!

Подруги не возражали, разошлись по дворам, судача о том, чем же понадобился их хутор всей стране.

Как и о чем говорили на чаепитии – можно только догадываться. Через месяц на хуторе обосновалась группа ученых. Одновременно группа молодых родителей Старочеркасска согласилась на проведение опыта с препаратом бабушки Кили. 50 детей отведали вкусной жвачки. Родителей обучили методике научного наблюдения, выделили аппаратуру. Все данные поступали в центр исследования. Дети ни о чем не догадывались, ведь наблюдения и данные приборов не отмечали никаких отклонений от нормы. Только румянец, сияние глаз да снижение уровня капризов и шалостей, тяга к природе. Несмотря на секретность службы безопасности, слухи о бальзаме, хотя и в виде газетной утки, просочились в СМИ. Однако кому задать вопрос было неизвестно.

Дата добавления: 2015-07-20