Хорошенькая ведьмочка

Глиссер зашел в большой заливчик, образовавшийся в устье ручья. Окруженный вербочками и кустарником, с песчаным дном и галечным берегом, он выглядел очень уютно. За вербами открывался вид с невысокой травой и редкими вербочками. С обеих сторон его ограждали каменистые склоны, искрящиеся от солнца в местах скопления кварца. Дальний ее край не просматривался, но, видимо, оттуда тек ручей, и шла вьющаяся возле него тропка. Вода в ручье – чистая, прозрачная, вкусная, необыкновенно холодная. Ее обилие и быстрое течение наводило на мысль о мощном роднике, который за тысячу лет вполне мог образовать эту долину.

Никого, кроме городских разбитных, приблатненных парней: то ли любители рыболовы, то ли «дикие» туристы. Значительный багаж давал большие основания предположить второе.

– Здесь и расположимся на ночевку, – предложил один.

– Похоже, что место то самое, что говорил Алик, да и по схеме совпадает. Лучшего искать нечего. Укрытая бухта, ключевая вода, деревья, хутор аж за балкой, прохожих нет, переночуем и двинем дальше. Если казаки прикопаются и скажут, что ниже есть место для отдыха, скажем, что откуда мы знали, попали сюда случайно, место понравилось, решили переночевать.

Наскоро достали сумки, раздавили пузырек, закусили дорожной снедью и отправились размяться. Тропинка ответвлялась то направо, то налево, изгибаясь, поднимаясь по крутым склонам. Одно из ответвлений вывело компанию на гребень. Вид оттуда открывался на ровную, как стол, степь. Почва непаханая, с толстым пружинящим слоем дернины и обильным травостоем.

За полосой заповедной степи километрах в трех золотились посевы подсолнечника. С другой стороны открывалась пойма Донца с прибрежным леском, посевами и полевыми станами. Ниже по течению вырисовывались причал и несколько сторожевых вышек. Лагерь и карьер, догадались туристы. Побродили, пошвыряли вниз камни, от жары и спиртного стало развозить. Захотелось острых ощущений – пошуметь, подраться, поглумиться над кем-нибудь или развлечься с девочками. Но в этой пустыне ничего подобного не предвиделось. Спустились неудачно. У идущего последним из-под ног выскочил камешек. Не удержав равновесие, молодец загрохотал вниз, сбивая с ног приятелей. Живой клубок, катящийся с высоты, не выбирал дороги. При каждом налете на камень из него вырывались ахи, охи и трехэтажный мат. Зрителей не было, самим было не до смеха!

Скатившись вниз, вволю наругавшись и начесав бока, потерпевшие крушение, вернее, сокрушенные, умылись в ручье и прилегли на его берегу под старой развесистой вербой. В полудреме, навеваемой мягким ложем, шелестом и ароматом трав, стрекотом насекомых и птичьими голосами, усталость постепенно утихла, злость улетучилась. Неожиданно в гамме уже привычных звуков появилось что-то новое: «так-так, так-так, так-так». Звуки постепенно усиливались, приближались и вдруг пропали.

– Кого там черт принес? – поднял голову чернявый, с модными вислыми усиками.

Подняли голову и остальные. На лугу стоял вороной заседланный конь, на переднюю луку накинут повод. Уздечка наборная, стремена начищены до блеска.

– Какой-то казак пожаловал, – прошептал плюгавенький, – не пристебался бы…

– Ничего, он один, а нас все-таки трое, – успокоил мордатый.

Чистый девичий голос неожиданно зазвучал ласково и нежно:

– Ой, краснотал, мой краснотал…

Лежащие переглянулись – девка! Осторожно выглянув из-за края, увидел не более чем метрах в 20 девушку. Тоненькая, стройная, с тяжелыми русыми косами, увязанными на затылке в узел. На голове берет с казачьим значком и шевроном, голубенькая кофточка, свободные шаровары и сапожки не скрывали, а подчеркивали изящество фигуры. Напевая, она собирала цветы, одновременно исполняя па какого-то только ей известного танца. Иногда останавливалась, любовалась открывающимся отсюда видом. Минуту-другую молчала, затем вновь звучала песня и продолжалась прежняя игра с цветами, травой, бабочками и воздухом.

То ли хмель еще не выветрился, то ли шутки ради, один из наблюдателей подал команду:

– Окружай!

Рис 17, девушка в березках

Подобрались незаметно, и вдруг с трех сторон вокруг девушки возникли мужские фигуры с развязными ухмылками на наглых рожах. Девушка ойкнула и выронила цветы.

– Не бойся, красавица, – слащавым голосом заявил средний, – составь компанию.

– У нас и бутылочка найдется! – добавил мордатый. Плюгавенький же только хихикал, захлебываясь.

Большие темно-карие глаза девушки сверкнули гневом:

– Не подходите! Кучум, ко мне!

Жеребец вскинул голову и зарысил к хозяйке. Она бросилась ему навстречу. Усатенький метнулся наперерез.

– Назад! – крикнула преследуемая, выбросив руку, как бы останавливая его.

Дико охнув, усатенький, как будто наткнувшись на стену, упал навзничь. Легким прыжком амазонка взлетела в седло, подняла коня на дыбы, развернула на месте. Преследователи шарахнулись в стороны от мелькавших копыт. Через несколько секунд черная стрела взлетела по склону, перевалила через гребень и исчезла.

– Тюха! – выговаривал мордастый усатенькому. – Падаешь на ровном месте, всю забаву испортил. Теперь сматываться надо! Уж точно девка шухер поднимет. Заявятся казачки, шкуру спустят за такие шутки!

Упавший с трудом поднялся, тяжело и прерывисто дыша.

– Ведьма…

– Кто ведьма? Ты что, чокнулся от ушиба?

Усатенький не отвечал на насмешки, все пытался разглядеть что-то у себя на груди. Ему это не удавалось, хотя подол рубахи и был задран до шеи. Подошедшим было видно лучше. Они изумленно переглянулись. Плюгавенький прошептал:

– Дела!..

На правой стороне груди у потерпевшего быстро набухал и наливался синевой отпечаток маленькой девичьей ладони.

– Метров за десять! – ужаснулся мордатый.

– Ведьма! Сматываемся, пока не поздно!

Где рысью, а где галопом неудачливые захватчики неслись к глиссеру. Оттолкнувшись от берега и хватаясь за кусты, вывели катер из бухточки. «Вихрь» завелся с первого нажатия на кнопку, и катер вылетел на середину реки. Через минуту он уже скрылся за поворотом. Нашкодившие путешественники спешили

рис 16

Дата добавления: 2015-07-20