Кодирование 2 страница

Какие могут быть сомнения у молодого журналиста? Ответственное задание, овеянное романтической тайной – перехватило дыхание. На вопрос атамана: «Вы готовы к этому?», он только и смог, что кивнуть и выдавить из своего внезапно пересохшего горла: «Да, согласен».

Валерий и Захар Ильич надолго засиделись в кабинете начальника контрразведки. Выходил Валерий уже с черного хода, с Платовского свернул на Московскую и подошел к таксофону, расположенному рядом с гостиницей «Тихий Дон». Длительные гудки вызова, казалось, никогда не кончатся, но трубку все-таки подняли: «Токин слушает». Валерий вздохнул поглубже: «Геннадий Вениаминович, Вас беспокоит местный журналист, Валерий Гранин, у меня есть хорошая идея. Уверен, что Вы заинтересуетесь. Дело пахнет сенсацией, разговор не телефонный. Кроме того, нужно кое-что показать Вам». Барственный баритон недовольно ответил, что он дьявольски устал, только что принял ванну и собирался отдохнуть, так как утром вылетает в столицу.

– Для встречи достаточно пяти минут. Если Вы не заинтересуетесь, что вообще невозможно, я тотчас же уйду!

– Ну, хорошо, – смягчился баритон. – Жду!

Скептическая улыбка, с которой слушал Токин Валерия, испарилась, едва взглянул он на протянутую ему цветную фотографию. На ней четко вырисовывался полуистлевший человеческий череп, выглядывавший из золотого шлема замысловатой конструкции. Он лежал в головной части саркофага. Ниже виднелось что-то, похожее на остатки лат, и рукоять меча со сверкающим лезвием. Шлем, латы и рукоять меча усыпали неправдоподобно крупные, сияющие камни.

– Интересненько, не мешало бы взглянуть на подлинник, – промурлыкала знаменитость. – И вы утверждаете, что есть возможность побывать на раскопках, познакомиться с экспонатами?

– Конечно, иначе зачем было огород городить? Стоит Вам обратиться с этим вопросом к войсковому атаману, как ему ничего другого не останется. Стараясь не допустить просачивания в прессу слухов о раскопках, он даст Вам разрешение на посещение, разумеется, взяв слово сохранить пока все в тайне. Он будет вынужден пообещать Вам право на первую публикацию. Ко времени официального сообщения у Вас уже все будет подготовлено, опередить не сможет никто.

– Значит, я подготовлю публикацию, а Вы?

– Не откажусь быть соавтором!

– Молодец! Далеко пойдете… Правильно сориентировались. Сразу выйти на мировую арену рассчитываете?

– С божьей помощью. И Вашей!

– А если я откажусь?

– Тогда мне придется сделать сообщение раньше – я ведь слова не дам!

– Что же, я не против дать путевку в жизнь столь честолюбивому и весьма неглупому молодому человеку!

Визит Токина к атаману имел именно тот результат, на который и рассчитывали два авантюриста. Не в силах отказать столичной знаменитости, атаман с видимой неохотой согласился на участие в экскурсии местного журналиста.

– Он, что ли, пронюхал?

Токин сделал какой-то неопределенный жест.

– Хорошо, только пришлите его ко мне, я с него возьму подписку о неразглашении. Как его фамилия?

– Гранин.

Утром в столичную редакцию была отправлена телеграмма: «Задержусь для более полного ознакомления с деятельностью казачества. Материал о Рождестве Христовом вышлю почтой. О приезде сообщу. Токин».

Администратор «Донтурбюро» предупрежден. Из атаманской ставки, и с удовольствием, предоставили льготную путевку известному журналисту и его экскурсоводу. А как же! Будет опубликован очерк о базе отдыха «Маныч Гудило» и не где-нибудь, а в журнале «Вокруг света» – лучшей рекламы трудно и пожелать!

– Счастливого пути! – напутствовал он клиентов. – База только что отремонтирована, людей пока мало – человек десять археологов, да обслуживающий персонал. Целый день копаются в каком-то кургане, так что никто мешать не будет!

Через час голубой жигуленок, взятый на станции проката, проскочил через Аксайский мост и помчался по шоссе, неся своих пассажиров к заветной цели. Токин, ожидая увидеть невзрачные летние домики, был приятно удивлен, когда машина, минуя липовую рощу, остановилась возле красивого двухэтажного особняка. Внутренний интерьер соответствовал внешнему – прекрасные двух- и трехкомнатные номера, хорошие ковры, цветные телевизоры, бар, сауна, уютные, драпированные растениями холлы, художественные изделия из дерева и бронзы, подлинники мастеров современной живописи – создавали комфорт и уют.

– О-о-о! – восхитился гость. – Откуда здесь такое чудо?

– Бывшая обкомовская дача. Нам удалось сохранить ее в прежнем виде, – пояснила администратор, молодая элегантная дама. – Вам отдельные номера?

– Конечно, отдельные! Геннадию Вениаминовичу придется много работать, я не хотел бы ему мешать. Но, пожалуйста, недалеко друг от друга. Вы не против? – обратился Валерий к Токину.

Тот удовлетворенно кивнул: «Молодец, знает свое место. Как тактично вывел меня из затруднительного положения! Не дай бог, ляпнул бы, что вместе – неудобно было бы отказываться. Терпеть не могу партнеров!»

Немного обжив комнаты, новички отправились знакомиться с базой. Кроме главного корпуса здесь, в тени деревьев, стояло несколько уютных коттеджей. На естественных лужайках – спортивные площадки, в наиболее красивых и удобных для обзоров местах – беседки, липовую рощу рассекали ухоженные аллеи, от них отходили тропинки. На одной из них повстречали пожилого мужчину, приветствовавшего их легким поклоном. Лицо его показалось Геннадию Вениаминовичу знакомым, но он не смог и даже не пожелал вспомнить, кто это такой. Была еще одна встреча – из кустов выскочила великолепная рослая овчарка. «Фу, Барс!», – послышалась команда, и вслед за ней появился казак с карабином за спиной.

– Прошу прощения за нас обоих, – обратился он к гостям, – Барс без команды не тронет. Я не знал, что появились отдыхающие, и пустил его побегать!

– Вы, видимо, из охраны? – догадался Токин.

– Так точно! Вы уж не обижайтесь, что напугал.

– Ничего, ничего, – успокоил его журналист, – мы и испугаться, еще не успели. Давайте лучше познакомимся. Меня звать Геннадий Вениаминович, а это мой коллега, журналист Валерий Гранин.

– Петр, – представился казак.

Знакомство скрепили рукопожатием.

– Если захочется порыбалить, предложил казак, обратившись прямо к Токину, – такую уху сварганим – пальчики оближете. Я завтра утром сменяюсь, а потом трое суток свободен.

– Заметано, – согласился Токин.

– Ловлю на слове! Счастливой прогулки, – козырнул казак, и, свернув в заросли, исчез.

Все двинулись дальше. Вечером археологи встретились с новичками. Продолжались незаконченные прения. Появление незнакомцев прервало беседу. Новички представились, представились и сидевшие. Руководитель группы не скрывал своего недовольства: «Слышал о Вашем приезде и его цели, утром можете присоединиться к группе. Распоряжение на этот счет мной получено. Искренне говоря, мне это не нравится, но начальству виднее». Токин, по-видимому, не придал этому никакого значения, Валерий же слушал, потупив голову.

А Петр, расставшись с гостями, отправился разыскивать Незнамова. Тот сидел в беседке, облокотившись на столик, и подперев голову рукой. Он задумчиво смотрел на открывающуюся отсюда панораму, и, казалось, о чем-то мечтал. Но это только казалось, на самом же деле Незнамов в который раз обдумывал детали намеченного плана работы с клиентом.

– Геннадий Вениаминович, – тихонько окликнул его казак, – а я к Вам по делу.

– А, это ты, Петя. Усаживайся. Что там случилось? Не иначе, как гости встревожили.

– Угадали. Один из гостей.

– Ну-ну. Что же тебя взволновало?

– Токин. Он какой-то не такой.

– Как это «не такой»?

– Да не такой, как все..

– И в чем же именно?

– Не знаю, но впечатление такое, как будто в нем изнутри просвечивается что-то черное. Я понимаю, что сквозь человека ничего просвечиваться не может, но чувствую – просвечивается, и все! Руку пожал – меня тревога охватила. Я ведь не из трусливых, прошел и Афганистан, и Кавказ, а оробел. В мозги как толкает что-то: нелюдь он.

– Как-так? Нелюдь? Это что-то новое.

– Да, нелюдь! Вот дотронешься до чего-нибудь живого – ну там, до скотины, кошки, даже до дерева – чувствуешь, что в ней что-то есть, ну душа, что ли. Мой дед обычно ругал меня: «Не замай человека!», а я перечу: «Ну какого человека, кутюк!». А он: «Все одно, живая душа!». Я с тех пор всегда чувствую эту душу. Впервые, пожав руку этому господину, почувствовал, что души-то нет!

– Нет души, – задумчиво повторил Незнамов. Затем резко вскинул голову и обжег Петра острым взглядом вспыхнувших глаз, – нет души, говоришь?

– Да! Вот именно, Петя, нет души! У кодированных не может быть души, или, во всяком случае, она временно их покидает. Спасибо тебе, Петя, ты даже представить не можешь, что ты открыл! Имя твое войдет в мировую историю!

– Да что Вы, Геннадий Вениаминович, какая там история!

– Мировая, Петя, всемирная. Спасибо тебе. А теперь иди, и обо всех своих замечаниях и ощущениях обязательно сообщай мне, и побыстрее.

Пока Петр почесывал в затылке и переваривал высказанное, Незнамов быстрым шагом направился в свою резиденцию. На его телефонный звонок ответил начальник контрразведки.

– Слушаю, шестой.

– Говорит Незнамов. Срочно направьте на базу пять-шесть потомков бабушки Кили разного возраста. Эксперимент начат удачно. Есть первые результаты!

– Хорошо, послезавтра к вам прибудут эти люди, – ответил начальник контрразведки.

– Жду!

На следующее утро журналисты и археологи после получасовой езды оказались на раскопках. Место раскопок огорожено сплошным высоким забором. На сигнал автобуса открылась калитка, вооруженный казак пропустил археологов, а потом обратился к журналистам: «Пропуск!». Валерий протянул пластиковые квадратики с залитыми в них цветными фотографиями, рельефной печатью и подписью войскового атамана. Казак навел на них небольшой прибор в виде авторучки, пластинки засветились золотистым светом, и на них появились невидимые раньше знаки. Вместо фотографий возникли объемные изображения.

– Прошу! – отстранился часовой от входа.

Внутри ограждения, недалеко от входа, стоял еще один казак с автоматом на груди и рослой овчаркой на поводке. Метрах в пятидесяти виднелся деревянный сарай, возле его входа археологи ожидали отставших. Лестница на глубине восьми-десяти метров оканчивалась плоской плотной дверью, обитой брезентом. За этой дверью начинался неширокий тоннель, уходящий вниз с небольшим уклоном. Его освещал ряд неярких светильников. Тоннель открывался в хорошо освещенную искусственную пещеру с потолком из досок, поддерживаемых рядом деревянных и бетонных стоек. Археологи разошлись по рабочим местам, и принялись за свою кропотливую работу, орудуя тоненькими ножами, пинцетами, щеточками, кисточками. Профессор пригласил журналистов к чему-то, напоминающему большую пластиковую опрокинутую ванну, поколдовал над клавишами компьютера, и непрозрачная до сих пор ванна стала светиться, через минуту стало видно, что она хранила. Это был вырубленный из гранитного монолита саркофаг, в нем окаменевшие череп и кости, шлем, распавшийся на две части панцирь, и лежащая на нем рукоятка двуручного меча. Лезвие его, длиной не менее полутора метров, отсвечивало оранжевым светом. Камни на рукояти и шлеме ярко сияли.

– Золото и редкие камни? – тихонько спросил Токин.

– Да! Причем камни необыкновенной величины, чистоты и обработки. Таких нет ни в одной сокровищнице мира. Интересен их набор: алмазы – голубой и черный, рубин – красный и бесцветный, несколько камней, до сих пор неизвестных науке. Но не это самое интересное. Вы обратили внимание на меч? Золото рукоятки не покрыто патиной, а лезвие как будто бы только что сделано. Это неизвестный сплав меди, платины, еще нескольких металлов и вещества, пока еще не вписывающегося в таблице Менделеева.

– Пожалуй, сенсация века вам гарантирована.

– Возможно! Но нас радует само открытие. Здесь придется поломать голову не одному научно-исследовательскому институту.

– Можно сделать снимки?

– Пожалуйста! Только побыстрее. Даже кратковременное освещение может оказаться вредным. Поэтому я и просил уберечь нас от любопытных.

Валерий и Токин защелкали аппаратами.

– Все, спасибо!

– Пожалуйста! Это все, что мы пока можем вам показать. Дня через три-четыре подготовим другие находки. Надеемся, что в дальнейшем повезет. Прогноз великолепный. Мы уже зафиксировали экспонаты на пленку – мало ли, что может случиться. Ведь выкрали же из ростовского музея сокровища самарской царицы, переплавили в слитки, негодяи. Хорошо, хоть описания и снимки остались!

Остаток дня Токин начитывал свои впечатления в диктофон, вместе с Валерием возился с фотоснимками.

– Отличный будет матерьялец для «Всего мира» и «Вокруг света», – протянул Токин, – пожалуй, на приличный гонорар хватит, такого и за год не заработаешь, – с удовлетворением подвел он итог.

– Да и еще, судя по обещаниям профессора, намечается. Похоже, напали на золотую жилу. Пока можно и отдохнуть! Валерий, как насчет рыбалки? Не против, чтобы завтра с утра?

– Конечно, не против. Красотища, погодка как на заказ. Я сейчас Петра найду, пусть готовится.

– Хорошо, а я позабочусь о харчах и приложении к ним.

Петр пообещал, что все будет на мази, и к четырем часам он ждет гостей на лодочном причале.

Дежурная подняла журналистов еще до рассвета. Поеживаясь от утренней прохлады, они направились к берегу. Быстро рассветало, вода уже слегка парила, по ней стлалась низкая голубоватая дымка. Петр ждал. Приняв от Валерия тяжелую сумку, в которой что-то позвякивало, он сунул ее под скамейку, усадил гостей на корму, и, оттолкнувшись от берега, взялся за весла. Тихонько поскрипывая уключинами, лодка направилась вверх, против течения. Заря только начала разгораться, а они уже вошли в неширокую протоку с невысокими, крутыми берегами, поросшими сочной травой. Одиночные вербы и небольшие кустарники украшали ее. Здесь и остановимся, у Трех Сестер, – показал Петр на три сросшиеся вербы. Их разветвившаяся крона обещала надежное укрытие от солнца, а то и от дождя. За вербами шли заросли высокого и густого кустарника.

– Не знаю, как для рыбалки, а для купания местечко не ахти, – недовольно заметил Токин.

– Для купания, рядом есть удобная бухточка, – успокоил его Петр, – там за кустарником, рядом.

Пока молодежь разгружала лодку и настраивала снасти, Токин по узкой тропке направился на осмотр бухты. Она открылась ему во всей красе сразу же за неширокой полосой кустарника. Идеальная дуга песчаного пляжа открывалась в сторону безбрежного озера. За пляжем – полоса невысокой шелковистой травы с редкими кустиками и вековыми вербами. Берег плавно опускался к воде, отсвечивая чистым, золотистым песком. Токин залюбовался открывшейся ему картиной нетронутой природы. Из-за горизонта показался краешек солнца, и песок засветился червонным золотом. По воде побежала легкая рябь, разгоняя туманную дымку. «Эх, жаль, не захватил камеру, – промелькнула мысль, – прекрасный мог получиться снимок. Ну, ничего, в следующий раз схвачу».

К его приходу удочки уже были заброшены, а на берегу тлел небольшой костерчик. Токин обратил внимание на то, что разведен он в ямке, дерн в этом месте снят и уложен рядом. «Экологи», – усмехнулся он, и невольно вздрогнул от резкого звонка колокольчика. К удочке бросился Петр, ловя леску, разрезавшую поверхность реки, и крутой дугой, уходящую против течения.

– Солидный парень попался!– комментировал он, выуживая упирающуюся рыбу. Та проявила немало силы и упорства, то подходя к берегу, то стремительно бросаясь в глубину. Наконец, ее сопротивление ослабело. Петр подвел к берегу блещущего золотом, чуть ли не метрового сазана.

– Попался, голубчик, – удовлетворенно прошептал удачливый рыбак, и протянул руку к поцаку. Вздыбив бурун, сазан сделал неожиданный рывок в сторону, вырвал леску из рук, ее петля захлестнула за ногу, и Петр плюхнулся в воду, подняв тучу брызг. Токин и Валерий прыснули со смеху. Веселье прервал вопль: «Спасите! Леска за ногу!» – и Петр снова скрылся под водой. Пока Токин стоял столбом, а Валерий бестолково метался по берегу, сазан совершил ошибочный маневр. Он рванул вдоль реки, по течению. Вынырнувший Петр оказался возле лодки, и успел ухватиться за ее борт.

– Чего ржете?– выругался он, кашляя и выплевывая воду. – Помогите! Валерий вскочил в лодку и, ухватив приятеля за шиворот, начал ему помогать. Вот уже Петр перевесился за борт, когда очередной рывок сбросил его назад. Так повторялось несколько раз.

– Я сейчас достану нож и обрежу, – успокоил его Валерий.

– Я тебе обрежу! – осадил его Петр. – Держи леску, я сам вылезу.

Изловчившись, Валерий поймал леску, несколько раз обмотнул ее на руке, и, упершись ногами в борт, едва удерживал непомерную силу. Леска натянулась, как струна, в воздух взлетела золотистая туша. Миллиметровая леска со звоном лопнула, Валерий ахнул и свалился на Петра, лодка опрокинулась, накрыв рыбаков. Когда они вынырнули, Токин облегченно вздохнул, и снова пожалел, что не смог запечатлеть увиденное на пленку. Дружелюбно переругиваясь, друзья выбрались на берег, и захохотали, глядя друг на друга, и указывая пальцами. Головы обоих облепили водоросли, а у Петра в них билась еще и небольшая рыбешка.

Одежда и обувь, развешанная на вербе, быстро сохла, а рыбаки взахлеб обсуждали силу и мощь сбежавшего. Разговор прервал звон сразу двух колокольчиков. В этот раз сазан и чебак были выужены успешно.

– На уху хватит с избытком! – подытожил Валерий.

– Мелочевки не хватает для навара, – не согласился Петр. – Но это дело поправимое, у меня тут есть кое-что.

Небольшой вентерек оказался на треть заполнен мелочью, в основном ершами.

– Что-то снасть уж слишком бедная, – заметил Токин, да и рыба колючая.

– Но с нее самый навар!.. А снасть бедная потому, что здесь заповедник, разрешено только эту ставить.

– Ну, тогда другое дело!

Уха удалась на славу. Хлебали ее деревянными ложками емкостью не меньше стакана. Журналист причмокивал да похваливал: «Губы слипаются!». Куски рыбы, лежавшие на листах лопуха, обмакивали в тузлук, и уписывали за обе щеки. Котелок опорожнили до конца, от рыбы остались одни воспоминания да косточки. Токин недоуменно пожал плечами: «Какую уймищу съели! Куда только поместилась!», – ощупывая тугой, как футбольный мяч, живот, – не было бы ночью плохо…».

– До ночи еще придется подзаправиться, – засмеялся Петр, часа через два будете в норме. Токин с сомнением покачал головой.

Завтрак то и дело нарушался перезвоном колокольчиков, и к его концу в садках уже бились два приличных сазана, пять чебаков, щука и десятка два крупной тарани. Удочки смотали и положили в тени просушиться. Уселись и сами, завязать жирок, потом улеглись. Петр поднялся первым, сбегал к роднику, расшевелил костер и поставил на него большой медный чайник. Едва вода закипела, он бросил в него заварку, и отгреб угли в сторону.

– Пошли, искупаемся перед чаем!

Дно в бухточке, плотное и песчаное, углублялось постепенно, но круто. Уже в пяти-шести метрах от берега Валерию было с ручками. Купались, загорали – захотелось пить.

– Там в рюкзаке пиво, – напомнил Токин, – хорошо бы сейчас холодненького. Не догадались в родник опустить?

– Лучше чай, – возразил Петр, – пиво вы еще попьете, а такого чая – нет.

– Тогда давай, – согласился Токин, – Люблю сюрпризы!

Пили из больших глиняных кружек. Незнакомый вкус и аромат озадачили журналиста.

– Всякие чаи пивал, – оценил он, – но такого не приходилось. Что за сорт?

– Сорт народный. Бабуля моя травы собирает, чай из четырнадцати трав. Хоро-ош! Я до того к нему привык, что любой другой не по вкусу.

С общего согласия, бабушкиной заварке присудили первую премию. Отдыхать расположились опять под вербами, постелив на траву байковое старенькое одеяло, и укрывшись свежими простынями.

Гости проснулись от аромата жареной рыбы, доносящегося к ним от костра. Захотелось есть.

– Эй, сони, вставайте обедать! – пригласил их Петр, раскладывая куски на сорванные и промытые листья лопуха.

– Теперь и пивка можно!

В холодке стояло шесть запотевших от холода бутылок. Усердная бригада принялась за трапезу.

– Зря палатку не взяли, – посетовал Токин, – могли бы и заночевать!

– Возьмем в другой раз, – успокоил его Петр, вы же не заказывали с ночевкой! Оно, конечно, можно было бы без палатки, да на базе будут беспокоиться. Покупаемся, поваляемся, а к ужину – домой.

Солнце уже садилось, когда компания прибыла на базу. Оказывается, за время их отсутствия сюда прибыла целая семья. Археологи представили их друг другу, завязалась непринужденная беседа. Взгляды то и дело обращались на мать и дочь. Красота, женственность, утонченность, и какая-то необычайная прелесть объединяли их обеих. У матери они подчеркивали ее физическую зрелость, у дочери – чистоту и непосредственность. Сидя в сторонке, Незнамов вел наблюдения. Алексей и Маша при знакомстве с Токиным ничем не проявили своих чувств. Митя и Ваня слегка вздрогнули, когда он пожал им руки, Аннушка вспыхнула до корней волос и опустила глаза, что, по-видимому, доставляло Токину удовольствие. Общий разговор о житье-бытье скоро переключился на НЛО, астрологию, ясновидение. Узнав, что Токин беседовал с Вангой, его попросили рассказать о поездке в Болгарию. Журналист красочно описал поездку и встречу, закончив тем, что ясновидящая предсказала ему в будущем крупную неприятность и встречу с человеком, который спасет его Душу.

– Не знаю, в чем так провинилась моя Душа, – закончил он, – что ее нужно спасать. Но пока это пророчество не сбылось. Было маленькое происшествие в США, но оно окончилось благополучно. Ни я, ни Душа не пострадали!

Рассказчика поблагодарили и потихоньку разошлись на отдых. Археологов ожидала работа, семья Поповых была утомлена дорогой. Незнамов ушел последним, и сразу же позвонил новоприбывшим: «Алексей Иванович, я Вас жду».

Алексей и Маша присели на услужливо предложенные кресла.

– Ну, как впечатления?

Отвечал Алексей: «Из всех людей, находившихся на базе, только один человек вызвал необычные и очень неприятные ощущения у всей семьи. Их довольно точно выразил Ваня: «Он мне не понравился! От него несет холодом и злом, как от нечистой силы, что в сказках. Мы к этому добавим, что ощущали на себе воздействие какой-то чужой и недоброй силы. Прикосновение вызвало чувство опасности и противоборства. Ощущалось при этом, что в месте прикосновения в тебя пытается проникнуть что-то нечистое. Обычно прикасаясь к человеку или животному, ощущаешь тепло, даже если тело его и холодное». Незнамов выключил магнитофон.

– Ведите себя с ним, как ни в чем не бывало. Ни вы оба, ни дети не должны показывать своей неприязни.

– Хорошо, не беспокойтесь! Наши дети достаточно тактичны.

Едва супруги вышли, как в дверь постучал Петр. Незнамов записал его наблюдения, хотя они, на первый взгляд, и не представляли ценности. Полученные сведения позволили уточнить план действий на ближайшее время: «Стимулировать интерес объекта к раскопкам. Установить момент начала ослабления кодирования по временному фактору. Не упустить наиболее благоприятного момента для погружения пациента в гипнотический сон».

Неделя прошла спокойно. Журналисты еще раз побывали на раскопках. Профессор подвел их к большому диску с матовой поверхностью: «Этот диск пролежал не одну тысячу лет, но не подвергся коррозии. Теперь приготовьте камеры и смотрите». Он направил луч переносной лампы на поверхность диска. Она начала наливаться чернотой, и где-то в глубине появились светящиеся точки, полосы, спирали. Одна из спиралей постепенно увеличивалась. На ее наружной ветви запульсировала точка. Ближе к поверхности диска засветилось еще несколько точек, вращающихся по разным орбитам, вокруг более крупной, желтой. «Солнечная система», – пояснил профессор. Запульсировала голубая точка: «Земля». Ветвь спирали медленно приближалась к солнечной системе. Вскоре осталась видна только часть ее пряди, состоящая из нескольких неподвижных и вращающихся вокруг них точек. Среди них оказалась и пульсирующая голубая. От нее протянулся пунктир к голубой точке Солнечной системы. Диск снова стал матовым. Журналисты сумели сделать только несколько снимков, а все виденное заснять кинокамерой.

– Можно повторить? – поинтересовался Токин.

– Бесполезно! Повторный сеанс возможен лишь через двадцать четыре часа. Если сделать попытку, то отсчет начнется от нее.

– Что все это значит?

– Не знаю! Пусть разбираются специалисты. Наших знаний хватило лишь на то, чтобы узнать Солнечную систему и планету – Земля. Кстати, попытки получить снимки и видеозаписи окончились неудачей. Может быть, вам повезет!

Поколдовав над пленками дома, журналисты убедились, что им тоже не повезло. Вечером, на седьмой день после прибытия на базу, Алексей пришел к Незнамову сам.

– Токин сегодня погладил Ваню по голове. «Он не такой уж противный», – отметил сын. Витя коснулся руки, подавая мяч: «Не такой уж он мертвяк». Я пошел на бестактность, и протянул ему руку первым, он любезно ответил. Я почувствовал, как немного моей энергии перешло в него.

– Та-ак… началось затухание кодирования. Это хорошо! Теперь не упускайте его из вида.

Едва Незнамов успел заснуть, как его разбудил телефон.

– Вадим Иннокентьевич, – послышался голос начальника контрразведки, – вашим пациентом интересуются! Нами из центрального бюро получена телеграмма: Издательство журнала «Весь мир» сообщает, что в суд двенадцатого района Нью-Йорка поступило заявление с обвинением вас в плагиате очерка «Могучие силы Кирикабу». Претензии на авторство предъявил известный знаток Австралии профессор Стокфорд. Немедленно вылетайте, издательству угрожает задержка выпуска, неустойка! Билет забронирован с пятнадцатого по двадцатое мая». Создается впечатление, что повторная обработка проводится тоже за рубежом, но не исключается и столичный вариант. Мы попросили КГБ России понаблюдать за теми, кто попытается заполучить Токина. Как дела у вас?

– Кое-что проявляется, насчет группы потомков бабушки Кили догадка подтвердилась. Результаты хорошие!

– Желаю успеха! Спокойной ночи.

– Благодарю! До свидания.

Новые экспонаты раскопок и подготовка публикации заняли еще неделю. Журналисты работали много и плодотворно, на развлечения совсем не оставалось времени. Выгадали только рыбалку с ночевкой, да и та не удалась. Неожиданный дождь заставил ставить палатку, потом налетели комары – злые, не выспавшиеся, не отдохнувшие, плюнули на все, и на утреннюю рыбалку, смотали удочки. Третья находка в раскопе

Московскому журналисту сообщили, что принято решение обследовать детально найденное содержимое саркофага. Доставлен ящик – точная копия саркофага, и археологи приступили к извлечению останков. Первый слой содержимого уже снят и упакован. Сегодня будет извлечен меч.

Журналисты наблюдали, как кропотливо работали ученые, снимая с него пылинки, перенося их на предметные стекла, нумеруя, фотографируя и упаковывая. Профессор сам осторожно приподнял меч, но тот оказался слишком тяжелым и чуть не выпал из его рук. Успевший подбежать сзади чуть сбоку Петр успел подхватить сокровище обоими руками. Ослепительный свет вспыхнул на камнях рукоятки. Все зажмурились.

– Не открывайте глаза, никому не двигаться, – приказал профессор.

Все замерли. Ослепление прошло быстро, но на сияющие камни смотреть было невозможно.

– Наташа, – попросил профессор, – там солнцезащитные очки, подайте их мне, и пусть каждый оденет тоже.

Девушка принесла очки и осторожно прицепила их на нос шефу, одели и другие. Профессор осторожно взял меч из рук Петра, и мгновенно свет потускнел. Камни сияли, переливались разноцветными лучами, но глаза не резали. Меч положили на подставку. Свечение не изменилось. Постояв немного, профессор обратился к Петру: «Дотроньтесь до рукоятки». Тот дотронулся, и камни разом вспыхнули, отнял руку – погасли.

– Теперь подходите по очереди, и дотрагивайтесь!

Дотронулись все. Камни светились по-прежнему.

– Уйдите с той стороны! – приказал профессор. – Все уйдите! А ты, Петя, сделай мечом небольшое колюще-режущее движение, на этом столбе, – попросил он, указывая.

Петр, воображая, что он борется с врагом, сделал резкий укол наискосок. Двадцатисантиметровый столб был перерезан, как соломинка. Следующий же бетонный столб рухнул, перерезанный пополам. Дальше шла стена раскопа, обшитая досками. В деревянном щите образовалась щель шириной около двух метров.

– Не шевелись! – крикнул профессор. – Петя, тихонько и осторожно положи меч на стойку и отойди!

Петр выполнил указание, меч погас. Все заметили, что во время выполнения удара лезвие удлинилось и достигло щита стенки раскопа. Как потом установили при раскопке следа удара меча, он пронзил почву, камни, корни на сто восемьдесят метров.

– Петя! – улыбнулся профессор, – думаю, что тебе придется поехать в Москву, и там поучаствовать в разгадке тайны меча. Это уже не по нашей линии.

– Никуда я не поеду! Знаем мы эти сверхсекретные исследования – никому из нас не поздоровится. Зарыть бы его к едрене-фене поглубже и забыть! Пусть ищут среди своих – не один же я его включаю.

На этом опыты закончились. Для всех, но не для Петра. Была взята подписка о неразглашении тайны меча-кладенца со всех, в том числе и с журналистов. Петр же, после беседы с начальником главного управления безопасности, еще месяц пробыл в секретной лаборатории, выполняя с мечом различные манипуляции, которые еще долгие годы снились ему. Особенно одна, когда он взмахом меча перерубил более сотни бетонных и металлических столбов на площади двести на сто метров. Какие свойства его организма подверглись тщательной обработке в лаборатории? Что именно с ним делали, он никому не говорил! Но судя по словам исследователей и показаниям приборов, никаких отклонений от нормы у него не было обнаружено.

Дата добавления: 2015-07-20