Введение 30 страница

⁴ Слюсаж Б. Современный человек и его биоэтносоциокультурные детерми­нации. — М., 2003. — С. 71.

⁵ Эфроимсон В.П. Педагогическая генетика. Родословная альтруизма. — М., 2003. — С. 19.

ПРИРОДНЫЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ...

Божий с природными задатками и дарованиями. Однако почти все системы воспитания и образования, существующие в современном мире, не ориентированы на выявление, в первую очередь, в каждом ребенке этих задатков и дарований, чтобы затем создавать такие ус­ловия воспитания и образования, когда бы на основе этих задатков и дарований сформировать творческие способности. Вот в этом деле, что всем уже давно известно, художественная и эстетическая культу­ры социумов как фундамент для развития систем художественного и эстетического воспитания и образования не могут быть заменены никакими самыми высокими естественнонаучными и общими гума­нитарными знаниями.: они "прорастают" и функционируют в любом социуме из глубин ментальности, народной почвенной культуры и искусства, за которыми стоят и образы мира данного социума, и образы жизни, базирующиеся на чувственной отзывчивости души народной, вкусах и идеалах каждого конкретного этноса, народа и общества, представляя биосоциокультурную целостность данного социума. Великому поэту эпохи Возрождения Петрарке такая цело­стность представлялась заключенной в душе. Позже стали говорить о гармонии души и духа в народной и высокой художественной куль­туре. А возрожденцу Альберти гармония человека представлялась не только как гармония внешнего, телесного и внутреннего, духовного, что реализовывали для свободных граждан в Древней Греции клас­сического периода, но и как гармония личного и общественного. Это отличие в понимании всесторонне и гармонически развитой личности в Древней Греции и в эпоху Возрождения объясняется тем, что, как показал Л.М. Баткин, в эту эпоху человек самоопределился как индивид, который затем, по-альбертьевски, "прорастал" в лич­ность.

Все новое время потребовалось для осознания этого процесса, но его не хватило для реализации этих знаний в системах общего и осо­бенного гуманитарного образования и воспитания (конечно, с уче­том особенностей не только "местаразвития", но и социобиологических и ментальных основ той или иной культуры и искусства). Вот

Глава 21

эти основы для современной эстетики представляются фундамен­тальными, поскольку за ними стоит все: от мировоозренчески-образных и ценностных установок этноса, социума, общества, мате­риальной обеспеченности и социально-правовой поддержки всех способов жизнедеятельности, которые по природе своей должны быть эстетичны, и всех видов деятельности человека, которые могут стать эстетичными, до долженствующих стать эстетичными по сути и устремленности систем формирования, воспитания, обучения и образования новых поколений землян.

Эстетически воспитанные и образованные люди, живущие в на­чале нового века и тысячелетия, не могут не знать и не понимать, что современное человечество очень далеко от реализации этих мирооб-разных и ценностных устремлений. И это совсем не означает, что от них следует отказаться. Наоборот, социокультурная ситуация, сло­жившаяся в современном глобализирующемся на цивилизационных основах и интересах мире, очень далека от названных идеальных устремлений. Поэтому данная ситуация и подсказывает разумной части человечества необходимость переориентации от цивилизационной глобализации к социокультурной интеграции, исключающей движение к конфликтам и противостояниям и ведущей к торжеству внутренне присущего культуре принципа толерантности.

Однако в эстетическом и художественном развитии современного человечества камнем преткновения является такая социокультурная детерминанта, как материальное обеспечение как процессов созда­ния, хранения и распространения эстетических и художественных ценностей, так и процессов эстетического и художественного разви­тия всех новых поколений землян, их свободного доступа ко всем накопленным человечеством ценностям. Причины возникновения такого камня преткновения многочисленны и разнообразны по объ­ективным и субъективным для каждого социума и этноса обстоя­тельствам, в том числе по обстоятельствам общечеловеческого ха­рактера, например, недостаточное знание процессов чувственного и умственного развития будущего человека еще в утробе матери, затем

ПРИРОДНЫЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ...

с первых минут появления его на свет Божий и неспособность взрос­лого человечества установить, кто с какими задатками и дарованиями приходит в мир и как эти дарования превратить в творческие спо­собности. Немаловажным препятствием является и отсутствие в со­циумах возможностей и способностей обеспечить каждому члену общества право заниматься потребным для него и любимым видом творчества как профессиональной деятельности, а также неумение и неготовность образованной и развитой взрослой части человечества, особенно его педагогически-воспитательной сферы, раскрыть перед каждым формируемым, воспитываемым и образовываемым индиви­дом эстетические возможности каждого способа жизнедеятельности и вида деятельности человека, чтобы люди могли действительно сво­бодно и осознанно выбирать себе сферу приложения собственных творческих сил.

Эти материальные и социокультурные детерминанты эстетиче­ского и художественного развития человека всегда, то есть во всех этносах, социумах, государствах и обществах, выступают в нераз­рывном единстве: они взаимозависимы. К сожалению, они чаще предстают мало- или вовсе неосознаваемыми не на этническом, социумном и общественных уровнях, а на уровне государственном, в том числе и в демократических по политическому устройству и пра­вовому обеспечению государствах. Пока человечеству за всю его из­вестную историю нигде не удавалось наблюдать государство и обще­ство, фундирующиеся на началах материальной и нравственной справедливости, подлинной гуманности и эстетической организо­ванности на принципах совершенства и гармонии.

Современные глобализационные процессы, углубляющие про­пасть между "золотым миллиардом" и всей остальной более чем пятимиллиардной частью человечества, все дальше и дальше ото­двигают перспективу реализации свободного и гуманного развития человечества, которая обозначалась в воображении Кампанеллы, Мора, Мабли, Морелли, Сен-Симона, Фурье, Оуэна, Дезами и всех прочих мечтателей и практиков строительства социализма и коммунизма в

Глава 21

XX веке. Между тем, конец XX века и начало XXI века подняли но­вую волну утопии, согласно которой новые мечты о справедливом общественном устройстве могут быть реализованы в процессах гло­бализации, которая, как рисуется в новом взлете воображения, рано или поздно "втянет" в свою орбиту все страны и выведет человечест­во на "тропу справедливой и счастливой жизни". Однако сегодня уже и не очень зрячим умам видно, как глобализация навязывается миру богатыми странами для удовлетворения, в первую очередь, их интересов и подчинения им всего не входящего в "золотой милли­ард" мира.

Может быть, с чисто теоретической точки зрения и можно было бы согласиться с современной ситуацией в мире, если бы в странах "золотого миллиарда" была обеспечена более или менее безбедная жизнь и они уже избавились бы от безработицы и изнурительного механического и выматывающего силы человека труда, обеспечили бы каждому члену общества действительную свободу выбора сферы приложения если не творческих, то жизненных сил, свободу выбора профессии и специальности в соответствии со способностями и же­ланиями, свободу бесплатного профессионального образования и еще много других свобод. Но увы! В мире миллионы и миллионы молодых специалистов, получивших не только общее среднее и пер­вые ступени высшего образования, по-прежнему оказываются не­нужными современным промышленным и информационным гиган­там-монополиям и крупным компаниям, что вынуждает их браться за любую работу, а нередко и толкает на стезю преступности и про­чих неприглядных и античеловечных, антигуманных, антидоброде­тельных дел. Самое поразительное в этой антигуманистической си­туации — это почти полное равнодушие всех имеющихся на земле религиозных конфессий, течений, направлений и сект к наблюдаю­щемуся в человечестве отходу от веры в возможность справедливого миро- и жизнеустройства. Хотя церковные власти всех конфессий и сегодня пытаются украшать до роскошества храмы и все офисы цер­ковных служб, заимствуя даже у всемирно известных музеев у Лувра,

ПРИРОДНЫЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ...

например) картины выдающихся художников на религиозную тема­тику, чтобы привлечь в храмы как можно больше публики, и устраи­вая по существу музыкально-вокальные мессы-концерты (в Соборе Парижской Богоматери, в изумительной церкви Сакре-Кер, церкви Сен-Жермен-де-Пре и др.).

Только социумы и народы, культура и искусство которых опира­ются на хорошо уплотненную за века и тысячелетия "культурно-ментализированную почву", еще сохраняют эту веру в возможное эстетически-художественное будущее всего человечества. Чувствен­но-эмоциональное и осознаваемое отношение таких народов к миру Природы, к Космосу и к собственному Человеческому миру строится на сердечной и душевной отзывчивости к совершенному, гармо­ничному и прекрасному, на требовательном эстетическом и худо­жественном вкусе, восприимчивом к вечному и нетленному и рав­нодушном к легковесному, зубоскальскому и поверхностному, в общем — массовому и низковкусовому искусству, а не глубинному проявлению в художественной и эстетической культурах духа чело­веческого.

Опыт XX века, все-таки покончившего с колониальными систе­мами разных форм империализма (жесткого и непримиримого анг­лийского и испанского, более мягкого португальского и в известной степени либерального голландского и итальянского), показал, как быстро на основе народной глубинной почвенной культуры совер­шается культурное возрождение всех находившихся в колониальной зависимости в течение более трех столетий народов и стран азиат­ского континента⁶, Африки и Латинской Америки. Народные куль­туру и искусство не так просто, хотя бы и на краткое время, "втянуть в жерло" массовой культуры и искусства, потому что народные

⁶ Автор, работая профессором философии в Анголе, мог наблюдать процесс культурного возрождения всех 12 племен, составляющих единый народ Народ­ной Республики Ангола, прежде всего на почве народных промыслов, ремесел и народного искусства, своеобразного у каждого племени.

Глава 21

мастера и художники несут в себе такой вкус и такие взгляды, кото­рые пропитаны жизнестойкими, а не переменчивыми под бесконечно меняющимися ветрами вкусовыми пристрастиями и ценностными ориентациями, дуновению которых больше подвержены современ­ные профессиональные художники, которых берет в плен погоня за популярностью, хотя бы минутной славой и возможностью вовремя отхватить кус побольше. Причем эта устойчивая верность традици­ям, обрядам и обычаям распространяется на все пространство народной культуры и искусства, мода в которых хотя и трансформи­руется со временем, но не столь стремительно, как в профессио­нальных культуре и искусстве. Таким образом, можно заключить, что народная культура и искусство базируются на проверенных вре­менем материальных и духовных ценностях и ориентируются на них.

Глава 22

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

ЭСТЕТИЧЕСКОГО И ХУДОЖЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ

в этой главе...

Ø Историко-культурная эволюция эстетического и художественного сознания и процесса формирования и развития способностей чело­века к эстетическому и художественному творчеству

Ø Естественная зависимость способов и методов эстетического и художественного творчества, художественно-образной системы этносов и народов, формирования обрядов, обычаев, традиций и способов передачи накопленного культурного опыта и ценностей от поколения к поколению

Проблематику предыдущей главы теперь следует рассмотреть в свете историко-культурной эволюции представлений о становлении эстетического и художественного сознания человека и его проявле­ния в результатах эстетического и художественного творчества. Многочисленные археологические открытия XIX-XX веков, в том числе самого последнего времени, представили мировой науке бога­тый материал о зарождении эстетического и художественного твор­чества в древнейшие времена, позволяющий сделать некоторые за­ключения и определить общие закономерности и черты развития этих процессов в различных регионах планеты Земля.

Глава 22

Была выявлена временная закономерность появления древней­ших рисунков, живописи на стенах пещер и обнаружены первые по­пытки создания первобытным человеком из камня скульптурных изображений женщин, первых игрушек для детей из камня и хорошо обработанной волной гальки, отшлифованных человеческими рука­ми ракушек в качестве женских украшений (многочисленные пеще­ры в Пиренеях на границе Испании и Франции, в районах Урала и Байкала, в Чехии, местечко Тассили почти в центре пустыни Саха­ра). По временному параметру исключение в этом ряду составляют открытие в 2002 году в Южной Африке (район Кейптауна), где обна­ружены подобного же рода рисунки и живописные изображения, но более раннего, на 40 тысяч лет, периода, еще более ранняя находка в Эфиопии скелета уже сформировавшегося человека, отдаленного от нас на 3 миллиона 200 тысяч лет, а также обнаруженная в 1995 году в Чехии флейта возрастом 2 миллиона 600 тысяч лет. В Танзании в са­мом конце XX века обнаружена самая древняя пока постройка в виде кольца, сложенного из кусков обработанной лавы, возраст которой определен в 1 750 000 лет до нашей эры. Если учесть, что до этого ар­хеологами было обнаружено около 150 флейт из кости и нефрита также в разных регионах нашей планеты, то этот факт тоже позволя­ет сделать вывод о том, что художественное становление и развитие человека и человечества можно естественно связать с эволюцион­ным процессом, что подтверждают уже рассмотренные в первых гла­вах учебника достижения в исследовании головного мозга человека.

Исследования социобиологов, генетиков, этологов, биоэписти-мологов второй половины XX и начала XXI века позволяют сделать и такое заключение, которое обязывает нас включить первые эстети­ческие реакции древнейшего человека и его интенции, тягу к тому, что потом было названо художественным творчеством, в число его приспособительных, или адаптационных, реакций на воздействия внешнего мира и на взаимодействия с ним. Так, упомянутый нами в предыдущей главе Э. Уилсон, один из разработчиков теории генно-культурной эволюции в работе "Что есть социология", как этолог

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ...

большое внимание, уже с точки зрения социобиологии, уделил сход­ству и различию приспособительного поведения животных и челове­ка ко всему многообразию взаимодействий с миром. Однако, выявив много общего в приспособительных реакциях животных и человека, он решительно заявил, что "мышление свободно от генетического влияния"¹, поскольку поведение человека определяется не генетиче­скими детерминантами. В работе "О природе человека" он пришел к выводу, что интеллект человека в процессе эволюции был создан как способность к выживанию, а затем уже для познания и всего проче­го. Это положение несколько расходится с тем, что утверждается о человеческом мозге в книге "Красота и мозг", из которой следует, что изначально мозгу человека присуще стремление к познанию, со­вершенствованию, то есть к творчеству как проявлению и чувствен­ных, и интеллектуальных способностей, которые характеризуют его как сознательно взаимодействующее с миром существо.

Вполне допустимо, что человек древности, как и ребенок сегодня, взяв в руки острый камень, чтобы провести первую черту, или кусок мягкой цветной глины, чтобы обозначить первое цветное пятно на стене пещеры, сделать что-то из камней, еще не думал, не осознавал, что из этого получится, тем более не понимал, что он уже совершает акт творчества. Но он тем и отличался от всего животного царства, что, сотворив что-то спонтанно, запомнил, как это у него получи­лось, может быть, обрадовался и поделился радостью с Другим и Другими. А дальше уже он начнет целенаправленно повторять то, что удалось сделать раньше, закреплять не только в голове, но и в ру­ках, которые со временем будут уже инстинктивно-осознанно по­вторять какие-то действия, все больше закрепляющиеся в умениях, а затем и навыках. Ведь до сих пор некоторые малыши очень быстро начинают манипулировать разнообразными предметами, умело пе­рестраивать их в разные нравящиеся им фигуры, "сооружения".

¹ Wilson E.O. Introduction: What is Sociology? — N.-Y., 1976.

Глава 22

Именно из таких "рукоумельцев" в дальнейшей жизни и получаются "мастера — золотые руки", как их величают на Руси. Из уважения к таким рукам их называли и у шумеров, и у египтян, и, конечно, у древних греков мастерами, приравнивая их к художникам. Только от художников они отличались тем, что создавали прекрасные совер­шенные предметы, вещи для выполнения ими утилитарных, прагма­тических, а не духовных, в основном, функций, для чего постепенно и выделилось искусство.

Здесь лежит, в первую очередь, различие между мастером-ремесленником и художником, а не во владении мастерством, вку­сом, материалом, с которым работают и художник, и "мастер — золотые руки". Художник в своем творении - образ воплощает жизнь человеческого духа и воздействует на духовное развитие человека. "Мастер — золотые руки" творит "вещь – предмет – продукт - образ" для удовлетворения жизненных потребностей человека и ублажения его души прекрасной, совершенной вещью, которая в момент ее по­требления также создает у человека хорошее настроение, то есть поднимает его жизненный тонус и дух.

Как способности художника к созданию художественных обра­зов, так и способности мастера к созданию прекрасных вещей и предметов повседневного, сиюминутного или длительного потреб­ления естественно и органично передаются сначала от отца к сыну, от матери к дочери в семьях, родах, племенах, а затем, только в уже развитых культурах, когда начинают конституироваться различные виды искусства и происходит разделение людей по способам жизне­деятельности и видам деятельности, начинают создаваться во всех социумах специальные мастерские, цеха, школы, училища и т.п. для выполнения этой важнейшей и сложнейшей социокультурной функции сохранения и передачи новым поколениям всего накоп­ленного. Хотя в семьях по-прежнему на все времена сохраняется передача всего разнообразного опыта и мастерства от бабушек и дедушек, отцов и матерей новым поколениям. Последнее явление определяется не только семейными традициями, но и традициями,

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ...

выработанными этносами и социумами и во многом определяемыми образом жизни этносов и способами их взаимодействия с миром.

Здесь история развития человечества не может привести примеры полного совпадения социоприродной и социокультурной преемст­венности у разных этносов и социумов. Это объясняется тем, что каждый этнос в конкретных природно-климатических условиях сво­его существования вырабатывает присущие только ему способы при­способления к миру в таком его образе, какой складывается в созна­нии людей именно данного этноса. Так, индусы древнегреческим писателям (особенно Эратосфену), сопровождавшим Александра Македонского в его походе в Индию, показались столь необычными по отношению к природе, по образу жизни, по чувствованию мира и по отношению к нему, по пониманию, по нравам, обычаям, тради­циям, что мы не можем не верить тому, что писали Страбон, грек древнеримской эпохи, писавший географию для цезарей, и россий­ский исследователь религии индусов Д.Н. Овсянико-Куликовский о культах Индии:

Дело в том, что в руках человека находится нечто такое, без чего боги не могут обойтись, сила, которая необходима богам, которая питает, поддерживает их божественную мощь и даже бессмертие. Эта сила — культ вообще и молитва (в ведийском смысле) в частности. Ясное дело, что такое понятие "молитвы " как чего-то необходимого самому божеству, не есть наше поня­тие молитвы... Оно ставит человека на одну доску с божеством и устанавливает между ними отношения двух договаривающихся сторон².

В европейских религиях такое значение культа даже и предполо­жить невозможно. У нас человек — раб Божий, который может только просить милости у Бога, а о влиянии на него и под страхом смерти подумать не может. Дело в том, что индус смерти не боится,

² Избранные труды русских индологов-филологов. — М., 1962. — С. 151.

Глава 22

потому и в эстетических представлениях индусов нет категории трагического. А для европейца ничего страшнее смерти быть не мо­жет, потому в европейской эстетике переживание даже воображае­мой смерти очищает человеческую душу от любого греха и скверны (аристотелевский катарсис или калокагатия). Европейская молит­ва — это почти всегда обращение к Богу с просьбой простить грехи и прегрешения. А у индусов молитвы понимались как нечто объектив­ное, независимое от молящегося человека; это отнюдь не просто функция души человеческой, "это как бы самостоятельные и к тому же одаренные сверхъестественной силой существа, которыми люди пользуются в своих, отношениях с богами "^ъ.

Итак, мы видим, что даже по религиозному параметру, то есть по параметру духовных взаимодействий человека с миром, не говоря уже о параметре материальных, природно-определяемых отношений и взаимодействий, эстетические и художественные культуры разных этносов, а следовательно, и способы введения в них новых поколе­ний не могут быть одинаковыми, хотя по лежащим на поверхности причинам они, вроде бы, должны быть сходными. Не об этом ли го­ворят обряды инициации у всех народов, до сих пор ведущих пле­менную или даже родовую жизнь, или конфирмации девушек у при­балтийских народов: называются они одинаково, а по ритуальности исполнения специфичны для каждого рода, племени и народа. При­чем все эти ритуальные действия отличаются такой эстетикой и об­разностью, которые с особой силой действуют на чувства и сознание и инициируемой, и конформируемой молодежи, а также на все насе­ление. Однако эти эстетика и образность оказывают сильное влия­ние и на представителей всех остальных культур и обрядов, потому что культура, во-первых, не знает границ, а во-вторых, по сути своей доступна сознанию и пониманию всех землян.

³ Там же. — С. 155.

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ...

Но история развития всех народов есть всегда история индивиду­ально неповторимая и уникальная, чем она и интересна человечест­ву. Не будь этой уникальности и оригинальности, человечество не столь бы стремилось к бесконечным перемещениям, путешествиям по нашей планете. Хотя природное разнообразие и неповторимость каждой страны — тоже мощный стимул для странствий и путешест­вий, все-таки преимущественно культура утоляет в людях жажду но­вого, невиданного, необыкновенного. Да и общение не только с са­мой культурой в ее самых разных проявлениях, а прежде всего с ее творцами и носителями — тот магнит, который "завихряет" пути и перепутья странников и путешественников.

Достаточно побывать, например, на свадебных обрядах разных народов, чтобы почувствовать эстетические и художественные осно­вы ментальное™ того или иного народа, его представления о пре­красном, добродетельных идеалах и его деяния, направленные на реализацию, воплощение их в культуре, нравственности и искусстве. Многие религиозные обряды в пределах одних и тех же конфессий (свадебные, обряды крещения, проводов человека в последний путь, например, у православных греков, россиян, сербов, черногорцев) по эстетике и образному строю сильно отличаются. То же самое наблю­дается у католиков, протестантов, мусульман, индуистов, буддистов.

При этом каждый народ вносит свою лепту в разработку и посто­янное обогащение, совершенствование эстетических представлений и художественно-образного строя, духа эстетических и художествен­ных творений. Потому на земле в почти двухстах странах невозмож­но встретить два одинаковых города, сельских населенных пункта и многих объектов архитектурного творчества и образного освоения человеком пространства, "поэтики пространства", по Г. Башляру, как невозможно встретить и одинаковых скульптурных творений, если они создавались в свободном, а не в идеологически направляе­мом и понуждаемом творчестве художников. Мы же ведем речь о глубинной, почвенной культуре и искусстве. А в них художник никогда не допустит копирования, чтобы не потерять уважения к

Глава 22

самому себе как художнику. Когда великий из великих скульпторов и архитекторов Микеланджело после Д. Браманте и С. Рафаэля полу­чил задание Папы Римского достроить Собор Святого Петра, он одновременно со стремлением продолжить дело своих предшествен­ников внес немало уточнений в проект собора, а росписи и все внут­реннее оформление предложил по своим эскизам, получил одобре­ние и несколько лет, лежа на лесах под самым потолком купола, сам писал сцену страшного суда, которая уже более четырехсот лет изум­ляет каждого счастливца, которому удалось побывать в Соборе.

Через это проходит всякий истинный художник, ибо творчество потому и есть творчество, что оно всегда индивидуально и неповто­римо, иначе оно не было бы творчеством: было бы не продуктивной, а репродуктивной деятельностью, доступной гораздо большему чис­лу людей, чем творчество, — для повторения не нужно обладать осо­быми способностями и проявлять их в созидательной деятельности, нужны лишь умения и навыки точно повторять, воспроизводить уже ранее кем-то сотворенное.

Следует обратить внимание и на то, что по законам деятельности головного мозга человека еще в процессе творения совершается оценка творящегося и сотворенного, в первую очередь — самим творцом, а затем — всеми теми, кто-либо становится свидетелем процесса творчества, либо имеет возможность воспользоваться его результатами. И для эстетической реакции, эстетического чувства и вкуса человека не имел и не имеет до сих пор значения факт сущест­вования имплицитной или эксплицитной эстетики. То же самое от­носится к зарождению, существованию и проявлению эстетической и художественной критики или движущейся эстетики: если появля­ются эстетически или художественно значимые предметы и явления, тут же появляются и попытки их оценки со стороны причастных к их созерцанию людей. Умение дать оценку не только восклицаниями, но и толковыми пояснениями, анализом формируются по ходу раз­вития процессов и творения, и созерцания. На этой только основе начинают значительно позднее формироваться профессиональные

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ-

эстетические и художественные критики, выступающие очень зна­чимыми посредниками между творениями и их потребителями, ме­жду произведениями искусства и их зрителями, слушателями, чита­телями.

Конечно, требуется время, и при том значительное, для того, чтобы человек научился пользоваться письменностью для использования уже фиксированного слова в целях общения и обмена информацией, в том числе облаченной в образную форму. Так Дж.М. Роберте при­водит в уже упоминавшейся "Иллюстрированной истории мира" (т. 1, с. 70) изображения древнейших образцов письменности: над­пись на печати из Мохенджо Даро (4300 лет назад), шумерский фи­лософский текст (4000 лет), египетские иероглифы из храма Менту-хотепа II в Дэйр-эль-Бахари того же времени и китайскую надпись на панцире черепахи (3300 лет).

Но ведь по дошедшим до нашего времени сведениям приблизи­тельно в то же время дочь аккадского царя Саргона Энхедуанна на­писала гимн богине Инанне-Иштар и в то же время создается "Эпос о Гильгамеше" — самая древняя в мире повесть, по мнению Робер-тса. А затем Энхедуанна начала писать лирические стихи. И почти сразу появились высокие отклики на эти ее творения: гимн стали исполнять на самых важных религиозных обрядах шумеров, которые совершались в уже построенных грандиозных храмах-зиккуратах. Когда в Древнем Египте приблизительно в это же время появились лирические поэты, их стихи уже передавались из уст в уста, а неко­торые также использовались в религиозных обрядах. Более того, в это время уже существовали у всех известных нам народов танце­вальное искусство и песенное творчество, декоративно-прикладное искусство (расписанные различными знакам алебастровые вазы, стелы с описаниями деяний царей и фараонов, надгробные памят­ные плиты и пр.), статуи и статуэтки (до 5 тыс. лет до н.э.) и, разуме­ется, храмовое строительство с четко обозначившимися региональ­ными различиями во всех существовавших видах искусства. Все это творилось в древности для людей, и люди своим отношением к

Глава 22

творениям мастеров-художников оценивали их труд, совместно соз­давая благоприятную среду для появления эстетической и художест­венной критики.

Совершенно точно можно не только предполагать, но и утвер­ждать, что весь уже созданный и творимый новый эстетически про­чувствованный и осмысленный и художественно воплощенный но­вый мир оказывал существенное влияние не только на людей, но и на процессы совершенствования обрядов, на обычаи и все коллек­тивные действия современников, собирая вокруг храмовых центров, таких как в Эреду (Уре), большие массы населения, тем самым спо­собствуя возникновению наряду с небольшими поселениями сель­ского типа городов, жизнь которых строилась на многообразии и ви­дов деятельности, и форм коллективной жизни, и форм и способов общения жителей городов, и способов управления жизнью города.

Дата добавления: 2015-07-17