Введение 26 страница

Потому-то художественно-воспитательное воздействие искусства на человека начинается с воспитания его чувств. Л.Н. Толстой такое влияние искусства называл заразительностью, потому что очень

ИСКУССТВО — ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА

многие люди учатся чувствовать, думать и поступать так, как чувст­вуют, думают и поступают любимые герои понравившихся им и осо­бенно потрясших их произведений. В эстетике читателя, зрителя, слушателя, так чувственно реагирующего на художественные явле­ния, относят к людям с развитой чувственностью. Именно такие лю­ди, как правило, становятся и интеллектуально развитыми людьми, ибо от чувственности ум человеческий получает такой заряд инфор­мации, которая требует не простой, а творческой ее переработки каждым индивидом. Для настоящего интеллекта требуется чувствен­но-эмоциональная основа. Истории человеческих творческих дос­тижений во всех сферах человеческой жизнедеятельности и деятель­ности неизвестны так называемые "эмоциональные сухари". Хотя среди творцов встречаются люди сдержанные на проявления чувств, каким был, например, крупнейший кинорежиссер СИ. Юткевич, но бывают, особенно в искусстве, и творцы с бушующими или клокочу­щими эмоциями, как И.А. Пырьев (автор это знает и по их произведе­ниям, и по совместной работе с ними в Союзе кинематографистов).

Для иллюстрации можно привести примеры из мира музыки. Вы­дающийся советский дирижер Евгений Мравинский был дириже­ром-мыслителем, но проявлял и сдержанные эмоции; такие дириже­ры, как Александр Гаук и Арвид Янсонс, во время дирижирования обрушивали на слушателей потоки эмоций; таковым был и француз­ский дирижер Игорь Маркевич. А если пойти по собственно музы­кальному ряду, то достаточно послушать в исполнении любого орке­стра "Болеро" М. Равеля, "Море" К. Дебюсси, "Весну священную" И. Стравинского, а затем и "Ленинградскую симфонию" Д. Шоста­ковича, чтобы, не будучи музыкантом, почувствовать разные уровни эмоционального накала музыки, сотворенной каждым из них. Еще более показательным примером может служить исполнение "Первого концерта для фортепьяно с оркестром" П.И. Чайковского американским музыкантом Ваном Клиберном и нашими выдающи­мися исполнителями Святославом Рихтером и Николаем Петровым. Первый представляет это фантастическое произведение мягко, нежно,

Глава 18

напевно, лирично. Рихтер ту же музыку представляет как человек, владеющий своими бушующими страстями умно и мощно, а Петров извлекает из фортепьяно и мощь, и пронзительную нежность. Дмит­рий Шостакович в своей музыке предстает как человек, погружен­ный во вселенские трагические ситуации, а Георгий Свиридов — как человек, вырастающий из стихии народного интонационного богатства, которому он предан и сердцем, и умом. Такие примеры можно приводить из всех видов и родов искусства. Но мне хотелось бы особо остановиться на таком необычном для всех любителей ис­кусства виде, присущем только Российской художественной культу­ре, как колокольные звоны, которые сегодня снова звучат во всех го­родах и весях Великой России: одни мелодические и интонационные перезвоны вы услышите в Ростове Великом и совсем другие — под Архангельском в музее-заповеднике "Малые Корелы", а в Суздале колокола умелыми звонарями творят иную музыку, чем во Владими­ре. В Томске в колокольных звонах проявляются Сибирская ширь и сила. Современные колокола Храма Христа Спасителя в Москве звучат призывной мощью на всю Русь Великую, а в Пскове или Новгороде Великом они обращены своей предупредительной силой к Западу, как это было еще в XIII и XIV веках. И в каждом конкрет­ном городе или селе эти звоны создавали в чувствах, сознании, а главное — в сердцах людей свой неповторимый образ России. И эти "звенящие", или "звонные", образы органично сливались с образ­ным строем всех искусств, которые были доступными и остаются доступными доныне всем жителям, составляя вместе с искусствами художественную культуру каждого города и села.

Конечно, во всех случаях многое объясняется мастерством и ду­шевным складом и пониманием своеобразия чувственности народ­ной души и духа народа или населения конкретного региона. Но нельзя сбрасывать со счета и умения мастеров-отливщиков колоко­лов, которые в каждом регионе России своими добавками всякого рода природных материалов придавали особую "душевную распев­ную звучность" металлу. Значит, эти мастера при отливке колоколов

ИСКУССТВО — ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА

выступали как художники, а не ремесленники. Точно так при воз­движении храмов и всех монастырских сооружений плотники и ка­менщики, кровельщики и мебельщики и пр. создавали целостные образные творения, отличающиеся не только образным строем, но и неповторимой силой чувственного воздействия на сознание людей данного региона и данной этнической культуры.

Вот эти накаленные страстностью, или взвешенные, "умные чув­ства", или "умные эмоции", по Л.С.Выготскому, пронизывающие все содержание и направленность произведения искусства, и состав­ляют художественно-воспитательную силу искусства. Вкусив один раз это "чувственное заражение", человек навсегда бывает поражен в самое сердце и оказывается вовлеченным в сферу художественной жизни духа своего народа и собственного духа.

Когда сам художник поражается каким-либо жизненным событи­ем, он в художественном творчестве, то есть в процессе создания произведения искусства, как признавались многие выдающиеся ху­дожники, ищет компенсаторно-заместительную или терапевтиче­скую силу и энергию, благодаря которой он разряжается от того, чем заразился и чем "заболел". Ведь художественный замысел — это нача­ло проявления какой-то боли за состояние дел человеческих. О такой "заболеваемости" писали Н. Гоголь и Ф. Достоевский, А. Чехов и М. Шагал, В. Гете и М. Пруст. Они, каждый по-своему, были убеж­дены, что, творя произведения искусства, они изживают кажущийся им излишним запас впечатлений от внешнего мира, особенно от бо­лезненных для народа, для социума действий разных сил (природ­ных, социальных, политически-властных и пр.). Художник для того и замышляет то или иное произведение, чтобы освободиться от ка­ких-то одолевающих его идей и вызываемых ими чувств, нарушаю­щих баланс его психики, чтобы своими образами помочь многим, многим людям, которые будут созерцать их произведения, восстано­вить баланс нарушенной психики.

Глава 18

Но психика не может долго находиться в нарушенном состоянии, потому она вынуждает человека искать средства уравновешивания чувственно-эмоциональных состояний его психики. Об этом писал американский психолог А. Кожибский, убежденный, что творческий тонус позволяет художнику и вообще творцу сохранить свою психи­ку здоровой и активной. Именно этими энергиями и заряжаются ху­дожником творения искусства. Затем этими энергиями заряжаются читатели, зрители, слушатели творений.

Если вспомнить о том, что мы уже говорили в разных главах этого учебника о заряженности человеческого мозга на творчество, то можно смело сделать заключение о нацеленности человека на твор­чество как о нормальном состоянии, причем о норме на творчество, обеспечивающее гармонические взаимодействия человека с миром. Эту проблему довольно обстоятельно исследовал уже не раз упоми­навшийся нами генетик и психолог В. П. Эфроимсон в книгах "Генетика этики и эстетики" (М., 2004), "Генетика гениальности" (М., 2002) и "Педагогическая генетика. Родословная альтруизма" (М., 2003).

Таким образом, художественное творчество и искусство как его результат предстают перед людьми как психосоциогенетический ре­гулятор жизни и отдельного человека и общества. Регулируя жизнь людей такими мощными чувственно-эмоциональными средствами, искусство, как говорил Л.Н. Толстой, заражает людей творчеством, вдохновляет их на добродетельные свершения, на благородные по­ступки, оно пробуждает собственные творческие потенции каждого созерцающего и воспринимающего художественные творения инди­видуума, превращая его незаметно в личность, творчески относя­щуюся к любому своему взаимодействию с миром, таким образом превращая его в субъекта культурно-исторического процесса.

Именно в этом превращении человеческого индивида в творящую личность и состоит невероятная преображающая мир сила искусст­ва: она простого потребителя всего имеющегося в мире превращает в создателя, а не разрушителя всего созданного предшествующими

ИСКУССТВО — ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА

поколениями. Именно через эти творения осуществляется процесс гармонизации всех взаимодействий человека с миром. Ведь в созна­нии даже не очень воспитанных, образованных и развитых людей живет врожденная интенция к доброму, благодетельному и прият­ному взаимодействию с окружающим миром. Человек ведь не рож­дается дикарем и варваром, он им становится в соответствующих обстоятельствах его конкретной индивидуальной жизни и под воз­действием уже ставших разрушителями жизни других людей сил и действий самих же людей. Если бы человек следовал с момента рож­дения своей человеческой природе в нормальных или благоприят­ных условиях, он бы с момента своего выделения из мира и под воз­действием своего нацеленного на гармонию мозга никогда бы не стал разрушителем жизни других живых существ, особенно себе по­добных. Но... В мире рядом с порядком царит хаос, с гармонией — дисгармония, рядом с добром живет зло. Поэтому человеку и при­шлось еще в глубокой древности искать средства противостояния хаосу, дисгармонии, злу и всему им подобному.

Одним из таких постоянно набирающих силу воздействий на чув­ства, ум и волю человека стало воображенное духовное воздействие человека на окружающий его мир, то есть искусство, подчиняясь си­ле которого, он учился взаимодействовать с миром с позиций поряд­ка, гармонии й добра. Он вынужден был делать это реальными от­ношениями в мире и реальными возможностями своего и только своего мозга. А позже он, понуждаемый своим мозгом, начал искать средства противостояния хаосу, дисгармонии и злу, найдя эту силу не в реальном, а в воображенном, придуманном мире искусства и во всей своей активности, нацеленной не на разрушение, а на созида­ние, не на силу, а на никогда не успокаивающийся и не останавли­вающийся на достигнутом дух. Так он и из материального только мира вышел в мир идеальный, творимый его воображением ради достижения гармонии с миром материальным, вещественным. Затем он научился и миру материальному, вещественному придавать ду­ховную силу. Вместе с этой мощной диалектической парой человек

Глава 18

поднялся сегодня до раскрытия и осознания таких своих мощи и си­лы, которые при неразумном пользовании ими могут снова привести мир к хаотическому состоянию, для преодоления которого и для ов­ладения которым в дальнейшем потребуется гораздо больше челове­ческих умственных, духовных, душевных и физических усилий и средств противодействия хаосу, дисгармонии и злу.

Как в свое время, особенно начиная с эпохи Возрождения, человек медленно, но верно становился субъектом культурно-исторического процесса и набирал в этом своем становлении силу, пока в XVII веке декартовский рационализм, а в XIX веке американский прагматизм не приостановили этот процесс становления человека в субъекта культурно-исторического процесса, остановив его только на грани завоеванного им господства над природой, но не гармонического взаимодействия с ней. Теперь он уже вынужден возвращаться снова к процессу становления себя как субъекта культурно-исторического процесса. Но для этого человеку и целым народам и странам (особенно США) надо научиться преодолевать в себе эгоцентризм и стремление господствовать над миром. Не бесполезно было бы всем современным средствам массовой информации постоянно напоми­нать миру о том, чем закончились все имевшие место в истории че­ловечества претензии на мировое господство, начиная с походов персов, монголов и прочих фюреров-недочеловеков.

Но для решения этих проглядывающих уже сегодня в реальных социального, идеологического и политически-правового порядка человеческих стремлениях и деяниях в дальнейшем либо найдутся, сплотятся, объединятся благодетельные и гармонизирующие мир усилия, либо человеческий мир пойдет "в разнос", на грани которого человечество в настоящее время находится из-за своего дикарски-прагматического эгоцентристского, по американскому "образцу", отношения к миру.

Думается нам, что в исправлении современной ситуации в мире существенную роль могут сыграть не цивилизационные, нацеленные на прагматику, процессы, а процессы интеграции в культуре и

ИСКУССТВО — ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА

искусстве. Причем процессы интеграции нацелены не на поглоще­ние культур и искусств разных этносов, обществ и государств какой-то единой стандартной культурой, а на их взаимное обогащение и ес­тественное или органическое взаимодействие. Культура и искусство по сути своей и по своей направленности являются исходно толе­рантными явлениями: между ними не ведется и не может вестись беспощадная разрушительная борьба, а совершается свободное взаимовыгодное и благотворное взаимодействие, взаимообогащение и взаимовлияние. И воюют в мире не культуры и искусства как сугубо творческие явления, которыми движут и за которыми стоят интере­сы всего человечества, а не одного какого-либо народа или государ­ства. Это происходит потому, что культура и искусство как явления по сути своей и характеру своему представляются не политическими, не правовыми и даже не идеологическими явлениями, хотя в исто­рии культурно-художественного развития человечества господ­ствующими в обществах и государствах силами было предпринято немало попыток подчинить их политике и идеологии. Все известные тиранические и тоталитарные режимы и разные существовавшие и существующие сегодня религиозные конфессии пытались и пытают­ся подчинить культуру и искусство своему влиянию.

Именно по этой причине проблема свободы культурного и худо­жественного творчества во все эпохи культурно-художественного развития человечества была одной из центральных и злободневных проблем. Свободного проявления творческих человеческих сил тре­бует сама природа культуры и искусства, которые в своем возникно­вении, становлении и развитии исходили из внутренней потребности развития человеческого духа, всегда исходящего из того, что возни­кает в нем от реального созерцания Космоса, Мира природы и Мира людей и взаимодействия человека с ними, процессов чувствования и осмысления человеком-творцом результатов такого созерцания и взаимодействия. Человек сам по себе не является идеологическим существом. Он просто принадлежит к культуре и искусству того народа или общества, государства, в которых он живет, менталитет

Глава 18

которых он воплощает в искусстве. Культура и искусство возникли задолго до того, как появились первые маги, колдуны, чародеи, жре­цы, а затем и все религиозные деятели, то есть носители и насажда-тели идеологии, независимо от того, осознавали они это как идео­логию или нет. Они, преследуя свои интересы, просто стремились воздействовать на чувства и сознание своих соплеменников и соро­дичей в выгодном для них направлении подчинения своей воле, сво­им целям и интересам.

А культура и искусство возникли из потребности человека в сво­бодное от забот и работ время выразить свои чувственные состояния от созерцания разнообразных явлений мира и зафиксировать эти со­стояния в звуке, слове, штрихе, линии, обработанном камне, цветовом пятне и в разнообразных сочетаниях этих средств изобразительности и выразительности. По принуждению и под строгим присмотром не­возможно создать то, что будет волновать чувства и будоражить умы тысяч и тысяч поколений, не утрачивая своей притягательности и заразительности для всех: для тех, кто художественно и эстетически зрел и развит, и для тех, кто только входит в мир культуры и искусства.

Столь же свободно и естественно наделенный от природы худо­жественным дарованием человек, а в условиях жесткого и жестокого диктата и тирании еще с большей страстью, выражает свои чувство­вания и мысли в слове и во всех прочих художественных языках, представляя сначала в них, а затем и в реальных поступках и дейст­виях свои знания о мире и свои мечты и желания видеть мир луч­шим, чем он предстает в современной реальности, то есть идеаль­ным, таким, каким он его представляет в своих надеждах и мечтах.

Получается, что для таких гармонических взаимодействий с ми­ром, который необходимо вывести из его бифуркационного состоя­ния, человек должен подняться до состояния всесторонне и гармо­нически развитой личности, которую в свое время и на своем уровне знаний и представлений о мире формировали, воспитывали и обра­зовывали древние греки классического развития своей культуры. Им, правда, было проще, потому что природа не была доведена

ИСКУССТВО — ПОЛИФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА

человечеством до почти катастрофического состояния. Да и их дви­жение к гармоническим взаимодействиям с природой опирались на человека, чувства, ум и воля которого были доведены до совершен­ства и гармонии, по тогдашним представлениям о совершенстве и гармонии.

Современному человечеству гораздо труднее двигаться к гармо­ническим и совершенным взаимодействиям с Космосом и Приро­дой, хотя человек по своему развитию в области представлений и знаний о мире за два с половиной тысячелетия после древнегрече­ской классики невероятно раздвинул свои горизонты видения. Однако эти горизонты "сжались" до узкой полосы за 300 с лишним лет господства рационализма и прагматизма. Как это ни покажется странным, но и эстетика за последние 150 с лишним лет активно по­участвовала в "сжатии" горизонтов видения человеком мира до уз­кой полосы. Во-первых, проблема всестороннего и гармонического развития личности, можно сказать, в эстетике была снята с повестки дня за эти полтора века. Во-вторых, за эти полтора-два столетия че­ловек оказался во власти социальных и идеологических баталий гос­подствующих в мире политических, экономических, правовых и фи­нансовых сил и интересов, на фоне которых мало кого интересовали бедствия и страдания сотен миллионов людей не только в колони­альных империях, но и во многих независимых странах. Подтвер­жденный ООН факт постоянного голодания 800 миллионов человек на нашей планете сегодня также свидетельствует об отсутствии в сознании большей части человечества представлений о справедливо­сти и о наличии в арсенале общечеловеческих ценностей такой выс­шей долженствующей быть ценности, как жизнь человека. В-третьих, в этот же исторический период миллионы голодающих, обездолен­ных и нещадно эксплуатируемых людей вообще оставались выбро­шенными за пределы добытых учеными знаний и созданных за всю историю систем государственного образования и общественного воспитания. В-четвертых, эти обездоленные, голодающие и неграмот­ные собратья наши, естественно, оказались за пределами какого-либо

Глава 18

воздействия искусства. Значит, они никогда в своей жизни даже не приблизятся к всестороннему и гармоническому развитию всех сво­их природных сил и способностей и никогда не станут субъектами культурно-исторического процесса по той причине, что нынешний "золотой миллиард" глух и нем за стеной своего благополучия и обеспеченного существования к тому, что остальные пять с лишним миллиардов человек живут в современном мире, как придется.

В этой архиактуальной для человечества проблеме всестороннего и гармонического развития личности, которая такой может быть только при высоком эстетическом своем развитии, пока не видно просвета, и его не будет до хотя бы малейшего просветления в серд­цах, умах и воле отделившего себя от всего человечества злосчаст­ного "золотого миллиарда".

Глава 19

ПРОБЛЕМА КЛАССИФИКАЦИИ ВИДОВ ИСКУССТВ

В ЭТОЙ ГЛАВЕ...

Ø Проблема классификации видов искусств и ее трансформации от Античности до наших дней

Ø Многообразие искусств и принципы их классификации

Ø Видовое, родовое и жанровое разнообразие искусств

Ø Пространственные, или статические, и временные, или динамические искусства

Ø Изобразительные и выразительные искусства

Ø Зрелищные и не зрелищные искусства

Ø Развлекательные искусства и шоу

Ø Синтетический принцип классификации искусств

Ø Пространственно-временные, изобразительно-выразительные, технологические и компьютерные искусства

Проблема классификации искусств в имплицитной эстетике при­сутствует постоянно со времен Античности, поскольку она непо­средственно затрагивает как художников, так и публику, особенно ту ее часть, которая пытается не только ограничиться созерцанием произведений искусства, но и разобраться в тайнах их воздействия

Глава 19

на те или иные органы чувств человека, а также пытается понять языки разных искусств, чтобы, возможно, определиться в своих предпочтениях по отношению к ним или стать знатоком в каком-то из них, может быть, и коллекционером и т.п.

Творцов искусства она занимала, очевидно, с тех пор, как в про­цессе исторического развития человечества самоопределились раз­ные по предмету, материалу, объекту отражения в искусстве и языку искусства его разные виды, потому что они просто работали в разных ремесленных мастерских или цехах и создавали на заказ творения в разных материалах и техниках. Ведь в древности для обозначения их деятельности употреблялось слово "технэ", за которым и крылась искусность, гораздо позже трансформировавшаяся в искусство. Ведь мастерам как творческим людям природой предназначено совер­шенствоваться в своем деле, а это возможно не только тогда, когда руки привычно и умело мастерят на основе умений и навыков, но и когда мастер чувствует и понимает, осознает, что он мастерит и как мастерит.

А всем прирожденным педагогам наподобие Пифагора и Сокра­та, да и становящимся под их влиянием педагогами людям, знание языков и специфики каждого из родов, видов и жанров искусства было крайне важно для их успешного использования и в повседнев­ной жизни, и в практической деятельности. Не каждый же мог так, как Пифагор и Сократ, подойти к любому человеку и начать свобод­ный разговор о том, что прекрасно, красиво, совершенно, а что и почему отвратительно, мерзко, безобразно и т.п.

Сначала в культуре Древней Греции

...понятия прекрасного и искусства не были связаны между собой. При определении прекрасного никто не обращался к искусству, а при определении искусства никто не обращался к прекрасному¹.

¹ Татаркевич В. Античная эстетика. — М.: Искусство, 1977. — С. 291.

ПРОБЛЕМА КЛАССИФИКАЦИИ ВИДОВ ИСКУССТВ

А понятие искусства было предельно широким и охватывало со­бой всякое "искусное производство". Не было еще и понятия "художник", было известно и распространено слово-понятие "мастер". Только в эпоху классицизма стали отличать искусства от мастерских ремесел. А эллинизм, можно сказать, завершил эту работу, с которой человечество снова столкнется только в эпоху Возрождения, потому что после эллинизма Средневековье вновь отнесло многие виды ис­кусства к ремеслу. И это длилось до тех пор, пока теоретики искусст­ва и эстетики не обратились к разделению, или классификации, ис­кусств по языкам, которыми художники создают свои творения, позже включив в критерии разделения искусств и особенности их восприятия людьми. Нельзя сбрасывать со счетов и понимание задач искусства, которые также оказывали влияние на классификацию искусств.

Поэтому в Древней Греции классического периода ее развития особенно остро стоял вопрос о месте искусства в повседневной жиз­ни и о его воспитательной роли и практическом использовании в семейном воспитании и в начинавших становиться системах образо­вания и общественного воспитания. Например, Платон в трактате "Законы" большое внимание уделяет разным видам и жанрам музы­ки и даже пытается предложить государственную программу исполь­зования музыки для воспитания воинов, свободных мастеров и сво­бодных граждан не только разными видами музыки, но и музыкой, опирающейся на разные ладовые системы.

Аристотель в первой сохранившейся части "Поэтики" впервые рассматривает проблему выразительности искусства вообще и пред­принимает, по существу, первую теоретическую попытку классифи­цировать искусства по способам их подражания (мимезиса) природе, рассматривая три различных вида подражания: подражание в сред­стве, подражание в предмете и подражание в способе. По средствам он делил искусства на звуковые (музыка и пение), по краскам и формам (живопись и скульптура), ритмические (танцы) и вербально- или словесно-метрические (поэзия). Он делил также искусства

Глава 19

на искусства движения (поэзия, музыка, танец) и искусства покоя (живопись и скульптура). Во второй, плохо сохранившейся, части "Поэтики" Аристотель искусство слова разделил на эпос, лирику и драму, а драму — на трагедию и комедию. И это понятно, потому что в его время театральное искусство уже потрясало души людей траге­диями "Прикованный Прометей", "Орестея" и "Семеро против Фив" Эсхила, "Эдип-царь", "Антигона" и "Электра" Софокла, "Вакханки", "Геракл" и "Медея" Еврипида; и Аристофан уже сати­рически и комически издевался над философами — в комедии "Облака" и над политиками — в комедии "Лисистрата". Лириче­ская поэзия уже ко времени Аристотеля накопила богатый опыт. А эпические поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея" были на устах у всех. Музыка звучала в четырех ладовых системах; краснофигурная и чернофигурная росписи были на амфорах, сосудах и надгробиях; скульптуры Поликлета, Скопаса и Фидия и великолепные храмы уже определяли "лицо" художественной культуры и составляющих ее искусств, отличающихся глубокой образностью и высочайшим мастерством. Иначе говоря, материала для обобщения и классифи­кации было достаточно во многих видах и жанрах искусства.

Тем не менее даже при таком огромном объеме материала была еще одна причина, задерживавшая, например, признание поэзии искусством. Дело в том, что искусствами признавались те творения, которые подчинялись правилам, а поэзия, по мнению древних гре­ков, подчинялась вдохновению, то есть носила чисто субъективный характер. И в этом вопросе эллинизму пришлось "исправлять поло­жение", хотя разделение искусств по объективному и субъективному показателям сказывалось на системах классификации до XX века. Тут "черной кошкой" между искусствами пробежало выделение "изящных искусств", никак не укладывавшихся в лоно искусств ре­месленных.

Позднее у софистов появилось разделение искусств по признакам пользы и удовольствия, говоря современным языком — на жизненно необходимые и развлекательные. Только Плутарху удалось вмешаться

ПРОБЛЕМА КЛАССИФИКАЦИИ ВИДОВ ИСКУССТВ

в эти распри софистов, введя принцип совершенства исполнения содержания произведения. Эту линию Плутарха продолжили Платон и Аристотель, о классификации искусств которых мы уже говорили.

Далее в античности практически каждый философ предлагал свою классификацию. Может быть, стоит обратить внимание на классификацию, которую уже в нашу эру предложили древнерим­ские мыслители Сенека, а затем Квинтилиан. Сенека называл ре­месленными искусства, которые не отличались от служебных у Галена. Он выделил их в отдельный вид потому, что они служили добро­детели и не отличались от свободных искусств. Другие искусства он называл просвещающими, а третьи — развлекательными, то есть служащими к удовольствиям зрения и слуха. Квинтилиан же, по В. Татаркевичу, разделил искусства на три группы: к первой были отнесены искусства, целью которых является исследование, то есть познание и оценка вещей (по представлениям XX века — гносеоло­гическая функция искусства), по тогдашним оценкам это астроно­мия; ко второй группе он отнес искусства, требующие действия и ничего после себя не оставляющие, как танец, например; третью группу составляли искусства поэтические, к которым была отнесена живопись. Первые искусства он еще называл теоретическими, вто­рые — практическими. А "изящные" искусства не выделялись в особую группу и относились ко второй и третьей группам. Цицерон специально классификацией искусств не занимался, но он разделил искусства на высшие, средние и низшие, поскольку именно в Древнем Риме четко выделилось массовое искусство, особенно при Калигуле и Нероне. Низшие искусства служили не пользе и не удовольствию, а только развлечению, чем сегодня, в основном, и занимаются мас­совое искусство и многочисленные шоу. Еще Цицерон разделил ис­кусства на искусства слова и безмолвные искусства.

Плотин завершил развитие античной эстетики не только собст­венным своеобразным учением о прекрасном, но и своеобразной классификацией, разделившей искусства на связанные с высшим, то есть с "тем" духовным миром, который заключен в "мудрости

Глава 19

богов" и в разуме художника, и с "этим" миром, или миром природы и реальной жизни. Искусства "этого" мира он еще разделил на ис­кусства, пользующиеся собственными инструментами, и на искусства, пользующиеся силами природы, то есть подражательные искусства, по Аристотелю. Вот это искусство он ценил больше за его психоло­гическое управление духовной жизнью человека.

Эта точка зрения еще яснее выявляется в другой классификации Плотина. Искусства состоят из: искусств, создающих физические предметы (архитектура); улучшающих природу (медицина) — эти искусства не связаны с "тем" миром. Подражательные ис­кусства (живопись) также не имеют дела с "тем"миром, хотя и могут его иметь, если, подобно музыке, сосредоточивают свои усилия на ритме и гармонии. Искусства, вводящие красоту в деятельность людей (риторика или политика), также могут быть связаны с "тем" миром. Есть искусства, исключительно связанные с "тем"миром, с вопросами духовного характера, та­кие, например, как геометрия².

Дата добавления: 2015-07-17