Введение 24 страница

¹ Народное искусство и современная культура. Проблемы сохранения и раз­вития традиций. — М., 1991. — С. 5.

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

Автору посчастливилось в последней трети XX века участвовать хотя бы лекциями и беседами в процессах рождения художественных мастерских в Вологде, Кирове (дятьковское художественное произ­водство игрушек), Палехе, Ярославле, в Карелии. Мог я наблюдать и процессы трансформации художественных промыслов в народные художественные мастерские в Анголе, Конго-Браззавиль, Вьетнаме, Греции, Египте, Италии и любоваться народными художественными изделиями почти в тридцати странах мира. Этот художественно-эстетический опыт подсказывает, что в народном искусстве не быва­ет и быть не может стандартных произведений, как это наблюдается в профессиональном массовом искусстве (музыкально-вокальном, театральном, кинематографическом, живописном, архитектурном и скульптуре).

Народное искусство в своем возникновении, существовании и развитии наиболее полно выражает душу, менталитет и идеальные устремления народа, которые формируются на основе чувствуемого и осознаваемого уважения к жизни, системе ценностей и идеалов всех других народов, особенно соседей, независимо от их расовой, национальной, религиозной, идеологической и политической ори­ентации. Это и составляет то фундаментальное основание культуры, называемое толерантностью, которое, увы, не является таким же ос­нованием цивилизации, основывающейся на стремлении к удовле­творению эгоцентрических, в основном, материальных интересов, то есть преимущественно прагматической ориентации явления. Поэтому в современных условиях толерантность становится одной из самых существенных и значимых универсалий культуры, опира­ясь на которую человечество еще сохраняет надежду спасти себя от вселенской катастрофы. Но для достижения позитивного превыше­ния эффекта процессов культурной интеграции над процессами цивилизационной глобализации от человечества требуется осознанная переориентация от чистой прагматики во всех взаимодействиях со­временного человека с миром и с самим собой к подлинной гармо­низации всех этих взаимодействий.

Глава 17

В восприятии мира и жизни они сохраняют действенную, фор­мирующую силу в культуре каждого этноса. Все это делает народное искусство фундаментом современной культуры, оно не перестает быть корневой системой национальной культуры. И потому его ду­ховность приобретает глобальную значимость.

Теоретически можно смело утверждать, что названными потен­циями обладает культура любого народа, сформировавшегося как социокультурная целостность в процессе длительного культурно-исторического становления. Именно в культуре таких социумов формируется народное искусство, которое становится прочным фундаментом для рождения у каждого народа неповторимого и оригинального высокого искусства. Исторический опыт становле­ния американского народа из представителей и носителей культур разных народов убедительно показывает, что без твердой культурной и социальной почвы под ногами у народа, становящегося по прин­ципам "социальной мозаики", не может сложиться прочная и на­сыщенная высокими духовными стремлениями и идеалами культура. Такое социальное образование на несколько веков обречено пробав­ляться тем, что называется массовой культурой, о высоких эстетиче­ских претензиях которой говорить не только невозможно, но и неприлично. Ибо культура такого становящегося народа в его созна­нии подчинена цивилизационным требованиям, а не потребностям его духовного развития.

Что же касается массового искусства, то его рождение и появле­ние нельзя объяснять только воздействием научно-технической ре­волюции на социокультурную практику человечества путем посто­янного обновления коммуникационных и репродуктивных систем, а в настоящее время стремительным развитием информационных тех­нологий. Массовая культура и массовое искусство по существу сво­ему представляют собой, в первую очередь, явления идеологического порядка, в поддержании развития которых всегда были заинтересо­ваны все те социальные силы, которые могли и стремились оказывать влияние на чувства, умы и волю людей, дабы подчинять их своей

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

идеологической или политической власти. К ним относятся все маги, колдуны, предсказатели и провидцы, жрецы и религиозные деятели всех рангов, все без исключения властители самых разнообразных социальных (родовых, племенных, этнических, государственных) образований. Разумеется, во все времена изыскивались свои воз­можности таким образом воздействовать на сознание людей, чтобы подчинять их своему влиянию и своей воле, либо опираясь на их не­вежество, либо создавая такие средства духовного воздействия, с по­мощью которых можно "понижающе" воздействовать на развитую чувственность и интеллект человека.

Если внимательно присмотреться к древнейшим явлениям куль­туры и искусства, то уже в первобытных магически-ритуальных, ми­фологических воздействиях магов, заклинателей, колдунов и пред­сказателей просматриваются эти интенции в виде либо специально оформленных пещерных "залов" с ограниченным доступом и "залов", открытых для всех сородичей и соплеменников; либо разде­ления зиккуратов и храмовых комплексов у древних египтян и шу­меров на места для избранных и площади для всего населения нома или города-царства; либо строительства в Древнем Риме арен для боев гладиаторов и ипподромов для кровавых гонок на колесницах. А в мрачную эпоху Средневековья одновременно с преследованием всякого рода ересей, сжиганием всех инакомыслящих на кострах, полыхавших по всей Европе, создавались и тиражировались писца­ми для умеющих читать повести о любовных страданиях, скитаниях и конечных счастливых соединениях несчастных влюбленных (вариант хэппи-энда в современной массовой культуре). Это было и будет во все эпохи, поскольку идеологические мотивы в культуре и искусстве — явления незыблемые и фундаментальные.

Сами по себе любые технические изобретения, научные открытия и усовершенствования не являются и не могут быть идеологически­ми явлениями. Они становятся таковыми только при их включении в процессы духовного развития человека и создания средств (явлений культуры и искусства), влияющих именно на духовное и

Глава 17

нравственное развитие. В XIX и XX веках, конечно, для создания яв­лений массового искусства (трудно эти явления называть произведе­ниями, ибо произведения есть результат творческих деяний), "загоняющих" человека в стойла для пережевывания однообразной жвачки, превращающей и человека в жвачное животное. Случайно ли американцы после полутораста лет духовной жвачки чтива, кото­рое европейцы поименовали "бросовой литературой", поглощения вестернов, развития шоу-бизнеса, мюзиклов и пр. "изобрели" жвач­ку для человека?

Можно, конечно, Ортеге-и-Гассету или английскому поэту Тома­су Элиоту приписать элитарные установки, как это делает "Новая философская энциклопедия", не зная, что впервые о массовой куль­туре еще в XVIII веке заговорили В. Гете и Ф. Шиллер, выражая на­стороженность в связи с ее появлением и закрывая при этом глаза на разъедающее влияние массового искусства не только на чувства и сознание его потребителей, но и на высокое искусство, которое в наше время все чаще стало подчиняться очень приметному влиянию стандартов, штампов, канонов массового искусства (даже современ­ные оперные и балетные постановки оказались в плену масскульта, не говоря уже о кинематографе, телевидении, живописи, скульптуре и песенной культуре современности). А телевидение теперь всю культурную жизнь людей пытается подчинить шоу-бизнесу. Никто не готовит бескультурных шоуменов, сами они не растут на ниве культуры, а присосались к ней, как поганки после прохладного дож­дичка в темном лесу.

Мы здесь не будем прослеживать процесс рождения современной массовой культуры именно в США. Это уже сделано нами в книге "Массовая культура и массовое искусство: «за» и «против»"². Обра­тим только внимание на тот факт, что именно в "Новом свете"

² Киященко Н.И. Динамизм соотношения: народные, массовые и элитарные культура и искусство // Массовая культура и массовое искусство: "за" и "против". — М.: Гуманитарий, 2003. — С. 16-57.

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

открылась и сложилась такая духовно-нравственная ситуация, кото­рая стала благодатной почвой для рождения современного массового искусства: жажда наживы, ради которой огромные массы европей­ского населения, особенно нищенствовавшего на родине и гонимого либо преследуемого по религиозным, расовым и национальным соображениям и мотивам, хлынули на новые земли в поисках лелее­мого Эльдорадо. Наиболее ярко это проявилось в период так назы­ваемой "золотой лихорадки", на материале которой и родилась аме­риканская массовая литература. Брет Гарт, Джек Лондон, Эдгар По — первые певцы этого захватывающего прагматического шоу. Разбогатеть любой ценой, особенно ценой варварского крушения и разрушения культуры, образа жизни и искусства индейского населе­ния Северо-Американского континента — на этой почве пышным цветом расцвел неповторимый и разъедающий души человеческие, губительный американский эгоцентризм. В конце концов он обер­нулся присвоением американскими президентами Клинтоном и Бушем-младшим при молчаливой поддержке американского "народа" права объявлять любую точку земного шара зоной своих интересов, влекущего за собой военные конфликты по всему миру.

Таким образом, современная массовая культура — это постав­ленное на конвейер производство продукции якобы для удовлетво­рения духовных потребностей широких масс населения, не обла­дающих развитой чувственностью и вкусом, высокими духовными запросами, жаждущими только развлечений и отвлечения от серости собственного существования и тягот повседневной жизни. Они го­товы платить за такую продукцию любые деньги, обеспечивая ее производителям бешенные доходы. А в обществах с господствую­щим прагматическим сознанием получение хорошего дохода опре­деляет все: цели, надежды, стремления, желания и, конечно же, чаще всего неосознаваемые идеалы, как заноза терзающие чувства и мозг человека.

Глава 17

Может быть, ничего страшного не было бы в том, если бы произ­водством массовой духовной продукции занимались отдельные мало талантливые и необразованные, слабо интеллектуально развитые люди. Но вселенская беда заключается в том, что на производство массового искусства в определенных условиях существования и раз­вития социума начали ориентироваться господствующие в политике, экономике, особенно в идеологии силы, вырабатывая соответст­вующую культурную политику в сфере духовной жизни людей. Именно это и происходило в сфере духовной культурной политики США в течение практически всех двухсот лет существования обще­ства в США.

Естественно возникает вопрос, неужели в истории культуры, осо­бенно художественной культуры США, не появлялись настоящие писатели, композиторы, художники, скульпторы, архитекторы, те­атральные и кинорежиссеры, актеры и т.д.? Ответ, конечно, одно­значен: появлялись всегда и появляются и теперь. Но это всегда были художники по духу, по призванию и по серьезному, ответст­венному отношению к своему призванию. Сначала это были либо сами выходцы из Старого Света, то есть из Европы, а затем — их потомки, несшие в себе ментальность "старой закваски". И это дли­лось до тех пор, пока художественное творчество свободно осущест­влялось во всех видах духовного производства. Как только в эконо­мике художественного производства, особенно в издательском деле, в кинопроизводстве, в легкой музыке, власть перешла в руки дель­цов, бизнесменов, свободе художественного творчества наступил конец. Продюсер, издатель и книготорговец, импресарио концертно-развлекательных программ, то есть владелец средств на произ­водство художественной конвейерной продукции, стал таким дикта­тором и тираном, какие и не снились всей политической истории человечества. Американский промышленник Ричард Пауэлл когда-то откровенно признавался:

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

Люди все еще думают, что это — искусство, а это — попросту бизнес. Мы делаем программы по заказу финансовых патронов³.

Не нужно думать, что чувственно и интеллектуально развитая культурно-художественная общественность США и европейских стран не замечала этого сползания к масскульту. Еще в первой трети XX века, когда произошел переход в культуре и искусстве, по Д. Рисмену, "от типа личности, ориентированной «изнутри», к типу личности, ориентированной «извне»"⁴, связанный с возникновением в буржуазном мире, особенно в США, массового общества, появи­лись серьезные исследователи, обеспокоенные будущим подлин­ной культуры и высокого искусства. Е.Н. Шапинская в только что процитированной книге проанализировала теоретические работы К. Ливис и Ф. Ливиса, продолживших в начале 30-х годов XX века дело своего предшественника М. Арнольда, который еще в 1869 году в работе "Культура и анархия" подчеркивал ценность элитарного центра вкуса и разума, который только и мог удерживать культурные ценности от распада и разложения. Ф. Ливис в 1930 году опубликовал работу "Массовая цивилизация и культура меньшинства", ставшую декларацией неприятия массовой культуры и массового искусства.

В американском кинематографе это случилось еще в 1903 году, когда Эдвин С. Портер поставил первый вестерн "Большое ограбле­ние поезда", на прокате которого он заработал бешенные по тем временам деньги, хотя постановка фильма стоила совсем немного денег. Так была открыта вторая "золотая лихорадка" в истории аме­риканской жизни и культуры: сразу хлынул на экраны поток такого рода фильмов, которые за одну неделю ставились почти в одних и тех же декорациях и по стандартным сценариям. Позже эта "лихорадка" захватила нью-йоркский Бродвей стандартными сентиментальными,

³ Теплиц Е. Кино и телевидение США. — М., 1966. — С. 264-265.

⁴ Шапинская Е.Н. Массовая культура в теоретических исследованиях // Массовая культура и массовое искусство: "за" и "против". — М., 2003. — С. 63.

Глава 17

почти слюнявыми музыкальными шоу, собиравшими неистовст­вующую от восторга слезливую публику.

В американской культуре уже были свои знаменитые художники, представители высокого искусства: поэты (Уолт Уитмен, Роберт Фрост, Карл Сэндберг), писатели (Теодор Драйзер, Генри Торо, Ралф Уолдо Эмерсон, позже появятся Стейнбек, Фицджеральд, Фолкнер, Сэлинджер, Апдайк), рисовальщики, архитекторы, ску­льпторы, певцы, актеры и великий кинорежиссер Дэйвид Уорк Гриффит с его незабвенными фильмами "Нетерпимость" и "Сломанные побеги". Значительно позднее в американском кине­матографе появились Артур Пени с фильмом "Большой маленький человек", Сидней Поллак с фильмами "Загнанных лошадей при­стреливают, не правда ли?" и "Как молоды мы были". Увы, не они стали властителями художественно-эстетических мод в художест­венном мире США. Страсть становящегося американского народа к развлечениям и отвлечениям отодвинула на самый задний план внимания американцев интерес к серьезному чтению, слушанию и созерцанию. Здесь стоит упомянуть о том, как в начале 40-х годов XX века один из пяти голливудских кинокитов, студия "Метро Гол-двин Майер", обезумев от шальных доходов, даваемых вестернами, решила перейти на производство только вестернов, а Стэнли Креймер, Карл Форман и Джордж Гласе решили создать киностудию незави­симых режиссеров; тотчас к ним перешли Уильям Уайлер, Фред Циннеман, чуть позже — Билли Уайльдер и Роберт Чейз, поставив­ший в 1963 году блистательную музыкальную трагедию "Вестсайд-ская история". Циннеман заявил тогда, что такой хорошо смазанной и безотказно действующей машине, как "МГМ", следует произво­дить сосиски или автомобили, а не кинофильмы. И все голливудские кинокиты в то время создавали невыносимые условия для съемок фильмов высокого искусства. Если бы Фрэнсис Форд Коппола не поставил сначала фильм "Крестный отец" с Марлоном Брандо в главной роли и Аль Пачино в роли сына крестного отца, ему бы ни­кто не дал права поставить "Апокалипсис-75" и другие фильмы.

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

Да он и не ждал ни от кого финансирования, а стал ставить фильмы на свои деньги.

Сегодня в американском кинематографе и в кинематографах многих стран, в том числе России, основное внимание уделяется де­тективным, гангстерским сериалам; теперь появятся еще и сериалы о международном терроризме: дельцам от искусства нет дела до того, что международный терроризм, расцветающий на религиозной поч­ве, держит население планеты в невероятном нервном напряжении; они вот-вот начнут создавать учебные кинопособия по международ­ному терроризму. Деньги ведь не пахнут взрывами, варварством и смертью. Убийства, взрывы, отравления, захват заложников стали обычными явлениями повседневной жизни многих народов. Жизнь человеческая вычеркнута из системы высших ценностей в повсе­дневном существовании людей и в искусстве. Идеал единства исти­ны-добра и красоты только изредка пронизывает произведения со­временниками творимого искусства. Не эстетика жизни, а "эстетика смерти" смакуется современными "мастерами" массового искусства.

И не только в кинематографе. Криминальная литература — это та словесная жвачка, которую невероятными тиражами выпускают из­дательства многих стран. Россия после начала процесса демократи­зации и свободы тоже окунулась в это гнилое словесное болото, породив Марининых, Дашковых, Донцовых, Акуниных; и несть им числа — любителям поживиться на духовном растлении новых по­колений читателей. Еще во второй половине XX века все началось с сериалов в кинематографе. Затем мутная волна взяла в плен публи­цистов (их даже литераторами называть неудобно) и их читателей. Теперь уже неудобно стало говорить и об искусстве чтения, потому что чтение становится искусством только при чтении высокохудоже­ственной, или элитарной, литературы, а не чтива или бросовой литературы. В той же второй половине XX века европейцы, привык­шие, в основном, к чтению настоящей литературы, хлынувшую мут­ным потоком массовую литературу назвали "бросовой литературой", —

Глава 17

большего она не заслуживала и никогда не заслужит у истинных лю­бителей словесного творчества.

Здесь стоит еще раз обратиться к работам К. Ливис "Худо­жественная литература и читающая публика" (1932), Ф. Ливиса "Культура и окружающая среда" (1932), чтобы, как это сделала Е.Н. Шапинская, выявить самые актуальные проблемы для исследо­ваний современной массовой культуры. Она выделила следующие проблемы⁵.

• "Популярная литература и массовая культура являются источ­ником дешевых и общедоступных удовольствий для массовой публики, которая нуждается в удовлетворении потребностей, сформированных урбанизацией и разрушением мелких сооб­ществ.

• Массовую культуру нельзя анализировать, как подлинную или аутентичную литературу и культуру.

• Дешевые и легкодоступные удовольствия бестселлера, легкой и танцевальной музыки привели к чрезмерной, всепроникаю­щей эротизации современной массовой культуры.

• Эти удовольствия являются пассивными, они не требуют ак­тивного участия воспринимающего.

• Эти удовольствия ведут к чрезмерному увеличению роли визу­ального элемента, который на самом деле является нижестоя­щим по отношению к чтению.

• С точки зрения воспитания, образование должно быть всегда направлено против массовой культуры. Необходимо сопро­тивление культурному плюрализму и релятивизму в эстетиче­ском суждении."

⁵ Там же. — С. 66.

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

Если попытаться осмыслить состояние современной массовой культуры и искусства, то окажется, что XXI век и новое тысячелетие начались на волне доведения всех негативных характеристик массо­вой культуры первой трети XX века до предельного их проявления, после чего, с точки зрения синергетики, в культуре и искусстве должны появиться такие бифуркации, которые могут вызвать хаос и в народной, и в элитарной культуре и искусстве.

В самом деле, современная массовая культура и массовое искус­ство опустились до такого примитивного состояния, что говорить о том, что они удовлетворяют хоть какие-то истинно человеческие, особенно духовные потребности, нет никаких оснований, потому что их у массового человека просто не существует. Поэтому, чтобы эстетически анализировать массовую культуру и массовое искусство, нужен не эстетический понятийный и категориальный аппарат, а антиэстетический.

В литературе, в легкой (попсовой) музыке и массовых молодеж­ных танцах, в тусовках, различных примитивных шоу, убогих и при­митивных юморинах, в одежде, прическах, поведении современной молодежи эротизация и сексуализация приближают людей к перво­бытному состоянию.

О какой-либо эстетической активности людей в восприятии яв­лений культуры и искусства говорить не приходится, ибо им нужна не чувственная и, не дай Бог, интеллектуальная активность; они хо­тят балдеть и впадать в экстатическое состояние кайфа, наподобие кайфа от наркотиков и психотропных средств.

Визуализация в социокультурном существовании достигла такой степени, что уже сегодня основная масса молодого населения плане­ты ничего не читает (заглатывание бестселлеров — это не чтение, а вербальная жвачка) и ничего не видит и не слышит, кроме шоу и зрелищ, тусовок и потасовок. Остальные же прилипли к компью­терам и живут, как герои фантастических романов и повестей 60-80 годов XX века Рея Брэдбери, зарывшись в глубоких подзе­мельях.

Глава 17

Воспитание и образование в XXI веке все больше сводятся к тес­товому натаскиванию, как будто новые поколения землян готовятся к вселенским соревнованиям наподобие собачьих и кошачьих вы­ставок.

А что же происходит с высокой культурой и искусством, и как они реагируют на массовую культуру и искусство? Высокое искусст­во, каковым оно было с момента своего становления, рассматрива­лось древнейшим человеком, как средство выражения им своих чув­ственных состояний от взаимодействий с окружающем его миром и попыток осознания самого себя и мира в себе от этих взаимодейст­вий. На самых древних изображениях животных первобытный чело­век, видимо, и сам тренировался для охоты, и готовил новые поко­ления к охоте на животных: на многих сохранившихся в пещерах рисунках и картинах на телах изображенных животных точками или крестиками обозначены самые уязвимые места каждого вида живот­ного — объекта охоты древних людей.

По мере своего чувственно-эмоционального и интеллектуального развития человек возлагал на искусство как основную задачу и функцию познание самого себя в своем противостоянии миру природы и в своем бытии вместе с людьми и в общении с ними, в осознании того, почему и как все люди отличаются друг от друга чув­ственными реакциями, мыслями, характерами, поступками, дейст­виями и прочим. Его особенно интересовали вопросы "Почему у одного все получается хорошо?", "Почему его действия, как прави­ло, эффективны?", "Почему он хорошо относится к людям и люди его уважают и готовы ему подчиняться?", "А почему у другого чело­века все получается наоборот?", "А у третьего все получается то так, то сяк?", "Почему одни становятся добрыми и приветливыми, а другие— злыми и необщительными?", "И вообще, отчего человек «мечется по жизни»: один мается, а другой благоденствует?". Вопросы эти бесконечны и разнообразны. Столь же бесконечны и разнооб­разны ответы на них. Самое главное в творении человеком искусства и в его общении с ним состоит в том, чтобы человек через искусство

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

понял, что он так же неисчерпаем в своем разнообразии и "не оста­новим" в своем развитии, как разнообразен и бесконечен в развитии окружающий его мир.

И первые тысячелетия, а может быть, и миллионы лет, своего ху­дожественного существования и развития человек верил, как верят миллионы людей до сих пор, что познать до конца, до предела и че­ловека, и все его взаимодействия с миром Природы, с миром людей, а теперь и с миром Космоса ему не дано, ибо дух человеческий не ос­тановим в своих дерзаниях, как и душа человеческая беспредельна в своих и добрых, и злых делах. Поэтому с момента появления в чело­веке представления о мире богов, о добродетельном и благодетель­ном духе, появились и представления о мире дьявблов, злых духов, предстающих также в самых разных воплощениях, которых человек не только должен бояться, но и уметь бороться с ними и побеждать их. Именно благодаря высокому искусству представитель каждого этноса с раннего детства взрослыми вводился в мир мифов, сказок, преданий, легенд, притч, былин, а позднее и эпосов — было такое время на Земле, когда практически каждый ребенок с детства знал эпические предания своего народа. Увы, сегодня это выглядит, как хорошо придуманная и настойчиво повторяемая легенда; хотя сего­дняшние представители старших поколений могут и хотят рассказы­вать детям и внукам об этом, однако последние все меньше и меньше слушают рассказы старших. Современные системы воспитания и образования тоже об этом практически забывают, поскольку педа­гогика не хочет отставать, как ей думается, от стремительного убегания от своего прошлого чувственно-эмоционального и умственно-интеллектуального опыта, который был наработан культурой чело­вечества, особенно системами воспитания образования за все пред­шествующие века.

Выдающийся деятель русской культуры и один из самых серьез­ных ее знатоков Д.С. Лихачев, которого автор хорошо знал по работе в правлении Советского фонда культуры и по научному сотрудниче­ству, постоянно говорил о необходимости продолжения традиций

Глава 17

классического образования и об усилении воспитания новых поко­лений землян литературой и искусством, ибо, с его точки зрения, только через эстетическое и художественное воспитание можно стать интеллигентом, то есть интеллектуалом. Об этом же постоянно бес­покоился крупнейший немецкий философ XX века Карл Ясперс. В работе "Смысл и назначение истории" он писал:

Человек — существо, которое не только есть, но и знает, что он есть. Уверенный в своих силах, он исследует окружающий мир и меняет его по определенному плану. Он вырвался из природного процесса, который всегда остается лишь неосознанным повторе­нием неизменного, он — существо, которое не может быть пол­ностью познано просто как бытие, но еще свободно решает, что оно есть; человек — это дух, ситуация подлинного человека — его духовная ситуация (выделено нами. — Н.К.

Он также всю свою жизнь отстаивал идею продолжения класси­ческого образования с обязательным знанием каждым образован­ным человеком греческого языка и других языков. Однако в XX веке, по его убеждению, классическое воспитание и образование оказа­лись невостребованными, поскольку

...бытие человека сводится к всеобщему; к жизнеспособности как производительной единицы, к тривиальности наслаждения. Разделение труда и развлечений лишает существование его воз­можного веса; публичное становится материалом для развлече­ния, частное — чередованием возбуждения и утомления и жаж­дой нового... Объективное удовлетворение духовных стремлений без личного участия гарантирует деловое функционирование, в котором регулируется утомление и отдых¹.

⁶ Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1991. — С. 289-290.

⁷ Там же. — С. 308-309.

НАРОДНОЕ, ВЫСОКОЕ И МАССОВОЕ ИСКУССТВО

Под этим он имел в виду, что человек почти перестал общаться с высоким искусством, требующим серьезного чувственно-эмоцио­нального и интеллектуального отношения общающегося к произве­дению.

Он прекрасно знал, что общение с высоким не бывает и не может осуществляться без личного участия, оно как раз и требует от каж­дого личного участия и личного отношения к смыслу и духу произ­ведения искусства. А это дается таким воспитанием и образованием, которые обеспечивают превращение каждого индивида в личность, а личность естественно становится не только потребителем уже соз­данных предшествующими поколениями духовных ценностей, но и их творцом. Иначе говоря, личность как целостный человек, человек не только существующий, но и бытийствующий, становится субъек­том культурно-исторического процесса.

Но целостный и бытийствующий человек современной цивили­зации, стремящейся к господству над природой, а не к гармониче­скому взаимодействию с ней, то есть с личностным отношением ко всему, оказался не нужен. Ей нужен послушный функционер с прагматическим и эгоцентричным сознанием, послушно покоряю­щий природу и доведший ее до катастрофического состояния, по-научному говоря, через бифуркации привел от порядка к хаосу, и никто не уверен сегодня, что современный человек снова может привести ее к порядку. И, к сожалению, культура как первичное яв­ление не может противостоять цивилизации как вторичному явле­нию, потому что цивилизация прагматикой, материальным интере­сом втягивает в свое всепожирающее жерло религию, науку, а через массовое искусство — культуру в целом и высокое, или элитарное, искусство; да и народное искусство в последние десятилетия стало поддаваться соблазнам массового искусства. Лишь редкие островки народного искусства, такие как Палехская и Мстерская живописные мастерские, мастерские Холуя и Красного Села на костромщине, холмогорские и уэленские косторезы, Дятьковская фабрика глиня­ной игрушки да ростовская финифть еще держатся своих традиций.

Дата добавления: 2015-07-17