Домик» в дни Великой Отечественной войны

Это было поздней осенью 1941 года... Москва героически отражает фашистские полчища. Над городом на Волге — разрывы вражеских снарядов. В ночном воздухе временами полыхает пламя пожаров.

«Домик Каширина»… Плотно примыкая к откосу, он как бы уцепился за его вершину.

«В «домике» пустынно, тихо… Не видно многочисленных групп посетителей; Садик при музее и «каширинский» музейный двор занесены снегом. Внутри «домика» в комнате Михаила, нагнувшись над столом, сидит старик — это экскурсовод Сергей Павлович Зимаков, охраняющий остатки экспозиции, основная часть её эвакуирована в отдалённый северный район области.

Он сам пожелал остаться при «домике» и беречь его.

Тишину музейного утра нарушает клокотанье кипятка в чайнике: Сергей Павлович готовит скромный завтрак.

В Тоншаевском районе Горьковской области, куда в начале Великой Отечественной войны был эвакуирован музей «Домик Каширина» со значительной частью ценных экспонатов, пришлось пробыть шестнадцать месяцев, с ноября 1941 года по апрель 1943 года.

В дни эвакуации «домик», как и в Горьком, обслуживал местное, главным образом, марийское население и эвакуированных из Ленинграда детей, воспитывавшихся в детском доме. Работала библиотека музея, устраивались выставки, беседы, лекции; работники музея выступали в печати, по радио. За эту культурную помощь тоншаевские колхозники выразили искреннюю благодарность исполкому Горьковского областного Совета и работникам музея.

В памяти картины недавнего прошлого… Вот село Ошминское в глухом углу отдалённого лесного и болотистого Тоншаевского района. Кругом, на лесных полянах, марийские поселки: Увий, Шимбуй, Пекшик. По краям лесов старинные могильники. Остатки языческих жертвоприношений.

В селе Ошминском — ленинградский детдом. До ста ленинградских ребят нашли здесь приют и заботу со стороны советской власти. Они учатся в местной средней школе.

В морозные январские дни 1943 года мне пришлось быть у них. Цель поездки за 20 вёрст лесного пути — прочитать, рассказать ребятам о Горьком, познакомить их с жизнью любимого писателя, с его детством. Приезд совпал с годовщиной смерти В. И. Ленина. По просьбе ребят пришлось по возможности подробно рассказать им о Ленине и Горьком, об их большой дружбе.

Незабываемое собрание. Обширное помещение детдома, скудно освещенное одной висячей лампой, заполнено ребятами. Выступления... Торжественно, серьёзно проходит приём в пионеры. Десять человек подростков ребят получат красные галстуки. Детский хор… Окружив руководительницу, ребята дружно, торжественно исполняют любимую песню Владимира Ильича:

Замучен тяжёлой неволей,

Ты славною смертью почил,

В борьбе за рабочее дело

Ты голову честно сложил.

Служил ты недолго, но честно

Для блага родимой земли,

И мы, твои братья по делу,

Тебя на кладбище снесли.

«К нему не зарастёт народная тропа»…

Отгремели орудийные залпы... Советский народ победоносно окончил войну и с новыми силами принялся за радостный созидательный труд…

«Каширинский домик», уникальный памятник-музей, снова живёт полнокровной жизнью. Это не музей в старом, досоветском понимании этого слова: рассказывая всем своим видом о прошлом, он весь в настоящем и помогает строить наше будущее.

За двенадцать лет существования музея его посетило более 300 000 человек[20]. Из Москвы и Ленинграда, из Киева и Тбилиси, из Ташкента и Астрахани приезжают в Горький посмотреть «домик», в котором жил Алёша Пешков, ставший великим писателем, основоположником литературы социалистического реализма.

И особенно часто посещает «домик» наша советская молодежь.

Посещают «домик» группы людей и с научно-творческими целями. Ни одной постановки Горьковских пьес или фильмов о детстве Горького или вообще о том времени, в которое жил Горький, не обходится без посещения «Каширинского домика».

Сюда приезжают литераторы, видные деятели советской печати, артисты МХАТ и Большого театра, кинорежиссёры и актеры, художники и писатели. Частыми гостями в «домике» бывают артисты горьковских театров. Отзывы всех посетивших «домик» свидетельствуют о том, что музей выполняет большую задачу, помогая ощутимее понять «тёмное царство» прошлого и лучше осознать величие нашего советского времени.

Эту роль «домика» кратко, но убедительно охарактеризовала жена Алексея Максимовича — Екатерина Павловна Пешкова, посетившая «домик» в 1940 году.

«Домик Каширина» — яркая иллюстрация части «Детства»… Большая благодарность организатору музея Ф. П. Хитровскому и сотрудникам, с такой любовью выполняющим эту задачу.

Екатерина Пешкова».

Все многочисленные отзывы можно разделить на две основных группы: отзывы — впечатления и суждения посетителей о самом «домике», в котором исторически точно воссоздана обстановка детства Алёши Пешкова, и отзывы посетителей, темой которых является сам Горький и отношение к нему народа. Отзывы и той и другой группы интересны и значительны тем, что они очень ясно показывают исключительную, огромную любовь народа к великому писателю-гуманисту и определяют большую значимость «домика» для познания жизни прошлого.

Приведём несколько отзывов из огромного количества записей.

«Глядя на эти вещи,— пишет группа горьковских пионеров,— мы сравниваем наше счастливое детство с тяжелым безотрадным детством Алёши, и мы гордимся нашим детством, о котором заботятся наше государство и родная Коммунистическая партия».

Характерен отзыв одной группы глухонемых туристов. Отзыв проникнут естественным для представителей советского общества оптимизмом и жизнерадостностью.

Вот что они записали:

«Какую тяжёлую школу пришлось пройти в детстве М. Горькому… чтобы выйти в люди. Как тяжело жили люди, где сильный обижал слабого, где царили драки, скандалы, ссоры, где процветало пьянство. Музей даёт нам полное представление о тех условиях, в которых рос и жил Горький. Как непохожа его жизнь — тяжелая, безотрадная, на нашу жизнь — весёлую, интересную, на жизнь, где мы, глухонемые, являемся равноправными людьми своей страны…»

Выражая благодарность музейному коллективу, глухонемые благодарят партию и правительство, «которые сделали жизнь нашу счастливой».

* * *

Музей посещают горьковеды Москвы, Ленинграда, Тбилиси и других городов, видные общественные деятели и публицисты, иностранные учёные и профсоюзные делегации. В их отзывах безоговорочное признание большого значения «домика» и его роли в формировании коммунистического сознания советских людей.

«М. Горький, — писал Емельян Ярославский в 1943 году, — был моим любимым писателем юности. Говорят, первая любовь самая крепкая и верная. Мне сейчас 66 лет. Но и сегодня А. М. Горький мой любимый писатель.

Здесь, в этих комнатах деда Каширина, складывались первые впечатления большой жизни, формировались черты характера Алёши. Только увидев все эти вещи, в мире которых жил молодой Алексей Максимович, понимаешь глубже то, что Горький написал об этом периоде жизни.

Спасибо работникам, бережно, любовно охраняющим всё, что связано с памятью нашего любимого художника А. М. Горького».

«Работники музея «домик Каширина», — отмечает литературный критик В. Ермилов, — делают дело огромной важности… Воспитательное, историко-культурное, политическое значение «домика» и работа его коллектива заслуживают повседневной помощи партийного и советского руководства г. Горького».

«Домик Каширина», — записала научный сотрудник Останкинского музея Надежда Алексеевна Елизарова, — является, безусловно, ценнейшим памятником, вскрывающим страницы детства нашего великого писателя. И, кроме того, он, помимо биографической ценности, представляет ценность и историко-бытовую.

Такой яркий бытовой памятник, вскрывающий быт мещанства эпохи капитализма, является у нас уникальным».

Сотрудники Ленинградского журнала «Звезда» пишут:

«Восхищены замечательным творческим трудом людей, помогших нам с удивительной живостью перенестись в эпоху Горьковского детства. Думаем, что этот музей — один из самых впечатляющих, безукоризненно точно передающий колорит времени, известного каждому читателю Горького.

Пожалуй, только домик Чехова в Ялте может сравниться с «домиком Каширина».

* * *

О значении «домика», как могучего средства творческого воздействия на деятелей советского искусства, особенно работников сцены и кино в создании ими Горьковских образов, пишут многие советские артисты Московского Художественного академического театра, Малого и Большого, театров Горького, Киева и других городов.

Заслуженный артист Московского Художественного театра В. Новиков записал:

«Шёл спектакль «В людях». Я играл роль деда. В ложе сидел Алексей Максимович. Играя спектакль (как я мог этого не делать!), украдкой бросал взгляды на ложу. Великий писатель сидел и почти всё время подносил к глазам носовой платок: плакал. После спектакля Алексей Максимович на расспросы нашей режиссуры ответил:

— Хорошо, очень хорошо. Больше сказать не могу. Плакал. Дед, хорошо, похож. Только мой дед был ниже ростом.

Прошло несколько лет. И вот теперь, приехав в Горький и попав в «свой дом» по Успенскому съезду, я понял, что, как дед, я не совсем верно жил в своём доме на сцене Художественного театра. «Мой дед» в Горьком (дом Каширина) и скромнее и страшнее. Я в своём воображении не видел конюшни, где во время пожара стоял «Мышонок», не видел красильни… Не видел, где крошечный впечатлительный Алёша под тиканье стенных часов слушал басни и сказки «блаженной», жившей сердцем, бабушки. Если бы мне снова пришлось играть роль деда (а сейчас я этого хочу), я его играл бы гораздо глубже и, как это сказать, конкретнее, потому что музей «Дом Каширина» дал мне такой материал, который разбудил во мне настоящее чувствование образа деда…»

Режиссер того же театра Карев пишет: «Всё очарование Горьковского детства, которое мы знаем по его книге, зазвучало здесь, в этих трёх комнатах. Именно здесь жил, здесь начал формироваться наш Великий Горький». 31 октября 1945 года музей-«домик» посетили 3 группы представителей английских профсоюзных организаций. Каждая группа в книге впечатлений сделала записи на английском языке. Приводим перевод записи первой группы: «Мы очень высоко ценим представившуюся нам возможность посетить дом, где прошло детство Горького. Тот факт, что дом был сохранён точь-в-точь таким, каким он был во времена Горького, создает у посетителя музея ощущение близости этого великого писателя. Я особенно признателен за объяснение директора музея, который своим совершенным знанием предмета и гостеприимством сделал нашу поездку вдвойне интересной и ценной».

Итальянский писатель Дж. Джерманетто записал:

«Я написал свои первые рассказы под влиянием книги Горького и благодаря его личной помощи. Я никогда не просил литературной помощи у итальянских писателей, но обратился к Горькому, жившему тогда в Италии, так как чувствовал его ближе, чем писателей моей страны».

Рядовой солдат, участник Великой Отечественной войны, пишет:

«Я носил в своём вещевом мешке «Песню о Соколе» и «Песню о Буревестнике». Во всех боях было со мной пламенное Горьковское слово».

Мы завершим перечень впечатлений афористически точным отзывом инженера Дудина:

«Пахарь уходит, борозда остаётся. Алексей Максимович ушёл от нас, но его произведения у нас».

Да, Горьковская «борозда», проложенная великим основоположником литературы социалистического реализма Горьким, детство и юность которого прошли в душное каширинское время, осталась в сознании великого советского народа, породившего могучего гения русской литературы.

Приложение. ПО ГОРЬКОВСКИМ МЕСТАМ
(печатается по текстам, опубликованным в газете «Горьковская коммуна» за 1946 год)

Дата добавления: 2015-07-16