|
Читайте также: |
Весь день 7/20 ноября 1901 года шёл снег, к вечеру подула метель. Конная переправа через Оку только в этот день была установлена по льду.
Близкие к Алексею Максимовичу и его семье лица собрались к вечеру на Канатной, в его квартире в доме Лемке, и оттуда на нескольких извозчиках тронулись через лёд на Московско-Нижегородский вокзал к отходу семичасового вечернего поезда.
О готовящейся демонстрации при проводах никто из них не знал, не знал о ней и Алексей Максимович. Не знала и городская полиция и даже железнодорожные жандармы. На вокзале писатель с семьёй и близкими занял место в зале I класса между помещением буфетной столовой и вокзальным вестибюлем. За большим круглым столом разместились отъезжающие и провожающие. Старенький вокзальный официант, маленький, плотный, кудрявый, — звали его «Жук» — подал на стол большой самовар. Разговоры за чаепитием были обычные на проводах: советы, пожелания, наказы:
— Пишите, сообщите, как устроитесь!..
В ресторанной двери из вокзального вестибюля появилась группа молодежи — гимназисты, студенты; остановившись у стены, они начали башлыками стряхивать снег с ног, перешёптываясь и смущенно улыбаясь.
Пробил первый звонок, были открыты двери. Группа молодежи, окружив писателя и провожающих, вместе с последними двинулась на перрон и тут же начали петь революционные песни, вперемежку с пением слышались возгласы: «Да здравствует Максим Горький!», «Да погибнет деспотизм!», «Да здравствует свободное слово!».
Неоднократно на своём пути к вагону Алексей Максимович снимал шапку, раскланиваясь с молодежью.
Войдя в вагон, писатель пробыл там несколько минут, устраивая семью.
Молодежь, столпившись у вагона, пела песни, кричала «ура!». Каждое появление писателя на площадке (а появлялся он раза три) сопровождалось шумными приветственными криками.
— Довольно, господа, — говорил Горький. — Прошу не петь. Я совершенно не ожидал. Я очень растроган. Прошу прекратить пение, вы все же рискуете. Меня это очень беспокоит.
— Мы любим вас! — неслось из толпы.
— Да здравствует Максим Горький!
Под пение, крики «ура» и возгласы тронулся поезд. Высокая фигура писателя долго была видна на площадке: Горький махал шапкой.
С перрона доносилось:
— До свиданья… Возвращайтесь!.. Жандармы, благоразумно уклоняясь от вмешательства, видимо, не получив соответствующих указаний, ограничились посылкой вслед поезду телеграммы в Москву о происшедшем. Жандармский генерал Красовский, получив в Москве телеграмму, передал содержание её московскому обер-полицмейстеру, который решил московских студентов, собравшихся утром 8 ноября для встречи Горького, на вокзал допустить, а писателя, как состоящего под надзором и не имеющего права въезда в столицы, в Москву не допускать. Окольными путями вагон с Горьким провезли мимо Москвы. Таким образом, встреча его с московскими студентами не состоялась.
В Нижнем с вокзала молодёжь тронулась группами, на Оке объединилась в колонну, в гору поднялась Похвалинским съездом и прошла Большой Покровкой — старой центральной улицей города — с пением революционных песен и революционными возгласами, громко объясняя публике, шедшей по тротуарам, причины демонстрации. На площади у нынешнего Дома Союзов состоялся краткий митинг.
«Горький выслан за то же, за что вот уже 40 лет гибнут в тюрьмах, на каторге, в ссылке тысячи лучших людей», — говорил оратор. «У него было одно оружие — перо, одна сила — мысль, высказываемая в свободном слове, — и он за это свободное слово выслан».
«Мы любим и чтим его за тот живой, бодрый, как бы зовущий к свободе дух, которым проникнуты все его произведения. М. Горький выслан без суда, без следствия, тайно от всех, а мы сделали публичным, открытым этот произвол, мы приглашаем вас всех: говорите повсюду, говорите всем и везде, что известный писатель М. Горький выслан, сослан хороший человек. Да здравствует Максим Горький!».
Об этой нижегородской демонстрации В. И. Ленин писал:
«В Нижнем небольшая, но удачно сошедшая демонстрация 7-го ноября была вызвана проводами Максима Горького. Европейски знаменитого писателя, всё оружие которого состояло — как справедливо выразился оратор нижегородской демонстрации — в свободном слове, самодержавное правительство высылает без суда и следствия из его родного города».
Утром 8 ноября в жандармское управление, помещавшееся в Грузинском переулке, начали вызывать на допрос участников проводов…
В путь
Перед Москвой, на станции Обираловка — вынужденная задержка: въезд писателю в Москву воспрещен, его задержали и направили окружным путем в Подольск. Весь день 8 ноября Алексей Максимович на вокзале в Подольске ждёт приезда семьи из Москвы.
В сгущающейся темноте ноябрьского холодного вечера к станции Подольск медленно подходит московский поезд. В нём семья писателя: жена Екатерина Павловна, четырёхлетний Максим и пятимесячная Катюша — дочка. В купе — московский гость—Сергей Аполлонович Скирмунт, провожавший Екатерину Павловну с детьми от Москвы до Подольска.
Несколько раньше приезжали на пригородном поезде проводить Алексея Максимовича Шаляпин с группой писателей — К. П. Пятницким и переводчиком произведений Горького на немецкий язык А. Шольцем. Друзья передали Горькому привет от культурной Москвы и пожелания благополучия в пути и в жизни.
После короткой остановки поезд с Горьким и его семьёй медленно отходит на юг.
Началась дальнейшая «Горьковская путина», дорога в большую жизнь.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 70 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Горьковский банкет | | | В современном городе Горьком |