23 страница

Дементьев приволакивается с пакетами – салаты, фрукты, чаи, кофе, выпивка. Сдачу предусмотрительно оставил себе. Накрывают стол, обедаем, перебрасываясь дежурными фразами. По-моему, Банни в лёгком загоне, он явно заработался, хотя виду усталого старается не показывать. Но присел и обмяк тут же. Вообще, расписание его – штука забавная. Все ночи он мотыляет по клубам до шести утра, а с десяти начинаются трудовые будни. Либо он что-то жрёт... (на меня иногда мысль находит), либо, если не притормозит, дело этим и кончится.

Поели, Банни испаряется тут же, сестра собирает со стола посуду, Серёжа ей помочь подряжается, видя, что остальные пасуют. Дементьев уходит пялиться в плазму, показывая всем своим видом, что натуралы здесь не за обслугу, а я выхожу на лестницу перекурить и ещё раз уточнить по телефону время и место, куда я должен подъехать уже через сорок минут.

– Это хозяйские? Дай. – Отнимает у меня сигареты.
– Твоих не нашёл.
– Так я бросил.
– Да?
– Да.

Пауза.

– А можно спросить... – Судя по интонациям, что-то личное будет. – Что у вас с ним? – Взгляд заинтересованный.
– С кем... С Банни? Да ничего. Просто приятельствуем. Просто друг, имеющий мозг.
– И ничего кроме?
– Ничего. Он...
– Просто... Бхе... Почему он так смотрит?
– На кого? На тебя? Ему интересно, наверное.
– На тебя! Ну... он так пялится... – Улыбается. Опять ковыряет мне пуговицы. – На друзей так не смотрят... И глазами такими... масляными-масляными. Макс.
– Ты ревнуешь? Малыш.
– Кто сказал? Нет.
– Ну-у... Спроси у него?
– Он по тебе сохнет?
– Возможно.
– А ты...
– Он мне неинтересен.
– Совсем...
– Серёж. – Пауза. – Мы даже не целовались, о чём ты вообще говоришь? – Усмехаюсь. – И он практически с этим смирился. Уже. А этот весь флирт... это просто манера общения. Вот я отъеду сейчас, на себе убедишься.
– Я понял. Ну, только... это надолго, нет?
– Как только, так сразу. Мне там, кроме работы, делать нечерта.
– Это хорошо...
– И здесь есть Дементьев.
– Ну! Кого я здесь испугался! Скажешь тоже... вообще!

Молчим. Потом к себе притягиваю.

– Здесь только одна кровать... – шепчет.
– К ночи разъедутся все.
– А... Ну, это другое дело...
– А ты кого-то стесняешься? – Пауза. – В «Клон».
– О...

Договорить он не успевает. Я смотрю на часы, а на лестнице появляется чувак с сумкой под мышкой. Ну, Алик, я понял.

– Ты? – На Серёжу кивает. – Пошли, у меня мало времени.
– А в чём дело?
– В том, что я уже сказал тебе. Бросай.
– Две минуты, кэп. – Ему подмигиваю. Уходит. До малыша не сразу, но доходит самостоятельно, на что его подрядить тут решили. – Чего ты? Попробуй, может, понравится. – Чешет затылок. – Ну, просто стоять и смотреть в объектив! Серёж. – Блядь! Ловлю на мысли себя, что хочу его фотки. И много... И случай представился.
– Да и ладно. – Хмыкает, пожимая плечами.

Я уезжаю через пятнадцать минут. К этому времени мальчик идёт в оборот. Ставят софиты, преодевают его, Банни вокруг него носится. Сестра рядом, явно в интересе непраздном. Переглядываемся, машу рукой на прощание и обещаю Дементьеву, что не буду ни за что браться рукой, которую пожмёт мне Харкет. Чтобы по возвращению пожать её Дему.

– Ой, да иди ты... – тянет с ленцой. – Я на него вот так уже насмотрелся.

2.

– Ну, и откуда у Харкета наш альбом, интересно знать? – Набираю виновника явного по телефону.
– Чег... о, блин, я чёт тут отрубился... а ты закончил уже?
– Это не я уже закончил, это ты какого-то лешего уже два часа дрыхнешь.
– Ой-ё... и как он?
– Дем, не придуривайся, я, кажется, вопрос задал?
– Ну, ты... Что? Ну, я сунул, мне мнение интересно. Он что, на деле послушал? Оп... Я в Самаре не смог, а вчера удалось. А ты злишься?
– Это было совсем к месту, Дементьев. Он десять минут кряду, прямо посередине беседы, пытался выяснить, почему мы не захотели их греть. А когда я прикрылся отпуском, спросил: чем же я сейчас, собственно, занимаюсь, если не работой?

Смех.

– Чего вещал? Расскажи.
– Я не помню, – бубню. – Переводил на автомате, не акцентируясь. В ноябрьском номере прочитаешь. Набор вопросов стандартный, фотографии все крупным планом, на коллажик фанатский самое то. Можешь выцыганить у Брянцевой исключительно для личного пользования.
– Бря-анцева? – Удивляется.
– Ага...
– И как?
– Потом расскажу, сейчас вторая линия... Дем? И... ты мудак, да. Мог хотя бы спросить моего разрешения, нет?
– Нет, блядь. – Возмущается. – Я писал этот альбом практически в одно рыло, право имею.
– А я его пел, бл. Ладно, хер с тобой, ещё обсудим. – Или не обсудим... Он просто завтра воочию поглядит на подарочек, который я ему заготовил. – Бывай. – Включаю вторую. Банни. По ходу, меня потеряли. – Да!
– Макс? – Странная пауза. – Насчёт малыша...
– А что случилось? – Тут же настораживаюсь, это уже четвёртый звонок. – Натворил что?
– Да ты не переживай, пока как раз ничего. Просто обсудить хотим кое-что... а ты скоро? Мы уже полчаса виснем, Алик нервничает.
– Да я-то на месте уже, за угол завернуть.
– Ну, тогда очно давай. Ага. – Вешает трубку.

Ну, доезжаю, звоню в домофон. Открывает мне Алик как раз, а Банни трётся на лестничной клетке с камерой.

– Чего?
– Тут дело такое... Да ты присядь.

«Чёт я не врубаюсь...»

– На вот, посмотри. – Суёт камеру. Ну, смотрю. К чему претензии могут быть, когда работают профессионалы? Всё выглядит просто отлично, да там ещё и мальчик фотогеничный, у него не отнять. Местами топлесс. Ну, он хорош, да, не налюбоваться.
– И что вам не нравится?
– Не нравится? Ха! Он классный! Но есть... тут заминка одна.
– Блядь, Банни, не тяни резину, говори, как есть.
– Ну... Алику этого мало, он хочет снять его того-с-с... Ты понимаешь?
– Что... Ню?
– Угу...
– И... – «Вот это новости...» – а я здесь при чём? Если мальчик согласен – работайте на здоровье, я не его мамочка.
– Кхе... а я б так не говорил. Он сказал, с твоего разрешения – и только. Да-да.
– А... Хм. И по этому поводу Алик так нервничает? Не терпится попялиться на хуй пацанский?
– У него в девять работа, цигель-циг... да. Он должен закончить.

Пауза.

– Я не против. – Отмахиваюсь, поднимаясь.
– Да?
– Да. Делайте. Только... – Пауза. – Блядь... только давайте как-нибудь без порнухи, прикройте там всё, что... И скажи. Ему. Ради бога, никаких галерей в Интернете. Иначе будут проблемы. От меня лично...
– Не вопрос, это мы отсечём на корню. И... Макс?
– Ещё чего? – Оборачиваюсь.
– Я бы не стал брать с собой его в «Клон»...
– Да ему нет восемнадцати, кто его пропустит туда?
– Я бы не стал брать его в «Клон» и куда бы то ни было, потому что... один он не вернётся оттуда, помяни моё слово.
– Ты думаешь?

Молча кивает, так, будто знает, что говорит.

– Ладно, я понял...

Вообще, забавно. Предполагаю, что никто малыша на подобную съёмку особенно не раскручивал, все знают, сколько мальчику лет, наседать – не тот случай. Видимо, к слову пришлось, а тот и не постеснялся. Для чего... для меня? Интересно! Прохожу, мельком взглянув на него, они торчат возле компьютера, просматривают уже отснятое. Суюсь к Дементьеву... вот любопытно, у него, правда, не складывается ощущение третьего лишнего? Если бы не концерт, и не потащился бы с нами. Но завтра прилетает Тамила, и у меня будет повод его от нас сбагрить. Наверняка начнёт к ней подкатывать, хотя, учитывая, что она мне подруга, может, обойдётся и без поползновений. К счастью, Тамила девушка, умеющая держать неприятных субъектов на расстоянии, и пошлостей в свой адрес не допустит. А значит, овцы, скорее всего, останутся целы. Будут ли волки сыты к ночи – пока не имею понятия.

– Звонила мне. Рейс в десять сорок. Говорит, мол, не надо встречать, дайте адрес, я возьму такси. Но, по-моему, глупости всё это. Машина-то есть.
– Съездишь за ней, заберёшь.
– Ага. Посмотри, сколько я набомбил Титанов в этой кампании... Так мочат, что даже неинтересно.
– Четвёртых нет?
– Четвёртые – фуфло полное, лучше третьих ничего не видел пока. Может, померимся? – предлагает мне присоединиться к игре в «Героев».
– Не охота. – Включаю игрульку на телефоне, желание только одно, поскорее бы там всё закончили... Серёжа находит меня через час в ванной. Сижу, продавливая крышку унитаза, всё так же, с мобилой.
– Ты чего ушёл... – Ластится.
– М? А... да мешать не хотел. Вы всё?
– Да, а Алик уехал уже...
– Я понял.

Пауза.

– Макс... Ты будешь смотреть или нет?
– Сейчас?
– А когда, через пять лет? Да пошли. – Тянет.
– Принеси сюда камеру.
– Да где я возьму её? Говорю же, уехал. На комп сбросил. Там.

Стремает, но делать нечего. Он, вижу, доволен, а я своей реакции даже побаиваюсь. Он это видит и ржёт. По пути об него спотыкаюсь в довесок. Усаживает меня в стул, вуаля! Целая папка. Всё, что сделали на сегодня, самые сливки к концу.

Ну, посмотрел. Мельком. Ну, молчу...

– Ну, скажи... Не взглянул даже!
– Я посмотрел. Бы... – добавляю. – В обстановке... более интимной, наверное.
– Ну, так...
– А где Банни?
– Да ушёл всех обзванивать... «Клон»...
– Поедем?
– Учитывая, что вся эта шушера приедет сюда потом? Думаю... Я с тобой побыть хочу.
– Ну, там есть тёмная комната.
– Блядь... Макс!
– Да, а куда мы денем Дементьева? – Вопрос актуальный.
– Ща устроим...

Ха... Уходит. Переговариваются. Видно, тот, что постарше, решил, что к ночи отвалят все, а он тут останется в одиночестве гордом, предаваться просмотру порноканалов, компьютерным играм или даже... если выцепит кого-нибудь втихаря за ночь.

– Трёху мне дай, и до завтра я отвалил.
– Дем...
– Давай-давай, за удовольствия надо платить, будто не знаешь.

К одиннадцати остаёмся одни. Я нахожусь в какой-то прострации после того, как мальчик явил себя с другой стороны. Торможу. Сегодня он всё делает сам. Сам раздевает меня, сам укладывает, сам в чувства приводит, сам сосёт... он настолько надо мной превалирует, что у меня даже мысль проскакивает, а не трахнет ли?

– Почему ты меня обманул? – вдруг спрашивает.
– Я... ты о чём? В каком месте?
– Ты сказал: «Ничего не было». – И замолкает, притаившись.

Пауза.

– С Банни...
– Ну? – В недоумении.
– А отсос? Он мне сказал.

«Блядь... Банни!»

– Как ты его раскрутил?
– Да никак... я сказал, у нас нет друг от друга секретов, ну, он и поделился своим. – Хихикает тихонько.
– Да я просто забыл уже... – «А этот, наверное, всю жизнь теперь помнить будет». – Как-то на этом не зациклился.
– М... – И ржёт вдруг. Ей-богу, я иногда причин этих внезапных приступов смеха не улавливаю.

Пауза.

– Мне просто показалось, он такое значение этому придал... х-хи... При том, что сосал он, а не ему.
– А... Ну, он чудак ещё тот.
– Ясно...

«Я не понял... сегодня трахаться будем? Или болтать?» Таки, да.

– Повернись... – Тащит меня за плечо. Роли уже сам распределил, презерватив на меня нацепив.
– Сверху садись.
– Не хочу. – На бок ложится, закидывает мне руку за спину, тянет. – Ну...

Сзади он кажется ещё более маленьким, будто весь в руках умещается, хотя разница в росте на вид небольшая, он не лилипут. И ещё более тесным. Про Банни мне мозг полоснул, а про проводника того даже ни словом. Неужели там ничего не было? Мне даже как-то не по себе становится. Я-то уже без него несколько раз отметился, а он просто ждал всё это время? Пыхтит... Я не сразу, но таки отключаюсь. Получается выбросить всё из головы, как получается, когда трахаешься с первым встречным. С чего я вообще завёл эти думы про Щербина, там давно всё кончено. Ясное дело, любить того, кто любит тебя – занятие, порой кажущееся скукой смертной. Никаких перипетий, разбора полётов, посылов открытым текстом далеко и надолго, никакого траха со стрелками зашкаливающими. Всё спокойно более чем. Идиллия и полное взаимопонимание... А я просто, наверное, к скандалам беспрестанным привык, и задача у малыша невъебенная – отучить. Любить, греть, жалеть, обнимать... кого?.. меня!! Прости господи...

Весь это бред из моей головы вылетает, когда он, навстречу мне двигаясь, вдруг просит укусить его за загривок, для обострения ощущений. «Ну, типа, как львы...» – прыскает, хотя я не уверен, что в природе два льва могут трахнуться. Причём, просит сильно, и я оставляю сзади на его шее хорошую такую отметину, от души. Говорит, что хорошо и терпимо. Сегодня он терпит. Терпит, по обыкновению первым кончив, до тех пор, пока я не пробиваюсь в нём, и пока меня, наконец, волной не окатывает.

...– Люблю тебя... – шепчет, беря мои руки в свои. Ну, что на такое ответить? Без вариантов...

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

1.

Банни с утра оказывается в дурном настроении... сказано мягко. Он притащился часа в четыре, насколько я понял, – естественно, не один, а с компанией. Двоих парней я обнаружил у нас в постели, благо, что не раздетых, к одному малыш под утро даже прикорнул по ошибке, но потом, чертыхнувшись, отпрянул и поднялся.

Банни выпроваживает всю шайку-лейку, те не успевают и толком глаза продрать, даже не предложив им позавтракать. Выставил с криками, побросав им под ноги шмотки, и хлопнул дверью. Мне велел его накормить, ну, делать нечего, отправился на кухню варганить омлет с овощами для Его Величества.

О причинах его истероидного поведения можно только догадываться. Либо он пережил очередной отказ, либо снова с сестрой пособачился, либо у него что-то болит (он жуткий ипохондрик, и способен из ноющей царапины раздуть слона). Я не собираюсь в это встревать, молча занимаясь делом, на меня с утра повешенным, пока он не наезжает на малыша. Тот щемится в душ, но Банни его выставляет... с матами. Просто открытым текстом шлёт мальчика на хуй. У меня от его спича в адрес Серёжи уши закладывает. Серёжа по возвращению ржёт, а я иду разбираться.

– Банни, я что-то не понял, что за манеры с гостями? Ещё один подобный наезд, и я тебе, ей-богу, рыло начищу. Ты можешь перед ним и не извиняться, потому что весь этот цирк, что ты с утра тут затеял, он вполне адекватно воспринял, но я тебя предупреждаю. Ещё слово, и ты в долгу у меня не останешься.
– Я уже успокоился... – бубнит, умывая лицо и выполаскивая рот в раковину. – Можешь не продолжать.
– Угу. А если у тебя месячные... вставь тампон себе в задницу, но не смей разговаривать с ним и со мной в таком тоне, ты понял?
– Макс! Отвали...

Отваливаю. Ну, похоже, что зубы, жрёт анальгин. День к чертям под хвост, ныть он будет долго, таблетки его не берут. Зуб мучает его уже год десятый, его надо рвать, но к стоматологу Банни никому не отправить, разве что силком связать, и под общий наркоз.

– Сходи к врачу, идиот.

Игнор.

– Сходи к врачу, идиот, – повторяю за завтраком, наблюдая за тем, как он насаживает едва ли не тарелку на вилку.
– К какому врачу?
– К стоматологу, блядь!
– Вот уж спасибо. Викусик уже однажды сходил. Так, что второй год сидит на «Зидовудине».
– Блядь, Банни! Не лечи меня своим Викусиком! С чего ты взял, что там была стоматология? Что б ты знал, я двадцать минут бился, когда трахался с ним, чтобы он надел кондом, а потом в приступе минутной слабости плюнул. А через полгода сорока на хвосте принесла благую весть, что он инфицирован, и я ещё год бегал, как подорванный, по лабораториям, так что не надо мне заливать, да? Чушь вот эту всю про врачей и про Викусика. Я был не первым и не последним, кого он... так поимел, совершенно насрав и на себя, и на партнёра. И слова слышать про него не хочу!
– А что такое... «Зидовудин»? – Малыш встревает.
– Препарат против СПИДа, – шиплю. – Я здоров, успокойся. А тебе бы провериться не мешало, – говорю идиоту.
– Я проверялся.
– Счастье твоё.
– Блядь! – Тарелка летит к краю стола. – Ты мне кто, чтобы указывать!
– Угомонись!

Подскакивает.

– Банни... Уймись, я прошу тебя. Давай хотя бы поедим для начала нормально?
– Спасибо, я нает уже. Как видишь. – Задвигает стул и ретируется вглубь помещения.
– Банн... – «Ой, бля...» – Серёж, не смешно. – Тот опять начинает хихикать. – Попридержи свой сарказм, иначе влетит и тебе.
– Да что ты с ним возишьс...
– Ты не слышишь меня? – Затыкается.

Выдыхаю. Вот уж ещё чего не хватало, в очередной раз этого... в чувства приводить. Но делать нечего, видно. Доедаем молча, потом поднимаюсь, в надежде, что его хотя бы чуть-чуть отпустило, подхожу... курит, через раз мимо рта промахиваясь.

– Эта сука... – Первый же начинает, не дожидаясь, когда я положу ему на плечо руку, и он разразится рыданиями. – Эта ссукк...! а...
– Вот что. Проветрись сходи, а потом мне расскажешь. Давай, прогуляйся. – Кивает. Делает вдох глубокий, кажется, даже с глаз влагу смахивает. – Вернёшься, спокойно поговорим.
– Принеси мне... там в морозильнике водка. Вот столько... – Показывает.
– Хорошо. А ключи от машины где?
– В салоне забыл. Там надо слесарей вызывать или... я не знаю. – Отмахивается.
– Проволоку потом мне найдёшь, я открою. Давай... – «...пиздуй нахуй».

Послушно уходит. Я убираю посуду, отправляю малого заправлять постель, а потом мы немного разгребаем бардак в квартире, всё-таки сегодня будут ещё до вечера гости. Прибравшись, висну на кухне. Серёжа втыкает на плазме в девятый сезон South Park’а. Серия смешная, про хиппарей, но смеяться нифига не охота. «Сука» – это, скорее всего, про сестру, и на этот раз речь наверняка идёт не о том, что они не смогли поделить шкуру неубитого медведя (в виде гонорара за ещё не проделанную работу), а что-то более весомое. Что – чёрт его знал бы.

2.

К обеду проясняется всё же. Она ещё раз звонит, и Банни начинает метать по новой. Судя по всему, пахнет тем, что сестра целит на его квартиру. Банни долго пытается поставить её на место по телефону, но получается плохо. Потому что совладать с собой у него совершенно не получается. Вместо того, чтобы побеседовать со мной с глазу на глаз (как он и обещал), он сначала от меня отмахивается, мол, всё нормально, а потом перебрасывает скандал на нас всех, прямо за общим столом. Сидим, пьём кофе – я, он, Серёжик, Дементьев, Тамила – он верещит.

– Если б я знал, что она только эту тему затеет, только рот посмеет открыть! Ты думаешь, она бы здесь появилась? – Обращение явно ко мне. – Ходила тут всё, осматривалась. Я ей одно, она через слово слышит. Боже мой! Ей муж в браке купил четырёхкомнатную, я ей так и сказал! Хочет своё жильё – пусть с ним и разводится, а на моё метить нечего! Оспаривать в суде завещание! Да кто такая она! Ты её видел? Она мне сестра только по матери! Марфа Васильевна, царствие небесное, была далеко не дурочкой, всё знала! Чёрная вся, как смоль, и глаза, что моя смерть, так и буравят, а там одно – захапать! Отнять! Она ей не правнучка! С какого перепуга, простите, та должна была ей квартиру отписывать! Мать была та ещё проститутка, скажу я тебе, при живом мужике по цыганским таборам бегать! И что с того, что на одиннадцать месяцев меня старше? Хер ей собачий!
– Моя тоже меня от чужого мужика родила. И второго, вполне вероятно. – Серёжа какого-то чёрта вставляет.
– А я тебе что говорю? – Опять мне. – Сплошь и рядом! Блядь... суд... Ну, ё-моё! Говорит – докажи, а как я докажу? Останки ворочать? Бабка черти где в Львовской области похоронена, от отца только урна с прахом, опять двадцать пять, Марфе Васильевне отдуваться! Господи... ну, вот за что!
– А отец... Он что, умер? Когда...
– В прошлом году ещё. Пятьдесят три года... инсульт. – Вытирает под носом. – После второго скончался.
– Я не знал...
– Да я тебе говорил... Но тебе же под наркотой что ни говори, всё одно, не дойдёт. Доедайте пирожные, что, зря покупал? Пойду поработаю...

Занавес.

Ну, поставил он меня в очень удобное положение, конечно же. Шут гороховый!

– Ничего себе новости... И давно...? И как долго? – Как только остаёмся с Тамилой одни, спрашивает. Да я уже и так понял, что разговора не избежать. Блядь... стыдоба.
– С января по... ноябрь, что ли. В пятом году.

Кивает.

– Таблетки...

«Блядь...»

– Кокс.

Глаза у неё округляются.

– В общем... жизнь у вас тут кипит полным ходом, ребята.

Молчим. Дела мои плохи. Мирился-то я с ней на трезвую голову, а вот переписывался, бывало что, и под кайфцом лёгким.

– Макс... Как бы там ни было, это ничего не меняет.
– Ну, конечно же...
– Брось.
– Бросил уже. Просто... бл...
– Ну, неприятно, я понимаю.
– Ему-то что, ему перед тобой не отчитываться. Ляпнул, ни о чём не заботясь.
– Макс! Перестань. Выбрось сейчас же. Было, и было, с кем не...

Усмехаюсь.

– Всё, прекрати. Пойдём лучше маджонг раскидаем. Я привезла.
– О... – Это я ей как-то пожалился, что у меня после пирушки половину костей растащили. Серёжа с Дементьевым в кампанию рубятся, до вечера делать, в общем-то, нечего. Раскидываем. Играем две, она считает очки без листа, у неё хорошая память, потом Банни к нам приволакивается.
– Садись, – бубню.
– Ты-то чего не в настроении?
– Садись или проваливай.
– Мальчики...

Присаживается. Ну, ему всегда прёт. Я сижу с черти чем, гадая, удастся ли мне собрать костей на минорный мизер, «Тринадцать чудес» вытяну вряд ли, а он едва ли не с каждого брошенного мной терминала панги выкладывает... похоже, метит на нехилую комбинацию.

– Панг, – говорит, добавляя две девятки дотов к моей. Тем самым убеждая меня в том, что нацеливается на лимит «Головы и хвосты». – Ну, и что думаешь? – спрашивает. – Хватит совести у этой суки провернуть дело с квартирой? – Бросает четвёрку бамсов.
– Чоу. – Докладываю двойку, тройку. – Не знаю, Банни. Но одно скажу тебе – не смей в следующий раз позорить меня перед подругой. – Пользуюсь тем, что Тамила отлучилась на пару минут.
– Подруга? – Вскидывает в изумлении брови. – Я думал, она с этим... как его.
– С Антоном, Банни. Банни, что у тебя вообще с памятью? Может, ты жрёшь что-то? Колёса, марки, не знаю. Давай, я твоей сестре расскажу?
– Блядь... – Шипит.
– Не мешай меня в это дерьмо! Сколько просить можно! Придержи язык, это сложно? Я не понимаю.
– Ну, ладно. – Пожимает плечами.
– Дракона берёшь? – Бросаю зелёного.
– Нахер он мне.

Ход за ходом приходят две единицы дотов. Зажимаю, надеясь, что третья в стене останется, а он – с носом. Выбрасывает семёрку, снова бамбуки.

– Чоу. – Кладу шесть, восемь.
– «Скрывающаяся змея»? – Усмехается. – У меня пара девяток, не соберёшь, цуцик. – Конг, – отвечает на девятку символов. Щурится. Ну, да, я, похоже, попал.

Дальше ему прут одни миноры, я сижу, думая, сбрасывать ли единицы, рискуя дать ему закрыться, и тем самым уйти в глубокий минус или же свести дело к ничьей. На раздумья ходов всё меньше и меньше. Выбрасывает две нужные мне пятёрки подряд, висну.

– Ну, объявляй, чего. Мин...орщик херов. – Смешок.
– От минетчика слышу.

Тяну третью единицу дотов. Стена кончилась.

– Ну, ничья. – Резюмирует.
– Панг. – Кладу ещё две. – Маджонг.
– Что-о?? Какой панг при мизере?
– Последняя допустимая, «Луна со дна моря», запиши на мой счёт две тысячи. – Соскребаю со стола кости в кучу, ухожу ссать.

– Ну, ё-ё-моё-ё...

3.

К вечеру настроение у Банни выравнивается. Он презентовал Тамиле три платья, а Серёжа побахвалился ей своими свежими фотографиями. От некоторых снимков девочка глаза прятала, в смущении отворачиваясь. Тому – нипочём.

– Да какая это порнуха? Он же не стоит... – Пять баллов!

Я предлагаю Банни к нам присоединиться, в принципе, нет никаких проблем на входе взять билет у перекупщиков и, если повезёт, сторговаться. Но он отказывается под предлогом, что ему нужно работать над эскизами к весенней коллекции. Похуй.

Площадка до дури знакомая, играли там, и не раз. За десять минут до того, как начинают запускать в партер народ, мне звонит организатор концерта и говорит – только первый ряд фанзоны и исключительно правая сторона, так, чтобы Харкет меня увидел. Ноу проблем. Ломимся. Меня дёргают... (я здесь главная звезда после Харкета), говорю, что пришёл отдохнуть, отчепитесь.

Дементьев скучает... Ха! А я говорил, нечерта было разевать пасть и брать три билета. Весь экстаз его выветрился ещё в Казани. Народ в волнении аховом, ему – теперь ровно. Я не только здесь его обстебал. Он взял на работе три отгула, чтобы по площадкам проехаться, и всю следующую неделю безвылазно будет отрабатывать смены. С какого, простите, нельзя было пойти работать с шестого числа? Геморрой ещё тот... ну, как знает. Плевать...

Ололо... Свистим. Завываем.

Харкет в ослепительной васильковой рубашке, аж глаза режет. Слева от центра, но нам его хорошо видно. Мы все высоченные, и народ сзади на носках тянется, чтобы его разглядеть, а ещё подминает нас в спины, прижимая к парапету ограничительному. У меня даже мысль появляется, а не переметнуться ли через него и не потусоваться ли в спокойной для костей обстановке в коридоре между ограничителем и авансценой, но там бдит бритоголовый с бэйджиком. Меня то и дело норовят потрогать то за руку, то за жопу, и я перекладываю бумажник из заднего кармана брюк в передний, на всякий случай.

Тур в поддержку последнего альбома. Я бы ни в жизнь его не слушал, но весь год последний Дементьев затирал диск до дыр. Как-то застал меня в неподходящий момент... с рукой, с ключом в неё вложенной, в намерении покончить со всем разом, его исцарапав. Альбом был фирменный, из «Союза» и за деньги бешеные, конечно же, разразился скандал... (Смех).

Они офигенны вживую, только глухому этого не отметить. Никакой сбивчивости при движениях, никаких проколов в текстах, льётся, как из наушников. Голос так и застрял в восьмидесятых, не стареющий просто. Мне б так... ёпт! Пробирает. Хотя студийные альбомы я не буду слушать и дальше, смотреть даже приятнее. Изрядно вспотел... но переодеваться, похоже, не собирается.

Первую половину концерта я слушаю – не как подобает, раскрыв рот и глаза от неверия выпучив, но всё же внимаю. Со второй щёлкаю зажигалкой, уже почти неисправной, пытаясь клочок бумажки подсветить. Нарываюсь на рык Дементьева:

– Что ты там возишься всё!? Свитер мне не спали.

Что... что... текст учу! (Смех). Каких-то шесть строчек простецких, но отчего-то нервяк охватывает. Тут народу до кучи, это не та тысяча, которую мы собираем. Народ должен был собраться ещё по весне, но у группы что-то там не заладилось, и концерт перенесли на полгода вперёд. (Ага... к нам бы здесь относились с таким пониманием).

Короче, меня подколбашивает... А когда, наконец, начинают звучать первые аккорды из «The Living Daylights», я вообще едва ли не ухожу в транс глубокий. И даже одёргиваю малыша от себя, чтобы тот отцепил от меня свои руки. Там очень короткие куплет, запев и припев, а это значит, что Харкет вытащит меня на сцену уже через минуту. Ой, ебать... во что я ввязался? Единственное, что я успеваю сообразить – рубашка, рубашка... нахера я в ней притащился? всю измяли. Скидываю с себя нахер.

– Да-а, да, давай прямо здесь трахнемся... – Шипит тут же в ухо, задирая мне майку.
– Малыш, иди на хуй.

I've been waiting long for one of us to say...
Save the darkness, let it never fade away!

...фак ми... в мою сторону прётся.

Oh-hey, perfect daylights!
Oh-hey, perfect daylights, daylights!

Ну, всё, с чёртом! Перемахиваю через парапет, не успев проследить за реакцией своей компашки, ловлю его руку, едва запястье не скручивает. И туда, к микрофону, сверкая загаром не особенным, солнце меня не любит, ага... Блядь! Зал ревёт! Ебитесь все лошадью!

All right, hold on tighter now
It's down, down to the wire
Set your hopes way too high
The living's in the way we die!

Ой-ля-ля, вот это обзор! Тел тысячи измождённых, с руками вверх вскинутыми, прессуют друг друга, о, да, смотреть всем сюда! Я ещё могу и у стойки извиться, под синти-поп двигаясь. (Смех). Всем ловить кайф, ещё две минуты здорового драйва!

Oh-hey, perfect daylights!
Oh-hey, perfect daylights, daylights!
Oh-hey, perfect daylights, daylights!

Ломлюсь на левую сторону и спрыгиваю на комбик перед фан-зоной. Сууукииии! С меня какая-то тварь снимает часы!! Пока я по этим рукам шарю. Как это по-русски!

Comes the morning and the headlights fade away
Hundred thousand people...I’m the one they frame!

И теперь уже в один микрофон:

Oh-hey, perfect daylights!
Oh-hey, perfect daylights, daylights!
Oh-hey, perfect daylights, daylights!

Set your hopes way too high
The living's in the way we die!
Set your hopes way too high
The living's in the way we die!
Set your hopes way too high
The living's in the way we die!
Set your hopes way too high
The living's in the way we die!

...бесчисленное количество раз......

Харкет просит до кучи спеть на пару «The Blood That Moves The Body», но я, пыхтя и пряча микрофон за спиной, отвечаю, что не помню текста и предлагаю сыграть им «Love Will Tear Us Apart» Joy Division, это я спою на раз... он хохочет, говорит – нет. Жаль, конечно... (Смех). Обнимаемся, всем спасибо, запрыгиваю обратно в партер... Дементьев... в коме.

– Ебать тебя... я едва не умер... Левашов... это ЧТО!?

Хохот.

– My love, won't you come back to! Our love, you know I'll react to! The blood that moves my body...
– Блядь... кончай паясничать! – Отвешивает мне подзатыльник.
– Аккредитация где? У меня на шее висела. Малыш. – Суёт в руки мне, забрасываю на плечо рубашку, проходку отдаю Тамиле. – Потом сходите к ним, нет никаких проблем, я ещё вчера договорился. Автографы... чай... – Смех. – И, да! Дементьев... Не забудь сказать Мортену, я тут со словарём посидел... «Kj;re herr Harket,;nsker jeg; v;re din kj;reste...»* Могу на кириллице записать.

Дата добавления: 2015-11-14