12 страница

– Макс.

Задницы. Члены. Члены. Задницы. Члены. Задницы. Задницы... Банни. При упоминании этого имени у Щербина сдают нервы, и он выстреливает из кухни. Дементьев возвращает его через десять минут, и нас поджидает очередной сюрприз: он отказывается играть в четверг в «Лошади». Предполагал я такой расклад? Безусловно.

– Мы же полчаса назад с тобой это обсуждали. И ты был согласен. Глэм.
– Дем, всё нормально, я справлюсь.
– Да как?
– Дем. Если я сказал, что я справлюсь, то... Как – это дело второе.
– Я не буду ничего делать, пока этот индюк... – Мечет в меня молнию.
– Видишь, Дементьев. Вопрос закрыт.

Меня смешит этот цирк. Почему у меня промелькнула мысль, что мы, несмотря ни на что, сможем продолжить нормально работать? Я забыл, кому в чувствах признался. Он не умеет делать верные выводы из ситуаций конфликтных, он никогда не идёт на уступки, он не способен видеть никакой правды, кроме своей. Он не способен на рост. Он просто замшелое чмо, которое с приходом нового года останется без Color Dreams – я так решил. Я разгребаю эту неделю и берусь за поиски нового гитариста, а ему – ветра попутного.

– Ключи возьмёшь? – спрашивает Дементьев, когда мелкий решает, что проще ретироваться, чем добиться от меня разговора.
– Домой поеду потом, – бубнит.

Прекрасно. Хотя бы в одном мы сходимся. Он тоже не желает меня видеть.

– Что ты ему такого сказал?
– Что я люблю его, – отвечаю, дожёвывая багет со сгущёнкой. Терпеть не могу сладкое, но вот пропёрло. И багеты Дементьев достал наивкуснейшие, не зря таскался за ними до хлебозавода.
– Клоун, – парирует он и качает головой.

Вот теперь я доволен.

2.
Дементьев тоже, конечно, знатный мудила. Я питаю к нему едва ли не братские чувства, а он организовывает мне подставу ещё более изощрённую, чем Щербин. Мы приезжаем на студию, где нас уже поджидает Костя, и он выдаёт мне трек-лист для понедельника.

Конечно же, я предполагал, что он пропишет «Summer Son» и «Inner Smile» – без них Texas вообще не презентуем, но когда мне в глаза бросается «Black Eyed Boy», у меня начинается непроизвольный тик. Он действительно посчитал, что я способен, как по мановению, превратиться в Шарлин Спитери?

– Это ты так мне мстишь за своего незабвенного Мортена Харкета? Никаких тебе аккредитаций, Дементьев, – охереваю, хватаясь за голову. А он, тварь болотная, даже не стесняется ржать в кулак на куплетах.
– Я ещё вчера созвонился с секретаршей Титова. Зуб даю, они уже выписаны.

Всё ясно – или это будет феерия, или полный провал в первую брачную ночь.

(Мы пишемся, до самого вечера надрывая животы от смеха).

Восемь часов. Ужин в ресторане на четверых (я проставляюсь). Звонки от Щербина. Игнор. Симпатичный парень, подцепленный в баре. Трах.

Воскресенье. Студия. Обед. Студия. Ужин в ресторане на четверых (у меня бездонная кредитная карта). Звонки от Щербина. Смс-ки от Щербина. Игнор. Два симпатичных парня, подцепленных в баре. Трах.

Понедельник. Звонок из Екатеринбурга (поглазеть на меня народу набирается на три машины). Парикмахерская (таки да). В обед ничего не лезет. Texas в «Медведице» (и пусть хоть один рот заикнётся, что лучше бы пела Шарлин). Толпа желающих со мною потрахаться. Дабы никого не обидеть, я увожу из клуба бармена.

Я плюю на гостиницу (не до конспираций) и тащу его на квартиру. Действо начинается сразу же за порогом. Он прилипает ко мне, даже не дав включить свет, и я сбрасываю с себя обувь, будучи уже приставленным к стенке. Одним рывком стаскивает с меня джинсы, вид у меня заебатый – в куртке, но уже без Кельвина Кляйна.

– Сколько?
– Пятьсот.
– Да я не об этом...
– М. Стоит, наверное, сфотографировать с линейкой и разместиться по обочинам трассы, чтобы такие, как ты, перестали любопытств...
– Да ладно, скажи – сколько в рабочем? Чёрт... – Опускается, на полпути парня уносит: – Слушай... трахнешь меня, а? Я такие ещё не встречал... – А я не слыхивал таких озабоченных интонаций. – Трахни... Такой ме-ерин, – без стеснения тянет, пытаясь провести дополнительные манипуляции, будто у него в ладонь встроены автоматические весы, и ему интересны и остальные параметры.

Глотка у парня лужёная. Но, похоже, я переоценил свои силы – нает досыта. За каким чёртом решил, что и сегодня удастся развлечься? Таблетки – одно, причина не главная. У сегодняшнего вечера должен быть сценарий другой...

– Возвращайся на работу.
– Что? Что я сделал не так?
– Ничего. Просто пиздуй.
– Макс, да ладно тебе... давай трахаться. Где твоя комната – там? Да мне всё равно, могу прямо здесь. – Спускает штаны и вжимается в меня задницей.

Но я отталкиваю его, заправляю рубашку и выставляю за дверь.

– И не думай больше ко мне подкатывать, понял? – Трётся возле моей машины.
– Позвони, когда будешь искать работу минетчика. Пристрою куда-нибудь, – отвечаю, отмахиваясь и подтверждая – свободен.

...п о ч е м у его не было там?

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
1.
Я нахожу его без звонка. Интуиция? Я в это не верю. Случайность? Возможно. Не завидь я его сквозь витрину магазина с прокатом фильмов, я бы поехал домой, а назавтра забыл про него. Ну, не пришёл он в клуб этот – мало ли какая причина? Предки, тусовка с подружками, настроение, с утра незадавшееся, постеснялся или же хуй на меня положил. Ну, или трюк ловкий: напомнить о себе своим отсутствием – с кем не работает.

Нет, он там не в качестве покупателя. У него смена, вот почему его не было. Прокат рядом с домом – тут же, на Юрша. Удобно. (Провожать не придётся, подвозить тоже, хотя увезти куда-нибудь всё же хочется – чтобы без глаз).

Я жду, когда помещение покинет пара – молодые парень и девушка – и ожидание это немного пугающее. Я не люблю сюрпризов и никогда не являюсь гостем незваным, и есть только одно объяснение моему появлению: я приехал, потому что хотел его увидеть. Это очевидно, и это вряд ли удастся скрыть. А надо ли? Если есть уговор обходиться без вранья и ужимок – нет смысла прятаться, а себе не соврёшь. Меня к нему тянет, и сегодня он это поймёт. Что мы будем делать с этим потом… – я понятия не имею.

– Привет, Серёж.

Он оборачивается не сразу – видно, заметил меня чуть раньше. Поджимает губы, кивая, но улыбка сама расползается. Блядь, даже обнять его хочется, как меня припечатало его четырёхдневным молчанием, но я собираю пальцы в кулак и тычу его легонько в живот.

– Мама знает, чем ты по вечерам занимаешься?
– Она не против совсем. И я здесь не постоянно. Заменяю Риту, когда карманные деньги заканчиваются. А... как ты? Я вроде тебе не говорил.
– Сигнал из космоса, – отвечаю, поднимая глаза к потолку. – Я не знаю.

Молчание. Улыбки взаимные. Напряжения практически нет, но усталость... накатывает.

– Я скоро заканчиваю. Но я должен быть дома через тридцать минут...
– А чуть раньше можно закончить?

Он запирает дверь. Подсобка оказывается очень тесной, там и кабинет, и кухня, и склад, и ещё черти что – и мы выходим во двор. Небольшой пятачок, пара стульев, литровая банка, набитая окурками доверху, по углам хлам какой-то.

– Тут есть свет?
– Можно просто дверь оставить открытой.
– Оставь.

Он садится напротив. Заминка минутная. Потом выуживает из кармана сигареты.

– Не хочу. – Убирает, и опять молчим.
– Устал?
– Есть немножко.
– Может, кофе выпьешь? Тут есть, правда, в пакетах.
– Лучше сделаю это с утра, сейчас просто... Я в норме.
– Вы играли сегодня.
– Вроде было такое.
– И как?
– А чего спрашиваешь? Приходить нужно было.
– Я думал сначала. Прийти, где-нибудь на задах затесаться. Но потом... если бы ты вдруг заметил меня или мы там столкнулись, так обычно бывает. Не думаю, что тебе бы это понравилось. И ты сказал мне про вторник и чтобы я не рыпался, потому и...
– Ну. «Рыпался». Не завирай, такого я точно сказать не мог.
– Ну... смысл такой был.
– Разговор был о том, чтобы ты не звонил и не писал ничего.
– Это сложно...
– Я это понял. Мне нужно было время, чтобы кое с чем разобраться, и я разобрался... практически.
– Ты же в отпуске вроде.
– Да, что с того? Проблем это не убавляет и... – Тут я спотыкаюсь. – Речь, в общем-то, не о работе, хотя её по-прежнему валом.

О, чёрт. Куда меня понесло? Не хватало только мешать сюда Щербина. Если здесь что-то и... выгорит – то это «что-то» не должно выглядеть, как таблетка от незадавшихся отношений. Будто я пришвартовался в первой попавшейся гавани, чтобы выгрузить груз, заправиться и отплыть дальше.

– Я потом тебе объясню, сейчас...
– Макс. Я понял... Примерно.
– И...
– Я могу ещё подождать...

Он говорит это с таким спокойным лицом, что я моргать начинаю: нет, ну, т а к подфартить мне не может по определению – никогда не поверю...

– Наверное... – добавляет, осунувшись, и сам над собой начинает смеяться, а я легонько подхватываю. Всё ясно. Совершенно обычный пацан, совершенно нормальный и предугадываемый. И пусть так будет лучше.

– Три недели... – продолжает с лёгкой самоиронией в голосе. – Когда я гостил у отца, тот парень... Дима. За три недели мы успели сойтись, разойтись, сойтись снова, два раза потрахаться и раз двадцать поспорить. И всё равно было мало. А тут – всего два звонка от тебя, и каждый раз сидишь, смотришь, и руки чешутся номер набрать. Я сим-карту вынул и отдал телефон брату, у него нет, думал, пусть походит, в классе покривляется, для них это редкость. Главное, чтобы пацаны старшие не отняли, потом не найдёшь. Он доволен, а у меня хотя бы повода нет – звонить не с чего, а у подруг не возьму. Ритка знает, что я за тобой таскался, если я тебя с неё наберу, ты же меня придушишь потом. И флаер в «Медведицу»... она сама мне его притащила, она говорила с администратором – они с ним немного контачат – чтобы меня туда пропустили. Я сегодня с половины четвёртого, у неё там дела были свои, так она приехала и говорит: «Поезжай, я всё отменила». А когда я сказал, что нефиг было из-за меня свои планы ломать, она вызвонила другую девчонку, чтобы та отработала... короче, дурдом, я сказал ей, что мне это больше не нужно, но она упёрлась в своё, мы с ней едва не сцепились из-за теб... Ты чего?
– Иди сюда. Мне оттуда не слышно.
– Да ладно, «не слышно».
– Иди, – говорю, по колену похлопывая. – Сядь.

Ой-ля, что я делаю? Подать сюда участкового! Он возразить даже не думает, поднимается тут же... нелёгким оказывается. Пристроить удобнее, чтоб колено не раздавил, руки... куда-нибудь бы поодаль от чуда такого, но не получается. Одну на бедро, другую за спину подержаться, чтобы не рухнуть ненароком.

– Ты от счастья решил на меня все новости вывалить?
– Это не всё ещё...
– Ага. Только мне на это, как бы помягче сказать...
– Накакать.
– Во. Риты, Димы, Кристины и тот мальчик ещё с... хер знает сайта какого.
– Дайри.
– Серёж. Пятнадцать минут, а ты какую-то... заливаешь.
– Тебе не интересно. Тогда о чём...
– Почему, интересно. Другое. Ты живёшь с кем?
– Мама, брат, я сказал. Есть ещё бабушка.
– Бабушка, которая скоро будет звонить.

Кивает. Все бабушки звонят своим внукам, если те задерживаются невесть где (невесть с кем, точнее) – это общеизвестно.

– Мама чем занимается?
– Частный предприниматель. Она в Корее сейчас, уехала туда за товаром.
– Брат младший.
– Девять лет.
– Ещё?
– И три сестры, но все по отцу и не здесь.
– Ага. А на Уральской что... всё спросить хотел тебя.
– Танцевальная студия, я туда два раза в неделю хожу.
– Ладно тебе.
– Да. Тоже не нравится? Не балет и не бальные. Поп, хип-хопа немного... что? Мне нравится.
– Ничего против. Я бы, наверное, посмотрел даже. Только я завтра звонить тебе не собирался, ты знаешь?
– Ты же обещал...
– Не-а. Обещания не было, врёшь опять. Я сказал: «Разгребу если» – и я не разгрёб. У меня сет в четверг, а у меня даже материала нет, полный аус. Мой дружок подставил меня, и вдобавок я остался без гитариста.
– Я знаю.
– Что ты знаешь?
– Вы играете в «Хромой лошади», там билеты по четыреста рублей, я узнавал.
– Угу. Придётся ещё одну смену отстаивать, чтобы на этот раз прийти всё-таки?
– Ну, если только завтра... В среду я точно не смогу, по средам у меня студия.
– И завтра тоже не сможешь. Слезай. Серёж, брысь. Давай.
– Скажи, почему.
– Потому что завтра у меня в планах посмотреть какой-нибудь фильм заебатый. И ты мне составишь компанию.
– В кино? – недоумевает, поднявшись.
– Ну, домой ты ко мне не напросишься. В кино, так и быть. Позвони в «Фару», узнай, как там и что.
– А работа?
– Ну, пару часов к вечеру я смогу выкроить. Если только ты не станешь завтра работать.
– Нет, я-а...
– Тогда в пять меня набери. Я поеду. Спать...

Молчание. Переваривает, что я предложил.

– Пока, Серёж. Или таки – до завтра? – Молчит. Ухожу. Бросаю, не оборачиваясь: – Я так и не понял, Серёж?
– Я...
– Не слышу!
– Да! До... зав...тр...а.

Дело за малым – осталось только за рулём не уснуть.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
1.

– Мда... Что ж, я ознакомился.
– За десять минут?
– Мне достаточно. А теперь ответь честно – сколько времени ты на это потратил?
–...четыре часа.
– Результат налицо. Это никуда не годится, можешь забрать. Объяснить почему?
– Потрудитесь уж.
– Хорошо. Хотя, в общем, не должен, как ты понимаешь. Сыро, ничего нового, местами примитивно до ужаса, штампы то там, то сям попадаются, есть пара кривых предложений, мы могли бы исправить, но не спасёт – это пустышка. Видно, что скроено на скорую руку. И я тебе давно говорил: страсть к длинным тире и предложениям из двух слов тебя погубит. Это не обзор, это речёвка какая-то. И самое главное, что из тебя, похоже, не искоренить – ты не умеешь писать, не опираясь на личные предпочтения, это сквозит. Это дилетантский подход, так никто не работает. Забирай и...
– Но сдача же завтра.
– Максим, я в курсе. Спасибо, что беспокоишься. Видимо, я сделал глупость, раз решил, что не стоит тебе звонить и лишний раз напоминать о работе, на которую ты подписался – заметь! – три месяца назад. И я тебя за язык тогда не тянул, если помнишь.
– Я помню...
– Я не знаю, что мне с этим делать. Может, стоит написать на немецком, а потом мы подключим сюда переводчика? Как думаешь? Угу. У меня весь штат завален работой, а ты мне такую свинью подкладываешь. Твой Роберт Смит, наверное, в гробу перевернётся, когда этот обзор про...
– Андре-ей Юрич...!
– Ладно. У меня всё на сегодня. У тебя?
– Аккредитации...
– Да, я не забыл. Они у Уваровой, можешь забрать. На тебя я там тоже выписал, кстати.
– Мне-то зачем?
– Хотел, чтобы ты взял интервью у А-НА.
– Я не фанат.
– Ну, я так и думал, что на тебя и здесь рассчитывать не придётся.
– Я могу работать там в качестве переводчика, но интервьюера из меня не получится, даже не просите. Я их на дух не переношу.
– Вы же вроде бы греете их?
– Это утка, мы не работаем с ними.
– Ясно. Ладно, иди, я подумаю, что мне со всем этим делать. И с тобой в том числе. И... Постой. Если увидишь Брянцеву, скажи, что я её жду. Я её с утра поймать не могу.
– Она здесь?
– Ну, а как ты думаешь? Рабочий день в самом разгаре. Всё, цигель. Моё время закончилось.

– Хей, детка...
Нет, ну, для неё никаких границ не существует. Я стою со спущенными штанами у писсуара, а она зашла, чтобы меня поприветствовать.
– Титов... Просил тебя зайти к нему. Срочно.
– Мы уже всё прояснили. Пообедаем вместе?

«Блядь...»

2.

– Гей-клуб... да. Кто бы подумать мог, что ты снизойдёшь до такого. Кудинов – чмо полное. Велел своим бритоголовым бруталам на входе, чтобы меня не пускали, и меня не пустили, блядь!
– Посмотри на «Ю-Тубе». Там было много мобил, может, что-то и выложили.
– Да. Только и остаётся... Как мальчики?
– Ничего путного, видал и получше. Студенты одни.
– Твоего не было?
– Он туда не ходок.
– М. Ему там самое место...
– Я в курсе.

Молчание.

– А «Лошадь»? Четверг...
– Шесть часов.
– Чёрт! Левашов, вот как тебе удаётся? Вот скажи, ты специально так искусно подстраиваешься? У меня презентация в «Джунглях» в четверг, и я вряд ли успею... вот дьявол!..
– Мне ничего не известно о твоём графике, мне не докладывают. Забей на неё.
– Не могу, мне уже заплатили. – Смех. – Да. Вот так я работаю... Кстати, о птичках.
– Что это?
– Твои фотографии. Пятое число, если помнишь.
– Хм... Пиздато. Мне нравятся...
– Ну, так... ещё бы, ага?
– Там был полный кошмар со светом, как тебе...?
– И со звуком тоже, кстати, местами. – Смех. – Ты был... Как всегда. Курт. Извини, что не сказала тебе тогда, убегала – впри...тык.
– Я понял.
– И... права. Ты не подумай, я не настаиваю, но мне позарез деньги нужны.
– Я подумаю. Сколько, кстати?
– Восемнадцать...
– Оу... Видно, ты совсем на нулях.
– Я переезжаю. Задолбала эта деревня. И мать возвращается, не хочу даже... там всё сложно, а объяснять не возьмусь.
– Я понимаю.
– Так что... подумай... Макс... до выходных, хорошо? Блядь, здесь есть хоть один официант?!

...

– Аперитив...?
– Я за рулём. И на таблетках к тому же.

Смех.

– Это рецепт врача.
– Бедолага... Этот мудак совсем тебя доконал.
– Дело не в нём, а в общей картине. Всё зае...б...-ло.
– Ага. Дело в общей картине и в твоём мудаке.
– Алин, хватит.
– Жалко тебя, идиота.
– Алин...!
– За него пить не будем... Чин-Чин!

...

– Красивая, сука... Посмотри.
– В чём беда? Научить, как подкатывать?
– У меня отношения.

(Вот теперь мне смешно).

– Да.
– Заливай.
–...художественная школа. Портреты, портреты, портреты, портре-ты... Ну, брюнетка, естественно, от этих чихуй проблемы одни. Бывшая... Вани.
– Я не помню, кто такой Ваня.
– Да Ваня...! Ну, да! Ваня, который был на наших тусовках. Ваня, который сос... Ну, беленький, длинноволосый такой! Да ну тебя... Ванечка-шлюха.
– Ладно, я понял. Дальше.
– Мы познакомились... нет, не на тусовке, он её туда не водил. Просто в какой-то момент его – с чего ради бы? – понесло не в ту степь, он себе подружку завёл. Причём хвастал, что она такая распрекрасная, что любовь по гроб жизни и бла-бла... я думаю: ну, раз она такая замечательная, чего бы ни посмотреть на чудо это? Вдруг? Ну, я говорю: пошли, типа... на парное свидание, погуляем в парке с мороженым. Ок. Я привожу парня какого-то... господи, уродец такой! Он с ней приходит. И на деле... – ты понимаешь? – настолько милая девочка, настолько, блядь... Нет, думаю: мне в мозг какие-то дуры долбятся, а тут – ангел такой! Ну, фишка с телефоном... – «У меня сел, дай номер набрать», а сама на свой номер звоню – это фишка известная. Короче, я ей потом как-то звоню, потом ещё и ещё... И где теперь Ваня? Я не знаю. – Смех.
– А она вообще в курсе, чем он промышлял?
– Ну... Я не хотела рассказывать, зачем на девочку такую грязь выливать? Но ты ж понимаешь, мир не без добрых людей. Она в полном шоке. И про приключения его с мужиками, и про то, как он каждый раз с лихвой проставлялся – спрашивалось бы, на что? – и про то, что по пьяни нам городил – всё рассказали, блядь. Ну, да ладно. А девочка и вправду хорошая. Можешь как-нибудь заглянуть... познакомлю. Только вот без этих взглядов твоих! А то сбежит ещё, прости господи.
– Сколько ей лет?
– Семнадцать.
– Пффф...
– Что?
– Ничего. А родители в курсе?
– А что мне родители? Её лично дело. Ну, Ваню знали они, меня... Макс, да мне похуй... Она классная сучка. И трахать-то я её точно могу. – Смех. – О, погоди. – Достаёт телефон. – Надо ответить.
– Это мой.
– Глэм. – Смех. – Он? Дай мне его... Ма-акс... Макс! Нафига ты сбросил?
– Он перезвонит.
– Не сомневаюсь.

Молчание.

– О. – Смех. – Ну, дай же. Дай, говорю! Жмотина... Алле? Привет, маленький. Нет, это я о размерах твоих. Что, не признал? Угу, самая. Я. Здесь. Не дам. У нас деловое свидание. У нас с ним! Болв... Послушай... Что? Я такая же Оля тебе, какой ты мне Петя, ты что, имя моё забыл? Угу... Принято. Слушай... Кончай верещать! Он не будет с тобой разговаривать. Короче, Щербин. Харе донимать меня в аське. Всё, что ты мне понаписал в выходные – моя девочка прочитала. И она, мягко сказать, недовольна, так что... уймись, понял? Вот это нытьё твоё, и хватит яйца подкатывать, очень похоже, ага? Мне не нужны неприятности. Тебе, может, без них не живётся, а я... что? Просто общаемся, ты приревновал? – Смех. – Он подстригся, кстати, ты видел? Ага. Чертовски хорош, прямо как во времена былые... – Смех. – Слушай, мне неинтересно. Просто забудь мой номер – и всё. Если ты хочешь встретиться и... – Смех. – У тебя телефон мой остался? Ну, так в чём проблема тогда? Я его не меняла. Ой-ой! Посмотрите, задели его мужское достоинство! Говорю, что сама видела. – Смех. – Короче, просто – сгинь из сети. Надоел... Я не дам тебе Макса! – Мне: – Слушай, что у вас? Он меня заебал: «Дай, дай»... – Всё, пока, Глэм. По-о-о-ока-а-а... – Смех. – Придурок...

Молчание.

– Что?
– Ничего, это личное. – Смех. – Извини.
– Хорошо.
– Но он... – Смех. – Господи... мне ещё надо выпить.
– Ну, закажи.
– Он... Бо-о-же, Макс... – Смех. – Да, надо бы. Да.

Молчание.

– Эй.
– В общем... Хер с Машей, она уже успокоилась на его счёт. Но то, что он мне понаписал на прошлой неделе... – Смех. – Тебе рассказать?
– Мне всё равно.
– Всё равно? Я так не думаю.
–...и?

Молчание.

– Слушай, может, ты выпьешь?
– Я же сказал: я за рулём, неужели не ясно?
– Просто... Ладно, ты сам попросил.
– Чт... Это что, распечатки с хистори? Нахуя ты их носишь с собой?
– Просто перечитывала, пока в автобусе ехала. – Сдержанный смех. – Там на восемь листов... Моё пропускать можешь смело. Мда... Полный пэ...
– Помолчи.

...

– Да, ещё повторите. Спасибо! Слушай... я, если честно... Такого не ожидала...
– Заткнись.
– От тебя? Господи! Кто бы подумать мог! Это ебло смазливое с шеи твоей не слазит, а ты перед ним унижаешься? Так! – Смех. – Впрочем, о чём это я? Я через это всё проходила, да... себя узнаю кое-где. Эдик. Мудила. Когда он бросил меня, я вела себя точно также. Мне не нравилось с ним целоваться, но секс... блядь! Я ебалась с ним каждый раз, как в последний. И это было совсем не похоже на то, что... было, когда мы были вместе – ни на грамм, мать его! А теперь? Этот хуй женился на какой-то прихвостне – я не видела, но подозреваю, что с неё взять там нечего – а на мой счёт до сих пор не уймётся! И дети... двое детей, представляешь? Он всю жизнь был упёртым чайлд-фри! А тут – близнецы, подфартило. Ну, не козёл? Макс... он ни в грош не ставит тебя, а ты так за ним и валандишься? Тебе глазки ещё никто не открыл? И то, что у вас там в пост... Ну, извини, не моё дело, конечно, но... – Смех. – Я ж его за язык не тянула, он и сам разболтать рад был. Слуш... я не знаю, на что это похоже, мальчики, может, ты до сих пор любишь его? – Смех. – Ему-то всю жизнь было до тебя – до пизды. Мелкий уродец. Я бы давно придушила его, но мне не с чего. Трахнул-то он мен...

Молчание.

– Ну, как? Говорю же, сучонок проклятый, ничего святого нет... Чёрт! Этот дурак даже не понял, что я могу и тебе рассказать... – Смех. – Макс? О, все краски жизни с лица разом смыло.
– Где официантка?
– А что?

...

– Счёт... и... Водки.
– В графине?
– Писят...
– Эк тебя пробрало... А как же права?
– Похуй. И... придержи свой язык.

3.

– Андрей дома?
– Да...
– Мам, а куда ты дела... – «мои, моё...» – чёрт его разберёт, не слышу. – А... какого чёрта ты здесь забыл?

Мне до пизды на свидетелей. Я заталкиваю его в туалет, спускаю с него штаны на всеувидение, сажаю на горшок и сую в него эти бумажки.

– Ещё одна подобная выходка, Глэм – и ты... Трруп.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
1.
– Макс?
– Да, Серёж… Привет.
– Я звонил...
– Да, я видел, просто приехал и... чего-то вырубился. Как дела твои?
– Я насчёт «Фары» и вечера, ты хотел...
– Да, я помню, когда сеанс? М. А сколько сейчас на часах? Ну, вроде успеваем тогда, а ты где, малыш?
– Я-а...
– Серёж?
– Да я... Дома.
– Ну, чудно, я заеду тогда. Двадцать минут. Только в душ залезу и... пффф... В половине восьмого буду, о’кей? Ну, давай. Наберу.

Fuck them all… ну, надеюсь, хоть он полоскать мозг мне не будет?

2.

Мальчик оказывается не в настроении. Вчера ему было рот не закрыть, а сегодня он играет в молчанку. Я дважды интересуюсь, всё ли нормально – дважды получаю ответ «да», но ответ не удовлетворяет. Я, простите, выкраиваю для него время, хотя, по-хорошему, мне уже сегодня стоило начать звонить в колокола и собирать группу на базе, – а он сидит какой-то пришибленный и даже виду не пытается подать, что рад мне. Руки по швам, коленка ходуном ходит, на меня поглядывает, только когда я отворачиваюсь – картинка прошлой среды, – на мои реплики – какие-то дежурные ответы. Что, мать его, происходит?

– Может, стоит тебя обратно домой отвезти, а я найду себе занятие на вечер более подходящее? Серёж.

Он, конечно же, понимает, отчего я завёлся и машину остановил. Как и то, что если не поспешит с ответом – точка будет поставлена, тут же. И история дальше не двинется. Я не собираюсь с ним нянькаться.

– Почему ты сказал так?
– Сказал – что?
–...«малыш».

Мне смешно становится. Знал бы, что его с этого так приплющить может... а вылетело на автомате ведь... объяснить – а как?

– В зеркало часто смотришься?
– А что... Забыл, куда я хожу? Там кругом зеркала.
– Если бы я тебя на документы фотографировал, первым делом снёс стойку бы с камерой, вторым – опомнился, что неплохо бы дверь запереть, третьим... Я, конечно, не особо подкачан, но руки у меня очень крепкие, Серёжа – рёбрышки хрустнут.

Молчание.

– Я так и думал, что тот фотограф немного того... – Последние слоги растягивает.
– Не ходи к нему больше...

Смех.

...

– Вот, блин. А он ещё так аккуратно адрес мой спрашивал. И у Полины мать в магазине белья работает, там такое рассказывали... Что ходит какой-то чувак, стоит у прилавка, пялится на упаковки с женскими трусиками... И пока не спустит, не успокоится, его оттуда едва ли не палками выгоняли, два раза вызывали охрану, похоже, это всё он, больно по описаниям...
– Теперь ещё и Полина? Серёж.
– Может, проводишь меня до подъезда потом? Меня чёт стремает...
– Угу, девочка, что ли? Баллончиком обойдёшься.
– У тебя есть?
– А как же.
– И зачем он тебе?
– Собак отгонять. И подружек твоих... Что мы смотрим? Надеюсь, не «Тачки» пиксаровские? Оу... «Reservoir Dogs»? Ха... Ты знаешь, сколько в этом фильме кровищи?
– Давно хотел посмотреть.
– А перевод – многоголоска хотя бы? А, уже слышу. Только я не уверен насчёт рейтинга, вряд ли тебе такое можно смотреть.
– Я не маленький...
– Угу. Перебирайся на заднее сиденье, за попкорном схожу.

...

– Там один под прикрытием – знаешь?
– Оранжевый.
– Почему решил так?
– Уж больно часто в камеру светит. В первой сцене, когда обсуждают песню Мадонны, он практически не разговаривает. Дают крупный план – и понятно, что он там в качестве наблюдателя. И там, на столе – я заметил – стоит табличка с меню или рекламой – рыжего цвета. Рыжее полотенце в комнате с умывальниками, и пузырьки с жидким мылом стоят отдельно, тоже рыжие. А шарик... это уже для идиотов, и так всё понятно.
– Ты внимательный. Я сразу не догадался, пока он сам не признался.

Смех.

...

– Во сколько ты должен быть дома?
– В одиннадцать обещал.
– Отвезу тебя в десять. Будешь вести себя, как примерный мальчик – меньше будет бросаться в глаза.
– Там только бабушка. У неё на уме одни сериалы.
– Мама когда возвращается?
– Нескоро. Ещё две недели.
– Она построже немного?
– Ну, не то чтобы. Единственное, может звонить без конца. Надоедает.
– Может заметить... как думаешь?
– С чего? До сих пор не замечено было.
– Не слишком много тебе внимания уделяет?
– Она немного зациклена на себе. Каждый раз новый бой-френд и каждый раз что-то не клеится. И работа – там тоже забот хватает. Да я не жалуюсь, в общем, мне даже завидуют. Сам по себе. У отца... там, конечно, немного уютнее, там как семья. Настоящая.
– И за Димой соскучился...?

Смех.

– Брось ты, я уже забыл про него, ты с чего вспомнил?
– Поверни голову в экран. Пропустишь самое интересное.
– Ну, и что?

Удивительно, но он не просит воды, когда начинается самый жесткач. И стекло опустить – тоже не просит, хотя здесь я бы не уступил. Два парня, полулежащих в обнимку в салоне (когда он вплотную подсесть успел? – я проморгал как-то) – зрелище тоже не для слабонервных. Я отвожу глаза по привычке, хотя знаю, что сам момент кромсания уха не будет показан. А ему хоть бы что. Освежающий душ из бензина, перестрелка, вопли, вопли, вопли... – никакого намёка на тошноту, к горлу подкатывающую. Железобетонная выдержка.

– Ну, теперь ему точно кирдык. – Кивает на Оранжевого. – Сам себя сдал, полисмен, Блондина прихлопнув.

В какой-то момент он приподнимается, чтобы сесть поудобнее, и его губы внезапно оказываются на моём подбородке, а затем перебираются выше. По-моему, это происходит, когда во флэшбэке Фредди Ньюэндайк бродит по комнате, заучивая историю про сортир, которую должен будет представлять на суд банды. (Успешно). Никакого стеснения, ни малейшего страха, что я могу оттолкнуть или рявкнуть, и всё настолько вплетается в картину общую, что даже мысли не отвечать – на ум не приходит. Внешнее всё – выключается. Нет рук, нет ощущения сдавленности под телом, потому что он сдерживает дистанцию, есть только губы – мягкие, умело дразнящие и не подпускающего моего языка. Почему? Он хитрит как будто бы, я абсолютно уверен, что поцелуям он уже обучился. Но сейчас он целуется так, будто знает, что продолжение непременно последует... Беда в том, что никто бы другой не рискнул подставлять свою голову. У меня ещё пять недель кряду не может быть с ним ничего общего, а я уже перевалил за черту. Очевидно, что дальше в сценарии значится секс, и меня от этой мысли потряхивает. Мама, школа, подружки, не держащие рот за зубами, и мой статус публичный. Похоже, я влипну во что-то крайне незавидное...

Дата добавления: 2015-11-14