1 страница

Truth or dare

Альпина

АННОТАЦИЯ по просьбам трудящихся:

"Truth or Dare" - довольно рисковая попытка автора набросать в прозе сценарий русскоязычного QAF c последующим набегом на киностудии. Срез из жизни провинциальных рок-музыкантов - амбиции, здоровый цинизм, игры в "любовь" (или, скорее, в не-) в сочетании с грязноватыми подробностями сексуальной жизни героев.

Жанр - скетч/комедия характеров, местами кинк.

Рейтинг: R

Предупреждения: ненормативная лексика.

Размещение: только с согласия автора и только на открытых ресурсах.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1.

«Уважаемые встречающие! Фирменный поезд №072Е «Демидовский Экспресс», Санкт-Петербург-Екатеринбург прибыл на третий путь. Нумерация вагонов с головы состава. Повторя-аю...» – нудный протянутый голос из динамиков.

– Только посмотрите, – говорю, когда мы вываливаемся на перрон и направляемся в сторону вокзала. – Надо было брать места в шестом вагоне. Давненько меня не обслуживали мальчики-проводники. Как тебе, Дем?
– Меня вполне устроила наша, как её там... Вера Николаевна.
– Поверить не могу, что эта курица пыталась заставить нас убирать бельё. Вы знаете, что по должностной инструкции проводник обязан подавать чай в белом переднике? А также предоставлять пассажирам нарды и шашки.
– Уж они тебе наверняка понадобились бы, в два-то часа ночи.
– А что, я всё равно до четырёх не спал из-за твоего храпа, Дементьев. Мог бы сыграть партию в «Чапаева» и зарядить батарею шашек прямиком тебе в лоб.
– Господи, да перестань ты оборачиваться на него и подмигивать! Это же неприлично.
– Неприлично было бы, если бы это делал ты, я бы поржал. В наших кругах это обычный знак внимания.
– И какой в нём смысл? Пара часов – и этот мальчик отправится по обратному маршруту в славный Питер, только ты его и видел. Да ты даже и не знаешь... Да прекрати, правда! И если я тебе так мешал... мог бы меня разбудить.
– Извини, лень было отрывать задницу. Боже... Или мы пойдём отсюда быстрее, или... Интересно, у них там, в Питере, все такие?
– Хва-а-атит! – протягивает, толкая меня локтём. Бросаю в него сумку в отместку и шагаю теперь налегке.
– А далеко гостиница? – Мелкий рот, наконец, открывает.
– Даже не спрашивай, я вчера все маты сложил, когда узнал, где это. На, в проспект загляни.
– «...-отель – это многофункциональный гостиничный комплекс, гармонично сочетающий в себе домашнее...»... «расположенный вдали от..., в экологически чистом угол...» Что это значит?
– А то и значит. Вместо того чтобы остановиться в центре, рядом с площадкой и местом проведения пресс-конференции, этот...
– «Этот грёбаный ублюдок», не стесняйся в выражениях, Дементьев.
– Этот шут велел Борисову снять нам номер на отшибе, куда добраться можно только на такси, которые, на моей памяти, ни разу не приезжали вовремя.
– Два номера, Дементьев. Два.
– Я и не сомневался, что ты предпочтёшь отдельные апартаменты. И ради чего? Ради того, чтобы нас не донимала стая оголтелых фанатов. Мы переживали это – десятки раз, и на этот раз могли пережить.
– Уверяю тебя, Дем, как только мы туда приедем – ты заберёшь свои слова обратно. Разверни-ка буклет, Глэм.
– «Ресторан, бильярдный клуб, тренажёрный зал...»
– Конечно же! Нам будет до всего это дело, учитывая, что мы приехали на два дня.
– «...конференц-залы, оснащённые необходимым техническим оборудов...» А почему нам не организовали пресс-конференцию прямо в отеле?
– Да потому что туда на хрен никто не поедет.
– Потому что Издательский дом «Юнивер Пресс» любезно согласился предоставить нам своё помещение по весьма сносной цене.
– Находить оправдание в любой ситуации – это твой конёк, знаю.
– И как мы попадём в этот... AVS.
– Вероятно, возьмём такси за невъебенные деньги. Если кто-то вообще согласится нас туда везти...
– Давайте подождём остальных.
– Им в другую сторону, Глэм.
– Они взяли номера в Home Hotel. Там, конечно же, нет тренажёрного зала и «Академии Красоты», – подчёркивает намеренно. – Зато басист и барабанщик точно не опоздают завтра на саундчек. В этом я уверен.
– Саундчек – это пустая формальность... – протягиваю, вглядываясь в ряд машин, припаркованных на площади перед вокзалом.

– Ну, и чего ты встал?
– Высматриваю автомобиль посолиднее.
– И водителя, небось, в костюме от «Прада»?
– Типа того... Вон он, пошли, – говорю, завидев до блеска отполированный чёрненький «БМВ». Машина-мечта, блядь.
– Максим?
– Да. Здрасте.
– Компания Eurocap, Лещин Юрий. – Втянутый в узкий костюм коротышка.
– Вы получили мой перевод?
– Да, всё в полном порядке. Так что можете пользоваться. Модель 645, 2006 год выпуска, АКПП, кожаный салон, климат-контроль – всё, как вы и просили.
– Вижу. Что ж... Гоните ключи.
– Да, пожалуйста. Ключи, документы на машину, страховой полис и договор на ваше имя, который вы высылали по почте – всё здесь. Только в полисе распишитесь.
– Отлично. Надеюсь, мне не придётся добрасывать вас до офиса?
– Ну, что вы, в этом нет никакой необходимости. – Похоже, смутился, симпатяга.
– Рад слышать. Ну, что рты разинули? Вещи в багажник, задницы в салон – и вперёд!

* * *

– Выслал договор по почте? Это ещё зачем?
– Им нужна была моя подпись, а мне – чтобы они не пририсовали в бумагах что-нибудь в последний момент, – отвечаю, документы разглядывая. Вроде всё в норме.
– Это, правда, кожа?
– Смотри, ничего здесь не заляпай. Химчистка не входит в план моих расходов.
– И сколько ты за неё отдал?
– Не твоё дело, Дементьев. Или хочешь поучаствовать в доле?
– Шутишь? Ни в жизнь. Просто интересно, сколько стоит сейчас аренда машины...
– Тринадцать с копейками за двое суток. Небольшая плата за то, чтобы больше не слышать упрёки, какая я эгоистичная сволочь. Правда, ведь, Дем?
–...а я думал, ты её купил.
Смех.
– Да, Глэм. Очень удачная шутка. И, кстати, насчёт «Прады», Дементьев, – ты погорячился. У него костюм от Giovane Gentile, наверняка урвал на распродаже.
– Определённо лучше, чем твой «Мерседес». И, кажется... я уже её люблю. – Сволочь, заискивает.
– Не-ет, Дементьев. Ты не вписан в доверенность, так что любить её буду я один. – Тяну с ручника и жму газ в положении «паркинг».
– Ёб твою, ревёт, что кобыла. Какой тут движок?
– Тебе же сказали – модель 645. Четыре с половиной.
– Скольк... – Осекается. – А нахера??
–...а тут есть ограничитель скорости?
– Хочешь проверить, Глэм?
– Вообще-то нет...
– Выжать из неё двести – плёвое дело, но это не та машина, на которой ездят по утренним пробкам, будто не знаешь.
– Ну, что тут скажешь... Можем положить на пресс-конференцию хуй, махнуть в Пермь и заодно устроить тест-драйв, а к вечеру вернуться обратно. А можем... Можем, в конце-концов, съездить куда-нибудь пожрать и прошвырнуться по центру, вы ведь толком здесь нигде и не были. Кто за первый вариант? Ну? Что ж, похоже, два против одного. Я так и думал, что вы зассыте. Едем в центр!

2.

Я оставляю машину на углу улиц Шевченко и Луначарского, и мы перекусываем в незамысловатом кафе под названием «Кантри». А замет отправляемся гулять в Харитоновский сад, где я испытываю немалое удовлетворение от мысли о том, как здорово бродить по городу в будний день в десятом часу утра, не парясь, что в любой момент из-за угла могут выскочить девицы с безумными воплями и нацеленными на нас объективами цифровых фотоаппаратов. Глэм достаёт камеру, и мы, как и подобает туристам, которые не знают, куда им приткнуться, начинаем снимать видео, фотографировать достопримечательности и, в общем-то, дурачиться. Мы пересекаем чрезвычайно оживлённую в эти часы улицу Карла Либкнехта, доходим до Городского пруда и, неспешно обогнув его, выходим на площадь Труда, где Глэм обнаруживает несколько афиш с нашими самодовольными рожами, а я – вывеску «Английский паб&виски Рози Джейн». Начало положено. Правда, не для меня, так как с недавнего времени я дал себе слово не испытывать судьбу, садясь за руль нетрезвым. Так что всё, что я могу позволить себе сегодня и завтра – это упиваться безалкогольными коктейлями вприкуску с гренками с сыром и чесноком.

Паб радует нас неплохим бизнес-ланчом, достойным интерьером и ненавязчивым обслуживанием. Но через час я начинаю скучать и предлагаю парням пройтись по другим питейным заведениям. Я прошу официанта посоветовать нам ещё какие-нибудь пабы поблизости, и он, конечно же, говорит, что они были бы рады, если бы мы остались здесь. А я, конечно же, отвечаю, что был бы рад, если бы он пошёл со мной. На что Дементьев пшикает на меня и негодует, что ему становится крайне неловко, когда я при нём начинаю клеить парней.

– Ну, вот скажи мне на милость, как ты понимаешь, голубой он или нет? По мне так – он на сто процентов натурал.
– Дело вовсе не в том, насколько процентов он натурал.
– Да в чём тогда?
– В очаровании. И в харизме. – Пожимаю плечами.
– Какой же ты самодовольный, эгоистичный хрен. Мы найдём другой бар, и первое, о чём я там попрошу – чтобы нас обслуживала официантка и чтобы у неё были вот такие буфера, понял? Тогда ты хотя бы на пару дней потеряешь своё либидо.
– Тогда твоё, вероятно, взлетит до небес? – Хохочу. – Кстати, ты в курсе, что по статистике девяносто процентов мужчин хотя бы раз задумываются о гомосексуальных контактах?
– Глэм, у тебя ещё включена камера? Не уверен, что произнёс достаточно чётко. Самодовольный, эгоистичный хрен.

В общем-то, у меня нет привычки выводить из себя Дементьева своим «аморальным» поведением на людях, разговорчиками на щекотливые темы и чем-то ни было ещё. Просто сегодня на то причин несколько. Во-первых, я действительно испытываю некоторое сексуальное голодание и на деле был бы не прочь запереться на десять минут в тесной кабинке с первым подвернувшимся симпатичным официантом. Во-вторых, у нас крайне напряжённый график турне, и почти не остаётся времени на то, чтобы подурачиться и повеселиться. А в-третьих, кому не нравится время от времени играть в «Достань лучшего друга?» Если приятель чётко даёт понять, от чего ему становится не по себе, то ты знаешь, куда нужно воткнуть иголку, чтобы вдоволь посмеяться над ним.

На деле Дементьев в разы чаще, чем я, пристально разглядывал окружение в поисках объекта для сексуальных утех. Вот с кем было сложно тягаться по количеству «подходов» за день. Говорил ли я когда-нибудь, что меня это бесит? Он всё равно ответит, что это нормальное поведение для «нормально ориентированного» самца.

Так случается и в «Старом Дублине», в котором – наш следующий пит-стоп. Дементьев строит глазки официантке, а после отправляется за ней к барной стойке поболтать тет-а-тет, а заодно выклянчить номерок её телефона. Интересно, на что он при этом рассчитывает? На то, что она тут же бросит работу, и я благополучно доставлю их до гостиницы, где они смогут вволю накувыркаться в моём номере? Или на то, что он найдёт на неё время завтра?

– Знаешь, в чём огромная разница между такими, как они, и такими, как мы? – обращаюсь к мелкому, наблюдая за этой картиной. – В том, что для того, чтобы потрахаться, им всегда нужна кровать, а нам – всего-то твёрдая плоскость, в которую можно упереться руками.
– По-моему, с меня хватит, – говорит Глэм, отодвигая от себя бокал с пивом.
– Брось! Мы ещё не были в «Ирландском дворике». И ты почти не притронулся к «Тимермансу».
– Больше всего мне хочется сейчас доползти до кровати... – Ещё бы. Он опять полночи дрочил на меня в поезде, идиот.
– Только посмотри на этого клоуна. Он достал диск. Интересно, он всегда их с собой носит? «Хей, детка. Если ты ещё не знаешь – я играю в рок-группе. Да-да, я крутой парень, так что снимай бейдж и свой фартучек, а остальное предоставь мне». Чёрт! Поверить не могу, что она даёт ему свой телефон!
– Ну, хотя бы в чём-то я тебя обскакал. – Подмигивает, вернувшись за столик, довольно размахивая мобилой.
– Кто тебе сказал, что я когда-нибудь прошу номера телефонов? Нет номера – нет проблем. Ты расплатишься? – спрашиваю, протягивая счёт. – У меня мало налички, а неплохо ещё и заправиться.
– Конечно, корс.

Мы отправляемся в «Ирландский дворик», где я с прискорбием обнаруживаю, что в их меню нет «Гролша», а Глэм, не привыкший к долгим пешим прогулкам, начинает канючить, что хочет «домой». Вид у него жалкий и озабоченный, и мне приходится пообещать, что мы не задержимся в пабе надолго. Мы в очередной раз что-то съедаем – и я понимаю, что на самом деле пора закругляться, так как уже ощущаю заметную тяжесть в желудке, – в очередной раз что-то пьём, а когда близится время расплачиваться, мы с Дементьевым, как-то даже не сговариваясь, приходим к выводу, что платить в этот раз должен Глэм. Поворот неожиданный. Он удивляется даже, но потом, смирившись и, видимо, решив, что мы не отступим, с беспокойством начинает шарить по карманам и извлекает оттуда рублей триста, наверное, и горстку мелочи. Не дожидаясь счёта, он подходит к кассе, у которой крутится официантка. Мы смотрим за ним, посмеиваясь и гадая, как же он будет выходить из этой ситуации, – ни для кого не секрет, что мелкий всегда испытывает финансовые трудности, особенно в сезоны распродаж. Нам не слышно, что он говорит официантке, но судя по тому, как округлились её глаза, – понимаем: то, что она совсем не ожидала услышать. Естественно, она тут же бежит за администратором, естественно, администратор тут же нарисовывается у нашего столика: дама лет сорока, с бледным угловатым лицом и усеянным мелкими морщинами лбом. Смотрю на неё и думаю: именно так и представлял себе злую мачеху, когда читал сказку про Гензеля и Гретель.

– Послушайте, молодые люди, – говорит она сухо, но очень отчётливо. – Я не знаю, кто вы, и что вы о себе мните, но если вы не оплатите счёт, мы вынуждены будем принять определённые меры...

Я протягиваю кредитку, и она тут же сменяет гнев на милость, бормоча, что, видимо, это какое-то недоразумение. При слове «недоразумение» она смотрит на Глэма, мы переглядываемся с Антоном и начинаем тихонько ржать. Как выясняется, Глэм, почти требовательным тоном, попросил официантку проставиться нам за счёт заведения – как местным знаменитостям. Я нахожу это непозволительной наглостью и, вытолкав его из бара взашей, интересуюсь:

– Думаешь, тут каждая собака ходит с плейером с нашими дисками? С чего ты вообще пошёл к ней? Я же просто пошутил.
– А я, как всегда, принял всё за чистую монету. Спасибо тебе! – Дуется.
– Ладно, проехали. Сейчас дойдём до машины, это всего каких-то три-четыре километра...
– Блин, только не пешком! – Ноет. – Давайте поймаем машину, я заплачу.
– Мы не будем ловить машину, Глэм. Я не сажусь в машины к чужим дядям, и не можем же мы отобрать у тебя последние деньги.
– Мы дойдём до улицы Ленина и сядем на трамвай, «двойку».
– Слыхал, Глэм? Если ты заблудился в большом городе, просто найди улицу Ленина, и проблема будет решена. Дементьев, у тебя в голову встроен GPRS-навигатор?
Тот лишь самодовольно усмехается.

Признаться, толкотня в даркрумах всегда раздражала меня куда меньше, чем толкотня в общественном транспорте. Там хотя бы удовлетворение получить можно, а тут я должен стоять двадцать минут, одной рукой держась за поручень, а другой – прижимать к себе Щербина, чтобы тот не сполз на пол. И всё это время – наблюдать за тем, как в нашу сторону пялится какой-то дедок, который смотрит на нас пристальным взглядом и беспрестанно шевелил губами. Попробуй пойми: то ли он шепчет молитву о спасении наших душ, то ли изрыгает проклятия.

– Три бокала по 0,33, две порции виски – и Глэма унесло в космос.
– Ему просто нужно проспаться. Чёрт...
– Что?
– Его парфюм пахнет похлеще, чем вишнёвый «Тимерманс Крик».
– Когда ты выпить успел? – Брови вскидывает.
– Не пил я. Но я прекрасно знаю, какой он на вкус. Не хочешь вдохнуть аромат?
– Да ну вас к чёрту.
– Глэм?
– М-м?
– Ты можешь стоять ровно?
– М-м?
– Немного же с тебя толку...
– Может, просто посадишь его? Вон там есть свободное место.
– Да он же тогда вовсе отрубится. Хочешь разделить со мной ношу?

Я бы и сам с удовольствием присел или прилёг. А вместо этого на мне висит добрых шестьдесят килограмм, трамвай шатает из стороны в сторону, и этот дед... он меня уже начинает откровенно подбешивать. Смотрю на мелкого: он всегда оттопыривает нижнюю губу, когда дремлет, а щеки у него наливаются лёгким румянцем, что придаёт его лицу детский, даже младенческий вид. Я не их тех, кого умиляют младенцы, но этот засранец такой очаровашка, что придушить хочется. Я наклоняюсь слегка, целую его в переносицу и исподлобья гляжу на проклятого старичка: тот сдвигает кустистые брови и тут же отворачивается, уставившись в окно.

– Ниже, – тут же бормочет.
– Что?
– В губы меня поцелуй.
– Глэм, мы, чёрт возьми, в трамвае. Ещё одно слово, и я поставлю тебя на колени, и тогда твои губы будут заняты кое-чем другим. Так что лучше держись на ногах и не выёбывайся. Пожалуйста, мать твою.

Я выволакиваю его из трамвая, тащу до машины и со скрипом заталкиваю на заднее сиденье купе.

– Смотри-ка, – говорю Дементьеву, глядя в атлас. Дух перевёл вроде. – На кой чёрт нужны карты, если ехать всё равно нужно через проспект Космонавтов? Такое ощущение, что я не выезжал из Перми.
– Ну, в отличие от Перми тут хотя бы есть, где прогуляться. Может, как-нибудь съездим сюда на три-четыре дня? Например, вот сюда, – отвечает, тыча пальцем в озеро Шарташ.
– Да, пожалуй. Я бы с удовольствием прогулялся по здешним гей-барам. Поговаривают, с этим тут проблем нет.
– Трогайся уже, умник.

3.

Дементьев напрасно выражает недовольство по поводу того, что мы селимся у самой черты города – отель расположен всего в десяти километрах от центра. Так что вряд ли мы затратим на дорогу на пресс-конференцию больше двадцати минут, даже по пробкам. Сейчас же мне нужно проехаться по проспекту Космонавтов, вдоль которого тянется единственная ветка метро, затем уйти налево и пересечь спальный район, за которым находится парковая зона – а за ней и стоит пресловутый отель AVS (ну и название), с виду, правда, больше напоминающий поликлинику или санаторий...

– Что делать с его вещами? – Ломает голову, открыв багажник.
– Ничего, мать твою? Пошли.

Девушка на ресепшене долго возится с нашими паспортами, попутно отрываясь на телефон, потом её отвлекает кто-то из персонала, потом у неё зависает компьютер... в конце концов, меня достаёт вся эта хрень.

– Послушайте, – говорю, наклоняясь к ней. – Кому здесь отсосать нужно, чтобы с нами уже, наконец, разобрались? Мой друг не спал полночи в поезде, потому что был занят своим..., и ему очень, очень нужно прилечь, понимаете? И если я положу его на диван в холле, то... Нам придётся делать перерасчёт.
– А я вас знаю. – Поднимает глаза на меня. Улыбка натянутая, типичная для персонала обслуживающего. – Моя сестра завтра идёт на ваш концерт. Можно вопрос? – Тут взгляд вдруг меняется. – Вы всегда такой... засранец, – почти шепчет, – как о вас говорят, или просто прикидываетесь? Вот ключи. Номера 223 и 334. – С хлопком кладёт их на стойку. – Я заполню ваши анкеты, зайдёте чуть позже за паспортами. – (Охуеть, но спасибо на том).

Мы поднимаемся на лифте на третий этаж и нос к носу сталкиваемся с дамой в белом накрахмаленном переднике.

– Мальчики, хотите кофе? – любезно спрашивает.
– Да, пожалуй. В 223й номер, если вас не затруднит. Посмотри на неё – сама любезность, – говорю Дементьеву, когда она удаляется. – Сначала она приносит тебе кофе, а когда ты соберёшься съезжать, не выпустит тебя за дверь, пока не посчитает все полотенца в ванной и не отыщет пульт от телевизора, даже если ты будешь опаздывать на самолёт. Herzlich Willkommen, – говорю, провернув ключ в замочной скважине, и толкаю ногой дверь.

– О... хм... Тут... будто в комнате для проявки фотографий, – говорит, осмотревшись.
– Ну, да. Или совсем как у меня в заднице.
– А кто сказал им, что можно жить в номере с красными шторами? И эти обои... ты посмотри только... Пффф! Мне разуться?
– Мы здесь не задержимся. Я только уложу его и...
– На этот диван?
– Тут есть вторая комната.
– Что...?
– Да, если я правильно понял, что такое «двухкомнатный люкс».
– Чёрт бы тебя побрал, Левашов! – Тут же вскипает. – То есть мы – должны ютиться в двухместном «стандарте», а ты жить в «люксе» с гостиной и двуспальной кроватью? Как это... на тебя, блядь, похоже!
– Рад слышать, что в очередной раз... смог оправдать твои ожидания, – отвечаю, спуская Глэма на кровать и с облегчением выдыхая. Отделался.
– Ты идёшь? – спрашивает чуть погодя. – Или останешься... в апартаментах своих...
– Да, сейчас, только обувь с него сниму... Глэ-эм? Мы на месте. А можно от тебя услышать хотя бы «спасибо»?

Он переворачивается на бок и тут же, как по команде, в калачик сворачивается.

– Чувствую себя таким ничтожеством... – сопит, зарываясь в подушку лицом. – У меня никто даже не попросил автограф...
– Что? – Едва не смеюсь. – Так ещё не вечер. Хочешь, посижу тут немного? Ладно, чёрт с тобой. Мы в номере 223, слышишь? Отдыхай.

Мы бросаем сумки во втором номере, пьём кофе из фарфоровых чашек с изображением Храма на Крови и спускаемся в бильярдный клуб, где Дементьев играет несколько партий в русский бильярд с каким-то бородатым дедком, а я разваливаюсь на диване, пытаясь расслабиться под безалкогольное пиво. Я уже начинаю подумывать о том, что нужно было либо не брать в прокат машину, либо взять в поездку немного травки.

– Отличный прицел, но в последней партии я таки его одолел, – говорит, плюхаясь рядом со мной. – А ты не хочешь сыграть?
– С ним? Староват для меня. И если уж ты ему проигрался, на мне он точно камня на камне не оставит.
– Сколько времени?
– Не поверишь: четыре двадцать.
– Бля, лучше бы не спрашивал.
– Да ладно тебе. Всё равно весь мой провиант остался в Березниках.
– Слава звонил?
– Не-а.
– Во сколько пресс-конференция, в семь?
– Вроде так.
– Поедем во сколько?
– Думаю, в шесть или в четверть седьмого.
– А может, раньше? Всё-таки пробки.
– Посмотрим. Я ещё не колдовал над маршрутом. Знаю только, что ехать на Большакова 75. А где это – без понятия, надо просмотреть карту. Ну, что, валим отсюда?

– Хотел тебя спросить... – говорит на обратной пути. – Меня немного колотит перед этой пресс-конференцией.
– С чего бы? Можно подумать, ты на ней в первый раз.
– Нет, но... Борисов сказал, что там будет телевидение. И, возможно, они даже пустят прямой эфир.
– Что с того?
– А если они зададут вопрос, на который мы не сможем ответить? Ну, или спросят о чём-нибудь таком... эдаком. Ты же знаешь эту журналистскую братию, только повод дай.
– Вряд ли они зададут вопрос о твоей сексуальной ориентации. У тебя и так на лбу написано, что ты за кобель...
– Х-ха, а если спросят тебя? Что ты ответишь?
– Если спросят меня?
– Да.
– Тогда их канал... закроют к чёртовой матери.
Смех.

4.

– А вот и наша Спящая Красавица, – говорю, когда Глэм вваливается в номер. – Как спалось?
– Какого чёрта... Я думал, у нас номера рядом. Завалился в соседнюю дверь, а там парень и девушка... трахаются.
– Что? Блин, вот уржаться-то. Хорошо, что это были не два парня и не две девушки, да, Глэм?
– Мне пришлось спуститься на ресепшен, чтобы найти вас.
– Вообще-то Макс сказал тебе, где нас искать.
– Нифига я не слышал, я вообще не помню... как мы доехали.
– Ну, не удивительно. Ты намертво отрубился в машине.
– Вот мать... А как я дошёл вообще?
– Спроси у него, я тащил сумки. Он – тебя.
Пауза. Взгляд нехороший какой-то.
– Ты нёс меня на руках? – изумляется и тут же прыгает ко мне на кровать, любуясь мной, как кот миской со сметаной.
– Я тебя нёс, перевалив через плечо и выставив всем на обозрение твою жалкую задницу. И, между прочим – не дождался от тебя благодарности.
– А как ты хочешь, чтобы я тебя отблагодарил? – Вот скот мелкий.
– Давайте только вы не будете ничем таким заниматься при мне, о’кей? – Дементьев нервничает. – Я уже достаточно натерпелся за сегодня.
– Обыкновенного «спасибо» будет достаточно.
– Спасибо.
– Пожалуйста. А теперь будь добр, слезь с меня и дай мне уже, наконец, разобраться с картой.
– А где мои вещи? – интересуется.
– В машине.
– В машине? Чёрт... Дай мне ключи.
– Это ещё зачем?
– Затем, что мне нужен фен и воск, и мой шампунь... Ты видел, что у меня с волосами? Мне нужно помыть голову и уложиться. И мне нужна футболка, я весь пропотел, блядь, пока спал.
– Ладно. Только закрой её, иначе я тебе голову оторву. И ключи не проеби!

– Что у него не так с волосами? – Дементьев недоумевает.
– Не знаю, я ничего не заметил. Ему виднее. Небось, какая-нибудь волосинка не в ту сторону лежит.
– Блин, вот же чокнутый. Как можно быть таким одержимым всем... этим.
– Если бы он был одержим только этим, жилось бы гораздо легче. По крайней мере, мне.
– Ты разобрался, как ехать?
– Да, но... Блядь. Чем больше смотрю сюда, тем меньше хочется ехать через центр.
– Так ближе, Макс.
– Да, но что если... Если мы поедем по Донбасской. Сюда смотри. Ну, оторвись на минуту от своей жэжэшечки! Ну? Мы едем по Донбасской, по Бебеля, поднимаемся на эстакаду, с неё уходим на Токарева, а дальше можем проехать сюда и выехать здесь или сюда и...
– А Большакова где?
– Тут.
– Как-то длинно и путано. Дай-ка мне. Если мы поедем по Космонавтов, до вокзала доедем, там на Свердлова... Да тут вообще только по прямой ехать. И если мы застрянем в пробке – в любой момент можем запрыгнуть в метро.
– В метро? Шутишь, что ли? Чтобы я сел в метро в семь вечера, в Екатеринбурге?
– Ну...
– Загляни-ка в «Яндекс. Пробки». Чего?
– Стоит.
– Что?
– Космонавтов, естественно.
– А Донбасская?
– Там вроде свободно.
– Значит, едем, как я сказал.
– Да, в общем-то, по барабану.

– Хочешь скинуть фотки? – интересуюсь, когда Дементьев берёт в руки фотоаппарат.
– Да... хочу посмотреть, что наснимали сегодня.
– Только ему не показывай. Заставит тебя половину стереть, потому что «плохо получился». Он Брянцевой весь мозг проел, когда она снимала нас на обложку альбома.
– Да помню. – Усмехается. – Сколько она тогда сделала фотографий, штук пятьдесят?
– Да ну. Больше.
– Он выбрал кадр, где у меня пол-лица отрезано. Блядь. – Смеётся.
– И всё равно в итоге остался недоволен.
– Ну, это Глэм. А ты там везде неплохо получился. – Добавляет.
– Тоже мне – комплимент.
– Эй, ну, хватит, что за раздутое самомнение? И вообще... я тебе не говорил, но скажу. Перестань вести себя, как звезда грёбаная. Что ты сказал той девице на ресепшене? Я чуть сквозь землю не провалился! Что о нас тут подумают?
– Э, нет. Тебя заботит другое, Дементьев. После того, как я подмочил тебе репутацию, ты в постель её и на аркане не утащишь.
– Я – с ней? Дудки. Ей же лет тридцать!
– Вот уж не думал, что ты такой привереда. Если она и старше тебя – от силы на пару лет. К тому же – ты знаешь – зрелые женщины, они совершенно иначе... Ебутся каждый раз, как в последний.
– Ага, ага. А ты у нас ой какой специалист по женщинам – по зрелым в особенности. – Веселится.
– Я просто слышал... Просто слышал. Да, Дем! Это не семнадцатилетние девочки, которым попробуй скажи: «Минет мне сделай?» – и им уже не член нужен твой, а нашатырь. Что, скажешь, не было такого?
– Ну, было, было. И вообще... Хрена ли ты мне даёшь советы в плане женщин? Если мне нужен будет совет в плане минета, я к тебе обращусь, уж не сомневайся.
– А что, – говорю, со смеху покатываясь. Вот это он дал! – Обращайся. Обучу с радостью.
Пауза.
– Что ты сказал?
– Сказал: обучу с удовольствием. А сам-то, что сказал – понял?
– Я сказал: если мне нужен будет совет...
–...в плане минета. Да-да, Дементьев. Да, да.
– Блядь... ссук... – Он даже подскакивает. – А... как я мог сказать это? Вообще? Блядь! Перестань ржать! Левашов! Левашов. Только. Попробуй. Когда-нибудь припомнить мне это, ты понял?
– Ладно, ладно, Дем... Я забыл. Забыл, правда! Заставь натурала три года бок о бок прожить с педерастом, ещё не такое услышишь.
– Угу. Заметь, что я тебя ещё и терплю всё это время.
– Ты просто ангел, Дементьев. Без «как».
– Именно.
5.
Щербин возвращается в номер с одним пакетом в руках. Я не удивляюсь. Этот лентяй никогда не обременяет себя лишней ношей, хотя в любую поездку вещей берёт – больше всех.

– Ты взял только это? А где остальное?
– А что, всё нужно было? Мы же ещё вернёмся сюда, так? А чего вы смеётесь?
– Не важно. Не над тобой. Это Дементьева слегка заносит. Машину закрыл?
– Да вроде закрыл... – Нарывается. – Да проверил! Закрыл.
– Ключи?
– Что?
– Ключи возвращай.

Он уходит в ванную наводить марафет, а Дементьев намеренно от меня отворачивается, видно, боясь, что я с него не слезу – после того, как он так оконфузился.

– Ну, так что? Может, спустишься к ней и узнаешь, не останется ли она на ночную смену?
– Да отстань от меня ты. Не собираюсь я к ней подкатывать. У меня уже есть планы на вечер.
– А-а... как же, забыл. Официантка с силиконовой грудью.
– С чего ты решил, что там силикон? Силикон – это сам-у-кого-знаешь, ага?
– Чёрт... Дементьев... Не смей тащить её сюда!
– И с чего бы? Мой номер – кого хочу, того вожу.
– Если ты притащишь её сюда – он пойдёт ночевать ко мне. На кой чёрт мне это сдалось?
– А на кой чёрт он нужен мне здесь? Какая девушка согласится остаться, если у тебя в комнате дрыхнет сосед? И у тебя есть диван в гостиной, так что... Не я это всё придумал, о’кей?
– «Диван»... Диван-то у меня есть. А вот на счёт замка в двери спальни – что-то я сомневаюсь.
– Я себе «люкс» не заказывал. Так что изволь подвинуться и войти в положение. Блин... а как я её записал? Катя, Лена, Лариса... – бормочет, копошась в телефоне. – Как звали её, ты не помнишь? Да что смешного-то? Я хочу. Сегодня. Потрахаться. Право имею?
– Имеешь, конечно. Но ежели что – я на сегодня свободен.
– Так. Хватит! Ему об этом скажи, ладно? Люда... Люда? Вроде она. Так... во сколько мы сегодня заканчиваем, часов в девять?
– Да раньше, окстись. Не собираюсь я там разглагольствовать.
– Надо узнать, когда закончит она.
– Надеюсь, вы кончите одновременно.
– Блядь... Я звоню – а ты молчи, понял? Ни слова больше. Макс!
– Да молчу я...
– Вот и... Стоп. Что-т я не понял... Что за... херь.
– М?
– «Номера не существует». Как такое быть может?
– Что-что?
– «Номера, который вы набираете, не существует». Это как? – вопрошает, и я едва не давлюсь от хохота. – Вот же ш...алава... Можешь в это поверить? Я на неё двадцать минут потратил. И я уверен, что записал правильно номер! Да чтоб её... Ма-а-ать...

Дата добавления: 2015-11-14