8 страница

Она поднялась, вытерла кулаком проступившие слёзы.

– Пошли отсюда... - шепнула подруге.

Я закрыл глаза и тяжело вздохнул. Постоял, держась за голову, пока она спускалась по лестнице.

– Стой. – Задержал её у лифта.
– Что ещё...
– Фото хочу на память, – прыснул на прощание ядом и развёл руками.

Я открыл дверь квартиры и уткнулся в Дементьева.

– Что, мёдом намазано?
– Зачем ты так... жёстко с ней? Она же ребёнок!
– Отдай консьержке. – Я сунул ему фотографию. – И скажи, чтобы в следующий раз вызывала ментов.

Я прошёл на кухню и заглянул под крышку казана. Захватил пальцами кусочек тушёной говядины. Естественно, обжёгся.

– Блядь... – прошипел и услышал, как в комнате трезвонит мобила.

Облизал пальцы и нажал кнопку вызова.

– Да!

На том конце провода повисло молчание.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1.

– Алло, – повторил я, поморщившись.

Никто не ответил.

Я сбросил вызов, постоял с сотовым в руке, поразмышлял... и набрал Борисова.

– Слав, найди мне работу, – пробормотал на автоответчик.

Возвращаться домой расхотелось.

Дементьев нагнал Дашу на улице. Разговаривал с ней. Утешал и даже, кажется, обнял её. Что он ей там говорил... Сопереживал. Пытался её поддержать, куда-то направить. Говорил, что я сволочь последняя, а может, в чем-то меня оправдал. Я не знал. И знать не хотел.

Я мог ей помочь, хоть в чём-то, но смог бы. Но я не хотел, чтобы она возвращалась. Помочь ей сейчас означало, что она вцепится в меня мёртвой хваткой. Она меня не отпустит. И присутствием своим будет напоминать о том разговоре, о той поездке в Брюссель, о том, что было, когда я вернулся. О том кошмаре наяву, который устроила мне эта девочка.

Этот разговор... И этот звонок с закрытого номера...

Два года назад. Позвонила сестра. Я сначала не понял, повесил трубку. «Артур... ты?» – спросила она. А я ответил: «Вы ошиблись номером» – и только потом... когда высунулся в окно, увидел пялящихся на меня подростков... задёрнул штору, пробормотал: «Teufel…» – я понял, что это был за звонок. Это был звонок из Европы. Звонок из прошлого. Вопрос, прозвучавший на немецком, и мой ответ... он тоже был на немецком.

И бесполезно было бежать, я знал, что она перезвонит. Не понимал только - как, кто, зачем... Кто это сделал. Из каких побуждений. Кто оставил ей номер моего мобильного телефона. Перебирал варианты, ответа не находил.

Говорили мы долго. Она плакала в трубку, я пытался её успокоить. Она сыпала упрёками, я себя выгораживал. Она обвиняла меня в трусости и предательстве, я терпел, я мирился, как мог... а потом всё скатилось в скандал. Она сказала, она велела мне, чтобы я приехал, а я ответил, что сунусь в «сказочное королевство» под названием Валлония только, если сам этого захочу. Что это будет только моё решение. Я бросил трубку, сказав, что сам ей перезвоню, если посчитаю нужным. А в довесок ляпнул: «...если вообще вспомню, что у меня есть сестра». А потом... выскочил на лестничную клетку с косяком в зубах и охерел... тусовка, банки из-под джин-тоника, магнитофон с нашим альбомом, фотоаппараты и... Даша.

«...дурак, дурак, поезжай», – повторяла она. Она вытирала мне слёзы, которые катились сами собой и говорила какие-то... совершенно простые слова. О том, какое это счастье иметь близкого человека, которому можно выплеснуть душу, просто поговорить. О том, как мне повезло. О том, если бы у неё нашлась сестра или брат, она бы ни минуты не думала, она бы обязательно поехала ним».

Я думал, я вспоминал, я говорил ей совсем о другом. О том, что я не могу туда вернуться. Из-за отца. Я не знал, как смотреть ему в глаза после того, что я натворил.

«Пап, я голубой».
«Артур... что?»
«Пап, это правда».
«Я выбил два выходных, чтобы съездить с тобой в Харц. Поговорить о том, чем ты будешь заниматься. Куда ты пойдёшь поступать. Я сказал, что люблю тебя и приму любое твоё решение, а ты решил ответить мне этим?»

Господи, что я сказал... зачем... что теперь... почему я не понял его...

«Пап, прости...»
«Не смей позорить меня, щенок!»
«Пап!»
Удар. Ещё удар. Мой первый удар в лицо... от отца.

Что потом... где я был... болтался где-то. Искал поддержки. У друзей, у случайных знакомых... почему я вернулся, зачем... Зачем я пришёл к нему на работу?!

«Пап, надо поговорить...»
«Ты очень вовремя, Артур. У меня совещание. Нет-нет, проходи. Познакомьтесь, это мой младший сын Артур. Он только что закончил гимназию. И собирается найти своё дело жизни. Что ты выберешь, Артур?»
«Мне нр...равится музыка. Языки... Журналистика, я не точно знаю...»
«Он точно не знает! Он знает другое. Мой сын точно знает, что он голубой. Со скольких лет, Артур?»
«Господи, пап...»
«Говори!»
«С четыр...дцати...»

Господи, что я... что он... зачем... От него несёт перегаром!

Тридцать лет на одном предприятии. Руководящая должность. Пять лет до выхода на пенсию. Всё, чем он жил. Всё, чему он себя посвятил. Он запил. Он был уволен.

Дом. Две машины. Учёба сестры за границей. Проблемы со здоровьем у матери. Всё покатилось к чертям собачьим. У меня сдали нервы.

Я сбежал. Я вернулся, опять и...

«Макс, я всё понимаю... причём тут сестра?»

Причём тут сестра... Она не видела меня шесть лет. Она ничего обо мне не знала. Она искала меня. Она живёт за семьсот километров от родителей. Она сказала... что любит меня.

Я позвонил той же ночью. Попросил только об одном:

«Аника, сделай так, чтобы родителей не было...»
Она пообещала. Я прилетел.

На следующий день она позвонила отцу.

2.

– Насилу её успокоил... Ты что творишь вообще? По тебе не сто тридцать пятая, так сто десятая пл...
– Дементьев... – Я не сразу понял, о чём он. – Катись отсюда. Не в пизду, так на юридический...

Он оскорбился. Ушёл, хлопнув дверью. Вернулся. Злющий, как чёрт. Схватил меня за руку.

– Блядь, ты не будешь при мне курить.
– Дем, тогда выйди!
– Блядь, затуши. Затуши, потому что я хочу поговорить с тобой. Я не хочу дышать этим дерьмом.
– О чём?
– Что было в Брюсселе. Я хочу знать. Вся эта история с... Ты улетел в Брюссель... в понедельник. В четверг я тебе позвонил.
– Зачем тебе знать, что было в Брюсселе?
– Потому что я знаю, что было после Брюсселя!
– Я-а... писал тексты.
– Ты, блядь, торчал! А я тащил тебя из этого дерьма. Мне было неважно тогда - почему. А теперь мне, блядь, важно. Потому что я не хочу, чтобы это повторилось, понял меня?

Блядь... Он не врал. Он требовал объяснений и мел на это полное право. Но что я должен был ему рассказать? Я об этом даже вспоминать не хотел...

– Я летал к сестре.
– Я знаю, что у тебя есть сестра и что ты к ней летал, мне об этом Даша сказала!
– Я летал к сестре, – перебил я его. – Возился с её ребёнком. Она попросила забрать его из сада. Я повёз его в Брюссель, ну... показать город, он из своей деревни практически не вылезал.
– Они живут в пригороде?
– Да. Шестьдесят километров. Мы... Я потерял его в торговом центре. Кое-как нашёл. Потом... блядь... оказался в полицейском участке.

Он не поверил мне. Идиот...

– Тарантино насмотрелся? – спросил, вскинув брови.
– Они искали родителей мальчика. И копали под меня. Они... блядь, я не знаю почему. Они всё раскопали, Дем. Они задавали мне вопросы на французском и на нидерландском. Я отвечал по-немецки. В какой-то момент... попросил адвоката. Потом послал... её.
– Что сделала сестра?
– Отвесила мне пощёчину и забрала заявление о пропаже ребёнка.
– Она обвинила тебя в похищении ребёнка? – Он изумился. - Бл... как такое вообще могло произойти?
– Я о себе ничего не рассказывал, а о ней знать ничего не хотел. Это случилось в пятницу, - добавил я погодя. – В субботу с утра я добрался поездом до Кёльна. Днём был в Москве. Ночью вернулся домой, заехал... к Агнес...
– Ты с ней общаешься?
– С кем, с Аникой? Да... она звонит мне на день рождения.
– С родителями? – С такой интонацией спросил... мне стало дурно.
– Дементьев... Хочешь, чтобы я рассказал историю своей грёбаной жизни... Потом... поехал домой, нашёл там пакетик...?

Он переменился в лице. Отвернулся, стиснув зубы... его затрясло. Зря я ему это сказал. Зря. Но он сам меня вынудил!

– С-сука... – прошипел, ударив кулаком по дверце шкафа. Вылетел вон.
– Теперь я могу закурить, Дем? – крикнул я вслед, усмехнувшись.

Блядь.

У меня есть кокаин. Точно, есть. И Дементьев теперь об этом знает, чёрт... Он перетряс весь мой дом, но всего не нашёл. Куда я его запрятал? Я и сам не помнил.

Я торчал. Я год просидел на марафете, я рухнул на самое дно. Я писал, я выплёскивал из себя всё... Я записал, блядь, свой лучший альбом, презентовал его, а потом? Через два месяца я вынужден был заявить об уходе, мы откатали два тура по регионам, ушли на самом пике. Вернулись домой. А теперь – что? Для чего я брал отпуск? Чтобы эта... притащилась ко мне и... блядь!

Работа. Мне. Нужна. Работа. Чтобы уйти от всего этого. Только бы ночь пережить...

Дементьев копошился в аптечке на кухне. Достал какие-то таблетки, судя по всему, валерьянку. Меня это... позабавило даже. Извиняться перед ним было не за что. За то, что торчал – да. За то, какие у меня отношения с родителями и сестрой – не его ума дело. Он меня не поймёт, не тот человек. Да, друг. Но не в этих делах. В этих делах мне хватило и Агнес.

Я решил поужинать. Поинтересовался, чего он не ест. Он ответил, что в рот не лезет. Закинул в себя таблетки, с кухни не уходил. Видимо, таки ждал извинений.

– Борисову звонил. – Я решил сменить тему.
– Зачем, – сказал безучастно.
– Хочу сыграть на следующей неделе.
– Угу. Только вернулись – опять?

Чёрт. Меня это уже стало подбешивать. Что я должен был ему объяснять? Что не могу сейчас поехать домой? Он молчал, меня это угнетало. Я опять начинал проваливаться – туда.

– Я не буду работать, чтобы получить жалкие пятнадцать процентов.
– Дем, а как насчёт пятидесяти процентов?

Его это удивило.

– А что получит Борисов?

Мы переглянулись. Я скрутил кукиш и тихонько заржал.

– Ты не вчитывался в контракт, Дем. А фишка в чём. Мы играем вдвоём, мы не играем свой материал, и мы не пишем на флаерах название группы. И Борисов... остаётся ни с чем.

Он усмехнулся. То, что Борисову можно утереть нос, стало для него сюрпризом.

– Бл... Сам будешь с ним разбираться потом.
– Да не вопрос, разберусь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1.

С Дементьевым мы больше не говорили. Он отмерил меня презрительным взглядом, а я мысленно послал его к чёрту. Посидел на кухне, пялясь на выключенный телевизор. Захотелось вымыть тарелку. Передумал. В комнату вернулся нехотя. Вздрогнул, закрыл окно. Осмотрелся вокруг, задумался о перестановке. Телефон... выключил.

Ночь провёл тяжело. Как ни хотелось не окунаться, всё равно окунулся. Хорошо, не до дна...

Думал об отце. О первом разговоре с ним по телефону. Он дважды предложил мне приехать, я дважды ответил, что не смогу. Чего-то он всё-таки мне не простил, я это чувствовал. И дело было не в том, что я гей – тут я его понял, с этим смирился – было что-то ещё... Было чувство вины – у него, иначе не предложил бы мне деньги. Было чувство... чего... того, что обязан мне, что ли? Иначе бы я их не брал.

Думал о сестре, о её взаимоотношениях с мужем, с ребёнком. Она дважды в месяц возит сына к родителям первого мужа, а домой по-прежнему ездит только по праздникам. Она с лёгкостью поменяла гражданство, а я - не смог, зная, что назад его не верну. Она...

Думал о племяннике, тихом мальчике с моим именем, только на французский манер. Вспомнил, какими глазами смотрел на меня, когда уезжал. Сказал, что вернусь... не выдержал.

Думал о матери, которая за эти два года ни разу не подошла к телефону... Не понимал.

Тяжело. Душно.

Не смешно...

Впервые за долгое время ощутил свою уязвимость. Не хотелось себе признаваться, не хотелось кому-то показывать. Уснул... под «The Same Deep Water As You» с поцелуем Роберта Смита на устах. Расслабило. Отпустило.

Думал про Дементьева, уже утром. Много. Когда понял, что ушёл, не оставив ни записки, ни завтрака. Когда не взял трубку один раз, второй, а после выключил телефон. Понял, что не хочу его потерять, но открыться... не мог. Думал... и в чём-то ему позавидовал. Его родители в разводе, и он свободно общается с обеими семьями. Мои сорок лет вместе – и фактически без детей.

Думал про Щербина, про эти странные отношения с ним. Да, трахались и раньше. Но не было собственнического отношения ко мне непосредственно после. В какой момент всё переменилось... не понимал. Понял, что он всё-таки друг мне, а кто ему я – так и не разобрался.

...Понял, кто звонил. Вспомнил – его и подружек. Вспомнил концерт и что было после. Пытался понять, зачем это сделал, кто он, что нужно ему... Номера телефона не нашёл. Ждал звонка; не дожидаясь, прикидывал, где бы сыграть, чтобы клюнул, и чтобы там не было этих девиц. Чтобы поговорить. Потому и договорился с Маратом, администратором клуба «Медведица», о закрытом концерте у них. Понедельник. Я и Дементьев. Играем Texas… на вечеринке для мальчиков, да.

Звонок раздался в три тридцать. С закрытого номера.

2.

– Да. – То же молчание в трубку, что и вчера. Вот-вот сорв... – Стой! Не клади трубку!

Молчание.

– Я забыл, как тебя зовут. Я... надо встретиться.
– Встретиться?.. – Не сразу, с испугом.
– Да, бл, встретиться. Где и когда?
– Я не ссм... сегодня. Можно завтра...
– Нет уж, сегодня. Мне нужен адрес и время. Не позже шести. Где и во сколько. Просто назови адрес!.. Где это? М... Стой. Оставь телефон. Да, бл, мне нужен твой телефон! Сбрось смской. И прошу тебя... как тебя там... Да. Будь там. Один.

Я повесил трубку. Постоял... огляделся в гостиной. Закрыл все программы и почту. Залез в Яндекс. Карты. Где этот ДК... Уральская, 93. Поматерился, пытаясь измерить расстояние. Плюнул. Пять-шесть километров, навскидку, по прямой. В пять вечера. Двадцать минут на дорогу.

Взглянул на телефон. Ладно, хотя бы проветрюсь... Ушёл в свою комнату, сгрёб вещи с кровати, оделся в ванной. Ещё раз умылся. Нет, всё-таки стричься не буду, решил, пялясь в зеркало. И так хорош...

Залез в карман. Прочитал смс с номера +7950736... с текстом: «8950736...» Поржал. Поплевался. Блядь, десять лет разницы... куда я полез? Он слал какие-то смс с этого номера, пока мы были в туре, я их стирал. На какую-то вроде ответил. Что я писал? Он вроде даже звонил... но как-то не к месту, не вовремя. Потом Щербин попросился вставить свою сим-карту, и все сохранённые вызовы улетучились. Дурацкая привычка не вносить в телефонную книгу номера случайных знакомых. Да мне тогда и не сдался его номер... Он и сейчас не сдался мне, этот мальчишка.

Лица я не помнил. Волосы светлые. Губы... Я был пьян. Но он-то был трезв. Он мне понравился? Да... Он мне нравится? Нет, он меня раздражает. Я ему... тут всё понятно. Автограф я ему дал, в трёх экземплярах. Он... не дал подругам мой телефон, иначе звонков было бы море. Почему тогда просил его во всеуслышание в «Гравицапе»? Малолетний засранец...

Ушёл на кухню. Взял со стола бокал с виски. Отпил... вспомнил, что садиться за руль. Взглянул на посуду в раковине. Тарелка моя, сковородка Дементьева, тарелка – его же. Где его носит? До сих пор в зале? Почему не звонит? Надо с ним всё-таки поговорить...

Сколько времени? Три пятьдесят. Машина, машина... Этот ДК, стадион... Там есть автоцентр и мойка, на Ким. А деньги? Кредитку возьмут? Отец... Чёрт, надо валить отсюда.

3.

…Без десяти пять. Звонок.

– Макс?..
– Да. Выйди на Лебедева, подъеду сейчас. Нет, это с другой стороны. Нет, это там, где стадион Молот! С той стороны, да... – Через три минуты. – Я ещё не подъехал! Да. Просто стой, где стоишь! Сейчас буду…

Останавливаюсь напротив дорожки. Стоит метрах в пятидесяти. Разглядываю его какое-то время. Отворачиваюсь, не глядя достаю телефон.

– Синий седан... – Бросаю между сидениями трубку.

Блядь, он мне нравится. И я трезв. Что происходит вообще? Нахера он мне нужен?

Он нравится мне, он... Я ему... блядь, почто мне всё это...?!

Открываю глаза. Ну, давай уже, дёргай за ручку...

– Садись... – шиплю.

Молчит. Всё так же пялюсь через лобовое стекло. Разглядывает меня... Чёрт возьми...

– Пристёгивайся.
– Мы куда-то поедем...?
– Я ск...з...л пристегнись.

Жму педаль тормоза. Отдаёт тянущей болью в голени. Выруливаю туда же, на Ким. Парковка на пять машин, по центру свободно. Деревья. Тротуар. Стадион за оградой. Как назло – безлюдно.

Отстёгиваю ремень. Возится с блокиратором.

– Сильнее нажми.

Молчит. Он до ручки меня доведёт!

– Ты что-то хот...
– Говори. – В унисон. Выдерживаю паузу. – Про подружек своих, про то, кому дал мой телефон. Про концерт... всё мне выкладывай.

Молчит.

– Артём, бл.
– Я Сергей.
– Бл... не важно. - Перевожу дух. Смотрю на него, в переносицу. Отворачиваюсь.
– С чего мне начать...
– Начни с этих девочек.
– Кристина и Рита. - Не сразу, сглотнув. - Кристина - моя одноклассница, Рита подруга.
– Дальше.
– Мы... собирались на концерт вчетвером. Я, Рита, Кристина и ещё одна девочка. Кристина, она... пыталась дать охраннику триста рублей, чтобы их пропустили. Ну, это те деньги, которые дал ей... тот парень. А он им ответил: пускай лучше выпивки купят себе. И они ушли в сквер бухать, а мы с Ритой прошли. На концерте... После концерта я её попросил, чтобы она пошла со мной за кулисы. Она ответила, что будет лучше, если я один туда пойду. Сказала, чтобы я подошёл к охраннику и сказал, что я к Наташе. Ну, потому что в любой компании какая-нибудь Наташа найдётся. Ну, я и сказал. А он спросил: «К Ермоловой?» – вроде...
– Осёл...
–...и я ответил, что да. Так я попал туда, долго бродил... Потом... – Оборачивается в мою сторону. – Ты...
– Не важно... – Едва не бешусь. – Что дальше.
– Потом я оттуда ушёл. Ветровку надел и в сквер пошёл девчонок искать. Они... набросились на меня сразу, потому что им Рита сказала, что я за кулисами был. Ну... я им ответил, что просто видел тебя, и что ты мимо прошёл и со мной поздоровался.
– Дальше.
– Мы сели в автобус. Всю дорогу... они с меня не слезали, всё спрашивали, какой ты и что. Я... не помню, сказал, что не знаю, не знал, как от них отвязаться. Потом они вышли на своих остановках, я домой пошёл. Зашёл в подъезд... поднялся к себе...
– Всю ночь дрочил на мой телефон... – Себе под нос.
– Что? – Оборачивается.
– Не суть. Дальше что.
– На следующий день я сидел на истории, решил номер набрать. Пытался понять, потому что две цифры были написаны... неразборчиво. С третьего раза попал. Когда понял, что ты – бросил трубку. Потом ты перезвонил, была перемена. Спросил, кто я такой... – Отчего-то с усмешкой, но с грустной.
– Дальше?
– Потом ты уехал, не помню куда. Я решил позвонить. Ты... не снял трубку и пару раз сбросил. Тогда я написал смс, я просто хотел узнать, когда ты вернёшься. Ты мне не ответил. Потом я ещё написал. Ты опять не ответил. Потом, в воскресенье... – Замявшись... собравшись с духом и уже бегло: – Я решил ещё написать, написал, что соскучился и думаю о теб...
– Я помню, что ты написал. Не важно.
– Я написал, что думаю о тебе постоянно и не...
– Я это читал! – Бросаю на него беглый взгляд. – Нафига ты вчера позвонил?
– И ты мне ответил...
– Зачем ты звонил мне, ответь на вопрос!
– Ты ответил: «Да, только зачем...»
– «Да, только зачем ты мне сдался» – я помню!
– Ты написал: «Да, только зачем я тебе сдалс...»
– Бл, ты слышишь меня вообще или нет? – Смотрю на него. Выдыхаю. Разглядываю царапину на зеркале припаркованного слева хэтчбека.
– Ты мне не ответил.
– Я её стёр, не читая. – Похоже, оправдываюсь. – Мне плевать, что там было.
– Мне не плевать.

Блядь, этот мальчик настроен серьёзно? Что он мне мог написать? Да он влюблён в меня по уши! Мне не нужен ещё один Щербин, я от того не знаю, как отвязаться. То-то я думал... кого он мне напомнил тогда? Те же семнадцать. Та же показуха на людях. Тот же растерянный взгляд тет-а-тет. Я не. Хочу. В это. Ввязываться.

Он протянул телефон. Я его взял. Что ж, я увижу там это – и разговор будет закончен. Это не он горячий, это у меня руки холодные, догадался.

Взглянул на дисплей. Папка «сохранённые», мой номер не вбит в телефонную книгу? Прочитал... И завис.

– Хороший телефон. – Напрасно я понадеялся, что его можно сломать, сдавив всей силой в руке. Но таки отлегло. – У меня "Нокиа". Никогда не пользовал "Сони Эрикссон". Нравится?
– Да... Только кнопки иногда западают.
– Угу. – Цифры практически стёрты в ноль, я успел заметить. – Я смотрю, ты часто строчишь смс, Серёжа.
– Он просто давно у меня. Мне его мама ещё на день рождения купила.
– Тоже родился зимой? – Чувствую, как начинает подташнивать. Снова.
– Тридцатого октября... – С недоумением.
– М. Как собираешься праздновать совершеннолетие?

Молчание.

– Серёжа.

Молчание.

– Серёж. – Тошнить нечем, хочется тупо глотнуть воды, ощущение, что левая икра живёт своей собственной жизнью, жду, когда этот... соезволит открыть свой рот, чтобы...
– Я должен был сразу сказать... – Таки дожидаюсь.

«Неплохо бы...» Успеваю проводить пешехода взглядом, цепляюсь за второго... Блядь, сколько этому пацану лет?

– Я взял чужой паспорт, чтобы пройти на концерт. У Ритки есть брат, двоюродный. Просто приятель. Я его толком не знаю. Ему восемнадцать. Я едва её упросил. Мы с ним не похожи даже. Не знаю, как не заметили. У него волосы тёмно-русые и овал лица другой, нос... брови густые, по-моему, охране совершенно до фени, кого пропускать, я общался с ребятами, сказали, обычная практика, там много пятнадцатилетних, на ваших концертах, и для кого писаны эти правила, вообще не понятно. Главное, что ты не выглядишь как малолетка, тогда может сработать и...
– Первый раз слышу об этом.
– Так об этом в открытую и не говорят. Как я понял. – Смотрю на него, и он продолжает: – Есть закрытое сообщество на «Дайри». Я вчера туда сунулся и... как-то там странно. По-моему, у этих ребят туго с фантазией. Что толку просиживать штаны в интернете и только и делать, что о тебе трепаться, когда тебя можно найти. Многие знают твой адрес, я спрашивал, но никто не даёт, будто это какая-то тайна. Для них то, что кто-то видел тебя на заправке или в «Метро» – уже повод, уже новая запись, а когда я спросил, что здесь такого и почему обмусоливать нужно, каким бензином ты заправляешься и сколько даёшь заправщику, на меня посмотрели, как на идиота. Я там нашёл только одного нормального парня, он большей частью над всеми стебётся, иногда, правда, утки подбрасывает, когда становится скучно, сам мне признался, мы с ним по смс списались когда...

Практика показывает, что можно быть рассудительным и одновременно глупым. Можно замечать ошибки других, недоумевать и насмехаться над ними, при этом со стороны не видя своих. «Там много пятнадцатилетних, на ваших концертах...» – отличная фраза, расставляющая всё по своим местам. Он фанат. Он наверняка трётся на форуме. Он наверняка слышал об истории с Дашей, хоть и случилась она не в этом году. Он... пишет мне смс с текстом, который, типа, таит в себе глубокий смысл, а на деле... Он не ставит в конце предложения точки. Не ставит многоточия. Ни чёткости, ни недосказанности – там нет ничего, что я мог бы понять!

Я трахну его – он сядет на шею, привяжется.

Я буду просто поддерживать связь. От подруг он меня скрывает. Но где гарантия, что он будет держать язык за зубами в сети.

Я пошлю его к чёрту – но встреча уже состоялась. И он не откажется от соблазна за мной пошпионить. «Многие знают твой адрес...» – ага, и «Роверов» 75й модели я что-то в городе не наблюдал.

Я пошлю его к чёрту, он приволочится на концерт в "Медведицу". Хорошо, если в толпе затеряется. Но может маячить и в первых рядах.

Я трахну его, он... Блядь, Левашов, ты придурок? Такой подарочек ты можешь позволить себе только на Хэллоуин...

Чёрт возьми, а он и, вправду, сложен неплохо. Ноги – заметно – подкачаны, упрятаны в свободные джинсы, чуть потёртые спереди, поджаты и скрещены; обуви не вижу, но помню носки кроссовок; олимпийка, похоже, постиранная не раз и не два; руки не прячутся в карманах, но ладони сжимают одна другую, и пальцы, переплетаясь, костяшки мнут. Нервничает... Я не уверен, что он знает, что ему от меня нужно. Я практически уверен на сто, что не знает. У него хватило духу посмотреть мне в глаза, но... хер там, он боится меня. Или того, что может случиться. Посреди белого дня, в машине, как же. Чёрт побери, вот привалило...

Он сглатывает. Зубы стиснуты, иначе бы подбородок дрожал. Нос прямой, в профиль смотрится хорошо, но родинка на левой щеке не к месту совсем. И уши... волосы бы чуть подлиннее, чтобы прикрыть. Не потому что лучше пойдёт, а потому что... я так хочу.

Дзынь, дзынь, дзынь... – что это? Ещё и начинают руки неметь. Поворачиваю ключ и опускаю стекло, чтобы выветрился.

Выветривается он плохо.

– Сигареты с собой? – Я почему-то уверен, что он курит. Все курят...

Угадал. Он протягивает пачку. От зажигалки отмахиваюсь, свою достаю. Это что, «Парламент»? Неплохо. Или он из богатеньких, или курит, но мало. Пачка была потёртая, прилично початая... похоже, второе.

– Ты бы потрахался с ним?
– С кем.
– С тем парнем. С которым ты переписываешься. Ты бы с ним трахнулся?
– Я не знаю, я его не видел даже. И мы только вчера познаком...
– Со мной?

Пауза.

– Со мной ты бы трахнулся?
– Я не думал об этом...
– М. О чём ты думал тогда. Когда купил билет на концерт. Когда взял чужой паспорт. Когда притащился за мной. Вынудил меня дать номер моего телефона, когда...
– Я тебя не вынуждал.
– Не перебивай меня, бл.

Пауза.

– Сколько ему лет?
– Кому?
– Тому парню! Сколько ему? Он сказал?
– Да... Девятнадцать.
– Ты бы потрахался с ним, если бы встретился с ним в реале? С условием, что он оказался чертовски хорош? Настолько, что у тебя от него крышу снесло?
– Я... Наверное, да, только какое это имеет значен...
– Ты бы потрахался с ним. Ты с ним, возможно, потрахаешься. А знаешь, что случится потом? В лучшем случае – он попросит тебя об этом молчать, в худшем – он сядет. Ты понимаешь, о чём я?

Похоже, не понимает... Всё бестолку.

– Где ты живёшь?
– Улица Юрша, дом пять, квартира сто двадцать ш...

Блядь! Мне не нужен его адрес, ещё не хватало! Неужели нельзя назвать просто микрорайон?!

– В Садовом, короче...

Забрасываю зажигалку в карман, туда же - сотовый. Мне никто не звонит, мне никто не пишет, сегодня я нахер никому не нужен.

– Что с ногой у тебя?
– Просто болит. – «Просто заткнись, Серёжа».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1.

– Я звонил. – С порога претензия.
– Занят был.
– Ты меня сбросил.
– Говорю, был в дороге. Не мог разговаривать.

Раздеваюсь, суюсь в гостиную и понимаю, что Дементьев стёр все следы моего пребывания на его территории. Делаю вид, что пофиг. Ноутбук в комнате, модем воткнут. Пока загружается – сижу в кресле, покачиваясь, точу ногти зубами. Сзади стоит. Оборачиваться даже не нужно, позу и так знаю – руки скрещены, голова повёрнута, взгляд по сторонам гуляет, на лице гримаса: «У меня, вообще-то, к тебе разговор есть».

Даю ему ещё пару минут, пока лезу в Интернет за почтой. От Титова – ни слуху, ни духу, видать, в редакции аврал, раз даже на письмо ответить не может, хотя отчёт о прочтении я получил. Институт – хорошо бы уже сейчас появиться, переводы – см. приложение. Ну, славненько. Европа молчит. Прокручиваю колесо мышки – назад и вперёд, морщусь, пялюсь на занавеску: странно, вообще, что Дементьев до сих пор не заметил, что тюль превратилась в тряпочку серую.

– Новости есть какие? – спрашивает, наконец, будто я не знаю, что он заглядывал в мой блокнот. Другое дело, что там записано всё через задницу, никакой последовательности в записях, сплошные номера телефонов, скудные пометки на полях, и почерк у меня такой, иной раз сам не разберу, что записал.
– Четверг «Хромая Лошадь», понедельник – «Медведица», в «Лондон» ещё звонил, но у них расписано всё до десятого числа, так что меня там просто аккуратно послали, а наседать я не стал.
– Ясно. А мне Борисов звонил.

Опля, с чего бы такие почести? Мне-то он просто смс сбросил с утра. На вызов я не ответил. И вообще, посчитал, что разговор пойдёт о немытой посуде, об оставленном бокале с виски, непочатым, кстати, и о том, почему я до сих пор не брезгую пьяным садиться за руль.

Слышу, как выходит из комнаты. Чую, что неспроста. Так и есть, возвращается, бросает под нос мне билеты. Гляжу искоса, беру в руки, всматриваясь.

– Первое ноября Самара, второе – Казань, четвёртое – Екатеринбург... – Я уже подозреваю, в чём подвох, но пока что придётся построить из себя несведущего: – Ты где это взял?
– В Самаре, в Казани, в Екатеринбурге. Пока мы там были. – Молчание. На лице ясно пишется: «Ничего не хочешь мне рассказать?»
– Спасибо за приглашение, но я не иду. – Хотя и нет приглашения: билеты по одной штуке, он ни словом не обмолвился даже, что их достал. Лезу на «Лостфильм.тв», ну, может, вышел его Преподобный Хаус в переводе, что-то мне не хочется трепаться ни о посуде, ни о наркоте, ни о разогреве А-НА. На худой конец, включу мозг и постараюсь перевести по ходу пьесы все эти не проговариваемые термины с английского на медицинский.
– Макс.

Чёрта-с два, не вышел, и куда провалились их переводчики? Соображаю, что с немецкого читать будет легче, лезу в германоязычный «Гугл»... – захлопывает крышку ноутбука.

Дата добавления: 2015-11-14