21 страница

Ничего не успел: ни душ принять (он меня вытолкал), ни толком позавтракать. Вышел к машине с коробками и только успел, что кое-как изогнуться, чтобы ключи из кармана достать и открыть багажник, как на моей шее что-то сзади повисло.

«Блядь!..»

– Блядь... – Малыш... Коробки заткнул, хорошо, не уронил себе на ноги. Выдохнул. Он едва на меня не запрыгивает.
– Это ты в пятницу в окна пулял камешки? Дурак... это мамы окно. Моё со двора. – Хохочет. – А если б увидела?
– Ну, увидела бы, если бы свет не зажгла. А потом я уехал.
– Я с физкультуры слинял. – Объясняется. – Прикинулся шлангом, сказал, что живот болит, у нас как раз кишечная инфекция ходит. Сказал, «скорой» не надо, ко второму уроку оклемаюсь. – Смеётся. – Смс-ки, звонки, номер – всё затёр. Не волнуйся...

Только сейчас соображаю, что общение чересчур откровенным выходит, а мы при честном народе на улице. Толкаю в машину на заднее.

– Ты чё... соскучился?
– Ты нет?
– Всю прошлую неделю провыл. Сейчас не до того, мать расслабиться не даёт... – Опять смешки.
– Рассказывай.
– Минус студия, минус телефон, минус карманные и минус вылазки после школы. В три дома, как штык, дальше общественно-полезный труд с перерывами на уроки и выгул брата. Когда не дома – бдит бабушка, ей всё докладывает. Не продохнёшь... – Целуется. Бож-же... где тут твердь под ногами... – Она двадцать девятого опять улетает, я в разговоре подслушал... Макс... Ну, там-то оторвёмся по полной, уже будет пофиг, чесслово...
– Я тебе телефон добыл с симкой.
– Да ладно? Ха! Ты чудо! А я у блядей этих просил, ни одна не даёт.
– Ну, только он старенький и немного затёртый. Свой потом отвоюешь.
– Плевать...
– Телефон-то мой помнишь?
– Э-э... хе... чего-то там – два нуля...
– Семьдесят восемь.
– Ага.

Молчание. Ну, кислорода в лёгких патологически не хватает, не надышаться.

– Только... Макс. Я пока ей не стал ничего говорить.
– Сейчас не к месту совсем, малыш. Не надо. Потом.
– Ага... И чего... переезжаешь?
– Я остаюсь здесь.
– Один?
– Ну, один.
– Пффф... Клёво! Бхе... А я тогда... ну, то есть, типа, место есть, тогда замётано...
– Типа, да.
– Ну, я практически счастлив...
– Ага. Серёж, оставь мою одежду в покое, не доводи до греха. – Хохочу.
– Ты позвони тогда ночью мне, ладно?
– Я номер не переписал. Сам звони.
– Да... поговорим там... А деньги там есть?
– Пятьсот рублей кинул, больше – ни-ни.
– Хватит. – Пауза. – Блин... мне надо идти. Подвезёшь, может быть?
– В другую сторону.
– А... – Что-то ещё добавить намеревается, но багажник открывается тут же.
– О, блин. Нормально. Привет. И чего? Пикникуете?
– Уже закончили. Ты багажник закрой...
– Ладно. Только следующим номером – дверь пассажирская. Не стесню?
– Дем... Ладно, малыш, до Сибирской, а там – пулей. За руль садись, – Дементьеву говорю.
– Пристегнитесь. Пищит же. – И зеркало заднего вида вправо уводит, с глаз долой гомо-картинку.
– Пусть пищит, нам не надо.
– Макс. Блядь... – Потом трясёт головой, мол, хер с вами, возитесь.

Возни особенной не получается.

– Вы-гру-жай. – Пять минут побарахтались.
– Только поздно звонить буду, как все откинутся... – на ухо шепчет. – Не усни только...

И как-то остро сказывается присутствие третьего лишнего. Сказать что-то хочется... Совершенно понятно, что это его последняя вылазка.

– Да.

Fortieth and A Half

1.

02.23: «Всё-таки отрубился...»
08.35: «Ага:)) Ты бы ещё в 4 утра позвонил».

Следующей – звонит без четверти час.

...Мальчики приезжают в два двадцать. К этому времени я валяюсь в постели, в состоянии полной боевой готовности – напряжение настолько сильное, что до него в буквальном смысле не дотронуться. Как раскалённым железом. Абсолютно задавленный его интонациями, беззастенчивой наглостью и лихими манипуляциями нехитрыми глаголами. С залипшим мозгом, с единственным в голове бзиком – «хочу». Хочу его член у себя во рту, хочу свой в его гладкой упругой заднице, хочу дрочить, но дрочить невозможно, хочу подняться, но вдавлен в кровать, хочу трахаться, как остервенелый, хочу спать, хочу сдохнуть, хочу, хочу, хочу.

Мой член похож на Пизанскую башню масштабом 1:253, с таким же незначительным углом отклонения, а подорвать нечем. Я запретил этому паршивцу до конца месяца попадаться мне на глаза, грозя тем, что я его попросту выпотрошу, и никаких сладострастных прелюдий не будет, а он, смеясь в ответ, похвалился, что уже дважды кончил, пока мы болтали.

– Господи... как же тут жарко, – пыхтит, шубуршась под одеялом. – Ко мне уже простынь приклеилась...

Ну, да, началось всё с расспросов, кто чем занимался сегодня и в каком настроении, и моими фразами о том, что секс по телефону – это занятие для инвалидов безногих и конченых фриков. Как будто бы мне не с кем в реале потрахаться, чтобы совать свой хуй в очко виртуальное. Закончилось черти чем...

– Дурак... позвони... – уговаривает, поняв, что ещё немного, и я, всхлопнувшись, взлечу на воздух. Телефон прилип к уху намертво и раскалился, как бы ожогом лица дело не обернулось.
– Выключи звук, перезвоню. – Отключаюсь. Проблема решается быстро, но мужской голос на том конце провода едва сдерживается от иронии в адрес страдальца, то есть меня.
– Ну?
– Два.

Смех.

– Один меня не осилит.
– Блядь! Они могут меж собой трахнуться, а я б посмотрел...

«Сейчас тут будет свадьба собачья...»

– Расскажешь потом?
– Угу... – Умирая.

Смешок.

– Уй, бля, я же теперь не усну...
– Тебе, может, видео снять?
– Не-не-не! Я тут не уверен... – И правильно, будет жесткач. Не для подростковых мозгов.
– Мне надо ополоснуться хотя бы...
– Да, понял. Уд-дачи... – Хихикает. Вдруг: – Стой!
– Чего?
– Макс...
– Ну...
– Я люблю тебя. – Сердце едва не выбрасывает на отмель эритроцитной волной, еле удерживаю.
– Серёж...

Молчим... он первый говорит мне:

– Пока. – И вешает трубку.

2.

Первый – Эдик, короткостриженый блондин пепельный, бывший спортсмен, с накачанными жёсткими ляжками. У него всего тридцать девятый размер обуви и короткие на руках пальцы, но ебётся он знатно. Второго раньше не видел. Худощавый, волосы почти до плеч, на прямой пробор... не люблю, но ему идёт. Тонкий сам и черты лица такие же. Бледноват от природы, или же просто в деле недавно. (В первый раз – и на меня попасть, это фарт).

Никто не желает зарабатывать на жизнь своим телом, но каждому рано или поздно приходит на ум мысль, не проверить ли, чего стоят эти ребята. Эдик проверял меня уже трижды, и я остался доволен.

– Ты что, таблетки жрал? – По-свойски тычет в мой хуй пальцем, но он не покачивается даже. Второй взирает на член с любопытством. Другой бы в обморок шлёпнулся, но, видимо, Эдик уже объяснил, что я предпочитаю быть снизу.

Моют руки, по-моему, раздеваются прямо в прихожей...

Дальше Эдик валит меня на постель, ставя в коленно-локтевую, и без предварительных церемоний начинает ебать. Довольно жёстко и быстрым темпом (время – деньги), но пока что терпимо. Второй пару минут наблюдает за нами, потом я велю ему подползти под меня. Берёт в рот... так много лучше. Губы мягчайшие, язык вёрткий, упругий. «Твикс» – сладкая парочка.

Действо сопровождается моими обрывистыми стонами в первой октаве, тональность минорная. Кирилл выдыхается (Эдик мне его в процессе представил), ему нужно вставить в рот расширитель, потому что я отчётливо чувствую зубы, ясен пень, мне это не нравится. Выпутывается из-под меня, помогает подняться, Эдик силой впечатывает в мои плечи клешни... кажется, уже излился... чуть притормаживает, но продолжает. Кирилл дрочит, второй рукой поддерживая меня за торс. Руки такие же мягкие, пальцы – чувствую – длинные, как у пианиста. Второй акт начали без антракта, конца и края не видно.

– Макс, да кончай уже... Мне уже больно... – Блондин стонет. Выпускаю его, поднимаюсь на ноги перед вторым, дрочу на лицо, размазываю... поцелуй в качестве компенсации (разглядел – симпатичный)... валимся трое.

Тишина гробовая.

– Чайку не хотите?

3.

– Ваня? Да он в эскорте и никогда не работал. Сам по себе. В основном по гей-клубам, когда на большую землю выбирался, и Интернет. Не очень рискованное мероприятие, казалось бы, но если с такой выборкой, как у него... Ты знаешь, что он в первую же неделю нарвался на гомофоба? Сбежал от него, хорошенько примятый. У кого угодно охоту отбило бы, но только не у него. – Смех.
– Тебя не стремает?
– У нас все клиенты пробиты. Ты думаешь, если мужик в первый раз мальчика заказывает, ему тут же его подгоняют? Фиг. Кто, что, не привлекался ли. Не стоит на учёте.
– А как же политика конфиденциальности?
– Не нравится – не ешь. Мы их не сдаём. На этот счёт строго. Если мальчик сдаст клиента, сдаст и себя, а какой маме захочется знать, чем сынок занимается? С бабами проще, там сразу едем. В основном разведёнки или замужние, так... быт скрасить. – Смех. – А мужики в основном все с именами вымышленными. Ну, для нас. От тебя такси заказать можно? – Приношу ему трубку. – Ага, сэнкс.

Ухожу в комнату за трусами, к табуретке задница липнет.

Всё, что я знаю про Эдика – то, что он двенадцать лет занимался футболом и регби. В двадцать четыре сдал на права категории «А» и приобрёл мотоцикл. Как-то доездился, что тот оказался на нём сверху. Ногу собрали, но со спортом пришлось распрощаться. Что привело его трудиться сюда – не моего ума дело, да они о таком никогда и не расскажут. Специализация – пассивные гомосексуалы и дамочки за тридцать пять.

– Большинство, – продолжает. – В последнее время пошли дедки – пятьдесят, выше. Ну, я не езжу к таким. – Улыбается.
– И чё просят?
– Тупо дрочка. Я не дрочу. Сегодня один проявился... Леонтий... – Смех. – Отправили Лёлика. Лёлик в этих делах у нас профи, дрочит, что Фетч Диксон. А я про мужика узнавал... депутат краевой думы, ни хухры тебе.
– Церковно-приходские бывают?
– Да ну! С такими грешно... – Смех общий.

Молчим.

– А где твой...? – спрашивает. – В смену ушёл, что ли?
– Съехал. Вчера.
– О. Так ты один тут теперь? Есть, где разгуляться... – А у меня ощущение, что Серёжа с радостью бы нам компанию составил... Экспериментатор, по ходу, тот ещё. Молодо-зелено, ни хуя не страшно. – Ладно, ну, ты... – У него зазвонил телефон, такси подано. – Звони, если что, всегда рад тебя видеть...
– Взаимно.

Уходят. Я стягиваю простынь с кровати. Стелить новую не охота, ложусь поверх одеяла. Сон не идёт. Не понимаю, почему он в контексте этого разговора такое сказал... Вернее... как-то даже по-взрослому вышло. Зрело, и в точку. Поймал...

«Я тебя» – отправляю. Выбора он мне не оставил...
Отклика нет – он уже спит. Так даже лучше, не люблю скоротечность в ответах... таких.

С ним засыпаю.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

1.

– Базы... Да есть в Интернете открытые. Только старая, третьего года. С новой есть сайт, но к ней пароль покупать нужно, доступ на сутки.
– Ссылку давай.
– Мыло диктуйте. Ага, записал. И... я вспомнил фамилию.
– Ну, это дело меняет. Круто.
– Да. И в сети покопался, нашёл два демо-трека. Зашлю.

Просто отлично.

Получаем, первым делом врубаю музло. Что-то до дури знакомое...

– Они не сливали в сеть свой материал, обыскался, но не нашёл, только это. Два кавера. Вопросы ещё будут? Мне недосуг просто...
– Нет, Борь. Спасибо. За беспокойство... того-с.
– Ага.

Конец связи.

– Чего-то я не пойму... HIM?
– Они.
– Добавь звука.

Три минуты внимаем. Скепсис сменяется любопытством, любопытство – насторожённостью, а затем ахуем полным. Там ВСЁ чисто. Там НАСТОЛЬКО всё чисто, что кажется, что вокал наложен на оригинал. Вокал...

– Вторую врубай.

Оригинал даже искать не охота, песню я помню – «Buried Alive By Love». Вилле вяло дрочит в сторонке. Там всё дышит. ВСЁ живёт, шепча – обволакивает, пробирает до дрожи играючи, без надрыва, смеясь. И гитара. В семнадцать лет,...бать!

– Или восемнадцать.
– Да насрать мне, найди мне её!! Дем!

...

– Мудак наш Боря. Она не Валерия, а Влада. Пятнадцатое февраля 1989го, Большая Пушкарская... Петроградка. Прописаны шестеро, кстати. Коммуналка. Мать и брат.
– Совсем рядом там... – Выдыхаю. – Давай сюда телефон.

Звоним. Нарываемся на соседку. Нам просто фартит – у неё нет контактов, но в Питере остался брат. На работе. Подбредёт вечером. Остаток дня проводим в праздном безделье и нервяке. В одиннадцать вечера таки дозваниваемся.

– Да. Да. Она. Да, – слышу в трубку. – Понял... Да, в Березниках. – Ебтить! – Только... – вдруг замолкает. – Как тебя зовут, ты сказал? А лет сколько? М... – Дальше молчит, я, откровенно говоря, не понимаю, где может быть собака зарыта. Ну, да, я её на десять лет старше, его – на два года. Объясняю, что самому младшему в группе двадцать два года. – Оставь свой телефон, я позвоню.

Этот пидарас нам не перезванивает ни назавтра, ни через три дня.

2.

В субботу мы едем навестить Агнес, а до того грохаем ещё два дня на поиски. Становится очевидным, что звонка ждать не придётся. Скорее всего, этот братец девочке вообще ничего не передал, оставив и её, и нас с носом. Ищем по музыкальным училищам, университетам с гуманитарными отделениями (филология, журналистика, языки – у меня появилась веская причина в универ заехать, ага), напоследок оставляем медицинский. ПУСТО.

– Позвони ему ещё раз.
– Ничего не изменится, Дем. Он просто пошлёт тебя на хуй.

Наказание сущее. Такая удача, так близко – и упустить из-за козла какого-то. Остаётся паспортный стол, но там нет связей, увы. Пробивать через Борисова, а там ещё через пень колоду... стремает. С Борисовым я вообще планировал отложить до зимы любые разговоры о группе.

– Может, она здесь играет уже где-нибудь?
– Не знаю, Дем... – Меня начинает эта тема заёбывать. Выдохся на хрен. – Давай хотя бы у Агнес не будем говорить о ней. – Он согласен.

Агнес намного лучше. Она щебечет, делится последними новостями и как всегда что-то выпекает в духовке. Жалуется только на лёгкие головокружения, но заставляет силком себя выпивать по утрам кофе. Выглядит не такой бледной, какой я её видел в больнице. Дементьев лезет в её бумажки с последними анализами и подтверждает, что действительно всё хорошо. Как будто бы невооружённым глазом не видно, блин.

Округлилась заметно... милая. Мне нравится то, что она едва ли не больше озабочена тем, какое имя придумать ребёнку, чем на что жить после его рождения. У неё типичная для немцев фамилия из одного слога, с кучей согласных. Приставить перед ней что-то созвучное действительно проблематично. Отчество будет её отца... больше темы отцовства мы не касаемся, ей становится неловко, а я рискую растерять хорошее настроение.

Спрашиваю, как её мать отреагировала на моё появление. Отвечает, что вела себя сдержанно, спросила по факту – помирились, нет? – и больше не возвращалась. Осталась, конечно же, недовольна, но решила, что нервы дочери стоят дороже. Сестра... вся в заботах, устроила Агнес взбучку по поводу того, что та не сразу передала, что я заезжал с приветами, а только через несколько дней, когда младшая зарулила на чай с подружкой. Говорит, что метала молнии долго.

– Мне пришлось стереть твой телефон из адресной книги, хорошо, что я наизусть помню его. Она посчитала, что эта новость много важнее, чем разговор о контрацептивах. И... в моём положении объяснять девочке, что нужно предохраняться? Ну, вы понимаете. – Смех. – В воскресенье был мальчик, а то ли во вторник, то ли в среду следующую мальчик испарился, как по мановению, стоило только заикнуться, что Левашов заезжал.
– Может, позволишь ей приехать хотя бы на мой день рождения? – Пытаюсь забросить удочку. Действительно соскучился за девчонкой и искренне не понимаю, почему из этого раздувают такую проблему.
– И что она увидит там? Кучу выпивки, курящих парней и стриптизёров?
– Она может приехать и утром, гулять будем-то вечером.
– Макс... – Бесполезно бодаться, короче.

Прощаемся. Обнимать её уже неудобно, боюсь придавить маленького. Обхватываю рукой голову, к себе прижимая, и говорю, что люблю её. Снизошло наперебой всем в чувствах признаваться, похоже, становлюсь сентиментальным... забавно. В ответ улыбается. Всё налаживается, и, слава богу.

К вечеру мы заезжаем к Дементьеву – мать, отчим и неизбежная неприятность в виде собаки, лохматого до безобразия пса, в холке он размером с кухонный стол, а когда запрыгивает на Дементьева на радостях, лапы оказываются у этого чудища аккурат на плечах. Я не терплю собак никаких – ни комнатных крыс, ни огромных. Сытный ужин, ещё одно чаепитие, расслабились, в город возвращаться не хочется.

– Ну, чего? Ко мне? – спрашиваю.
– Да давай. – Пожимает плечами. – Посмотрю на твой хаос.

Хаос, в общем-то, там незначительный, перед приездом Серёжи в Березники я прибирался, но так вылизывать полы и подоконники, как это делает Дементьев, я, конечно же, не умею. Наверняка с порога найдёт к чему прикопаться, а я его обсмею. По-моему, я снова оставил там посуду в раковине... ну, пусть погоняет там насекомых.

– Выпить купи и пожевать солонинки какой-нибудь.

Мы заезжаем в небольшой супермаркет, набираем пива, креветок, сэндвичей, чтобы назавтра позавтракать, соков и минеральной воды. Садимся, и тут меня прошибает внезапно вопросом, вернул ли я Банни все документы на «Ауди», или же они остались в моей машине (в какой-то момент бумажки болтались в куче одной). Проверяю (Банни, баламут, этого точно делать не станет)... вроде всё в норме. Собираюсь дать старт, как вдруг...

– Ты чего?
– Туда посмотри...
– Регина? – Киваю, она. – Ну, ничего себе фройлин стала...

С подружкой. Заходят в магазин тот же. Сидим.

– Ну, так чего? Подойди.
– Не хочу. Пускай выйдут.
– А потом?
– Просто на неё посмотрю. Увидит, тут такой праздник души будет... не оберёшься. Проболтается ведь... Нехорошо.
– Она не узнает машину?
– Брось, я её ещё на «Сигме» катал.

Ждём. Вскоре выходят. Какое-то время крадёмся за ними, двигаются они в одну с нами сторону, в общем-то. Потом Дементьев мне говорит:

– Макс... глаза-то от неё оторви, посмотри на девочку ту.

Одного роста с ней, белокожая, худая, темноволосая, в джинсах узких и майке-алкоголичке, со спины две чёрных бретельки от лифчика. Замираем. В какой-то момент везёт несказанно – она разворачивается всем корпусом, назад оглянуться, и я замечаю на левом плече какую-то надпись.

– Блядь... Сиди! – Дементьева едва не сдувает.
– Давай подойдём! Вдруг – она?
– Я сказал, нет, я не хочу, чтобы у девочек были проблемы. – Имею в виду сестёр, конечно же, в первую очередь, старшую. – Решим по-другому...
– Да как?
– Ты дурак? Дем.

Я доезжаю до дома, разбираю пакеты, Дементьев на взводе. Ухожу от него во двор и звоню Агнес, прошу телефон младшей сестры. Агнес в ступоре, приходится объяснять ситуацию. Девочки познакомились в августе... та, что постарше, пошла в ту же школу, выпускной класс. Да, приезжая. Да, имя, город... всё совпадает.

– Мне просто нужен адрес этой девочки, ты понимаешь? Кровь из носа. Агни, я наберу её с закрытого номера. И никаких встреч, я тебе обещаю. Ну, прошу тебя, я её вторую неделю ищу!

Агнес сдаётся...

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

1.

– Ну, что? Да?
– Она.
– Ебать!! – Дементьев едва не подпрыгивает. – Звоним?
– Я не взял телефон.
–??!!
– Узнал адрес. По телефону такие вещи не обсуждаются. Чего? Едем. Время девять почти, они должны были уже разойтись.

Район с девятиэтажками, ничего примечательного. Едем, Дементьев радуется, что дитё малое, видно, считает, что всё шито-крыто, а я предпочитаю разобраться на месте. Он ещё позавчера слил на болванку эти два трека, я уже их обслушался, но он опять врубил.

– Чёрт... вот это глотка, орёт, вообще не напрягаясь... Термояд, просто на вынос мозга! А ебётся, небось, как сучка во время течки... Йёё... бл... Айм лузинг май фэйт ин юууууууа... бат ю донт вонт ит ту би труууооуоуо... бат тзэрз на...синг ю кен дууууууоооуо.. энд тзэар из на...синг ю кен ду, ес, айв ласт! май! фэйт! ин! ю!
– Де-ем... – Во заносит его...
– Ффф... – Смех. – Чё-ёрт... Были бы деньги, я бы взялся её продюсировать, всяко проще на жопе сидеть, чем по сцене скакать... О-о, вот это место в особенности... ай ноу итс туу лэейт... о май гад! йо со лонлииееЕИЕИИИЯИЯИЯИИААА!
– Блядь, ДЕМЕНТЬЕВ!
–...вэйтинг фор ё калл... айм рейди тэйк ё сикс! сикс! сикс ин май хааа... Пффф... ггг...
– Заткнись!!
–...это не вторая линия, Макс, точно тебе говорю, такую харизму ты не заглушишь, она тебе двести очков вперёд даст. Тут надо в другом направлении думать... Сюда бы Щербина приплести, Нестерова и барабаны, Олег не впишется, для них староват... – и на тебе бомба, подорвём всё к чёртовой матери. Сами же курить будем нервно в сторонке... Вот почему её ТАМ никто не увидел?!

Молчание.

– Макс.
– Дем... Не заябывай меня, ладно? От тебя голова трещит. Этот дом. – Киваю.
– Ла-адно... – Вздыхает.

Ждём. В кресле потягиваюсь, Дементьев барабанит пальцами по коленке. Одёргиваю.

– Как в сказку попали какую-то... – Я молчу... если не поддакивать, может, заткнётся.
– Харэ ногой трясти уже... – Таки не выдерживаю.

Ну, вот уже и мне нервяк передаётся. Мать его...

– Блядь! – Он увидел её в зеркале заднего вида. Подходит. Нас не видя, естественно – мимо.

Вываливаем, с двух сторон обступаем. Наталкиваемся на взгляд колкий, отрывистый.

– Привет...
– Ну. И чего вам? – Голос пацанский.
– Разговор есть. Поговорим? – В сторону киваю, на авто намекая.

Головой мотнула – и по траектории дальше. Хватаю за локоть.

– Нет! – И едва не шипит.
– Брат звонил тебе?

Пауза.

– Ну, звонил...
– И что скажешь?
– То, что мне неинтересно.
– Почему?

Ответить затрудняется.

– Совсем?
– Да. А теперь – пошли вон. – Из руки моей выпутывается. – До свидания.

Нормально, конечно... мы ничего ей ещё не сделали, а уже посылы пошли. Цепляюсь.

– Да что?
– В машину пойдём или боишься? Маленькая?
– Тебя? – Усмехается.
– Просто поговорим... – Дементьев встревает.
– Чтоб ты знал... таких, как ты, мой брат первым делом в армии пиздил. А теперь – убрал... руки и свалил от меня, понял? – Я даже останавливаюсь в ахуе... Ну, ей уже всё про меня рассказали в подробностях.

«Вот это приехали...»

– Лер! Бл... Влад! – Я-то понял уже, что с ней каши не сваришь, но Дементьев решил за хвост уцепиться. Тормознул у двери, перегородив ей вход в подъезд.
– Слушай, ты...
– Антон.
– Да мне всё равно. Тебе что от меня нужно? Я не играю и никаких предложений не принимаю. Так что иди, куда шёл, а у меня на вечер дела ещё есть.

Ну, ему ершистые нравятся. Взгляд сальным стал, самого уже повело. Видно, картинку представил, где, как и раз сколько.

– Ты не понял?
– Ты чё... да пошли, Влад... Поговорим просто. Тебе понравится. Я тебя слушал... Ну, если не то, то... давай телефончиками обменяемся, хотя бы одна общая тема найдётся? А если нет, так и чёрт с ним... со мной можно без обязательств, я на голову не сяду, если только не... – Смех. Не сдержался, бедняга. – Да давай... – Идио-о-от...!!

...сам момент, как она саданула его, я упустил. Повернул голову, когда уже хлопнула дверью, а Дементьев на колени припал, держась за...... ну, не ёбнутая!? Бить парня по яйцам!

– Дем...
–...бббблллляадь!! суууукааа...
– Давай... поднимайся. – Аккуратно беру его под локоть. Во, свезло человеку...
–...господи, вот дури-то!! матьйё... – Кое-как дотаскивается и на полусогнутых заползает в машину. – Вот ЧТО я ей сделал...!
– Предложил сесть себе на лицо.
– У меня хорошо получается куннилингус... – Чуть успокоившись.
– Кто б сомневался, с такой практикой...

Долбоёб, доигрался. Сейчас его чуть отпустит, а ночью выть будет. Льда нет... один чёрт, опять в магазин заезжать.

– Я тебе скажу... там не только школа есть, там ещё и единоборства какие-то, пить дать. Она же лягнула, не задумалась даже! Господи... до чего неприятно-то...

Покупаю пакет со льдом ему и ещё выпивки. Суёт в штаны, охая. За пиво принимается прямо в машине.

– Ничё, сука... нужда заставит, прибежит... выдеру, как овцу... пусть помянёт моё слово.

Дома валится на диван. Я отправляюсь на кухню варить креветки и посасывать "Гролш". Прихожу – он практически в несознанке, отвернулся, зубами скрипит.

– Дай посмотрю.
– Да иди ты...
– Дай. Сдалась мне жопа твоя. За семь лет не трахнул, а сегодня выебу? – Таки приспускает штаны. – Ну, отёк здесь... – Нога там тяжёлая, явно.
– И без тебя знаю... – Скалится. – Блядь... не трогай!
– Давай к врачу завтра тебя отвезу.
– Сойдёт.
– А если нет?
– Значит...! – Пауза. – Останусь без... Угу. – Пауза. – Бл... то одно, то другое, то герпес, то это, бл...
– Большой Брат следит за тобой...
– Не иначе...

Вечер проваливается. Не выходит ни фильма, ни толком пива. Креветки все сам слопал. К девочке теперь на кривой козе не подъедешь, это надо же так всё запороть. Но злости на него нет, усталости больше и беспокойства.

– Иди, ложись на кровать, чего на диване крючиться. И... может, сожрёшь что-нибудь? «Нурофен» тот же.
– Потерплю...

Полчаса уходит на Play Station, потом набираю Серёжу. Сбрасывает.

«Чуть не запалил меня...» – пишет. – «ПОТОМ...»

Да пошёл бы ты... думаю. И выключаю трубу.

2.

– Агнес звонил.

Молчание.

– Говорит, девочка с виду довольно спокойная. Если не провоцировать. Смышлёная. Рассудительная... – «По ней и не скажешь...» – Они заходили к ней на неделе с сестрой, та потеряла ключи от квартиры. Сказала, что до того две недели сидела дома, из школы турнули. Накинулась на физрука... Живёт с матерью, отец погиб при исполнении.
– Мы можем о ней больше НЕ разговаривать?
–...баскетбол, тай-бо и кикбоксинг. О том, что она играет, никому не заикнулась даже. Ну, может, действительно решила, что хватит.
– Ты слышишь вообще меня?
– Дем... Ладно тебе, не скули. До свадьбы затянется. Свадьба-то когда?
– Бл... С КЕМ?

Молчание.

– Заведи уже себе отношения, болтаешься, как г...но в проруби, замучаешься потом по всей округе детей собирать...
– Угу... После тебя.
– Я и так уже практически замужем.

Молчание.

– Ты его ещё не перетащил на Ленина?
– Пусть день рождения отгуляет сначала, потом...
– Когда?
– Через неделю с копейками.
– М... – Ворочается. – Как ты выдерживаешь вообще?
– Ебусь по углам...
– Он знает?
– Угу.
– И как?
– Ноль эмоций...
– Глэм... – Смешок.
– Да. Тот бы жилы все вытряс, тут – даже странно.
– Похоже, не собственник.
– Похоже на то.
– Радуйся...

«В тихом омуте...»

– С работой решил что?
– С понедельника выхожу. Если к тому времени оклемаюсь...
– Да брось ты, с кем не бывало.
– С тобой бывало?
– Нет.

Смех.

– Мудак ты...
– И что на работе? Нет ни одной нормальной девчонки?
– Замужние... Двадцать-двадцать два, уже при мужиках. Всё, что старше – разведёнки с детьми. Помоложе – так там на уме одни глупости, выбирать не из чего.
– Парни...
– Ты ж вроде сказал, что ты занят?

Вздох.

– Чё делать-то будем теперь? К Глэму поедем?
– Тебе уже повидаться не терпится?
– Не знаю... Жалко придурка, останется с носом.
– Тебе его жалко? – Усмехается.
– Он мне не чужой человек, Дем.
– Мне по боку... Если ты думаешь, что тебе удастся его образумить, дерзай. Я в это не верю. Ты его отшил, пнул, переметнулся к какой-то сопле зелёной, и хочешь теперь, чтобы он воспринял всё адекватно? Не рассказывай сказки, не будет такого. По-моему, гораздо гуманнее в покое его оставить. Пусть занимается... захочет прибиться к кому-нибудь – найдёт куда. И учитывая, как он долго отходит... Бхе... не береди раны.

Молчание.

– Я бы поговорил всё-таки...
– Бл... Макс! К чему? Давай на чистоту тогда, ты его любишь?
– Ёпт...
– Ну, а к чему эти нюни? «Поговорить, пожалеть, съездить...» и прочая.
– Он друг мне, это что, не причина?
– Мне – нет.
– Ну, и кто из нас мудак после этого?
– Я с ним просто работал. Если бы не общее дело – ни в жизнь бы общаться не стал.
– Ясно...
– Занимайся мальчиком своим, а Щербина оставь в покое, хватит метаться. Чувствуешь себя виноватым? Пару месяцев перетерпи, и всё забудется.

«Что-то как-то сомнительно...»

– Он тебе грехи твои не отпустит, всепрощение не в его характере. Нарвёшься на него – пошлёт на хуй. Припомнит то, это и ещё кучу всего приплетёт.
– Ну, хотя бы, дела как у него, узнать?
– Блядь! ЖЖ почитай! Живёт, здравствует. Всё, отстань от меня, я психологических консультаций не оказываю. Психотерапевту своему позвони. Что?
– Ты мудак...
– Ты мудак.

На том и расходимся.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

1.

– Я ухожу. – Ошарашивает. – Что, не верится? Да. Я решил.

При любых других обстоятельствах я бы за себя только порадовался. Но сегодня меня этот ответ ставит в тупик. Переглядываемся. «Съел?» – «Съел, Глэм...»

Что ни день, то новости – одна краше другой.

– Куда... Далеко?
– Ищу варианты. – Может, блефует? Он в Перми нарасхват. Если бы озаботился поисками группы, уже бы нашёл, с руками бы оторвали. А если блефует... зачем?
– И как?
– С Лесневским общался. И с Тимуром ещё на днях. – Блядь! Дело плохо... там ему не раз предлагали работать, но он отказывался: деньги плюс я на привязи – куда более весомая причина, чтобы держаться накрепко за Color Dreams.
– А как быть с контрактом, Глэм? – Усмехаюсь. – Ты в группе до нового года. Концерт, студия, всё, что угодно – ты должен быть во время и на месте.
– О’кей. А вы пишетесь? Проблем нет, давай материал.
– Мы не пишемся.

Дата добавления: 2015-11-14