Глава четвертая

Утром следующего дня состоялось явление Слизерина к завтраку. Такого строя давно не видели эти стены. Возглавляемые деканом, они двигались единой колонной – младшие в центре, старшие впереди, сзади и по бокам. Аристократическая гордость и выправка взяла верх. Снейп понимал, что одним этим демаршем факультеты не успокоить. Что этот выход наверняка будет стоить некоторым из старшекурсников приглашения на дуэль за стенами замка. Но они должны перестать бояться. И он приложит все усилия к достижению этой цели.

Снейп, как проклятие, ощущал свою молодость. Он был никем. Он был для всех выскочкой, и чтобы набрать вес в глазах учеников и профессоров, ему придется трудиться не один год. Вспомнив школьное прошлое, Снейп прошествовал к преподавательскому столу так, будто директором здесь был он. Не захотят уважать – научатся бояться. Вопрос времени, не более того. Пока он здесь только доброй волей и поручительством Дамблдора. Сделать так, чтобы ученики просыпались в страхе от его имени – не самая сложная задача.

Занятия Гриффиндора, Зелья.

- Мистер Оливер, в каком году был впервые применен мышьяк?

- Точная дата неизвестна, сэр…

- Минус два балла Гриффиндору. Мисс Персиваль, сколько весит унция болотного камня?

- Э…

- Минус два балла Гриффиндору. Мистер Конрад, перечислите пять главных свойств вороники.

- Она… она ядовита, сэр.

- Блестящий ответ. Минус три балла.

- Но, сэр…

- Тишина в классе! Вы говорите только тогда, когда я вас спрашиваю.

- Простите, сэр…

- Молчание! Минус пять баллов за пререкания.

Потеряв около сотни баллов каждый, факультеты быстро усвоили, что спорить со Снейпом опасно и нерезультативно. Его уроков начали опасаться. Это было именно то, чего он добивался. Дамблдор никак не комментировал его самодеятельность, и имя Снейпа постепенно начало приобретать все более мрачный оттенок в устах учеников. За счет нескольких разогнанных дуэлей, о месте и времени которых ему заранее сообщали ученики, разрыв между количеством баллов у факультетов удалось сократить. Позади Слизерина теперь плелся Райвенкло, в котором попадались особо принципиальные студенты, не желавшие играть по правилам Снейпа. В конце концов притихли и они – угроза потери всех баллов была нешуточной, ибо Снейп придирался ко всему, к чему только возможно было придраться.

Обретя ореол мрачной славы, Снейп пошел дальше – по ночам он нередко патрулировал коридоры спящей школы, отлавливая редких путешественников и с наслаждением назначая им отработки. Месяц бессонных ночей стоил того, чтобы у входа в гостиную Слизерина перестали появляться «сюрпризы». Опасаясь снятия баллов и тяжелой работы, ученики предпочитали теперь мирно проводить время в спальнях. Снейп был доволен результатом. А бесплатная рабочая сила была как нельзя более кстати: запасы подготовленных ингредиентов увеличивались с каждым днем.

Обретая силы и уверенность во внушаемом ученикам страхе, Снейп муштровал факультеты, как мог. Образ ненавистного преподавателя прочно занял место в головах студентов. Снейп не сомневался, что преувеличенные россказни о его зверствах будут передаваться из уст в уста, обрастая трагическими подробностями и создавая нужное впечатление у всех новичков, прибывающих в Хогвартс каждую осень. Теперь декана Слизерина разве что не обходили в коридорах стороной, будто чумного.

Снейп почти силой вбивал в некоторые слизеринские головы мысли и идеи, необходимые, по его мнению, для выживания факультета. Взяв за основу морально-этические принципы Люциуса Малфоя (а точнее, их некоторое отсутствие), он сколачивал из факультета команду. Пусть ходят с задранными носами – лишь бы ходили прямо.

Мысленно обливаясь потом, Снейп составлял список присущих слизеринцу качеств – образец, на который должны будут равняться его подопечные. Великий Мерлин, как же тяжело заниматься идеологией!

Ты лучше всех.

Ты достойнее всех.

Ты – Слизеринец.

Гриффиндорец смел, такие, как они, создают твою армию.

Райвенкловец умен – такие, как он, создают твое оружие.

Хаффлпафец трудолюбив, такие, как он, создают твое состояние.

А ты – тот, кто управляет ими. Тот, на кого они работают.

Подобные внушения медленно, но верно занимали положенное место в головах студентов. Снейп учил их отвечать на оскорбления достойно – высоко подняв голову.

- Эй, змееныш, сколько крови выпивали твои родители по утрам? Ты тоже пьешь кровь, гадюка? Яблочко от яблони недалеко падает!

- Мистер Конрад, если я не ошибаюсь, ваши достойные предки были медиками. Теперь понятны ваши успехи в препарировании жуков. Как вы только что заметили, яблочко от яблони… В том, как уверенно вы сворачиваете головы и отсекаете лапы, видится твердая рука вашего батюшки, ведь он был хирургом, не так ли?

- Куда прешь, слизняк, совсем ослеп в подземельях?

- Простите, мистер Форест, в полумраке я принял вас за скамейку. Сожалею, что так получилось. Я ни за что не наступил бы на вас, если бы знал, что это именно вы.

- Эй, вонючка, ты еще не отрастил себе змеиный хвост?

- Когда я получу регистрацию анимага, вы будете первыми, кто об этом узнает, обещаю вам.

- Ваш декан похож на тупую обезьяну!

- Вы ошибаетесь. Профессор Снейп, к счастью, на вас ничуть не похож.

Начав получать от советов Снейпа существенное подспорье, слизеринцы возвели его едва ли не в ранг святых угодников. За сравнительно непродолжительное время декан добился среди своих учеников положения полубога. Он был единственным взрослым в их окружении, с которым можно было говорить почти на равных. Снейп лез на стенку от выполнения роли няньки, которую и предвидел – до тех пор, пока не свалил эти обязанности на старост, занявшись другими проблемами.

Четыре факультета, семь курсов. Почти тридцать классов. Пять дней в неделю. Слава Мерлину, некоторые занятия сдвоенные, но в итоге все равно выходит пять часов в день. От Высших зелий старшекурсникам до травок первогодкам. А ведь еще нужно налаживать контакт с Помоной, чтобы не скупилась на компоненты. Учитывая обидчивость профессора Спраут, это было далеко не легким делом. Питая к Снейпу необъяснимое подозрение, она очень неохотно делилась дарами своих теплиц, мотивируя это тем, что Снейп относится к предоставляемым ею растениям «бесхозяйственно».

Глава пятая

Добиться полного и четкого завершения создаваемого образа было невозможно без пересмотра внешнего вида. Заставив себя подойти к ненавистному зеркалу и критически оглядев свою одежду, Снейп пришел к неутешительному выводу, что он выглядит недостаточно солидно. Не как внушающий уважение декан Дома, а как студент-переросток, которому поручили вести занятие в отсутствие профессора. Очередной повод возненавидеть себя. Собрав в кулак всю свою спесь и подсчитав наличность, Снейп в ближайший выходной день посетил Хогсмит, с трудом дождавшись окончания недели – настолько сильно хотелось поскорее избавиться от старых тряпок. Магазинчик на Диагон-Аллее из-за дороговизны был ему пока недоступен. Учительской зарплаты, что назначил ему Дамблдор, едва хватало на книги.

Задрав подбородок едва ли не выше носа, Снейп величественно вплыл в лавочку. Его высокомерие смотрелось довольно странно среди бедноватых стен, и это заставляло его чувствовать себя идиотом.

- Мне нужна мантия. Черная. Широкая. Из плотной ткани, - сквозь зубы процедил он.

Портной наверняка видел в своей жизни немало людей гораздо более странных, чем Снейп, поэтому на просьбу отреагировал спокойно. Сняв со Снейпа мерки несколькими взмахами, он предложил ему на выбор фасоны. Придирчиво рассмотрев десяток, Снейп остановил свой выбор на широкой мантии простого кроя с высокими разрезами на рукавах. Пока портной колдовал над тканью, Снейп от скуки рассматривал выставленные на витрине манекены. Наглухо застегивающийся сюртук привлек его пристальное внимание. Это были все его деньги. Придется отказаться от покупки атласа гималайских минералов… От заказа на партию африканских червей. Может быть, даже придется занять в долг.

- Сколько? – лениво указал пальцем Снейп, когда портной появился из задней комнаты, встряхивая в руках мантию.

Мистер Винниг глянул на витрину поверх очков.

- Сюртук? Двадцать пять галеонов. Но если вы им интересуетесь, сэр, я отдам за 22 с половиной. Его никто не желает брать – говорят, придает слишком строгий вид. Не желаете ли примерить?

Снейп беззвучно застонал: 22 галеона, да еще мантия… Все деньги на месяц вперед.

Однако, взглянув на себя в зеркало, он понял, что это именно то, что он искал. Глухой, строгий, с пуговицами под горло и длинными рукавами, закрывающими кисть почти до пальцев.

- Если вы желаете купить, сэр, рубашку к нему я отдам бесплатно. Она такого же странного кроя. Из-за длинных рукавов ее никто не хочет покупать.

- Пятнадцать галеонов, и я беру, - ответил Снейп, глядя на себя в зеркало.

- Пятнадцать? Мерлин с вами, двадцать два, но не меньше!

- Шестнадцать – это вместе с рубашкой.

- Вместе с рубашкой двадцать, и ни кната больше не уступлю.

- Идет.

Выйдя из лавки, Снейп почувствовал в себе ощутимые перемены. Хорошая, добротная ткань скрывала его худую фигуру, обтекая ее тяжелыми складками. Он словно стал больше, раздавшись в плечах. Прежняя мантия, висевшая на нем, как на скелете, отправилась в ближайшую кучу мусора. Чуть позже Снейп пожалел, что выкинул ее – можно было бы пустить на тряпки… но потом сам укорил себя за скупердяйство. В новую жизнь нельзя было брать ничего из того, что было в старой.

Пожалуй, за исключением опыта.

Обретя уверенность и внушительность, Снейп ощутил, насколько легче ему стало жить. И понял, что ошибался, считая свою жизнь законченной. Закончился только определенный этап. Установив на своих занятиях железную дисциплину, Снейп по-змеиному бесшумно скользил между рядами парт, читая лекции. Он всегда говорил тихо – и тишина на занятиях стояла такая, что слышно было, как жужжат и звенят вопросы в головах учеников.

- Вербену называют слезой Изиды, слезой Юноны, жилкой Венеры, кровью Меркурия и святой травой. Ее выкапывают при восходе Сириуса, чтобы никто не видел: ни Солнце, ни Луна. Прежде чем выкопать ее корень из земли, нужно обвести вокруг него магическое кольцо золотым или серебряным предметом. Железо убивает силу вербены. Копать вербену нужно левой рукой, а затем держать на воздухе до тех пор, пока на нее не падет роса, и только с восходом солнца забрать домой. Обладатель этой травы может спокойно взять в руки любое ядовитое животное. Ее сок закаляет железо при ковке орудия. Плиний Старший писал, что галлы кропили настоем травы вербены помещение, в котором происходило пиршество, для того чтобы трапеза была веселой. Истолченная и приготовленная в вине, она входит в состав противоядия от укусов змей. Мистер Уэтс, исходя из вышесказанного, какую основу мы возьмем для рассматриваемого сегодня зелья?

- Вербену, сэр?

- Спирт, мистер Уэтс. Минус два балла Хаффлпаффу.

С течением времени Снейп начал входить во вкус. Делиться знаниями оказывалось интересным занятием. Он даже начал различать учеников не только по лицам и именам, но еще и по способностям. Ему случалось видеть не только скучающие, испуганные или ненавидящие глаза. Редко, но среди учеников загорались глаза, полные внимания и интереса. Снейп никак не выделял их среди остальных, но где-то там, под мантией на груди, непонятно теплело, когда он видел, как кто-то увлеченно перетирает корни или, шевеля губами, отсчитывает точное число помешиваний. Таких без причины он старался не трогать. И если они вели себя тихо – он делал вид, что не замечает их присутствия в классе, щедрой рукой раздавая взыскания. Очередь на мытье котлов была заполнена на месяц вперед.

Но внушить страх и уважение ученикам было только половиной дела. Оставалось завоевать уважение учителей. Вот здесь ему и пригодились уроки общения с Люциусом, который мог одним своим присутствием заставить всех почувствовать себя убогими. Запрещая себе эмоции, Снейп вспоминал его манеры вести себя и разговаривать – отчетливо и медленно, слегка растягивая слова. Оставаясь в одиночестве, он тренировался, расхаживал по комнате, ловя и запоминая ощущение надменности и избранности. Он избавлялся от скованности и суетливости движений, намеренно замедляя их, делая более плавными и хищными. Это было тяжело. После падения Волдеморта Снейп вместе с ним упал слишком низко, чтобы можно было оправиться без потерь. Ощущение власти и радости, которое наполняло его в те годы, безвозвратно ушло. При одной мысли о Лорде у Снейпа перехватывало горло от ужаса. Отгоняя от себя воспоминания, он сосредотачивался на задаче. Научиться двигаться нужным образом. Подбирая пример для подражания, он колебался между двумя символами – змеей и летучей мышью. У одной он учился вкрадчивой мягкости движений, сменяющейся стремительными рывками. Непредсказуемость обычно пугала людей. У второй – размашистым точным жестам. Ему не нужно было делать из себя аристократа, копию Люциуса. Но создаваемый образ включал в себя немалую долю благородного высокомерия. Не имея возможности воздействовать силой, Снейп выбрал путь подавления интеллектом. В итоге вырисовывалась картина высокомерного, холодного самодура, обладающего острым циничным умом и разговаривающего исключительно вежливо-язвительными репликами. Настраивая себя на ядовитую желчность манер, Снейп создавал дистанцию между собой и остальными профессорами – они больше не посмеют относиться к нему, как к мальчишке.

Твердый стоячий воротничок сюртука помогал всегда высоко держать голову, избавляя от привычки втягивать ее в плечи и скрючиваться в попытке стать незаметным. Будучи студентом, Снейп полагал, что после окончания Хогвартса он сможет найти место среди людей, где ему не нужно будет думать о своей безопасности. Он ошибался. Быть взрослым было еще труднее.

Преподаватели реагировали на перемену его облика по-разному. Профессор Трелони пугалась и хваталась за амулеты, сталкиваясь с ним. Минерва МакГонагал недоуменно поднимала тонкую бровь. Профессор Спраут неодобрительно поджимала губы. Дамблдор, как казалось Снейпу, прятал в бороде насмешку. Стараясь не обращать на это никакого внимания (все же не Мародеры, а профессора, и вряд ли стоит ждать от них нападения), Снейп царственно шествовал мимо них, отвечая на приветствия снисходительным кивком, а оставшись один, исходил бессильным бешенством: как они могли, как они смели смеяться над ним! Чтоб им провалиться, этим сухим старухам, древним заучкам, чертовым бабам!

И, взяв себя в руки, снова и снова шатался (шествовал) по территории школы, приучая себя не реагировать на их взгляды и интонации.

Как ни странно, единственным, кто относился к Снейпу с чем-то вроде понимания, был Хагрид. Он не сочувствовал ему вслух, но уважительно называл «профессор, сэр» и, тяжело вздыхая, делился трудностями ухода за животными Запретного Леса.

- Единороги, сэр, до чего глупые, хоть и волшебные! Давеча ожеребилась одна, и оставила дите без присмотра! Жеребчик отправился посмотреть, что вокруг, воткнулся копытом в трухлявую колоду – и ни туда, ни сюда! Ржет на весь лес. А ну как его кто услышал бы? Хорошо, я неподалеку был. Вытащил его. Ушиб легонький, с него за час сошел. Зато с колоды единорожьей шерсти соскреб, вот: нужно вам? Для зелий, там, или для чего еще?

- Благодарю вас, - Снейп принимал из огромной лапищи Хагрида кулек с серебристой шерстью, отдавая взамен мазь от артрита. Хагрид в последнее время занялся разведением водяных гадов и все время торчал у озера, а вода в декабре не баловала теплотой.

Дата добавления: 2015-11-14