9 страница

Но несмотря на активное противодействие германской дип­ломатии, а также нажим со стороны Румынии и Югославии, франко-турецкие переговоры успешно продолжались⁸⁷. 23 июня 1939 г. министр иностранных дел Турции Сараджоглу и фран­цузский посол Массильи подписали в Анкаре «Соглашение об окончательном урегулировании территориальных вопросов меж­ду Турцией и Сирией», касавшееся Александреттского санджа­ка, окончательно передававшегося Турции. В тот же день в Па­риже была подписана франко-турецкая декларация, текст ко­торой полностью совпадал с аналогичным англо-турецким до­кументом ⁸⁸.

После обнародования декларации в Великом Национальном собрании турецкий премьер-министр Р. Сайдам остановился на каждом ее пункте в отдельности. Как и следовало ожидать, ос­новное внимание было уделено § 6 декларации. Р. Сайдам под­черкнул: «§ 6 показывает, что наша забота о безопасности не ограничивается только тем, чтобы оградить себя от угрозы со стороны Средиземного моря, но и преследует цель защитить нас

от любой угрозы, которая могла бы затронуть области, представ­ляющие интерес с точки зрения обеспечения нашей безопаснос-

ти»

§ 6 декларации сопровождался специальным комментарием относительно независимости Балканской Антанты, который ту­рецкое правительство обещало германскому послу Папену за­читать одновременно с обнародованием самой декларации. «Со­вершенно очевидно,— говорил Сайдам,— что § 6 ни в коем слу­чае не носит характера, меняющего права и обязанности уча­стников Балканского пакта. Этот пакт, не переплетаясь с ту­рецко-английским и турецко-французским соглашениями, сохра­няет свою полную самостоятельность и свой характер независи­мого фактора на службе делу мира» ⁹⁰. Основная цель коммен­тария состояла в том, чтобы устранить подозрения Германии относительно возможности распространения англо-французских гарантий на все балканские страны.

Подписание англо-турецкой и франко-турецкой деклараций означало, что в турецких правящих кругах берут верх слои, при­зывавшие стать на сторону англо-французского блока. Сторон­ники прогерманской ориентации, имея в виду проводившуюся Англией и Францией политику «умиротворения» фашистских держав и подталкивания агрессии на восток, против Советского Союза, не высказывали против этого решительных возражений. В целом, однако, турецкое правительство не спешило делать окончательный выбор, выжидая дальнейшего развития со­бытий.

Соглашение.между Францией и Турцией было встречено в Лондоне с чувством большого облегчения⁹¹. Английское прави­тельство спешило достичь окончательного соглашения с Турци­ей, чтобы завершить мероприятия по обороне Восточного Сре­диземноморья и укрепить военно-морские базы на малоазийском побережье. Вместе с тем, как сообщал болгарский посланник в Лондоне, Англия торопилась внести ясность в «положение на Балканах в такой мере, чтобы дать возможность генеральным штабам в Лондоне и Париже планировать операции на основе более олределенных данных и конкретных планов, разработан­ных совместно со штабами тех балканских государств, которые:были готовы сотрудничать в деле обороны Восточного Среди­земноморья» ⁹².

Продолжая переговоры с Турцией о заключении договора о взаимопомощи, Англия упорно добивалась, чтобы турецкое правительство взяло на себя конкретные обязательства по «обес­печению безопасности на Балканах» в соответствии с той прин­ципиальной договоренностью, которая была зафиксирована в

§ 6 англо-турецкой декларации. Английская дипломатия стреми­лась к тому, чтобы Турция дала Греции и Румынии такие же гарантии, как и Англия⁹³. Она полагала, что Турция уже в си­лу англо-турецкой декларации взяла на себя настолько широ­кие обязательства, что в случае нападения на Грецию была бы вовлечена в военные действия. Поэтому Англия проявляла гораздо большую заинтересованность в привлечении Турции к оказанию помощи Румынии, чем прежде. Галифакс обращал особое внимание Натчбоул-Хьюгессена на то, что, согласно кон­венции в Монтрё, Англия сможет послать военную помощь Ру­мынии только в том случае, если Турция сама будет воюющей стороной ⁹⁴. Он сообщал английскому послу (только для его све­дения), что главной причиной включения в проект договора па­раграфа о турецких гарантиях Греции является надежда, что это облегчит предоставление гораздо более важных турецких гарантий Румынии. Предполагалось, что в отношении Румынии Турция фактически должна сделать больше, чем зафиксирова­но в соответствии со взятыми ею на себя обязательствами ⁹⁵.

Однако турецкое правительство не торопилось давать офи­циальный ответ. Сараджоглу прямо указывал на то, что англий­ские гарантии Румынии и Греции являются односторонними и Англия может в любой момент отказаться от них. В то же вре­мя турецкое правительство не желает брать на себя в отноше­нии Румынии обязательства, которые могли бы оказать небла­гоприятное влияние на советско-турецкие отношения⁹⁶.

Румынское правительство также не было согласно получать дополнительные гарантии со стороны Турции. Во время визита в Анкару Гафенку предлагал, чтобы они носили секретный ха­рактер, и настаивал на том, -чтобы в окончательном тексте англо-турецкого договора не содержалось никакого упоминания о турецких гарантиях Румынии ⁹⁷. Но под влиянием английской дипломатии румынский министр иностранных дел в конце кон­цов дал согласие принять от Турции такие же гарантии, как и английские⁹⁸. 13 июня 1939 г. английский посол в Анкаре сооб­щил в Лондон, что аргументы Гафенку не повлияли на турецко­го министра иностранных дел и что путь для англо-турецких пе­реговоров открыт ".

Под давлением Югославии, Румынии и фашистских держав английскому правительству пришлось отказаться от включения § 6 в окончательное соглашение с Турцией.

Анализируя происхождение и цель этого параграфа, Натч-боул-Хьюгессен писал 19 июня 1939 г. английскому министру иностранных дел, что он сыграл свою роль уже тогда, когда был включен в декларацию. Английский посол отмечал, что если

консультации с Турцией приведут к предоставлению с ее сторо­ны гарантий Греции и Румынии и к выяснению позиций Болга­рии и Югославии, то нет смысла включать § 6 в окончательный текст договора. Посол делал вывод, что в тексте договора сле­довало бы иметь отдельный параграф относительно гарантий Греции и Румынии, тогда как вопрос о Болгарии и Югославии включать в него не следовало бы, поскольку все, что нужно сде­лать на Балканах, 'будет позднее сделано самой Турцией или при ее посредстве ¹⁰°. 'Английское министерство иностранных дел восприняло точку зрения Натчбоул-Хыагессена и в течение предшествовавших началу войны месяцев сосредоточило свои усилия главным образом на ускорении хода переговоров и зак­лючении окончательного политического соглашения с Турци-

ей

Однако турецкое правительство не торопилось с ответом на английское предложение. Оно продолжало упорно настаивать на том, что, прежде чем заключить политическое соглашение, следует выяснить вопрос о финансовой и экономической помощи, которую Турция должна получить от Англии в качестве компен­сации за сотрудничество. Для нажима на английское правитель­ство Турция использовала свои затруднения в торговле с Гер­манией. Турецкий министр иностранных дел Сараджоглу и ге­неральный секретарь МИД Менеменджиоглу настойчиво под­черкивали английскому послу, что Турция не будет продолжать переговоры, пока не получит конкретных предложений об эконо­мической и военной помощи со стороны Англии ¹⁰².

Англия была вынуждена пойти на уступку. 29 июня 1939г. Галифакс сообщил английскому послу в Анкаре, что английское правительство дало согласие предоставить Турции кредит в 10 млн. ф. ст. Английский министр иностранных дел подчерки­вал, что предоставление кредита будет зависеть от заключения удовлетворительного политического соглашения. Натчбоул-Хыо-гессен должен был обратить внимание турецких руководителей на то, что заем предоставляется Турции, невзирая на финансо­вые затруднения, которые испытывает сама Англия ¹⁰³.

Но турецкое правительство в канун войны явно выжидало развития событий и не торопилось с заключением договора. Оно предъявляло Англии высокие финансовые и экономические тре­бования, надеясь, что это избавит его от подписания англо-фран­ко-турецкого договора. Турция требовала предоставления ей кре­дита в 35 млн. ф. ст. для приобретения военных материалов, финансового займа в 15 млн. ф. ст. для решения экономических проблем и около 2 млн. ф. ст. для ликвидации задолженности по клиринговым соглашениям ¹⁰⁴.

Несмотря на настойчивые советы английского посла в Анка­ре принять турецкие требования, чтобы нейтрализовать гер­манское давление, Англия не могла на это пойти. Она просто не располагала финансовыми возможностями для удовлетворе­ния всех турецких требований ¹⁰⁵.

Английское правительство, торопившееся с подписанием англо-франко-турецкого договора, прекрасно понимало, какое огромное политическое значение имело бы оказание Турции экономической помощи. Поэтому оно приняло решение о предо­ставлении ей кредита в 10 млн. ф. ст. для покупки вооружения и 5 млн. ф. ст. золотом — для урегулирования турецких финан­совых и экономических проблем ¹⁰⁶. Но Турция, ожидавшая го­раздо большего, осталась недовольной ¹⁰⁷.

Решение Англии предоставить Турции заем было и на этот раз продиктовано прежде всего политическими соображения­ми. Английское правительство рассчитывало, что в случае войны экономические противоречия с Германией будут разрешены пу­тем установления экономической блокады ¹⁰⁸. Оно не преследо­вало цель оказать Турции существенную экономическую по­мощь, тем более что сама Англия испытывала экономические затруднения и была вынуждена оплачивать золотом свои воен­ные заказы в США и Канаде и постепенно снижать их объем ¹⁰⁹.

В то же время Германия продолжала оказывать на Турцию сильный политический и экономический нажим, стремясь не до­пустить подписания англо-франко-турецкого договора о взаимо­помощи. Она отказывалась производить поставки по турецким военным заказам и оттягивала ратификацию договора о кредите на сумму в 150 млн. марок¹¹⁰. Германия выжидала опублико­вания полного текста договора, чтобы удостовериться, не зашла ли Турция слишком далеко в своих обязательствах по отноше­нию к западным державам ^ш.

Турецкому правительству было ясно, что при сложившихся обстоятельствах поддерживать нормальные экономические от­ношения с Англией было невозможно. Чтобы избежать опасных осложнений в народном хозяйстве, Турция должна была под­держивать связи с центральноевропейским рынком и развивать торговлю с Германией. Резкая полемика турецкой печати против Германии стихла после заявления, сделанного.турецким минист­ром иностранных дел 8 июля 1939 г. «Мы приняли решение,— говорилось в заявлении,— поддерживать нормальные отношения со всеми государствами, включая Германию и Италию. Мы желаем, чтобы наша торговля, наши культурные отношения и вообще отношения дружбы оставались такими, какими они были и в прошлом» "².

Этим заявлением, как сообщал болгарский посланник в Ан­каре Христов, в известной мере завершался тот период волне­ний и возбуждения в турецкой внешней политике, который на­ступил после нападения Италии на Албанию: «Заявление имело целью оправдать те поспешные действия Турции,— отмечал Христов,— которые, как теперь считают, были предприняты в состоянии паники»¹¹³.

В канун войны, помимо выдвижения финансовых требований, турецкое правительство стало настаивать также на включении в договор пункта о том, чтобы Англия и Франция оказали помощь Турции не только в случае прямой агрессии против нее, но и в случае совершения какой-либо державой акта, который «создавал бы угрозу турецкой территории или мог привести к войне»¹¹⁴. Другими словами, Турция стремилась обеспечить свою безопасность в случае такой войны, в которой Италия остава­лась бы нейтральной и английские гарантии, следовательно, не вступили бы в силу. При этом имелись в виду, например, воз­можные агрессивные действия со стороны Болгарии или со сто­роны Германии, использовавшей территории соседних с Турцией государств (например, той же Болгарии или Югославии) или совершившей нападение с моря ^П5.

Турецкое предложение вызвало дискуссию в английском ка­бинете и оживленный обмен мнениями между министерством иностранных дел и английским послом в Анкаре. В отличие от Франции, которая была готова без всяких оговорок принять это предложение, чтобы не ставить под угрозу переговоры, Англия не была согласна на такой шаг и решила уточнить новую турец­кую формулу¹¹⁶. Английское правительство было согласно дать Турции гарантии в случае возникновения военной угрозы со сто­роны Болгарии или опасности германской агрессии против Тур­ции через территорию Болгарии или Югославии. Но оно отказы­валось сделать это в случае гитлеровской агрессии против Юго­славии, что согласно турецкой формулировке могло быть воспринято в Турции как угроза ее территории. Кроме того, английское правительство на заседании 29 июля 1939 г. решило специально оговорить, что имеется в виду только угроза, исхо­дящая от какого-либо европейского государства¹¹⁷. Тем самым английские гарантии исключались, если угроза турецкой терри­тории возникла бы со стороны Ирана, Ирака или Сирии. Вместе с тем английское правительство решило, что необходимо настаи­вать перед Турцией на абсолютной взаимности гарантий. На практике это означало, что Турция должна выступить вместе с Англией и Францией против возможной агрессии со стороны какой-либо европейской державы вне района Средиземного

моря в условиях, когда вступят в силу гарантии западных дер­жав Румынии и Греции.

На следующем заседании (1 августа 1939 г.) английский кабинет пришел к выводу, что надо приложить все усилия, что­бы убедить турецкое правительство принять взаимные обязатель­ства в отношении Англии и Франции на случай агрессии против них самих. Однако было решено отказаться от требования вза­имности, если Турция не согласится принять его, с тем чтобы не создавать угрозу провала переговоров¹¹⁸.

В конце августа турецкий министр иностранных дел предло­жил английскому послу оформить англо-франко-турецкое согла­шение в виде договора. Турецкое правительство опасалось, что западные державы могут денонсировать соглашение, когда сами того пожелают, как это случилось с «джентльменским соглаше­нием» от 1935 г. ^П9. Турецкое правительство возражало также против того, чтобы договор был подписан на пятилетний срок, и настаивало на продлении срока действия до 15 лет.

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу. В соответ­ствии с договором с Польшей Англия и Франция объявили 3 сентября войну Германии. «Мюнхенской политикой» западным державам не удалось предотвратить войну с Германией. С пер­вых же дней война повергла в тревогу все человечество. Хотя в официальных декларациях Англия и Франция торжественно про­возглашали свою решимость бороться против фашистской агрес­сии, Польша была брошена ими на произвол судьбы и принесена в жертву ради того, чтобы еще раз попытаться толкнуть Гер­манию против Советского Союза. Такой замысел прослеживался в «общей стратегической политике ведения войны», согласован­ной между генеральными штабами Англии и Франции весной 1939 г. «Судьба Польши будет определяться общими результа­тами войны, а последние в свою очередь будут зависеть от спо­собности западных держав одержать победу над Германией, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале» ¹²°.

Не встречая помех со стороны западных держав, гитлеров­ская Германия всего за три недели разгромила Польшу. В то же время Англия и Франция делали настойчивые попытки с помощью фашистской Италии достичь соглашения с Герма­нией ¹²¹.

Английские правящие круги надеялись договориться с ней об общих действиях и направить фашистскую агрессию против Со-

ветского Союза. Попытки английского правительства вступить в сговор с фашистскими державами и тактика английской дип­ломатии в период «странной войны» еще больше ослабляли по­литические позиции Англии на Балканах ¹²².

После начала второй мировой войны заинтересованность Англии в заключении англо-франко-турецкого договора еще больше возросла. Между тем в Турции с началом войны в Евро­пе начали проявляться тенденции, которые свидетельствовали о том, что она может оказаться слабым звеном в англо-француз­ской комбинации. На очередной сессии Великого национального собрания 11 сентября 1939 г. премьер-министр Турции Сайдам зачитал декларацию, которая гласила: «С Англией и Францией у нас есть на определенной основе... общность интересов и общие представления. Переговоры об окончательном заключении договоров, которые мы начали, продолжаются в самой друже­ской атмосфере» ¹²³. Говоря об «определенных основах» общно­сти интересов с западными державами, турецкий премьер-министр желал подчеркнуть, что интересы Турции не беспре­дельны и ограничиваются районом Средиземного моря и Балка­нами. Как сообщал болгарский посланник в Анкаре, эти нюан­сы были не незначительными, поскольку они по меньшей мере указывали на желание Турции не расширять взятые на себя обя­зательства и «оставить открытыми двери для отступления в слу­чае, если развитие событий примет неблагоприятный оборот для ее друзей» ¹²⁴.

Одновременно Сайдам в той же декларации подчеркнул, что между Германией и Турцией «не существует непосредственно никаких спорных политических вопросов» ¹²⁵. Аналогичные тен­денции, свидетельствовавшие о стремлении сохранить турецкий нейтралитет, появились одновременно и в турецкой печати.

Турецкое правительство заняло выжидательную позицию и не торопилось с подписанием договора. По мере уменьшения опасности агрессии со стороны Италии, пишет Батлер, Турция проявляла все меньше стремления превратить декларацию от 12 мая 1939 г. в договор и «все решительнее выдвигала раз­личные нежелательные для Великобритании экономические и финансовые условия» ¹²⁶.

15 сентября 1939 г. английский посол в Анкаре сообщил в Лондон, что турецкое правительство приняло решение не от­ступать от тех высоких финансовых требований, которые оно поставило перед Англией¹²⁷. Английский кабинет усмотрел в этом решении Турции, равно как и в задержке с подписанием договора, желание турецкого правительства выяснить, будет ли Румыния следующей жертвой Германии, после Польши, и

только после этого взять на себя дополнительные обязатель-

ства

. После того как Италия заняла позицию не участвующего в войне государства, турецкое правительство делало все от него зависящее, чтобы не спровоцировать агрессию' с ее стороны. Англия в то же время не отказалась от осуществления своих планов оторвать Италию от Германии и заставить ее сохранить нейтралитет до конца войны ¹²⁹. В Анкаре продолжавшиеся кон­такты между Англией и Италией вызывали беспокойство. Турец­кое правительство опасалось, как бы Лондон и Рим не пришли к соглашению за счет Турции ¹³°.

Фашистская Германия продолжала главным образом через своего посла Папена оказывать сильный экономический и поли­тический нажим на Турцию, чтобы не допустить заключения ею договора с Англией и Францией ^ш.

Из документов английского министерства иностранных дел видно, что накануне и сразу после начала войны правительство Англии испытывало постоянные опасения, что Турция может не заключить договор с союзниками, и стремилось довести пере­говоры до успешного завершения. Хотя непрерывные финансо­вые и экономические требования турецкого правительства созда­вали для Англии большие трудности, Лондон не считал их чрез­мерно высокой платой за политическое и военное сотрудничество Анкары ¹³². «В Лондоне очень хорошо знают,— писала болгар­ская газета «Мир» 1 сентября 1939 г.,— что основное звено в цепи английских гарантий в Юго-Восточной Европе находится в Анкаре и если турецкая политика претерпит изменение, это политическое сооружение рухнет...» ¹³³.

С другой стороны, ожидания Турции относительно подписа­ния англо-франко-советского договора не сбылись. Западные державы сорвали переговоры с СССР^ш. Один из наиболее известных английских историков, Тейлор, признает, что Англия в то время не желала вступать в договорные отношения с Совет­ским Союзом. «Британское правительство,— пишет Тейлор,— было озабочено главным образом тем, чтобы успокоить общест­венное мнение. Оно надеялось также немного напугать Гитлера.. Оно никогда не стремилось на практике заручиться советской военной помощью и всегда держало открытыми двери для пере­говоров с Германией» ¹³⁵.

Нежелание английского правительства подписать равноправ­ный договор о взаимной помощи с СССР вызвало отклики и в Турции. В печати появился ряд статей, в которых прогрессивные турецкие журналисты критиковали методы английской внешней политики в отношении СССР. «Чемберлен и его сторонники в

Англии всегда избегали сотрудничества с Советской Россией,— писал Эсмер.— Это продолжалось вплоть до расчленения Чехо­словакии. Английская политика, в частности, пренебрегала мне­нием СССР во время Мюнхена. Чемберлен думал, что после решения вопроса о Судетской области Германия направит свою экспансию против Украины и столкнется с СССР». Автор про­должал: «Германия поступила не так, как думал Чемберлен. С другой стороны, она начала требовать возвращения колоний, а после этого вместе с Италией начала посягать на территории, которые имели для Англии жизненное значение» ¹³⁶.

В статье, опубликованной турецкой газетой «Тан», Орхан Алтай еще более ясно указывал на действительные причины сры­ва англо-франко-советских переговоров. «Англия боится СССР больше, чем Германии... поэтому-то, как становится ясно, Англия и не может в течение стольких месяцев договориться с СССР... Под нажимом общественного мнения Англия на деле посылает в СССР третьестепенных чиновников, не располагающих ника­кими полномочиями, и одновременно ведет секретные перего­воры с правительством Гитлера, чтобы направить германскую агрессию против СССР, и поэтому отказывается предоставить гарантии прибалтийским странам» ¹³⁷.

Пока шли англо-франко-советские переговоры, прогрессивно настроенная часть общественного мнения Турции ожидала, что турецкое правительство заключит с СССР пакт о взаимопомощи. Турецкая общественность с интересом следила за ходом пере­говоров СССР с западными державами. «Что касается нас, ту­рок,— писал Эсмер,— то после нашего соглашения с Англией мы еще больше заинтересованы в успехе англо-советских перегово­ров... Участие Советов во фронте мира увеличит значение этих (английских.— Л. Ж.) гарантий».

Турецкое правительство не использовало сложившихся на­кануне войны благоприятных условий для заключения пакта о взаимопомощи с Советским Союзом ¹³⁸. В создавшейся обста­новке, когда западные державы прилагали усилия для того, что­бы направить агрессию гитлеровской Германии против СССР, и подготавливали создание балканского нейтрального блока с целью полной изоляции Советского Союза от балканских стран, советское правительство пошло на подписание с Германией пак­та о ненападении. В канун второй мировой войны советской дип­ломатии пришлось вести борьбу за вывод страны из состояния полной политической изоляции, в которое старались поставить

ее западные державы

Некоторые более дальновидные политические деятели на Западе трезво оценили такой шаг советского правительства.

«Факт, что такое соглашение оказалось возможным,— пишет в своих мемуарах Черчилль,— знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет. В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно далее на за­пад исходные позиции германской армии с тем, чтобы русские могли собрать силы...» ^ио.

В турецкой прессе того времени можно было встретить такие же трезвые оценки ¹⁴¹.

Как правило, буржуазная историография предпочитает мол­чать о причинах провала англо-франко-советских переговоров и в то же время тенденциозно освещает решение советского пра­вительства, которое из-за политики западных держав было вы­нуждено подписать с Германией пакт о ненападении ¹⁴². Отмечая, что советско-германский пакт спутал расчеты Турции, официаль­ная турецкая историография также обходит молчанием причины, заставившие Советский Союз пойти на такой шаг ^из.

В это же время в политике турецких правящих кругов уси­лились антисоветские тенденции. Отвергнув справедливые поже­лания советского правительства дать реальные гарантии того, что проливы не будут использованы агрессивными державами, правящие круги Турции тем самым сделали невозможным под­писание двустороннего договора о взаимопомощи, предложен­ного советскими представителями в ходе переговоров с приехав­шим в конце сентября 1939 г. в Москву турецким министром иностранных дел.

После неудачи советско-турецких переговоров турецкое пра­вительство дало согласие на заключение англо-франко-турецкого договора, который был подписан 19 октября 1939 г. Его заклю­чение явилось, бесспорно, дипломатическим успехом Англии и Франции. Договор шел дальше англо-турецкой декларации от 12 мая 1939 г. и усиливал ряд ее положений. В нем содержалось точное определение условий, при которых обязательства о вза­имной помощи вступали в силу¹⁴⁴. Однако договор не был пост­роен на принципе абсолютной взаимности, чего добивались за­падные державы. Согласно статье 1, Англия и Франция обя­зывались оказывать Турции помощь в пределах своих возмож­ностей в случае агрессии против нее со стороны какой-либо европейской державы. Турецкое правительство не давало обе­щаний оказывать Англии и Франции помощь при нападении на них другого европейского государства. В этом случае оно обя­зывалось лишь соблюдать по отношению к Англии и Франции благожелательный нейтралитет (статья 4). Турция обязыва­лась оказать Англии и Франции помощь в случае, если они

будут вовлечены в войну в районе Средиземного моря в резуль­тате агрессии какой-либо европейской державы или в связи с гарантиями, данными ими Греции. Следует упомянуть также о статье 3, которая в ходе переговоров долго была камнем преткновения. Она определяла роль и положение Турции в обес­печении англо-французских гарантий, данных Румынии и Гре­ции ¹⁴⁵. В приложенном к договору протоколе № 2 содержа­лась оговорка, предусматривавшая освобождение Турции от взятых ею обязательств в случае, если бы в результате их выполнения она была вовлечена в вооруженный конфликт с СССР.

Одновременно с подписанием договора правительства Англии и Франции вручили Турции секретные ноты, в которых обещали предоставить ей свою помощь по первой же просьбе, «как толь­ко военные действия, начатые какой-либо европейской держа­вой, достигнут границ Болгарии и Греции»¹⁴⁶. В специальном соглашении по финансовым и экономическим вопросам Англия и Франция предоставляли Турции кредит в размере 25 млн. ф. ст. для приобретения военных материалов, золотой заем в 15 млн. ф. ст. и заем в 3^!/з млн. ф. ст. для «покрытия турецких кре­дитов» ¹⁴⁷.

Подписанная одновременно с договором военная конвенция носила, как отмечает Батлер, общий характер. Она предусмат­ривала принятие необходимых мер против враждебных действий со стороны Болгарии, а также мер, связанных с захватом Доде-канезских островов и обороной Салоник. Вместе с договором' было подписано «специальное соглашение», которое содержало оговорку, что договор вступит в силу только тогда, когда Турция получит все обещанные ей военные материалы. Это соглашение, известное под названием «статьи об отсрочке вступления дого­вора в силу», было, по свидетельству Батлера, чрезвычайно не­желательно для западных держав как вследствие недостатка у них материалов, которых требовала Турция, так и вследствие нежелания показать, что ресурсы их скудны ¹⁴⁸.

Как пишет турецкий историк Атаёв, заявления Чемберлена и Галифакса от 26 октября 1939 г., в которых они обещали в самом скором времени снабдить турецкую армию необходи­мым снаряжением и вооружением, были встречены в Турции с большим удовлетворением¹⁴⁹. Но на практике английскому правительству в течение долгого времени не удавалось удовлет­ворить турецкие требования относительно военной и экономиче­ской помощи.

Английская «политика гарантий» приобрела в отношении Турции форму договора. Но несмотря на то, что Турция остави-

ла политику нейтралитета и присоединилась к одной из вражду­ющих группировок, турецкое правительство продолжало лавиро­вать и выжидать дальнейшего развития событий. Расширение фашистской агрессии в Европе в дальнейшем еще более усили­ло эти тенденции во внешней политике Турции.

Добившись формального присоединения Турции к англо­французскому блоку, английский империализм, по существу, не сумел обеспечить осуществление своих целей и задач на Бал­канах на первом этапе войны.

Заключение

На протяжении 1933—1939гг. англо-турецкие отношения пре­терпели качественное изменение. Период сближения между дву­мя странами, наблюдавшийся с начала 30-х годов, завершился подписанием договора о взаимопомощи в 1939 г. Этому процессу способствовало изменение в международной обстановке, вызван­ное приходом к власти Гитлера.

В развитии отношений между Англией и Турцией за исследу­емый период можно выделить три этапа, каждый из которых имеет свои особенности. Их анализ позволяет выявить как объ­ективные, так и субъективные причины, раскрытие которых поз-' воляет глубже проанализировать политические цели, которые преследовали правительства обеих стран.

Дата добавления: 2015-11-13