4 страница

Исходя из своих национальных интересов, Турция чувствова­ла необходимость продолжения политики дружбы и сотрудниче­ства с Советским Союзом. Страх перед итальянской агрессией заставил Турцию еще до конференции в Монтрё добиваться га­рантий со стороны Англии против возможного осложнения об­становки на Средиземном море⁷⁴. В этом заключалась основная причина, по которой турецкое правительство непрерывно на­стаивало на заключении Средиземноморского пакта. Англия

же не желала открыто связывать себя с Турцией и знала, что она не в состоянии обеспечить выполнение новых обязательств. Она отклонила турецкое предложение о гарантиях. Поэтому в готовности СССР предоставить Турции гарантии в случае аг­рессии со стороны Средиземного моря турецкое правительство увидело возможность обеспечить свою национальную незави­симость и территориальную целостность ⁷⁵.

Под сильным нажимом Англии Турция отказалась от своих планов. Этот факт наглядно свидетельствует о том, что после конференции в Монтрё сфера самостоятельной деятельности Турции в целом была ограничена. Особенно отразилось это на ее свободе действий в вопросе развития связей с СССР, в кото­ром турецкое правительство все больше оказывалось в зависи­мости от Англии.

Накануне открытия сессии Великого национального собра­ния Турции 1 ноября 1936 г. английское правительство было за­благовременно поставлено в известность, что в своей речи пре­зидент республики отметит в связи с конференцией в Монтрё только то, что отныне агрессор не будет иметь возможности вос­пользоваться турецкой территорией, акваторией и воздушным пространством. Под давлением Англии в заявлении Ататюрка слово «агрессор» не было упомянуто. Оно было заменено выра­жением «корабли воюющих стран». Все же Ататюрк заявил, что «наша дружба с Советской Россией, нашим великим морским и сухопутным соседом, прошедшая за пятнадцать лет через вся­кого рода испытания, продолжает нормально развиваться, со­храняя силу и искренность первых дней»⁷⁶.

В исследовании югославского историка Ж- Аврамовского упоминается беседа премьер-министра Югославии М. Стояди-новича с Арасом и Иненю в Анкаре 30 октября 1936 г. Арас заявил тогда Стоядиновичу, что советское правительство изъ­явило желание расширить договорные отношения между Тур­цией и СССР, предложив заключить договор о взаимопомощи, который охватывал бы и район Средиземного моря, и проявило готовность оказать Турции помощь против итальянской агрес­сии. После консультации с английским и югославским прави­тельствами Турция отклонила советское предложение⁷⁷.

Следует подчеркнуть, что действительным инициатором по­становки вопроса о заключении турецко-советского соглашения было не советское, а турецкое правительство. Англия сорвала его заключение.

Англия старалась ускорить англо-турецкое сближение, на­чавшееся после заключения «джентльменского соглашения» и конференции в Монтрё. Указанные события оказали влияние на

позицию турецкого генерального штаба. Тенденции к развитию политических контактов с Англией, проявленные турецким пра­вительством после 1933 г., не сопровождались стремлением уста­новить военные связи. Одним из больших затруднений, с кото­рыми столкнулась Англия в отношениях с Турцией в исследуе­мый период, была «враждебность и подозрительность турецкого генерального штаба» ⁷⁸.

Одной из основных причин постепенного изменения отноше­ния генерального штаба к Англии был итало-абиссинский кон­фликт. Этот процесс был в значительной степени ускорен конференцией в Монтрё. Английский посол в Анкаре указывал на исключительно большое значение происшедших в отноше­ниях с Турцией изменений для английских колониальных, стра­тегических и политических интересов на случай военного кон­фликта, который поставил бы под угрозу ее позиции и комму­никации в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Восто­ке⁷⁹. Установление более тесного военного сотрудничества с Турцией на море и в воздухе, считал Лорэн, не только усилит английские оборонительные позиции в районе Средиземного моря, но и будет означать для Англии значительную материаль­ную поддержку ⁸⁰.

Изменение отношения турецкого генерального штаба к Анг­лии в 1936 г. сразу же отразилось на перспективах вооружения Турции. Она начала предоставлять военные заказы преимуще­ственно английским фирмам⁸¹. После конференции в Монтрё и оказанной ею Турции поддержки Англия получала разреше­ние создавать в районе проливов военно-морские укрепления, пользоваться турецкими военными базами, начать реконструк­цию портов в Измире, Стамбуле, Трабзоне и строить военные корабли и аэродромы на турецкой территории ⁸². Как отмечает Вер-Ходж, все это свидетельствовало о том, что недоверие в Турции к Англии было преодолено и та предпочитала теперь предоставлять ей свою помощь в укреплении обороны ⁸³.

Быстрое сближение между Англией и Турцией после конфе­ренции в Монтрё отразилось и на их экономических отноше­ниях. В конце 1936 г. был подписан контракт с английской фирмой «Брассерт» о строительстве металлургического комби­ната в Карабюке, для которого было отпущено 3 млн. англий­ских фунтов стерлингов. Это соглашение было подписано после продолжительной конкурентной борьбы с германской фирмой Крупна, которая предлагала более выгодные условия, чем анг­лийская фирма ⁸⁴.

Был подписан также договор между английской фирмой «Александр Гибб и К°» и турецкой фирмой «Иншаат Тюрк ли-

митед», в результате которого Англия получила право участво­вать в строительстве ряда объектов, как, например, порта в Стамбуле, в трассировке железнодорожной линии от Диярба-кыра до иранской границы, призванной связать турецкую же­лезнодорожную сеть с иранской, в строительстве ирригацион­ных систем в Анатолии и т. д.⁸⁵. В 1936 г. между Англией и Турцией было подписано также клиринговое соглашение, заме­нившее торговое соглашение 1935 г. Обсуждались возможности расширения торговых отношений между двумя странами.

Но, несмотря на достигнутые результаты, Англия не сумела поставить политическое сближение двух стран на здоровую эко­номическую основу⁸⁶. Экономическая политика, проводившаяся Англией в отношении Турции, определялась преимущественно политическими целями и в значительной степени сдерживалась экономической политикой, проводившейся английским прави­тельством на Балканах.

Фашистская Германия была обеспокоена улучшением англо­турецких экономических и политических отношений. Визит Шахта в Турцию в середине ноября 1936 г. преследовал цель ослабить воздействие неудачи Германии, связанной с подписа­нием Турцией договора с английской фирмой «Брассерт»⁸⁷. Однако визит Шахта не принес Германии ожидаемых успехов. В 1936 г. турецкое правительство начало предпринимать усилия для уменьшения германского экономического влияния. Оно на­стаивало на том, чтобы расчеты по определенной части торгов­ли с Германией производились в свободной валюте ⁸⁸.

Торжественная встреча английского короля Эдуарда VIII в Турции в сентябре 1936 г. была первым шагом, предпринятым для того, чтобы публично продемонстрировать «дружбу»⁸⁹. В ноябре 1936 г. был осуществлен также отложенный в 1935 г. из-за обострения международной обстановки в районе Средизем­ного моря визит турецкого флота на остров Мальту⁹⁰. После этого визита в турецкой прессе еще более усилился проанглий-ский тон, а об Англии впервые начали писать как о «дружест­венной державе» ⁹¹.

и

ГЛАВА IV

Англо-турецкие отношения в 1937 — 1938 гг.

Первый этап развития отношений между Англией и Турцией в 30-х годах приходится на 1-934—1936 гг. Конференция в Монт-рё и ее влияние на их развитие были логическим результатом их сближения, наметившегося в 1934 г. Если беседу Ататюрка с английским послом 17 июня 1934 г. рассматривать как начало этого этапа, то конференция в Монтрё будет его завершением. В 1934—1936 гг. были заложены основы близких англо-турец­ких отношений и созданы необходимые предпосылки для даль­нейшего углубления сотрудничества между двумя странами.

Основная тенденция английской внешней политики по отно­шению к Турции в этот период заключалась в том, чтобы до­биться переориентации турецкой внешней политики в сторону Англии, достичь «недокументированного сотрудничества на базе взаимного признания широкой общности интересов» между дву­мя странами, не беря на себя, однако, каких-либо конкретных обязательств ¹. Фактически такая линия означала, что Англия не хотела заключать договор о сотрудничестве с Турцией и об­лекать англо-турецкие отношения в официальную форму.

В то же время английское правительство понимало, что ряд обстоятельств главным образом политического и стратегическо­го характера делает необходимым поощрение готовности Турции развивать более тесное сотрудничество с Англией. Не отклоняя предложения Турции о сближении, Англия весьма умело на­правляла развитие англо-турецких отношений и придавала им форму, желательную для английской политики и соответствую­щую ее интересам.

^Давая обзор англо-турецких отношений в конце 1936 г., анг­лийский посол в Анкаре Лорэн подчеркивал, что основная цель

английской политики уже достигнута. Турция проявляет полную готовность «принять английскую дружбу такой, какова она есть, рассматривая ее как важный и ценный фактор в своей внешней политике и как дополнительную моральную гарантию ее национальной безопасности» ². Лорэн сообщал в Форин офис, что 'благодаря его внушениям турецкому правительству и бесе­дам английского министра иностранных дел с Арасом и турец­ким послом в Лондоне Турция отказалась от дальнейших наме­рений настаивать на подписании договора между двумя страна­ми. Такому исходу чрезвычайно способствовала конференция в Монтрё, а также визиты короля Эдуарда в Турцию и турецкого флота на Мальту³.

Английский посол подчеркивал исключительное значение этих визитов, которые позволили привлечь на сторону Англии турецкое общественное мнение. Это, полагал он, устранило тревожившую турецкое правительство необходимость объяс­нить меджлису, что, собственно, получила Турция взамен за столь быструю переориентацию внешней политики в сторону Англии⁴.

Некоторые авторы полагают, что и в 1937 г. турецкое прави­тельство предлагало Англии заключить договор⁵. Английское же 'правительство якобы отклонило такое предложение под предлогом, что время для заключения договора еще не настало. Неизвестные ранее английские документы дают, однако, осно­вание оспаривать утверждения, будто в 1937 г. Турция делала Англии конкретное предложение о заключении договора ⁶.

В конце февраля 1937 г. Арас заявил английскому послу Лорэну, что интересы Турции совпадают с интересами Англии. Поэтому турецкое правительство приняло решение согласовы­вать свою региональную политику с мировой политикой Англии. Турция осознала, говорил он, что существующие для этого воз­можности являются гораздо большими, чем она могла предста­вить себе раньше. Арас подчеркивал, что сближение с Англией открывает перед Турцией перспективу освобождения от эконо­мического и политического влияния ряда стран, которое ограни­чивает ее независимость. Он выразил удовлетворение турецкого правительства тем, что после установления более тесных поли­тических контактов между двумя странами были предприняты первые важные шаги в экономической области. Подписание со­глашения с английской фирмой «Брассерт» позволит Турции ослабить свою экономическую зависимость от Германии.

Турецкий министр иностранных дел заявил далее, что в слу­чае новой войны «Турция будет сражаться на стороне Англии». Турция вступит в войну сразу после того, как определит свою

позицию Италия, но независимо от того, на какой стороне ока­жется последняя.

По мнению Лорэна, заявление Араса было вызвано тем, что поднятый вопрос, вероятно, подвергся обсуждению в турецком кабинете. Сделанный же вывод являлся следствием признания Англии той великой державой, которая имеет для Турции пер­востепенное значение ⁷.

Английский посол проанализировал причины, которые пре­допределили принятие такого решения. Он сделал обзор отно­шений Турции с остальными великими державами и подчерки­вал, что дружеские отношения с СССР также не перестанут находиться в основе турецкой политики. Симпатии же турецкого правительства к Франции серьезно подорваны, несмотря на со­глашение, достигнутое в Женеве по поводу Александреттского санджака. Турция сомневается в финансовой стабильности Франции и чувствует, что политические позиции Парижа ослаб­лены. По отношению к Италии Турция продолжает сохранять подозрительность, хотя страх перед непосредственной итальян­ской агрессией уменьшился. Что касается фашистской Герма­нии, то, несмотря на ее огромное значение для турецкой эконо­мики, Турция не желает связываться с ней -политически ⁸. В ка­честве основной причины Лорэн указывал также на принятие английским правительством новой программы перевооружения страны⁹. Все эти обстоятельства побуждали Турцию видеть в Англии единственно возможного и реального союзника.,

Английский посол полагал, что Англия не должна делать ответных заявлений, поскольку Турция их не ожидает. Она знает, что английское правительство не намерено брать на себя где бы то ни было новые «специфические обязательства», кроме тех, которые вытекают из Локарнского договора. Кроме того, отмечал Лорэн, турецкое правительство считает, что недокумен­тированное взаимопонимание имеет ряд преимуществ перед под­писанным текстом, который всегда может вызвать дискуссии, взаимные обвинения и т. д. ¹⁰.

Английское правительство обошло турецкое заявление мол­чанием. Однако в конце 1936—начале 1937 гг. правительства как Англии, так и Турции считали, что между двумя странами достигнуто «неписанное взаимопонимание», которое фактически служит основой дальнейшего развития взаимных отношений.

Наступившее сближение в англо-турецких отношениях долж­но было ускорить оформление Ближневосточной Антанты. В се­редине 1936 г. английское правительство изменило свое отноше­ние ^;к ирано-турецким планам образования Ближневосточного пакта с участием Ирака, Ирана, Афганистана и Турции. Англия

сама начала подталкивать турецкое правительство к ускорению и завершению переговоров о пакте ^и. 8 июля 1937 г. был подпи­сан Саадабадский пакт ¹². Английское правительство рассчиты­вало, что подписанный пакт, или Ближневосточная Антанта, как стали называть созданную им группировку, укрепит расшатан? ные позиции британского империализма на Ближнем Востоке. Оно надеялось превратить пакт в орудие своей политики в этом географическом районе. Турция и Ирак, игравшие в Ближне­восточной Антанте руководящую роль, фактически становились проводниками английского влияния в арабских странах ¹³.

Решающую роль в заключении Саадабадского.пакта сыгра­ла английская дипломатия ^н. «Без английской помощи, — отме­чает А. Ш. Эсмер, — подписание пакта было бы невозможно. Присоединение к пакту Ирака — страны с ограниченной неза­висимостью — было связано только с согласием Англии» ¹⁵.

Саадабадский пакт был направлен не только против нацио­нально-освободительной борьбы арабских народов, но и против Советского Союза. Он преследовал цель содействовать политике изоляции СССР, проводившейся английским правительством ¹⁶.

В самой Турции превосходно понимали как антисоветскую направленность пакта, так и роль, отведенную ей Англией. В то же время турецкое правительство правильно оценивало значе­ние Ближневосточной Антанты для английской политики и анг­лийских интересов на Ближнем Востоке ¹⁷.

Эти акции английской дипломатии не были секретом для со­ветского правительства. Поэтому после заключения Саадабад­ского пакта турецкие министры иностранных и внутренних дел отправились в Москву, чтобы заверить советское правительство, что он не направлен против СССР. В беседах с В. М. Молото­вым, М. М. Литвиновым и другими советскими государственны­ми деятелями Арас заявлял, что отношение Турции к СССР остается неизменным. Она будет выполнять взятые на себя обя­зательства по отношению к СССР и никогда не предпримет шагов, которые подорвали или ослабили бы дружественные от­ношения, существующие между двумя странами. Однако турец­кий министр иностранных дел отметил, что Турция «не готова пойти на подписание соглашений, расширяющих эти обязатель­ства» ¹⁸. А Лорэну он «по секрету» сообщил, что в отношениях между СССР и Турцией образовалась «коварная трещина» ¹⁹. Он отказался также дать ясный ответ на вопрос советского правительства, как далеко простираются турецкие обязатель-

ства

Сближение Турции с Англией сопровождалось все большим отходом от политики дружбы и сотрудничества с Советским

Союзом. Однако турецкое правительство не могло сбросить со счетов своего северного соседа. Оно не решалось пойти на ухуд­шение своих отношений с СССР и было вынуждено постоянно лавировать. Турция была поставлена перед необходимостью, с одной стороны, поддерживать дружественные связи с СССР, а с другой — под давлением Англии параллельно расширять анг­ло-турецкие отношения, что не могло не сопровождаться усиле­нием антисоветских тенденций. Присоединение Турции к анти­советскому Саадабадскому пакту и последовавший сразу же вслед за этим визит турецких министров в Москву ясно свиде­тельствовали, что Турция хотела бы сочетать обе эти линии в своей внешней политике.

Со своей стороны английское правительство пыталось ока­зывать через Турцию влияние и на другие балканские страны. С конца 1937 г. Англия начала внушать турецкому правитель­ству, что наступило время легализовать перевооружение Болга­рии. Она настаивала на том, чтобы Турция побудила остальных членов Балканской Антанты вступить с Болгарией в переговоры по этому вопросу наподобие тех, которые велись между Вен­грией и Малой Антантой. Вначале турецкое правительство не согласилось с позицией Англии. Арас считал, что время для по­добных переговоров еще не пришло²¹. Но в декабре 1937 г. Тур­ция под нажимом английской дипломатии приняла английское предложение и начала зондировать мнение остальных членов Балканской Антанты²².

Основной причиной, заставившей английское правительство -выступить инициатором переговоров между Болгарией и Бал­канской Антантой, было, разумеется, не желание исправить не­справедливые положения Нейиского договора, а стремление укрепить свои политические позиции в Болгарии. Англия надея­лась ослабить в Болгарии германское и итальянское влияние и предотвратить возможность ее присоединения к «оси» Рим — Берлин ²³. Конечной же целью английского империализма было укрепление английских стратегических позиций в районе проли­вов и Средиземного моря ²⁴.

Наблюдавшаяся с конца 1936 г. тенденция к сближению между Англией и Италией ²⁶ привела к подписанию «джентль­менского соглашения» между двумя странами 2 января 1937 г.²⁶. Английское общественное мнение встретило «джентльменское соглашение» весьма холодно, и Идеи был вынужден заявить в Палате общин, что оно не является ни договором, ни пактом и не предусматривает уступок со стороны Англии. Целью согла­шения, по его словам, было содействие достижению умиротво­рения в районе Средиземного моря. Он подчеркнул, что согла-

шение было с одобрением встречено правительствами Франции, Турции, Греции и Югославии ²⁷.

Турция была успокоена итальянскими обещаниями поддер­жать статус-кво в районе Средиземного моря. Отсутствие в со­глашении каких-либо пунктов, касавшихся ограничения воору­жений, рассматривалось турецким правительством как прояв­ление желания Англии укрепить и усилить свои стратегические позиции в районе Средиземного моря, что служило дополни­тельной гарантией безопасности Турции ²⁸.

«Джентльменское соглашение» между Англией и Италией способствовало и улучшению турецко-итальянских отношений. Уже 12 января 1937 г. Арас сообщил английскому послу, что-Турция предприняла шаги с целью проверить, готова ли Италия присоединиться к новой конвенции о проливах, если Турция в одностороннем порядке объявит о своем решении ликвидировать миссию в Аддис-Абебе ^2Э. Италия проявила готовность вести пе­реговоры с Турцией по поднятому вопросу ³⁰.

Готовность Италии признать новый статус проливов, приня­тый на конференции вМонтрё, в значительной степени была ре­зультатом воздействия, оказываемого на итальянское правитель­ство Англией³¹. Однако английское правительство было против ликвидации турецкой миссии в Аддис-Абебе, что можно было бы истолковать как признание Турцией итальянской оккупации Абиссинии. Оно настоятельно предупредило турецкое правитель­ство не придпринимать никаких действий, не проконсультиро­вавшись предварительно с английским послом в Риме ³².

Сообщение о том, что Арас намерен посетить Италию и об­судить с Чиано возможность ее присоединения к конвенции в Монтрё, сделанное румынским министром иностранных дел в конце января 1937 г. в Женеве, вызвало у Идена беспокойство. В тот же самый день английский министр иностранных дел осве­домился у Араса о его планах³³. Он заявил турецкому министру иностранных дел, что подобная встреча, если она состоится до того, как в Женеве будет достигнуто соглашение с Францией об Александреттском санджаке, вызовет раздражение француз­ского правительства, а это может возыметь неприятные послед­ствия. В то же время улучшение отношений с Италией будет истолковано как демонстративная попытка турецкой стороны оказать нажим на Францию. Арас ответил, что не обдумывал этого вопроса и что, как он полагает, на предстоящей сессии Совета Лиги наций соглашение с Францией будет достигнуто.. Наряду с этим он подчеркнул, что у Турции нет намерения предпринимать шаги, которые встретили бы неодобрение Анг­лии. Турция понимает, заявил он, что желание Италии подпи-

сать конвенцию является результатом действий английского правительства ³⁴.

В январе 1937 г. между Францией и Турцией было достиг­нуто компромиссное решение об Александреттском санджаке. В вопросах внешней политики и денежной системы санджак оставался связанным с Сирией, но 'получал в то же время пол­ную самостоятельность во внутренних делах. Санджак подлежал ремилитаризации и ставился под контроль Лиги наций. Фран­ция и Турция совместно гарантировали его территориальную

целостность

После заключения соглашения с Францией Арас в интервью французской газете «Энтрансижан» заявил о своем удовлетво­рении и подчеркнул, что соглашение открывает новые перспек­тивы в отношениях между Францией и Турцией ³⁶. Он отметил также удовлетворение турецкого правительства достигну­тым «джентльменским соглашением» между Англией и Ита­лией и сообщил о своей предстоящей встрече с Г. Чиано в Ита­лии ³⁷.

Второго — третьего февраля 1937 г. в Милане Арас встре­тился с Чиано³⁸. Через английского посланника в Белграде Кэмпбелла ³⁹ и несколько дней спустя в беседе с Лорэном Арас подробно информировал англичан о переговорах с Чиано. Он сообщил, что итальянский министр иностранных дел выразил удовлетворение «джентльменским соглашением» между Англией и Италией и надежду, что оно будет способствовать улучшению отношений Италии с такими странами, как Турция, Греция, Югославия,— странами, находящимися в дружеских отноше­ниях с английским 'правительством⁴⁰. Арас сообщил, что с итальянской стороны не было сделано предложения о замене итало-турецкого договора от 1928 г. новым документом, а была только выражена надежда, что этот договор найдет свое отра­жение во взаимных отношениях ⁴¹.

Арас сказал Лорэну, что итальянский министр иностранных дел делал попытки поставить вопрос о подписании конвенции в Монтрё в зависимость от признания де-юре итальянской импе­рии в Африке. Арас дал ему ответ в соответствии с замечания­ми, сделанными ранее Иденом, и Турция отказалась пойти на изолированнные действия. Несмотря на это, Чиано настаивал, чтобы Арас сделал заявление о закрытии турецкой миссии в Аддис-Абебе или позволил бы сделать такое заявление газетам. Подобное признание де-факто итальянской империи в Африке было бы равносильно для Италии признанию ее де-юре ⁴².

Во время переговоров между Арасом и Чиано итальянская пресса сообщала, что итальянский министр иностранных дел

предпримет попытку склонить Турцию к отходу от дружбы с Англией и СССР и сблизить ее с «осью» Рим — Берлин. Это заставило турецкую печать выступить 3 февраля 1937 г. с сооб-щением, что Турция «связана только с блоком мира и ни с ка­ким другим блоком» ⁴³.

Действительно, Чиано пытался убедить турецкого министра иностранных дел в дружеских чувствах, которые, мол, питает Германия к Турции. В ответ Арас поинтересовался, не желает ли Италия, чтобы турецкое правительство пошло еще дальше В; своих и без того дружеских отношениях с Германией и тем са­мым помогло ей укрепить свои позиции в районе Средиземного моря. Чиано подчеркнул, что последнего Италия желает меньше всего, и сообщил, что она получила от Германии заверения о ее решении не вмешиваться в средиземноморские проблемы ⁴⁴.

Итальянский министр иностранных дел интересовался также отношениями Турции с СССР, пытаясь одновременно запугать ее угрозой распространения большевизма в районе Средиземно­го моря. Арас подчеркивал, что Турция не имеет с коммунизмом ничего общего, но решительно предпочитает советскую власть, царскому режиму, который был враждебно настроен к Турции.. Он заявил, что на конференции в Монтрё Турция вернула себе часть своей независимости и восстановила свой суверенитет над проливами. Если кто-то думает, подчеркнул Арас, что Турция позволит использовать свою независимость, чтобы «стать пеш­кой в политике России или какой-либо другой державы, базой для операций России или против нее, тот очень заблуж­дается. Если Россия будет вовлечена в войну, то Турция или останется нейтральной, или будет воевать на стороне Рос-сии»⁴⁵.

Переговоры Италии с Турцией о признании нового статуса проливов и желание Германии укрепить свои политические по­зиции в Турции побудили гитлеровское правительство изменить свое отношение к конвенции в Монтрё⁴⁶. В ходе переговоров между Г. Чиано и К. Нейратом в Риме в мае 1937 г. были со-гласованы совместные действия двух стран в вопросе о призна­нии конвенции о проливах, принятой на конференции в Монт­рё ⁴⁷. После завершения в июле 1937 г. англо-германских мор­ских переговоров Германия пришла к выводу, что наступил мо­мент начать переговоры с Турцией относительно подписания двустороннего соглашения в связи с конвенцией⁴⁸. Италия от­тягивала присоединение к конвенции, пока итальянская им­перия в Африке не будет признана Лигой наций. Это обстоя­тельство заставило и Германию отложить переговоры с Тур-

цией

В германских планах установления экономической и полити­ческой гегемонии в Центральной и Юго-Восточной Европе пер­вой страной, которая должна была стать жертвой агрессии, значилась Австрия⁵⁰. Германский империализм прекрасно по­нимал стратегическую, экономическую и политическую важность Австрии, расположенной в центре Европы. Включение Австрии в территорию «Третьего рейха» должно было открыть путь дальнейшей агрессии Германии в Центральной и Юго-Восточной Европе. По мере восстановления германского военного потен­циала и завоевания Германией политических позиций фашист­ская печать и ряд политических деятелей принялись все более открыто рассуждать об огромных экономических и стратегиче­ских преимуществах, которые получит Германия после присое­динения Австрии ^5I.

Аншлюс Австрии сыграл огромную роль в закреплении эко­номического влияния нацистской Германии в Центральной и Юго-Восточной Европе. В руки Германии перешли фактически все банковские, экономические и финансовые связи Австрии со странами этого региона⁵². Аншлюс значительно улучшил фи­нансовое положение рейхсбанка, поскольку золотые и девизные запасы Австрии значительно превосходили запасы рейха ⁵³. Пос­ле него Германия располагала 140 млн. шиллингов кредитных остатков по клиринговым расчетам Австрии со многими страна­ми Центральной и Юго-Восточной Европы ⁵⁴. Аннексия облегчи­ла Германии заключение новых торговых соглашений со всеми восточноевропейскими странами ⁵⁵.

Важные стратегические позиции, которые получила Герма­ния в Центральной Европе после присоединения Австрии, а так­же проведение ею ряда мероприятий стратегического и экономи­ческого характера дали ей возможность значительно усилить и политический нажим на балканские страны.

Общеизвестно, что едва ли не решающую роль в аншлюсе сыграла политика «умиротворения» и «невмешательства», про­водившаяся правительством Чемберлена в отношении фашист­ской Германии ⁵⁶. Но в английских буржуазных кругах в отно­шении этой политики отнюдь не было единодушия. Усиление германской экономической экспансии в Центральной и Юго-Восточной Европе после аншлюса вызвало опасения и недоволь­ство значительной части английской буржуазии. Английская печать запестрела статьями и откликами, предупреждавшими о растущем германском влиянии в Центральной и Юго-Восточной Европе. Даже ряд близких правительству газет и журналов был

.84

вынужден признать экономические успехи Германии и призывал к проведению западными державами более активной политики.

Дата добавления: 2015-11-13