2 страница

Приход Гитлера к власти изменил международную обста­новку. Усиленная подготовка к войне, начавшаяся в Германии и других фашистских государствах, обострила напряженность. 27 марта 1933 г. Япония вышла из Лиги наций. В конце того же года Германия также заявила, что она покидает конферен­цию по разоружению и Лигу наций. Провал конференции по разоружению и образование нового очага войны в Европе вновь поставили перед турецким правительством вопрос о пересмотре Лозаннской конвенции о проливах⁴¹.

Тойнби отмечает, что в 1934 г. Турция была серьезно встре­вожена начавшимся сближением между Югославией и Болга­рией, которое она рассматривала как угрозу своей границе во Фракии, а также усилением итальянских претензий на господст­во в районе Средиземного моря, в частности речью, произнесен­ной Муссолини 18 марта 1934 г. Он считает, что все это послу­жило основными мотивами для перехода турецкого правитель­ства к политике перевооружения. В принятом тогда семилетнем плане перевооружения существенное место занимала ремилита­ризация проливов⁴².

В начале мая 1934 г. турецкий министр иностранных дел вновь поднял перед английским послом в Анкаре вопрос о реми­литаризации проливов. Он заявил, что общие тенденции, наблю­даемые во всем мире в вопросе вооружений, заставляют турец­кое правительство также принять предохранительные меры. Арас

заявил, что в случае необходимости Турция может закрыть про­ливы в 24 часа и никакие «юридические аргументы» не остано­вили бы ее⁴³.

В конце мая 1934 г. в Женеве Саймон сумел убедить Араса не поднимать в тот момент вопроса о проливах. Одновременно он подчеркнул, что английское правительство не согласилось бы признать одностороннюю ликвидацию Турцией положений Ло­заннской конвенции. Арас ответил, что у турецкого правитель­ства нет подобных намерений, но оно желает сохранить за собой право снова поднять этот вопрос в будущем ⁴⁴.

Согласно сообщению газеты «Манчестер гардиан» от 15 ав­густа 1934 г., турецкое правительство намеревалось еще раз поднять вопрос о ремилитаризации проливов на конференции по разоружению. Но оно, отмечала газета, не осуществило своего намерения, чтобы не создавать трудностей для переговоров о Восточном пакте. Турецкое правительство удовлетворилось толь­ко постановкой вопроса в неофициальных беседах⁴⁵. Но фак­тически отказ Турции от новой его постановки в официальном порядке был главным образом результатом нажима английского правительства.

В начале марта 1935 г. Германия заявила об отказе от вы­полнения военных положений Версальского мирного договора. 16 марта был опубликован декрет о введении в Германии все­общей воинской повинности, что еще больше усилило гонку во­оружений и обострило международное положение. В этой обста­новке турецкий министр иностранных дел вновь поднял в марте 1935 г. вопрос о проливах в беседе с английским послом в Тур­ции и выразил опасения турецкого правительства по поводу возможного отказа Болгарии от военных постановлений Нейис-кого договора подобно тому, как поступила Германия. Арас заявил, что Турция могла бы действовать в вопросе о проливах односторонне, но предпочитает заручиться поддержкой других держав⁴⁶.

В беседе с Лорэном 11 апреля 1935 г., накануне своего отъ­езда в Женеву, Арас поставил этот вопрос не только в связь с перевооружением Болгарии. Он подчеркнул также, что Болга­рия, как и другие побежденные страны, легально перевооружа­ется в рамках европейской реорганизации на основе принципов безопасности и равноправия, провозглашенных в декларации 1932 г.⁴⁷.

Тем не менее Арас снова отметил, что перевооружение Болга­рии подрывает основу, на которой было дано турецкое согласие на демилитаризацию зоны проливов, закрепленное в Лозан­нском договоре. Основным выдвинутым ею условием было сохра-

49-

нение разоруженной Болгарии. Ее перевооружение является на­рушением этого условия и создает угрозу безопасности Турции. При таких обстоятельствах, подчеркнул Арас, турецкое общест­венное мнение не может примириться с положением, которое существовало до того времени. Хорошие англо-турецкие отно­шения, а также улучшение англо-советских отношений⁴⁸, пола­гал турецкий министр иностранных дел, являются благоприят­ной основой для разрешения вопроса о проливах во имя интере­сов общеевропейской безопасности⁴⁹.

В ответ Лорэн напомнил, что в случае нападения на Турцию у нее есть гарантии со стороны стран, подписавших Лозаннскую конвенцию. Арас согласился с его замечанием и сказал, что'.не желает выходить за рамки договора, но хотел бы знать, как будут осуществлены эти гарантии. Единственная гарантия, имею­щая для него важность, заявил Арас,-—английская. Вопрос бу­дет разрешен, если английское правительство окажется готово гарантировать безопасность Турции и предоставит ей помощь в случае нападения в районе проливов. Он подчеркнул, что жела­ет поставить перед Саймоном вопрос об англо-турецком согла­шении о взаимной помощи, о котором будет публично заявлено в Лиге наций⁵⁰.

Английский посол интересовался, как отнесутся к этому предложению другие державиц особенно СССР и Италия. По мнению Араса, СССР не возражал бы против него, ибо совет­ское правительство будет нуждаться в турецком согласии при подписании франко-советского пакта о взаимной помощи. В об-«мен Турция надеется получить советскую поддержку при за­ключении возможного соглашения с Англией. Этому будет со­действовать также улучшение англо-советских отношений после визита Идена в Москву⁵¹. Арас добавил, что оба эти соглаше­ния будут взаимно уравновешивать друг друга⁵².

Со стороны Италии турецкий министр иностранных дел так­же не ожидал сопротивления. Он ссылался на недавнее пред­ложение итальянского правительства заключить трехстороннее соглашение между Италией, Грецией и Турцией⁵³.

В связи с быстрым вооружением Германии французское пра­вительство настаивало на созыве Совета Лиги наций и предло­жило созвать трехстороннюю конференцию с участием Англии, Франции и Италии. Эта конференция открылась в Стрезе 11 ап­реля 1935 г. Работа ее носила, однако, чисто формальный и об­щий характер. Протест Абиссинии против итальянской агрессии вообще не был на ней рассмотрен. Участники конференции объ­явили его не имеющим отношения к европейскому миру. Резо­люция, принятая по поводу нарушения Германией Версальского

договора, носила примиренческий характер⁵⁴. В заключительной декларации конференции говорилось, что три державы будут противодействовать «всеми возможными средствами всякому одностороннему отказу от договоров, который может поставить мир под угрозу»⁵⁵.

15 апреля 1935 г. открылась 85-я сессия Совета Лиги наций. На следующий день турецкий министр иностранных дел заявил Саймону, что настроение турецкой общественности заставляет его вновь напомнить на сессии Совета о положении, в которое поставлена Турция в силу условий Лозаннского договора. Он подчеркнул, что в 6-м параграфе принятой в Стрезе общей ре­золюции, затрагивающем вопросы военного статуса отдельных стран по Сен-Жерменскому, Трианонскому и Нейискому дого­ворам, вообще не упоминается о Турции. У турецкого прави­тельства, отметил он, нет намерения односторонне отбросить Лозаннский договор, но у него есть очень серьезные основания настаивать на его пересмотре⁵⁶.

Саймон ответил, что, поскольку сессия будет рассматривать специфическую резолюцию, неудобно ставить вопрос, не имею­щий к ней отношения. Он заявил также, что Лозаннский дого­вор является «договором по взаимному соглашению» и нельзя сопоставлять его с предоставлением Германии права на воору­жение⁵⁷. Фактически замечание английского министра иност­ранных дел, что Лозаннский договор является «договором по взаимному соглашению», не соответствовало действительности. На деле турецкое правительство было вынуждено подписать его, так как в то время район проливов и Стамбул все еще бы­ли оккупированы войсками союзников.

Арас ответил, что выход Японии из Лиги наций изменил об­стоятельства, при которых была подписана Лозаннская конвен­ция о проливах. Отныне страны, которые по статье 18-й конвен­ции предоставляли Турции гарантии, не обязаны считать их действующими. При таком положении турецкое правительство будет чувствовать себя в большей безопасности, если, кроме га­рантий, проистекающих из статьм»Л8-й, оно будет иметь и «мо­ральные гарантии» со стороны Англии⁵⁸.

Осложнение международной обстановки в Европе в середине 30-х годов усиливало стремление турецкого правительства при­нять более активное участие в делах Центральной и Юго-Вос­точной Европы. Турция предприняла попытки войти в планиро­вавшиеся Восточный и Дунайский пакты. Но фашистская Гер­мания— фактически с помощью Англии, Италии и Польши — помешала созданию системы региональных пактов в Централь­ной и Юго-Восточной Европе.

Усиленная подготовка Италии к войне против Абиссинии вызвала в Турции тревогу. Итальянская угроза и нежелание английского правительства допустить заключение средиземно­морского регионального пакта усиливали в Анкаре чувство неу­веренности. В этом заключались основные причины, заставляв­шие турецкое правительство добиваться от Англии поддержки и гарантий на случай возможного осложнения обстановки в районе Средиземного моря.

17 апреля 1935 г. Арас выступил в Лиге наций с заявлени­ем, что Лозаннская конвенция о проливах и демилитаризован­ной зоне носит дискриминационный характер, и угрожал, что при изменении положения, зафиксированного в мирных догово­рах, Турция будет вынуждена сама внести изменения в режим проливов^5Э. Сразу же последовали выступления английского, французского и итальянского делегатов, которые выразили не­согласие. В то же время английский делегат обещал, что подня­тый Турцией вопрос будет включен в повестку дня намечавшей­ся в 1935 г. конференции в Риме⁶⁰. Из всех присутствовавших на сессии Совета только представитель СССР поддержал заяв­ление Араса. Как страна, непосредственно заинтересованная в пересмотре режима черноморских проливов, заявил он, СССР поддерживает предложение Турции⁶¹.

Турецкие историки отмечают, что желание Турции изменить режим проливов поддерживал начиная с 1933 г. и в дальней­шем из всех великих держав только Советский Союз⁶².

Накануне конференции Балканской Антанты в Бухаресте⁶³' в беседе с английским послом в Анкаре Арас выразил разоча­рование сдержанностью, с которой было встречено его заявле­ние от 17 апреля 1935 г. в Совете Лиги наций. Он подчеркнул, что острая реакция представителей западных держав была не­уместна, поскольку вопрос был поставлен не с целью обсужде­ния. Арас отметил, что реакция западных держав затрудняет все дело, закрывает двери для переговоров и не оставляет Тур­ции другого выбора, кроме одного — настаивать, чтобы в во­просе ревизии военных статей договоров с ней обращались, как с другими побежденными странами. Другими словами, подыто­жил Лорэн, Турция откажется дать свое согласие на любую модификацию военных положений Нейиского, Трианонского и Сен-Жерменского договоров, пока ее пожелания также не будут обсуждены и удовлетворены⁶⁴.

В связи с сообщением Лорэна об этой беседе английское ми­нистерство иностранных дел решило: если Арас вновь подни­мет вопрос на сессии Совета Лиги наций в мае 1935 г., в по­следний раз объяснить ему, что не существует аналогии между

Лозаннским договором, подписанным добровольно и не нала­гающим ограничений на турецкие вооруженные силы, и догово­рами, заключенными в результате Парижской мирной конфе­ренции. В то же время Форин офис решил внушить турецкому министру иностранных дел, что если Турция действительно же­лает серьезно обсуждать вопрос о проливах, то в ее же собст­венных интересах поставить его как отдельный вопрос в соот­ветствии со статьей 19-й Лозаннского договора или путем од­новременного обращения ко всем странам, подписавшим его⁶⁵.

Под давлением Англии турецкое правительство не подняло вопрос о проливах в мае 1935 г. в Лиге наций⁶⁶. 27 июня Арас заявил английскому поверенному в делах, что Турция дорожит дружескими отношениями с Англией и не желает действовать вразрез с английской политикой. По мнению турецкого минист­ра иностранных дел, вопрос о проливах не может и не должен препятствовать развитию англо-турецких отношений. Поэтому турецкое правительство считало, что в конечном счете вопрос будет решен, выжидало развития событий. Одновременно Арас снова подчеркнул, что турецкое правительство больше не стало бы выдвигать этот вопрос на обсуждение, если бы Англия со­гласилась подписать договор о взаимной помощи с Турцией. В таком случае английское правительство могло бы быть увере­но в том, что Турция искренне и лояльно выполнит обязательст­ва, вытекающие из договора ⁶⁷.

Многократная постановка Турцией вопроса о проливах, а так­же подготовка Италией нападения на Абиссинию заставили английское правительство вновь подвергнуть обсуждению пред­ложение правительства Турции о пересмотре статуса Черномор­ских проливов. В докладе начальника английского генерального штаба от 19 июля 1935 г. отмечались как положительные, так и отрицательные последствия сохранения демилитаризованной зоны. Подчеркивалось, что турецкие военно-морские силы не­значительны, а это делает протяженное средиземноморское по­бережье Турции уязвимым для действий английского флота. Такое положение побуждает Турцию добиваться дружбы с Англией. Но, указывалось далее, данный факт имеет большое значение только тогда, когда Турция изолирована. Наоборот, он теряет силу, если у Турции есть союзник в лице какой-нибудь сильной державы, как было в 1914 г. В докладе вновь указы­валось на опасность закрытия проливов под воздействием СССР. Это обстоятельство, а также возможность, что пересмотр конвенции будет связан с вопросом статуса Рейнской зоны, го­ворили, по мнению английского генштаба, в пользу сохранения демилитаризованной зоны⁶⁸.

В то же время английский генеральный штаб указывал на стратегическую важность существования дружественной Турции для интересов Англии в Восточном Средиземноморье. Напоми­налось, что усилия Турции воспрепятствовать установлению контроля Италии в районе Восточного Средиземноморья, а так­же поддержка, которую она оказывает «Балканской Антанте против Германии, России и Италии», отвечают британским ин­тересам ⁶⁹.

Генеральный штаб подчеркивал, что Турция готова в случае необходимости быстро закрыть проливы. По его оценке, она может сделать это в течение 24-х часов. Поэтому вопрос о том,, принимать или нет предложение Турции о ремилитаризации зо­ны проливов, является не столько военным, сколько политиче­ским. Отмечалась возможность, что Турция уже реоккупирова-ла демилитаризованную зону во Фракии. При отклонении ее пожеланий и отказе ей в английских гарантиях ничтс> не сможет удержать ее от подобных же действий в райо­не проливов⁷⁰.

В заключение генеральный штаб указывал, что по полити­ческим причинам Англия не в состоянии предоставить гарантии Турции. Это обязывает английское правительство поддерживать Турцию в стремлении пересмотреть режим проливов. Невыгод­ные стороны ремилитаризации проливов будут компенсированы необходимой для Англии дружбой Турции. Кроме того, будет уменьшена опасность вовлечения Турции «в русский лагерь или в союз с Германией». В докладе говорилось, что Турция делает попытки ослабить свои тесные связи с СССР, а это в свою оче­редь будет, вероятно, побуждать ее к поддержанию более близ­ких отношений с Англией. Если же этого не произойдет, не ис­ключено, что Германия снова получит возможность заключить союз с Турцией⁷¹.

Хотя в течение нескольких месяцев после сессии Совета Ли­ги наций в Женеве в мае 1935 г. Турция не поднимала вопро­са о проливах, в начале августа английский генеральный штаб вновь подготовил специальный меморандум по поводу деми­литаризованной зоны. Меморандум был строго секретным и был направлен английскому министерству иностранных дел для ин­формации⁷².

В меморандуме повторялись в общих чертах соображения, высказанные в докладе генерального штаба от 19 июля 1935 г. Новым моментом являлось указание на то обстоятельство, что-Версальский договор фактически уже нарушен односторонними действиями Германии. И есть основания предполагать, что и другие мирные договоры ждет та же судьба⁷³.

,. Генеральный штаб более подробно разработал в августов­ском меморандуме вопрос о гарантиях, которые Турция хотела бы получить от английского правительства. Обращалось особое внимание на то, что вследствие возможного предоставления га­рантий Англия должна будет в любом случае взять на себя больший объем обязательств, чем в силу статьи 18-й Лозан­нской конвенции. Генеральный штаб полагал, что английское правительство не должно брать на себя дополнительных меж­дународных обязательств, так как по стратегическим сообра­жениям оно будет не в состоянии обеспечить их выполнение. Положение на Дальнем Востоке и в Западной Европе, подчер­кивалось в меморандуме, делает принятие на себя обязательств в другом направлении крайне неразумным⁷⁴. В заключение ука­зывалось, что Англия должна взять на себя инициативу и ока­зать Турции помощь в достижении соглашения по вопросу о проливах: с другими заинтересованными государствами. При этом с военной точки зрения она ничего не потеряет, поскольку Турция в любой момент может последовать примеру Германии и перечеркнуть положения договора⁷⁵.

Английское министерство иностранных дел поддержало вы­вод генерального штаба, что английское правительство не долж­но больше оказывать сопротивления турецкому предложению⁷⁶.

Какие же обстоятельства заставили английское правитель­ство изменить свою позицию в вопросе о проливах к концу 1935 г.?. В первую очередь здесь следует отметить значительное улучшение англо-турецких отношений за истекшие два года, вследствие чего Англия стала рассматривать Турцию как своего будущего союзника в случае военного конфликта.

В Англии хорошо понимали, что при настойчивости, которую проявила Турция, дальнейшие проволочки могут привести к ее одностороннему отказу от ограничений Лозаннского догово­ра. При таком повороте событий Англия рисковала потерять турецкую дружбу. Английское правительство опасалось, что дальнейшее сопротивление турецким пожеланиям могло бы при­вести к сближению Турции с Германией и к укреплению пози­ций последней на Ближнем Востоке. С другой стороны, Англия в то время уже считала, что сложились более благоприятные условия для отдаления Турции от Советского Союза, что, как надеялись в Лондоне, будет благоприятствовать дальнейшему укреплению английских позиций в Турции.

Осложнение международной обстановки в Европе и в райо­не Средиземного моря заставляло английское правительство проявлять больше осторожности по отношению к Турции, чтобы не помешать начавшемуся процессу улучшения англо-турецких

отношений. Подготовка Италии к нападению на Абиссинию так­же вызывала замешательство у английского правительства. Англия ощущала угрозу своим стратегическим и военным инте­ресам в этом географическом районе. Она опасалась столкнуть­ся на Средиземном море с еще большими затруднениями, когда. у нее бесспорно возникнет нужда в поддержке средиземномор­ских государств, включая и Турцию, против итальянской агрес­сии.

Такая совокупность обстоятельств и побудила Англию изме­нить свое отношение к вопросу о режиме проливов. Следует отметить, что к таким выводам она пришла еще до нападения Италии на Абиссинию, когда Англия осязаемо почувствовала угрозу 'своим позициям в районе Средиземного моря.

На заседании Комитета имперской обороны 14 октября 1935 г. Э. Чэтфилд ясно сказал, что именно напряженное поло­жение в районе Средиземного моря заставило генеральный штаб пересмотреть свою позицию по вопросу о проливах. На том же заседании сэр Сэмюэль Хор поддержал в общих чертах за­ключение генштаба и подчеркнул, что Англия должна принять свое решение прежде, чем будет поставлена перед свершившим­ся фактом. Но, отметил он, Англия должна действовать чрез­вычайно осторожно, поскольку существует опасность, что Тур­ция истолкует английское согласие как следствие итальянского нападения на Абиссинию и свяжет его с вопросом о санкциях. Все это может быть воспринято турецким правительством как проявление Англией слабости. Вывод Хора гласил, что лучше не ставить самим вопрос о проливах, а отложить его на неко­торое время и оказать Турции поддержку, когда она вновь по­ставит этот вопрос⁷⁷.

Заседание Комитета в принципе одобрило меморандум ге­нерального штаба. Оно рекомендовало, чтобы до принятия окон­чательного решения предложение турецкого правительства о ре­милитаризации проливов было еще раз обсуждено министерст­вом иностранных дел и кабинетом⁷⁸.

Одной из важнейших причин, побудивших Англию изменить свое отношение к желанию Турции ремилитаризировать проли­вы, было подписание в ноябре 1935 г. между СССР и Турцией протокола о продлении срока действия договора о дружбе от 1925 г. еще на 10 лет. Английское правительство вознамерева-лось использовать вопрос о режиме проливов для того, чтобы попытаться вбить клин между СССР и Турцией.

В сентябре и ноябре 1935 г. на заседаниях Лиги наций Тур­ция вновь подняла вопрос о проливах⁷⁹. В своем выступлении в ноябре турецкий министр иностранных дел подчеркнул, что»

«Турция не будет колебаться, чтобы в случае неожиданных об­стоятельств принять необходимые меры, обеспечивающие безо­пасность проливов» ⁸⁰.

В тот момент все были уверены, что Турция действительно закроет проливы. Дело дошло до того, что в течение нескольких дней через них не хотел пройти ни один торговый корабль.

6 декабря 1935 г. германский посол в Турции сообщил в Бер­лин о состоявшемся накануне совещании Исмета Иненю, Араса и нескольких высокопоставленных турецких офицеров с герман­скими морскими экспертами. На этом совещании турецкие пред­ставители интересовались вопросами о дополнительной постав­ке военно-морских кораблей для обороны Дарданелл в случае, если ремилитаризация проливов не будет проведена. Герман­ский посол подчеркивал, что постановка этого вопроса име­ет политическое значение, показывая, что Турция все еще сом­невается, удастся ли ей добиться удовлетворения своего жела­ния официально признать за ней право укреплять проливы⁸¹.

Сообщение германского посла дает основание предполагать, что в конце 1935 г. турецкое правительство все еще не было уверено в том, что ему в скором времени удастся достичь с Англией соглашения о проливах. Весьма вероятно, что, проводя совещание с германскими экспертами, оно имело в виду оказать давление на английское правительство. Последнему давалось понять, что, если международная обстановка потребует этого, Турция не преминет пойти на односторонний отказ от положе­ний Лозаннской конвенции.

Таким образом, в силу различных причин военно-стратеги­ческого и политического характера обсуждение вопроса о про­ливах было отодвинуто вплоть до конференции в Монтрё ле­том 1936 г.⁸².

Вместе с тем английские архивные документы ясно показы­вают, что уже в 1935 г. Англия выработала свою точку зрения и что английское правительство всячески тормозило обсуждение вопроса о проливах, но фактически оно провело известную под­готовку к конференции в Монтрё.

ГЛАВА III

Конференция в Монтрё а развитие англо-турецких отношений в 1936 г.

Нарушение Версальского мирного договора Германией, вве­дение ею войск в демилитаризованную Рейнскую зону 7 марта 1936 г., попрание принципов Лиги наций Италией, совершившей неспровоцированное нападение на Абиссинию, еще более обост­рили международную обстановку'. Для многих буржуазных политиков явилось неожиданным то, что Франция не реагиро­вала на агрессивные действия фашистских держав. Эта пас­сивность Франции произвела сильное впечатление на турецкое правительство, оказала большое влияние на его решение вновь* поставить вопрос о пересмотре Лозаннской конвенции о проли­вах².

После ремилитаризации Рейнской зоны и в Женеве, и в ос­тальных европейских столицах усиленно говорили о том, что за действиями Германии последует ремилитаризация проливов Тур­цией ³. Тойнби отмечает, что если бы события зависели только лишь от турецкого генерального штаба, то дело неминуемо до­шло бы до еще одного одностороннего нарушения мирных дого­воров. Однако турецкое правительство и Ататюрк избрали путь легальных действий, не нарушая системы Лиги наций. Ряд за­падных авторов пишет, что Турция хотела показать, что она является первым государством, использовавшим при ревизии мирных договоров легальные средства⁴. Это отвечает действи­тельности, что было отмечено и советской дипломатией. Турец­кие историки указывают, что лично Ататюрк оценивал обста­новку как исключительно благоприятную для новой постановки вопроса о ремилитаризации зоны проливов⁵.

Еще на специальной сессии Совета Лиги наций, созванной в Лондоне по поводу ремилитаризации Германией Рейнской зо-

ны, Арас в неофициальном порядке заговорил о пересмотре Ло­заннской конвенции о проливах. По возвращении в Анкару он 10 апреля 1936 г. сообщил съезду Народно-республиканской пар­тии о решении турецкого правительства обратиться к стра­нам— участницам конвенции относительно ревизии положений о демилитаризации зоны проливов⁶. Как показывают докумен­ты, подобную процедуру Турция избрала по совету Англии⁷.

11 апреля 1936 г. турецкое правительство направило всем странам, подписавшим Лозаннскую конвенцию, ноту с предло­жением созвать конференцию. Нота была направлена также и в Лигу наций⁸. В ней давался обзор изменений в международ­ной обстановке после подписания в 1923 г. Лозаннского дого­вора и указывалось, что политические и военные сдвиги в Евро­пе заставляют Турцию позаботиться об обеспечении необходи­мых условий для сохранения своего национального и территори­ального суверенитета. Она не чувствует себя больше в безопас­ности под защитой гарантий, вытекающих из статьи 18-й Лозан-ской конвенции о проливах. По мнению турецкого правитель­ства, итальянская агрессия против Абиссинии показала, что кол­лективные гарантии вступают в силу чрезвычайно медленно и не являются достаточно эффективными в случае быстрой и не­ожиданной агрессии. Это обстоятельство, а также военно-оборо­нительные мероприятия Италии на островах Лерос, Родос и на Додеканезских островах рассматриваются Турцией как прямая угроза ее территории и побуждают ее правительство стремиться к укреплению безопасности страны в зоне проливов. Нота за­канчивалась предупреждением, что в случае, если пожелания Турции не будут приняты во внимание, она возьмет на себя всю ответственность и сама примет необходимые меры для обе­спечения своей безопасности⁹.

Нота турецкого правительства, как полагает Тойнби, раскры­вала чувство неуверенности, которое испытывали малые стра­ны из-за ослабления авторитета Лиги наций вследствие италь­янской агрессии против Абиссинии, и положение, в каком они оказались ¹⁰.

Из всех заинтересованных держав Советский Союз первым поддержал предложение Турции. В своей ответной ноте от 16 апреля 1936 г. советское правительство заявляло, что оно «счи­тает полностью обоснованными опасения турецкого правитель­ства... и естественным стремлением Турецкой республики обе­спечить безопасность своей территории путем соответствующе­го изменения режима проливов» ^и. Отношение Советского Сою­за к турецкому предложению было вполне понятным и естест­венным. Не говоря уже о том, что СССР как черноморская дер-

жава не мог не быть озабочен обеспечением своей безопасности и с этой стороны, он, как известно, не упускал ни одной возмож­ности создания барьера против фашистской агрессии и создания в Европе системы безопасности.

Позиция Англии и Франции была прямо противоположна за­нимавшейся ими в продолжение трех лет, с тех пор как Турция впервые поставила вопрос о пересмотре Лозаннской конвенции о проливах.

Англия после ремилитаризации Германией Рейнской зоны уже не могла ссылаться на само существование конвенции как на препятствие предлагаемому Турцией решению вопроса о ре­милитаризации проливов ¹². Но самой важной причиной измене­ния английской позиции было все же нарушение равновесия в районе Средиземного моря после итальянского нападения на Абиссинию. Английский империализм почувствовал угрозу сво­им позициям в этом районе. Для восстановления равновесия и укрепления своих стратегических позиций Англия нуждалась в новых союзниках ¹³. Обращение турецкого правительства, отме­чал Тойнби, давало ей прекрасную возможность усилить свои позиции в Турции, поддержав ее пожелания и посодействовав созыву новой конференции. В ответной ноте английского прави­тельства выражалось удовлетворение тем, что Турция избрала легальные методы пересмотра договоров¹⁴.

Ряд западных авторов вынужден признать, что английское правительство, поддержав турецкое предложение, надеялось уменьшить «доминирующее влияние» Советского Союза и «от­далить» Турцию от СССР ¹⁵. Как видим, основными причинами отказа удовлетворить турецкое пожелание ремилитаризации про­ливов, как и впоследствии согласия содействовать ему, были страх Англии перед турецко-советской дружбой и стремление со­хранить для себя свободный доступ в Черное море.

Франция, в свою очередь, была, разумеется, немало обеспо­коена ремилитаризацией Рейнской зоны и усилением военных и стратегических позиций Германии. После подписания в 1935 г. франко-советского договора Франция была заинтересована в том, чтобы этому договору придавалось все то значение, которое он мог иметь. Многие западные авторы именно в этом свете рас­сматривают отношение Парижа к пересмотру режима проливов. Исходя из традиций буржуазной дипломатии, Кэ д'Орсе хотел, пишут они, открыть перед СССР перспективу укрепления его позиций на Средиземном море на случай возможной угрозы со стороны Италии ¹⁶.

Дата добавления: 2015-11-13