Перевод: Zainka-Gwena

Уже довольно долго погоду никак нельзя было назвать ясной и свежей. День за днем начинался нависшими, свинцовыми небесами, разъедая дружбу и пожирая души. Но хоть не лило – единственный, можно сказать, просвет в этих тучах.

Так, во всяком случае, думал Рики, берясь за руль реактивного байка и включая зажигание.

*

Мидас. Полдень. Лхасса.

Пусть и рассеянный пасмурными небесами, свет полуденного солнца ухитрился достичь темных лощин между обнажениями зданий. Человеческая жизнь еле теплилась в этом квартале Оранж-роад: его обитатели еще отсыпались после ночных приключений.

Нетронутое неоновым гримом, отвратительное в своей неприкрашенности лицо Церес манило совсем по-иному. Отскобленные дочиста, ободранные догола и замазанные, пятна кое-где въелись так глубоко, что казалось, зловоние будет сочиться по капле до конца времен.

Однако, ни в безвкусном изобилии карнавальных ночей, ни при ярком свете дня типичному мидасскому отпускнику, конечно, незачем было заходить на эти глухие улицы, закрученные, как лабиринт, созданный, чтобы сбить с толку.

Туда рисковали соваться только те, кто твердо знал, чего хочет.

В темных закоулках, где даже среди дня по-прежнему царствовала ночь, Рики снизил скорость. Припарковал байк, прислонился к стене и закурил. Обычно он не курил столько. Но сейчас это был единственный способ успокоить нервы.

Дело было не в оральной фиксации, да и горький вкус ему не нравился. Просто все ж получше сильного успокоительного. Взгляд беспокойно метался туда-сюда, обшаривая углы, зрачки то и дело сжимались, словно в ответ на беспорядочные мысли.

Напротив находилась круглосуточная аптека. От лучшей легальной дури до говна: «алчность», «скорость», «темп» и «ангельский кайф» – клиент, желающий улететь, не отрываясь от земли, мог купить тут все. Поскольку точка была государственной, покупатель мог не бояться, что в товар будет подмешана отрава. Другое дело, как отнесется к этой дряни его обмен веществ.

Разумеется, существовали и точки, подпольно торгующие иным товаром. Но это уже было накладно.

Впрочем, у Рики была другая цель. Ему интересовала не эта захудалая аптека, а тот, кто жил внизу. Человек, имеющий доступ к передовому кибермиру.

Катце.

Зайти или нет?

Рики ненавидел неопределенность. Ненавидел не понимать, что происходит. Он пришел не для того, чтобы устраивать неприятности кому-либо, включая самого себя. И определенно не для того, чтобы рисковать, подставляясь под удар.

Ну и что дальше? Как лучше поступить?

Мысли бесцельно метались в голове. Чем дольше он не мог решиться, тем нерешительнее становился. Возможно, у этой головоломки не было решения.

А может быть, он на самом деле и не искал решение. Или, может быть, слишком боялся встретиться с правдой. Валяющиеся под ногами тлеющие окурки отражали состояние мыслей. Он не мог шевельнуть ногой и раздавить их.

Шел пятый день, как Гай нигде не показывался. От одного-двух дней можно было бы отмахнуться. Но после трех дней Рики забеспокоился. И еще больше, когда стало ясно, что Гай не возвращался к себе домой.

Никто не знал, где Гай сейчас или куда ушел. Он пропал, не сказав никому ни слова. Это было совсем не похоже на Гая – бросить все и исчезнуть.

Однако, у членов старой банды были собственные обнадеживающие теории насчет Гая.

– Гай – здоровый парень. Не думаешь, что он где-то развлекается?

– Он всегда был чертовски популярен. Недостатка в желающих не будет…

– И после трепки, заданной этим мелким Джиксам, все хотят с ним задружиться.

В отличие от Рики, парни из старой банды не беспокоились о нем. Это не означало, что их не тревожит отсутствие Гая. Скорее соблюдалось негласное правило не совать нос, куда не просят.

Партнерство Гая и Рики мало-помалу разваливалось. Те три года, что Рики отсутствовал, Гай ни с кем не устанавливал партнерских отношений, но у него не было недостатка в «секс-друзьях». И после возвращения Рики друзья не могли не заметить, что, несмотря на регулярные встречи, что-то изменилось.

Так что, на самом деле, Рики не имел права вмешиваться в то, с кем спит Гай. Вот как далеко они разошлись. Рики понимал это. Он не собирался устраивать серьезный скандал из-за исчезновения Гая и чрезмерно раздувать историю. Но это не означало, что он перестанет беспокоиться.

– Я слыхал, будто кто-то из Танагурской элиты предложил Гаю сделать его своим петом.

Рики спал бы гораздо спокойнее, если бы не слышал все время одни и те же идиотские слухи о представителях элиты, делающих петов из трущобных монгрелов.

Бля, Гай ни за что бы не клюнул на такое.

А вдруг, все-таки, клюнул? Смутные идеи и возможности пузырями всплывали в глубине души и лопались, оставляя за собой гноящиеся, зловонные раны.

Если не тревога, то страх. Страх, о котором знал только Рики и никому не мог рассказать. Хуже того, Гая видели в компании Кирие. Одного этого было довольно, чтобы удвоить подозрения.

И самое главное – из-за тени, витающей за спиной Кирие, волосы на загривке Рики не могли не вставать дыбом.

Гай всегда продумывал все до мелочей, всегда отмерял дважды, прежде чем один раз отрезать. Кирие было бы ну очень нелегко уговорить его на что-либо. Рики знал это.

Однако, при столкновении с Ясоном, несмотря на всю предусмотрительность Гая, нельзя было сказать, как упадут кости.

Ясон хочет Гая.

Если Кирие не просто пускает пыль в глаза… если Ясон действительно так сказал… это меняло все. Но Кирие-то от этого какая польза? В этом Рики никак не мог разобраться.

Ясон всегда получал то, что хотел. В этом была его суть. Чего бы то ни стоило, он никогда не отказывался от поставленной цели.

Ужас перед Ясоном был так силен, что Рики не мог вычистить страх из глубин разума. Гай мог оказаться у Ясона против воли. Такую возможность нельзя было исключить.

Он не знал, что может сказать ему Катце, но тот мог что-то знать. Эта мысль и привела Рики сюда. Но теперь – отчасти из-за этих недавних неприятностей – в самый ответственный момент он обнаружил, что ноги отказываются идти.

Но дело было не в этом. На самом-то деле. Четыре года спустя Катце возник перед ним и сказал: «Помни, Рики. То, что Ясон снял с тебя кольцо пета, вовсе не означает, что он закончил с тобой. Он никогда не бывал так милостив».

После этого прощального пророчества Рики все время казалось, будто земля под ним качается. Что происходит? И почему? С какой стати Катце появился именно сейчас, нарушив этим предвестием беды его монотонное существование? Истинные намерения Катце всегда были непостижимы.

Рики не особо волновали неприязнь, враждебность, пренебрежение. Пусть полной мерой, пусть об этом знают все – он бы справился. Но Катце ограничивался неясными намеками и мрачными предположениями.

Рики вполне устраивала его серая жизнь. Вялые, пустые дни. И теперь, когда все внезапно пошло вразнос, ему хотелось одного: ухватить Катце за грудки и завопить: Мне-то, бля, все это зачем?

Сначала он предположил, что история с Джиксами повлекла за собой некие неизбежные и предсказуемые изменения. Цена восстановления равновесия в его жизни. Повторное возвращение к работе у Катце исключалось. Тем более, когда он узнал, как крепко Катце связан с Ясоном.

Это кредо нужно было бы вырубить в камне. Да только Катце – связанный с Ясоном – был единственным, к кому Рики сейчас мог обратиться. Такова была неоспоримая реальность. Тем не менее, он отчаянно надеялся, что сумеет не свалиться в кроличью нору. Кто знает, что там поджидает на дне?

Рики уже вырыл себе слишком много могил (много сделал, чтобы погубить себя?). Слова «грубое, неспособное к обучению отребье» от совершенно чужого человека его больше ни капельки не волновали.

Но ему не хотелось быть дураком, совершающим одни и те же глупые ошибки.

Значит, нужно действовать осмотрительно и не раскрывать свои карты без необходимости. Он твердил себе это, но не мог справиться с нервной дрожью.

Катце должен знать. Желание вонзилось, как заточка в живот. Ему нужны были не сведения, добытые из информационных сетей. Сомнительные слухи, возникающие ниоткуда и исчезающие без следа.

Голые, бесспорные факты.

Как только эта мысль пришла в голову Рики, в уме сразу возникло высокомерное лицо Робби. Однако, даже в трущобах любой бы заколебался при мысли о твердой руке торговца информацией Жнеца Божьего и его дурной репутации. К тому же Рики понимал, что ему не понравится, в каком виде будет выставлен счет, и потому поостерегся снова обращаться к этому источнику.

Робби не отказался бы предоставить точную инфу по приемлемой цене. Но, как и в недавнем деле с Джиксами, что бы он ни сделал для решения задачи, это не помогло бы уладить старые счеты.

Рики так не оживил в памяти все стычки за время, проведенное в Гардиан. Нет, если бы в прошлом были просто драки двух детей, они смогли бы давным-давно покончить с прошлым.

Нить, что связала их, было не порвать. Пусть это никак не походило на то, что связывало Рики с Гаем, общие корни Рики и Робби уходили гораздо глубже. Так, что их было никогда не вырвать из общих воспоминаний.

Когда бы эти воспоминания ни возвращались к Рики, в памяти проносились те три года с Ясоном, заставляя стиснуть зубы.

Ясон Минк.

Золотоволосый, синеглазый блонди. Элита, правитель Танагуры. Нерушимые цепи проклятия, что все еще сковывало его. Невидимые глазу путы.

– Эй. – Внезапно чья-то рука хлопнула его по плечу. Рики дернулся и обернулся.

– Тебя сюда за каким занесло? Я-то думал, ты последнее время не выбираешься из дома.

Это был Кирие.

За каким чертом Кирие приперся сюда? Внезапное появление первопричины его проблем заставило Рики нахмуриться.

Стройное тело Кирие было облачено в подогнанную по фигуре шубку из розового сильвана. Пальцы унизаны кольцами. Как обычно, Кирие держался демонстративно вызывающе. Покажись он в таком виде в трущобах, его бы мигом раздели догола и изнасиловали. Но в Мидасе, в толпе кричаще разряженных туристов, Кирие был вполне уместен. Выделялся скорее уж именно Рики – в удобной старой куртке и джинсах.

– Надо же. Что стряслось?

- Тебя не касается. - Даже необходимость отвечать раздражала Рики. Кирие просто не мог не понять его настроения, и, однако, не трогался с места.

– Ты возбудил во мне интерес, это уж точно. У тебя, наверное, какое-то срочное дело, раз добрался аж досюда.

– Отъебись, – отрезал Рики. Ему сейчас было не до Кирие.

Но Кирие не ушел, и даже глазом не моргнул. Наоборот, придвинулся совсем уж нахально и произнес жутко раздражающим Рики приторным голоском:

– И к чему бы это – встретиться вот здесь, вот так? Может, выпьем в местном заведении? Угощаю.

Вот за что Рики терпеть не мог Кирие. Он язвительно ответил:

– Я еще не настолько опустился, чтобы принимать подачки от малышей.

В трущобах малыши переставали быть таковыми с тринадцати лет. И уж конечно, это слово не подходило Кирие, почти достигшему восемнадцати. Но в данный момент для Рики это было несущественно. Для него Кирие, нагадивший в родном гнезде, а потом просто сбежавший, навсегда останется испорченным мальчишкой.

Вся история с Джиксами началась с того, что Кирие заварил кашу, которую не смог расхлебать. Лучше всего было бы на этом и остановиться, но Кирие подбросил в штаб-квартиру Джиксов гранату со слезоточивым газом, а убирать за собой предоставил Рики и прочим.

Учитывая это, у Кирие не было оснований вот так выделываться перед Рики. Этот мальчишка был просто невероятно бесстыден.

– Что, настроение плохое (What's with the bad attitude)?

Кирие был даже спокойнее и невозмутимее, чем обычно. Он всегда любил пускать пыль в глаза. Точнее, Кирие всегда болтал, дополнительно расцвечивая подцепленные на улице правду и слухи, перетолковывая все по-своему. Однако, не видев Кирие некоторое время, Рики решил, что тот кажется еще более настырным и самоуверенным.

Даже бесстрашным, хитрым или пронырливым.

Кроме того, оказавшись вот так лицом к лицу, Рики не мог не заметить, что они с Кирие не очень отличаются сложением. При первом знакомстве Кирие был ниже чуть ли не на голову. Теперь же они были одного роста.

И почему-то это разозлило Рики. Пусть Кирие чванился, как какой-нибудь маклер или комиссионер – все равно он был дешевкой, и это было заметно с первого взгляда (sucked scum and stank to high heaven). И, однако, строил из себя ангела небесного.

Даже по внешности Кирие можно было принять за чью-то безвкусную постельную игрушку. Короче, он относился к тому типу выскочек, кого в один прекрасный день находят с ножом в спине – и не удивляются. Напыщенный задавака. Но это просто отражало его предполагаемый социальный статус. Всего лишь павлиньи перья.

Даже если монгрел хотел преуспеть в жизни, возможности не приплыли бы в руки сами. Таков был здравый смысл в удушающих трущобах. Но для стремящегося привлечь внимание сгустка самолюбия по имени Кирие существовала только мишура, которой можно похвалиться. Однако, Рики не был обязан угождать тщеславию Кирие.

– Мне бы хотелось выпить с тобой. Разочек. Давай считать это свиданием, лады?

Рики даже не взглянул на него. Он хотел пройти мимо Кирие, но тот загородил ему дорогу, прижался всем телом и шепнул:

– Может, за пивом перекинемся парой слов о Гае?

Глаза Рики распахнулись. Сжимавшая грудь тревога всколыхнулась, как рой пчел.

– Ты же об этом хочешь услышать? – спросил Кирие, прижимаясь едва ли не вплотную. Губы раздвинула откровенно злорадная ухмылка.

Сукин сын!

Лицом к лицу, они сердито уставились друг на друга, увязнув в густой тишине. Казалось, только заносчивость Кирие сдерживает безмолвную ярость Рики. Рики так легко мог бы схватить Кирие за грудки и придушить. Но если избить Кирие до полусмерти, тот вряд ли выложит что-то полезное.

С тонкой улыбкой на губах, Кирие устремил на Рики расчетливый взгляд. Клюнет или нет?

Когда это Кирие так обнаглел (When had Кирие grown such a spine)? Рики сжал зубы, но не отвел взгляда. Сейчас козыри были на руках у Кирие. Признать это было мучительно, но он выплюнул сигарету и растоптал носком ботинка. Раздавленный окурок был единственным, на чем пока можно было выместить гнев.

– Пошли.

Кирие кивнул, лицо его светилось триумфом. Рики смолчал, сглотнув желчь. Ему не оставалось только следовать за Кирие. Он не спросил, куда они идут. Кирие, довольно улыбаясь, бодро двинулся вперед.

Кирие пообещал угостить Рики, но направлялись они вовсе не к бару. На выпивку Рики было плевать, поэтому он не возражал. Хотя и удивлялся про себя.

Кирие расхлябанной походкой перешел Оранж-роуд. Здесь он был на своей территории. До самого мгновения, когда они подошли к его блестящему – ни единого пятнышка на серебристом корпусе – аэрокару, он ни разу не оглянулся, чтобы проверить, идет ли Рики следом.

Стоит поманить его Гаем, и, Кирие знал, Рики захватит наживку. Он был уверен в себе.

– Залазь, – эти слова сопровождались надменным взглядом.

Рики пригнулся и легко скользнул в салон. Он не мог отступить после того, как зашел так далеко, хотя и не представлял, к чему это приведет. Пока же он постарается не обращать внимания на богатую вульгарность и несносную спесь Кирие.

– Это последняя модель «стеллы». Сделано на заказ. Одна-единственная. Хотя, полагаю, для трущобного монгрела это звук пустой.

Гордо щегольнув громадным запасом знаний, Кирие коснулся панели возле рулевого колеса. Машина легко и бесшумно поднялась в воздух, в отличие от натужно грохочущего реактивного байка Рики.

Сделанная на заказ или ржавая колымага – Рики было безразлично. Его заботило только благополучие Гая. Поэтому он не раскрывал рта и позволял Кирие бубнить над ухом, не прерывая его. Пусть даже был раздражен настолько, что хотелось затолкать кулак Кирие в глотку и выдрать легкие.

Если этот говнюк после всего не выдаст первосортную инфу, я ему морду набью.

Аэрокар покинул Лхассу и лениво кружил в небесах над Церес и трущобами.

– Стоит взглянуть на трущобы сверху, в этом ракурсе, и становится по-настоящему понятно, на какой мерзкой помойке мы выросли.

Для того чтобы понять это, не нужно летать на аэрокаре. Это знание было у обитателей Церес в крови. Конкретное время или место были здесь ни причем. В каком бы мире ни жил человек, без предписанного удостоверения личности он – никто.

Само их существование было стерто с официальных карт Мидаса. Они были просто «трущобными монгрелами». Рики попытался выбраться из этих трущоб и, в конечном счете, потерпел поражение (had his ass handed to him). Он оказался точно там, откуда начинал.

Но все это сейчас не имело значения. По сравнению с этими тремя годами, когда его гордость обратилась в прах вместе со всем остальным, трущобы казались раем.

– Ты вернулся побитым псом, а я оказался победителем. Разница, а?

Возможно, ловля рыбки в этой вонючей дыре и снятие процентов с улова обогатили тебя, но это не делает тебя победителем, болван! Настоящий победитель – это…

Настоящий победитель – это человек вроде Катце. Лицо проницательного Меченого появилось перед мысленным взором. Рики закусил губу. За то, чтобы в трущобах удержаться в полосе везения, надо платить. И сейчас Катце, несомненно, платит по счетам. Но кому? Ясону?

– Так ли иначе, твое время заканчивается. А сколько народу все еще тщетно поклоняется твоему призраку.

Искоса бросив на него острый взгляд, Рики сказал:

– Довольно уже. Давай, бля, к делу.

В его голосе ясно слышалось раздражение.

Но слабая улыбка не сошла с лица Кирие.

– Я все хотел поболтать с тобой начистоту. Вот мы парим в небесах, высоко над всем. Самое подходящее время для доверительного разговора, как по-твоему?

– У меня нет времени на увеселительную прогулку с тобой.

– А, ты так беспокоишься о Гае?

В голосе Кирие слышалась знающая улыбка.

Сукин сын! подумал Рики, но не издал ни звука. Если разозлиться, позволить себе проявить эмоции, Кирие только задерет цену. Именно этого он, без сомнения, все это время и добивался.

– Ну, на мой взгляд, беспокоиться уже поздно.

– Где он? Где Гай?

Кирие ответил весело:

– Полагаю, живет с каким-нибудь танагурским блонди.

Мгновение до Рики доходило, потом кровь отлила от его лица. Ни за что, подумал он. А потом: Разумеется. Два чувства боролись у него в душе. Перед глазами все завертелось.

– Целыми днями жрет лучшую кухню. Расслабляется в джакузи. Не могу сказать, что не ревную. Пет блонди. И все, по-видимому, благодаря очень даже хорошей рекомендации. Гай делает настоящую карьеру.

– Это он так сказал? – В приглушенном голосе Рики слышалась явная боль.

Кирие театрально вздохнул.

– Какой идиот не откусил бы от такого яблочка?

Рики все еще не мог поверить своим ушам. Гай ни за что не сорвался бы на такое, не сказав ему. Хотя эта возможность, пусть и маловероятная, была гораздо предпочтительней того, о чем ему даже думать не хотелось. Но это не изменило пульсирующую боль, достигающую глубин мозга.

– Что бы ни говорили другие, каждый из нас считает самым лучшим себя. Ты не согласен? – заявил Кирие. Рики будто воткнули раскаленный вертел в живот.

Каждый из нас считает самым лучшим себя.

Точно те самые слова, которые Рики твердил себе пять лет назад. Не в силах терпеть дольше жизнь в трущобах и гниение изнутри, он оборвал все связи, чтобы вырваться в одиночку.

У тебя только две руки, чтобы удержать самое главное в жизни.

А то, что не получается удержать, приходится выпускать. Так говорила ему Эйр.

Никогда не выпускай то, что для тебя важно. Не ошибись, Рики. То, что выпустишь, обратно не вернешь.

Эйр была права. Эта правота ощущалась до печенок. Он воспринимал жизнь слишком легко, словно хозяин вселенной. А теперь было слишком поздно начинать сожалеть об этом.

Гордость тем, кто он есть. Возможность выстроить свою жизнь самому. И Гай, незаменимый партнер. Вот три вещи, которые ему были нужны в жизни, и он даже порвал с Бизонами, чтобы сохранить их. Эйр сказала: «Только две», но Рики говорил себе, что потащит в зубах то, что не сможет удержать двумя руками.

Он верил, что это возможно. Надо подняться достаточно высоко на черном рынке, и в один прекрасный день все исполнится. Он не жалел сил. Его презирали как трущобное отребье, которое никогда ничего не достигнет, но наперекор насмешкам и неприкрытой враждебности, он добился результатов благодаря мозгам, мускулам и напористости, заставив критиков замолчать.

Даже если замечать все дорожные знаки и быть всегда готовым к неожиданностям, дорога не будет легкой. Но ни разу на него не упала искра, которую он не сумел бы загасить немедленно. Для выживания в этом управляемом элитой обществе требуется не только умная голова на плечах. Тот, кто не хочет, чтобы его растоптали, должен не казаться, а быть по-настоящему сильным.

Хотя насилие и жестокость на черном рынке нельзя было сравнить с трущобными, грубая мужская сила царствовала и там. Пощады не просили и не давали.

Побеждает не тот, кто считался сильным. Сильным считается тот, кто победил. Эта аксиома работала не только в трущобах, но и на черном рынке. Различалась только добавленная стоимость усилий.

Однако, путь, который, как считал Рики, он выбрал сам, шел по зыбучим пескам. В погоне за мечтой он мчался по дороге, проложенной Ясоном. И ехать по ней можно было только в одну сторону. Возможности повернуть назад не существовало. Те же, кто управлял движением, могли переписать правила в любой момент – просто из прихоти.

Судьба человека полностью в их власти.

Рики никогда не верил в это. И, однако, реальность человеческой формулы нельзя было отрицать. Рики никогда не забывал, каким счастьем стала встреча с Гаем в Гардиан. Можно назвать это простой случайностью, но для Рики эта встреча стала абсолютно необходимым коэффициентом в формуле его жизни.

Потому что эта встреча придала его жизни новый смысл.

Все хорошо. Ты не один в мире. Я с тобой.

Так сказал Гай и крепко обнял его – одинокого, заледеневшего до мозга костей. Тепло тела Гая спасло его. Рики вцепился в него, ни за что не желая отпускать. Весь мир мог провалиться – главное, чтобы Гай был рядом.

Так что они стали спать вместе, как только в тринадцать лет их объявили взрослыми и выпустили из Гардиан. Он никому не позволил бы украсть у него Гая.

Этого должно было быть довольно. Но появились другие желания.

Рики не мог больше смириться с мыслью о том, что жизнь придется выбросить в помойку загнивающих трущоб. И потому выбросил годы с Гаем. В сточную канаву. Все до одного.

Как еще назвать ту случайную встречу с Ясоном? Судьба? Или случай, или предопределение, или что-то совершенно другое. Может быть, просто звено в цепи реальности.

Иногда случившееся казалось Рики неизбежным. И сейчас эта мысль заставила его нервно сглотнуть; спину окатило холодным потом. При воспоминании об этих трех годах с Ясоном – годах, заполненных похотью и отвращением к себе, его трясло до судорог.

Он ни за что не хотел, чтобы кто-то узнал об этой части его прошлого.

Рики пытался удержать то, что ни за что не хотел больше выпустить. Любой ценой. То, с чем он ни за что не смог бы расстаться: суть того, что придавало смысл его существованию.

Поэтому то, что Кирие называл его побитым псом, Рики не волновало. Исключительное упорство, которое проявлял Кирие, чтобы числиться среди победителей, больше не входило в систему ценностей Рики.

Но, чтобы сберечь эту неприкосновенную часть себя, он не объяснил Гаю, что такое петы на самом деле. Иначе бы Гай прочитал между строк и начал кое-что замечать.

Например, что именно Рики отдал в обмен на все эти удовольствия.

Полная вседозволенность, не стесненная моралью и запретами. Хотя именно так все в трущобах и полагали, ему даже думать было мерзко о том, чтобы высказать вслух, как глубоко в человеческое тело проникает навязанная привычка получать наслаждение от бесконечной и необузданной стимуляции… так, что и гордость, и рассудок просто сгнивают…

Это ощущение, когда жадный рот терзает соски, пока они не встанут, как гвоздики… когда ты одержим огненной страстью…

Невыносимая пульсация, трение о разгоряченный пах…

Жгучий и непристойный восторг, смешанный с болью, возникающей в миг, когда кольцо болезненно впивается в самый деликатный мужской орган…

И самое главное – экстаз, когда Ясон погружал член глубоко в него, едва не разрывая его тело на куски…

И пусть презираемое, нежеланное и наперекор сопротивлению, даже с заломленной за спину рукой – это было безусловное, крышесносное наслаждение.

Секс с Гаем приносил просто удовлетворение. Доставить и получить удовольствие. Исцелить и быть исцеленным. Предложить и не встретить отказа.

Но секс с Ясоном был совершенно другим.

Когда он сопротивлялся, Ясон выдирал из него наслаждение. Заставлял задыхаться, пока каждый вздох не начинал рвать горло. Снова и снова доводил его до оргазма.

Трахал, оскорблял и унижал, выжимая желание до последней капли. Уводил за грань душой и телом.

Но еще большей мукой было сознавать, что наслаждение, терзающее и воспламеняющее тело, нельзя отвергнуть. В мозгу металась мысль: неужели и Гай сейчас испытывает этот каждодневный упоительный стыд?

В себя Рики привела пульсирующая боль, охватившая чресла при этих воспоминаниях.

Неужели он и теперь жаждет этого?

Не в силах избавиться от усиливающихся неприятных ощущений, Рики закусил губу. Но, словно возбужденная все еще неугасшим пониманием, его по-прежнему сотрясала горячая дрожь.

*

Кирие смотрел на него через плечо. Нет, таращился. Не мигая. Просто пожирал глазами его профиль.

Где-то сейчас Гай?

Но Кирие не знал.

Неужели Гай на самом деле наслаждается жизнью пета, пользуясь всеми земными благами, какие только есть у Ясона?

У Кирие не было способа узнать. Не понимал он и истинных мотивов Ясона.

На этом этапе игры неведение было благословением для Кирие. Непреложной истиной было, что он сделал все, как велено: заманил Гая и продал Ясону. Всё. Самым важным для него было заиметь контакт с танагурским блонди. Полученные за это сребреники были дополнительной премией.

Кирие использовал все, что есть под рукой, и отбросил все, что не годилось для его целей. Благодаря такой установке, дела шли хорошо. Ему казалось, что все в полном порядке. Никто больше не мог назвать его трущобным отребьем.

Кирие не мог сдержать расползающуюся на губах улыбку. Они лишь сдерживали его, пока он ковырялся в объедках со стола. Они лишь стремились к скучной поддержке коллективного разума, при этом загораживая ему дорогу. Он был не из тех, кто не смеет поднять глаза. Он всегда смотрел вверх.

Ему некогда было оглядываться на прошлое.

Вот жизнь, для которой, он создан. Он знал это. Но почему же тогда Рики по-прежнему имеет власть над ним? Откуда это назойливое зудение (постоянные щепки под ногтями, sliver under the fingernail)?

Гай стал петом блонди.

Понадобилось такое заявление, чтобы сорвать с лица Рики холодную маску. Так какую же сторону себя он явит миру, если Кирие скажет ему правду? Нетерпеливые возможности жгли и распирали его изнутри, поднимались по позвоночнику, тыкаясь в необузданные желания.

Ему хотелось еще. Вытащить из-под спуда еще больше настоящего Рики.

Отказаться было невозможно. Кирие переключил управление на автопилот и лениво откинулся на сидении. Будто завороженный этим нахмуренным лицом и плотно сжатыми губами, он склонился к самой щеке Рики и шепнул на ухо:

– А что, если… что, если бы я продал Гая? Что бы ты тогда сделал?

– Что ты говоришь? – хмуро спросил Рики чуть погодя.

– Десять тысяч. Вот сколько стоил Гай. А чего еще ждать от блонди? Они на таком не экономят. Откровенно говоря, такие деньги за Гая – для меня загадка. Просто не понимаю, что у этих элитников в голове.

Если бы Рики сейчас позволил себе рассердиться, это было бы похоже на удары молнии во время грозы или яростные языки пламени над вулканом.

Кирие почувствовал, как покрывается гусиной кожей.

Но не от неукротимости эмоций Рики. Отнюдь нет. Такова была истинная природа Рики, и от этого дрожь, похожая на горячую пульсацию, спускалась по бедрам, покалывая кожу. Сердце стучало быстрее. Дрожь возбуждения пробегала по позвоночнику. Неужели он, наконец, снова сорвал маску с легендарного вожака Бизонов?

Нет. Не просто вожака Бизонов.

Внезапно Кирие вспомнил ночь, когда Рики, даже не вспотев, избил эту джиксовскую шпану. То, что Кирие мельком заметил сквозь темноту: внимательный молчаливый зритель, – это тоже был настоящий Рики.

Черные, как смоль, волосы и глаза. Облаченное в редкие для трущоб темные цвета тело, вызывающее шепотки о скрытых в его ДНК чистокровных корнях.

Рики не был похож ни на кого. И тени, отбрасываемые его существованием, тоже не были обыкновенными. Вот почему, по слухам, его и называли Рики Черным.

Обычно Рики обращался со всеми, кроме Гая, с холодным безразличием. Но когда происходила метаморфоза, в глазах его загорался лютый огонь. Это был Ангел Разрушения. Чернокрылый зверь из мифов и легенд, предвещающий смерть и пожирающий души.

Все, видевшие его, застывали на месте. Один беглый взгляд, и у взрослых мужчин начинало пульсировать между ног, их охватывало неиспытанное прежде сладострастное вожделение, вскипало и неумолимо влекло к нему. Обжигая до боли, кровь кипела в жилах, разрывая их изнутри. Мозг словно покалывало, и наступало онемение. Пульс колотился в горле. Любой, увидевший Рики, был готов ради него на все и сходил с ума.

– Зачем бы элитнику из Танагуры трущобный монгрел, вроде Гая? Ну, не мое, в общем-то, дело. Важно то, что у меня появилась связь с тем блонди. По-твоему, я мог упустить такое? Ни в жизнь.

Кирие болтал без умолку, хоть и сознавал, что, воспламененный возбуждением в промежности, заходит слишком далеко, провоцируя Рики. Давай, ненавидь меня сколько хочешь, подумал он. Если обрушить на него правду, глаза и сердце Рики будут принадлежать одному Кирие. Он просто не мог расстаться с удовлетворением этой мазохистской фантазии.

– Как знать, – небрежно произнес Кирие. – Даже Гай, возможно, поджидал случая. И кто-то просто должен был подтолкнуть его в нужный момент.

Мгновение спустя – тяжелый, влажный хруст.

Железный кулак Рики врезался в голову Кирие. У того искры посыпались из глаз. Перед глазами помутилось. Отупение сковало мозг. И однако, он не мог остановить словесный понос.

– И… если бы Гай… не был… твоим партнером… тебе было бы… насрать… – Он медленно вытер кровь с губ тыльной стороной руки. – Верно? – Он пристально посмотрел на Рики. – Он правда так хорош? Ведь ваше партнерство осталось далеко в прошлом. Верно? Вы ж двое даже и не целуетесь больше? Так какое ты, бля, имеешь право так злиться из-за того, что он станет игрушкой блонди?

На мгновение у Рики голова пошла кругом. Кирие с его неверно направленным гневом словно перенес его обратно в Гардиан, к той истории с Робби…

– Я не сделал ничего, о чем буду жалеть, – зло бросил Кирие. – Мы все гнием здесь. Если для того, чтобы выбраться отсюда, надо продать самых родных людей, я сделаю это! И нечего заливать мне насчет прожить жизнь в канаве, потому как это не для меня!

Такое подчеркнутое себялюбие пробирало до костей. Чувства, порожденные безысходностью. Рики знал, из какого источника возник нрав Кирие, и именно потому ненавидел его.

Жизнь уже не может быть хуже, чем есть, значит, мне нечего терять.

Кирие так напоминал ему самого себя прежнего, юного и наивного, что он просто не мог находиться рядом с ним.

– Ты весь из себя такой высокомерный сейчас, но было время, когда и ты делал то же самое.

Темные глаза Рики вспыхнули, сосредоточившись на Кирие. Испугавшись еще одного удара, Кирие инстинктивно отшатнулся. Но шевельнулись лишь губы Рики.

– Сажай эту штуку, – холодно сказал он. И когда Кирие уставился на него, словно замороженный, добавил: – Если не хочешь увидеть, как этот твой сделанный на заказ драндулет превращается в металлолом, приземляйся немедленно.

Его слова внушали ужас. Это была не просто угроза, но обещание смерти.

Кирие деревянно выпрямился на сидении и повернулся вперед.

– Не здесь. Оранж-роуд.

Неуклюже положив руки на рулевое колесо, Кирие нажал на акселератор. Вернувшись к Оранж-роуд, он медленно свернул влево и снизил скорость. Скользнув по глиссаде, аэрокар опустился на землю.

Дверь открылась с еле слышным гулом. Холодный воздух, ущипнув кожу, заполнил кабину. Рики выскочил, не оглядываясь.

– Никогда больше не показывайся мне на глаза, Кирие. Руки-ноги пообрываю.

Лучше побои, чем игнор на всю жизнь! хотел крикнуть ему Кирие, но только стиснул зубы, проглотив эти слова.

Оставив Кирие, Рики направился прямо к черному ходу аптеки. Он собирался поговорить с Катце.

Черт! Черт! Черт! Но он не мог совладать с вспыхнувшим гневом и колотящимся сердцем. Этот сукин сын Кирие! Еще раз увижу этого долбанного ублюдка – убью!

И однако, где-то в глубине таилось какое-то понурое недоумение. Как вообще все дошло до такого?

Несмотря на решительную походку, Рики не мог подавить дрожь в ногах.

Это я? Моя вина?

У него не сохранилось идентификационной карточки, которую когда-то дал Катце. Поэтому он прижал левую руку к горизонтальной щели в панели безопасности. Если отпечаток его ладони остался в системе, двери лифта откроются.

Даже краткий миг ожидания ответа компьютера раздражал. Но через мгновение красный огонек сменился зеленым. Рики вздохнул с облегчением. Его личный опознавательный код удален не был. Или скорее, это был неизменно бдительный Катце в действии. Он предвидел этот ход Рики и обновил регистрационные записи. Хотя в нынешнем состоянии Рики предпочел бы, чтобы его не пустили.

– Черт.

Древний электрический лифт грохотал и трясся так же, как и четыре года назад. Изменился Рики – и ситуация, в которой он оказался.

Катце не удивился внезапному появлению Рики. Несомненно, система безопасности сообщила о госте, как только опознала отпечаток ладони. Кабинет Катце являл собой все то же воплощение строгости. То же убранство. Та же софа для посетителей. Тот же чистый стол, выдающий болезненную аккуратность хозяина.

Изменилось только одно: Рики не собирался терпеливо сидеть на той софе, ожидая, пока Катце закончит работу. Его больше не ждал теплый прием, его присутствие не было желанным. Катце впустил его без возражений, значит, не станет делать вид, будто посетителя тут нет.

– Ты не хочешь хотя бы спросить, что я затеял? – спросил Рики, засунув руки в карманы.

Катце оглянулся на него. И даже не сказал: «Подожди» или «Убирайся».

– Или ты с самого начала ждал меня? – настаивал Рики. Решив, что молчание – знак согласия, продолжал: – Тогда выкладывай. Для чего Ясону понадобился Гай? И зачем использовать для этого Кирие?

Рики сразу перешел к сути. Дело было не в том, что он не мог больше ждать. Скорее, он не смог собраться с мыслями, пока не услышал уже произнесенные слова.

У Катце наступила пауза в работе. Или закончилось терпение. Он откинулся в кресле и медленно поднял голову.

– Почему бы тебе не спросить его самого? – Эта холодность разительно отличалась от того, как он держался, когда пришел к Рики. Этот Катце был невозмутимым и расчетливым посредником на черном рынке. – Я это устрою, если хочешь.

К такому ответу Рики готов не был. Лицо его ожесточилось, как и мысли. Он пришел узнать правду. Неожиданное предложение Катце застало его врасплох.

– Думаешь, можешь просто сидеть вот так с невозмутимым видом и дурить мне голову? – выпалил Рики, выплескивая накопившуюся злобу.

Катце устремил на Рики пристальный взгляд. И даже бровью не шевельнул.

– Я дурю тебе голову?

– Я пришел поговорить начистоту. А ты хочешь отделаться глупыми шутками?

На мгновение повисло напряженное молчание. И в этот миг Рики вдруг понял, что дело тут совершенно в другом. Проведенная между ними черта была четкой и ясной. Остаться на месте или шагнуть вперед – решать было не Катце. Решение зависело только от Рики.

Он посмотрел на Катце.

– И как мне устроить встречу с Ясоном?

И, однако, эта резкая стычка немного приглушила кипящее возбуждение. Рики была нужна подсказка, намек. Кирие невольно проболтался, и у Катце Рики хотел выяснить то, чего еще не знал: истинные намерения Ясона.

– Мне надо приползти на четвереньках и умолять отпустить Гая? – спросил Рики, но он-то лучше всех знал, что Ясон никогда не уступит так легко. – Он даже не привстанет, чтобы выгнать меня. – На самом деле, для него это еще означало бы легко отделаться. Любая встреча лицом к лицу с Ясоном едва ли закончилась бы таким культурным образом.

– Думаешь, тебе достаточно дернуть за ниточку и он вот так прибежит? – саркастически буркнул Рики. – Будто у него других дел нет, чем тратить время на отработанного пета.

С языка едва не сорвалось: Мне придется встретиться с ним, но он с силой прикусил губу.

Катце, по обыкновению, закурил. Он отлично знал, что Рики появился возле аптеки задолго до того, как спустился к нему. Для того и существовала система безопасности.

Камеры давали обзор на окрестности аптеки со всех сторон, заглядывая во все углы и закоулки. Одна из них и показала Рики.

Так он, наконец, появился, подумал Катце. Когда он посмотрел в следующий раз, на экране появился Кирие, и они вдвоем куда-то улетели. Катце посмотрел разыгравшуюся сцену: как Кирие пришел и увел Рики. Но довольно скоро Рики вернулся и сразу рванул к нему. Одного взгляда на его лицо Катце хватило, чтобы представить себе обстоятельства исчезновения Гая.

Рики совершенно не уважал Кирие. Но Катце хорошо помнил, что совсем недавно Кирие пытался копаться в прошлом Рики. Что Кирие таскался за Рики, как потерявшийся щенок.

Хотя Кирие все еще пытался подражать Рики, у него ничего не получалось, несмотря на собственный ярко выраженный магнетизм. Когда Ясону сообщили об этом, уголки его губ лишь слегка поднялись. Нет сомнений, почему Ясон решил использовать Кирие для этой конкретной работы.

Катце знал: Ясон ждет, что первым ход сделает Рики. Что Рики спросит о Гае.

– Ты знаешь, на что способен Ясон, – ответил Катце. – Ему бы не доставило удовольствия затащить тебя к себе в логово и мучить. Но подвесить перед тобой твоего прежнего партнера и изучать твои реакции – для него это все равно что банкет и шоу.

У человеческой низости должен быть предел. Даже Катце был с этим согласен. Те, кто знал только хладнокровного Катце, не поверили бы своим ушам, услышав такое.

Здесь не было зрелищ. Отними у трущобных монгрелов возможность развлекаться, наблюдая и поджидая, как их собратья терпят сокрушительное поражение, – и они бы никогда не узнали азарта игры. Крайности выплескивались только в финальном низкопробном фарсе.

Но Катце думал так только потому, что сам организовывал такие игры.

На этот раз все было по-другому. С самого начала, с той первой костяшки домино, которую Рики опрокинул пять лет назад, Катце был у Ясона на подхвате. И даже теперь не ему было опускать занавес и объявлять конец.

А Ясон просто позволил домино падать, потому что в тот вечер поддался капризу. Катце не знал, как и где Ясон впервые увидел Рики. Но с самого начала он и в мыслях всерьез не держал, что танагурский блонди затеял всю эту игру только для того, чтобы повозиться немножко с трущобным отребьем, а потом вышвырнуть.

Где-то, в какой-то момент он допустил просчет. Но это был не просто просчет. Чего-то он не сумел учесть. Поворот событий, заставший всех врасплох. Что-то, что изумило и привлекло внимание даже Ясона. Да уж, средними способности Рики не назовешь.

К тому же Катце, наверное, и сам поддался чарам Рики. Назвать того таким же трущобным монгрелом, как он сам, означало бы солгать. Даже если дать фору на старте (handicapping the race) и назвать результат ничьей, Рики был явно лучшей породы.

Рики всегда умел уложиться в назначенный срок и выскочить из капкана до того, как захлопнутся стальные челюсти. В распоряжении его неисчерпаемой силы воли находились несгибаемая гордость, честолюбие и хитрость.

Это был не никчемный монгрел, от которого, если выбить всю глупость, остался бы лишь пустой мешок. Немножко полировки – и этот неказистый с виду булыжник превратится в драгоценный камень. Рики был вот таким материалом. А сам Катце испытывал радость, знакомую старателям.

Его находка.

Он не позволит своим надеждам на Рики погибнуть. Катце планировал, когда Ясон забудет о своем капризе, заняться обучением Рики всерьез. Он выявит прячущийся сверкающий блеск.

Но это допущение было его первой ошибкой. Ясон не собирался так легко выпускать из рук этот необработанный алмаз.

Пока Рики мог свободно плавать по водам черного рынка, они с Катце жили в полном согласии. Но потом Ясон решил надеть на Рики ошейник и сам кормить его с рук.

Невероятно. Внезапная потеря всего, с чем Катце связывал надежды, уязвила его до глубины души. Больно было так, словно полностью лишился части тела. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного.

После этого Катце решил никогда больше не пускать другого человека в свою жизнь. Он и представить себе не мог, что грехи прошлого вернутся в обличье того, кто теперь стоял перед ним.

– Встречаться с ним или нет – решать тебе. Давай обойдемся без интеллектуальных игр и перейдем к делу. Единственный способ сделать дело – это сделать его и посмотреть, что получится.

Подталкивая Рики, Катце рассуждал логично. Если Рики не понял сразу, Катце мог указать ему верное направление. Если Рики, наконец, понял, Катце мог открыть дверь и впихнуть его внутрь. Мог оторвать его руки от с таким трудом завоеванной свободы.

Как ни неприятно было осознавать, но Катце уже договорился со своей совестью. Гай был всего лишь наживкой, приманкой, закинутой в воду, чтобы завлечь Рики в сеть. Иначе Ясон ни за что не заплатил бы Кирие так щедро.

Десять тысяч карио за трущобного монгрела. Огромная сумма. От нелепого объема сделки голова шла кругом. Оттого, что Кирие хватило наглости запросить такую сумму, Катце лишился дара речи.

Ясон, наверное, тоже разрешил себе иронично улыбнуться. Зная, что игра зашла уже слишком далеко, он позволил афере продолжаться и все оплачивал. Катце не знал, что и думать. Хотя, на что Ясон тратит карманные деньги, его не касалось.

Гай интересовал Ясона только как бывший партнер Рики. Потому Ясон его не тронет.

Катце знал, где держат Гая. Он и сам пользовался этим местом: там можно было с удобствами, не заковывая в кандалы, держать находящийся на карантине груз. Но ни словом не обмолвился, поскольку знал, что Рики в благодарность спустит с него шкуру.

Кем был Гай для Рики? Это Катце тоже знал. После того, как Ясон приказал ему использовать Рики, Катце провел тщательное расследование.

Две стороны одной монеты. Вот какой сильной была связь между ними. Поэтому Катце ничего не сказал Ясону. Или, скорее, не счел нужным. Он представить себе не мог, что на самом деле связывало Ясона и Рики. В конце концов, он эти факты разузнал после довольно поверхностных поисков.

Сделав Рики своим петом, Ясон разорвал эту связь. Катце не мог сказать, что от нее осталось за три года, после того как каждый потерял свою вторую половину. Ясон ничего не рассказывал ему о петской жизни Рики. А Гай его ни капельки не интересовал.

Однако, хотя сам Ясон молчал, разговоры о его необычном, неподобающем и просто странном поведении достигли слуха Катце.

Танагурский Закон о петах не признавал за ними человеческих прав. Петы, с начала и до конца, были собственностью элиты. Просто игрушками.

Так зачем Ясону пренебрегать Законом о петах… еще хуже: зачем идти на такой риск и указывать столько лазеек в нем ради того, чтобы вернуть Рики в трущобы? Катце ничего не понимал.

С самого начала Катце не поверил, что Рики полностью и по-настоящему свободен, что он обрел свободу навсегда. Потому что для Ясона Рики мог быть только петом и ничем иным.

Когда-то Катце был бытовым прибором в хозяйстве Ясона. Эосским фурнитуром. Он знал, как обходятся с петами. Знал больше, чем мог бы когда-нибудь забыть. Особенно о том, как Ясон обращается со своим личным имуществом. Он не мог стереть это из памяти.

Катце просто никак не сумел бы угадать истинную природу отношений между Рики и Ясоном. Когда Ясон сделал Рики петом, канал поступающей к Катце информации был перерезан. Все это было беспрецедентно. Не говоря уже о том, что держать у себя почти взрослого пета-самца почти три года тоже было поразительно и необычно.

Все это время Ясон не спаривал его, а держал только для себя. Если так, то ничего более странного Катце не мог представить в самых смелых фантазиях. Если так… если Рики действительно столь разительно изменил легендарного Ледяного Короля… то зависть и восхищение Катце были безграничны.

И теплое чувство к нему вспыхнуло совсем по-новому. Ведь это Рики однозначно овладел своим – во всем остальном безразличным ко всему мирскому – господином. Разумеется, Катце, исподволь постарался испытать эти возможности и был потрясен убедительными результатами.

Ясон завладел Рики – своим петом – и заставил покориться. Однако же, и пет завладел хозяином. Какая ирония.

Мало того, если только Катце не ошибся, Ясон тоже вполне осознавал все это и, следовательно, все упорнее старался вернуть Рики.

Но почему? Почему его так заклинило на Рики?

Катце представить не мог, что происходит у Ясона в голове… да и вообще не был уверен, что хочет даже размышлять об этом. Лезть куда-то просто ради удовлетворения своего любопытства может оказаться накладно: оторвать могут не только любопытный нос. Катце знал, что это не беспочвенный страх.

Он не высовывался без необходимости, если не бывал вынужден. Это всегда было – и оставалось – главным. Само собой разумелось, что незачем торопиться открывать карты. В конце концов, как и все остальные, Катце любил прежде всего себя. Даже если это означало до конца своих дней оставаться в этой тяжелой, гнетущей зависимости.

Ясон своей рукой оставил шрам на его лице. Даже теперь Катце не мог выбросить это из памяти. Залатать глубокую борозду было простой медицинской процедурой, но Катце никогда даже не думал об этом.

Он сохранял шрам как знак преданности Ясону. И прозвище, под которым он был известен на черном рынке – Катце Меченый – тоже служило напоминанием о юношеской наивности и неопытности.

И однако, когда перед ним стоял Рики, эти давным-давно вырезанные чувства ожили, так что их не удавалось игнорировать. Заноза, которую давным-давно следовало бы извлечь, сидела все так же глубоко.

– Не думаю, что Ясону так уж нужен Гай. – Катце говорил правду, очевидную любому. – Иначе он не зашел бы так далеко. Наверное, у него есть иные причины заплатить Кирие такие деньги.

Стало уже совершенно ясно, что Ясон закидывает удочку, стараясь подцепить Рики на крючок.

– Мимолетный каприз пройдет за несколько недель. После этого нелегальный товар продадут по тайным каналам. Или с аукциона на черном рынке. В таком духе. Хотя сохранность продукта, полученного таким путем, трудно гарантировать.

Рики заметно побледнел.

– Это что, угроза? – Хриплый голос сорвался.

– Угроза? Не пойми меня неправильно, Рики. Мне нет никакого резона угрожать тебе. Ты ведь пришел ко мне за честной оценкой ситуации, верно?

– Больше похоже, что ты пытаешься разозлить меня. А если бы я сказал, что хочу встретиться с Ясоном?

– Значит, я был бы прав, сделав вывод, что ты просишь об этом только потому, что не можешь придумать другой способ вернуть Гая?

Рики закусил губу, на мгновение лишившись дара речи.

– Что Ясон намерен сделать с Гаем?

– Что делать с Гаем?.. На самом деле, решать не Ясону, верно? Ход за тобой, Рики. Каково было тебе? Уверен, ты сейчас все это вспоминаешь.

Катце смотрел ему прямо в глаза, говорил спокойно и решительно. Но при этом не мог подавить поднимающуюся изнутри волну отвращения. Он вел себя совсем как Кирие. И пусть совесть особо не возражала, Катце все же не мог не скрипеть зубами.

Рики не ответил. Несмотря на бушующий в сердце ураган, он не мог разомкнуть губы. Будь это в его силах, он бы по-тихому забрал Гая от Ясона и вернул его в трущобы. Желание было не просто сильным – скорее на грани насущной необходимости. Как тот огонь, что зажгло в нем существование Гая.

С другой стороны, цепи, приковавшие его душу к Ясону, были крепки и никуда не делись.

Постыдное звание пета. Проклятие быть всего лишь игрушкой. Непристойность его зависимости и рабства. Логика и разум полностью забыты ради удовольствия. Самоконтроль разбит вдребезги. Мучительные стыд и унижение. Гниющая на корню гордость.

Эти три года с Ясоном, скованные цепями похоти. Даже после трех лет сильные, цепкие, ядовитые плотские желания охватывали чресла, усиливаясь, как вызванная наркотиком галлюцинация. Словно в насмешку, воспоминания не желали оставаться похороненными в прошлом.

Потому, даже вернувшись в трущобы, Рики не мог ни с кем спать. Он боялся, что, утратив контроль, пусть и временно, превратится в нечто, что уже не будет им.

И однако, тело жаждало этого ошеломляющего опьянения. Кровь в жилах горела, разъедая его, как кислотой, пока он изнывал в плену жажды, которую не мог утолить. Неудержимый голод – не поддающийся ни разуму, ни самообладанию – преследовал Рики везде.

Ему никак нельзя было встречаться с Ясоном, пока блонди обладал этой странной, непостижимой властью над его сердцем. Когда доходило до беспокойства о Гае и сжимающей внутренности тревоги – тут и возникала граница, которую он не мог переступить.

Зыбкие моря противоположных эмоций бились в мыслях. Стискивая зубы перед этой дилеммой, он не видел перед собой иных путей.

Глава 2

перевод: Arasi (старый вариант!)

На протяжении следующих дней Рики постоянно мучили противоречивые чувства. Он сомневался и кусал губы не в состоянии найти решения. Его мысли метались из стороны в сторону. По ночам он пил в полупустом баре, где не было риска встретить знакомых. Если осознаёшь, что тебе не удастся забыться, независимо от количества выпитого алкоголя, любой напиток будет отдавать горечью. Всё равно он продолжал пить до тех пор, пока не засыпал.

Той ночью Рики вернулся в свою квартиру пошатываясь и сразу завалился спать. Тело казалось чужим, и не было сил ни раздеться, ни даже просто сдвинуться с места.

Он чувствовал себя так, будто всё внутри черепной коробки, а заодно и веки были отлиты из свинца. Он быстро отключился и, когда очнулся, не смог сообразить, сколько времени прошло.

Ощущение сухости в горле заставило его наполовину открыть глаза. Казалось, что всё во рту было затянуто какой-то плёнкой, а слюна перестала выделяться. Потом ему почудилось, что тело горит изнутри. Бормоча себе под нос проклятья, он несколько раз попытался убрать волосы с лица. При этом его не покидало ощущение, что половина мозга отмерла.

Рики собрал все силы, подполз к краю кровати и, чуть не свалившись, всё-таки поднялся.

Едва переставляя ноги, он медленно пошёл. Но вместо кухни Рики попал прямо в ванну. Включил душ, делая напор воды все сильней и сильней, как будто пытаясь вымыть водой алкоголь, переполнявший его тело.

Прошло достаточно много времени, прежде чем шум воды прекратился. Рики вышел, усиленно стряхивая с головы воду. Он натянул на себя халат, не вытираясь, поэтому ноги и грудь остались мокрыми. Не обращая на это внимания, монгрел пошёл прямиком на кухню. Он разбавил какой-то концентрированный сок стаканом минералки и выпил залпом, всё до последней капли. Наконец придя в себя, он посмотрел на потолок и тихо вздохнул.

Он уже собрался возвращаться в комнату, служившую гостиной, но вдруг замер в ужасе. В комнате горел свет, хотя он его не включал. Но это не всё. Там в лучах света стоял человек, внимательно наблюдавший за ним.

Губы Рики отказывались двигаться, он не мог вздохнуть. Только широко распахнутые глаза светились необычной злобой. В ответ – холодный бесчувственный взгляд на идеальном лице. Ясон спокойно улыбнулся.

- Сколько воды утекло… Рики. Прости за то, что взял на себя смелость подождать внутри. Ты так крепко спал, совсем не хотелось будить тебя. Я уже думал, придётся ждать до утра… Должен признаться, что хотя ты и очарователен во сне, но то выражение лица, с которым ты вываливаешься из кровати, тоже впечатляет.

Этого тихого голоса Рики не слышал уже год. И теперь он неосознанно задрожал.

- Вон… отсюда!!! – взвыл монгрел, инстинктивно занимая оборонительную позицию. Он не собирался препираться по поводу такого вторжения в его квартиру или интересоваться его причиной.

И даже понимая, что его приказ не является достаточно веской причиной, чтобы Ясон ушёл, он просто не мог сдержаться. Своими словами монгрел хотел подчеркнуть расстояние между ними.

- А ты уверен, чтобы хочешь, чтобы я ушёл? Ты разве не собирался поговорить со мной относительно Гая? – со своей обычной непринуждённостью Ясон выложил главный козырь. - Может, хватит смотреть на меня так, будто хочешь перегрызть мне горло? Ты же боишься… Прошло десять дней. Факт остаётся фактом, я рассчитывал, что ты сам придёшь, но, похоже, я ошибся в своих прогнозах.

Плотно сжатые кулаки Рики задрожали. За этим провокационным тоном, не дававшим ему покоя, скрывалось что-то злое.

Олицетворяя полную противоположность монгрелу, Ясон сел и облокотился на спинку дивана. Его спокойствие и расслабленность только подчёркивались хорошими манерами и непробиваемой уверенностью в себе. Казалось, он излучал достоинство и величие. Воцарившаяся тишина для Рики была подобна режущей боли в животе.

- Что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты ждёшь, чтобы я бросился к твоим ногам и умолял тебя? Сомневаюсь, что ты пришёл, чтобы разбудить меня и поиграть, верно ведь? Катце угрожал мне, пытаясь заставить встретиться с тобой. А теперь ты говоришь таким тоном… как будто специально выбрал Гая приманкой, чтобы досадить мне, - бросая эти слова в лицо Ясону, Рики будто пытался разорвать горечь и сомнения, узлом стягивавшие его сердце. Эти чувства были слишком сильны, чтобы можно было просто залить их алкоголем.

- Я так понимаю, речь идёт о твоём бывшем партнёре, да?

Ледяной тон Ясона выводил Рики из себя.

- Что ты хочешь, чтобы я с ним сделал?

- Сделал? Что это значит? – казалось, голос Рики не слушался его. Как будто тело и разум были околдованы ледяным взглядом Ясона.

- Я мог бы тренировать его, как тебя… Или с помощью наркотиков сделать так, чтобы он не мог ни минуты без секса. А ещё можно посредством маленькой операции на мозг сделать из него послушную куклу для секса. Всё зависит того, продавать его на чёрном рынке или по более легальным каналам…

- Это шутка…

Удавшаяся ему с таким трудом улыбка исчезла.

Ясон продолжил тем же тоном:

- Превращу я Гая в развращённое чудовище или нет, зависит от твоего поведения.

От осознания того, что его так подло шантажируют, перед глазами Рики поплыли красные круги. Кровь бросилась ему в лицо, стало невозможно произнести хоть слово. Когда монгрел перевёл свой взгляд на Ясона, в его глазах была вся жгучая ненависть, переполнявшая его.

Ничем не обнаруживая своего разочарования, блонди ответил ему холодным, равнодушным. По спине Рики пробежал холодок. В неуютной тишине, казалось, можно было почувствовать, как неумолимо течёт время.

Вдруг Ясон легко поднялся с дивана. Рики со страхом следил за ним.

Ясон медленно, но уверенно направился к монгрелу.

Шаг, ещё шаг…

Воздух стал тяжёлым и удушливым. Рики инстинктивно отпрянул:

- Не подходи ко мне!

Его неожиданно резкий вопль прорвался сквозь напряжение, наполнявшее комнату.

- Что такое? Почему ты так боишься? Это не похоже на тебя.

- …

- Наглость и заносчивость всегда были сильными сторонами твоей натуры, - Ясон постепенно сокращал разделявшее их расстояние.

Рики почувствовал, как волосы встали дыбом. Им завладело желание убежать подальше, оно поднималось из глубин сознания, заполняя всё его тело. На грани срыва Рики всё ещё пытался сохранить достоинство. Потерять самообладание значило снова признать себя петом.

- Что ты собираешься делать, Рики?

Совсем рядом, глаза Ясона вспыхнули ледяным светом. Монгрел шумно сглотнул.

- Ну? Ты бросишь его на произвол судьбы или заплатишь за его освобождение?

- И где я возьму деньги? Ты же знаешь, у меня нет ни чёртова цента!

- Если нет денег, можешь заплатить натурой.

Всё внутри Рики сжалось, и он задержал дыхание.

- Если ты снова будешь моим, я верну Гая целым и невредимым. Что скажешь?

- Хватит! Это дурацкая шутка, - тихо застонал Рики. - К тому же, где гарантия, что ты ещё ничего не сделал с Гаем? Десять дней. Кто поверит, что ты его просто кормил всё это время. Я не настолько наивен.

- Ясно. Значит ли это, что нужно сделать что-нибудь с Гаем, чтобы ты поверил, что я серьёзен? В таком случае вряд ли последствия будут приятными.

- Если с ним что-нибудь случится, я расскажу всё, что знаю. А это интересная информация в достаточных количествах, чтобы расшевелить Федерацию. Или ты думаешь, что я три года просто лизал тебе пятки?

Прослушав до конца эту тираду, Ясон улыбнулся.

- Ну вот наконец и проявился твой истинный характер. Даже идиот не осмелится разговаривать с блонди таким тоном. Даже не представляешь, с каким удовольствием я слушал тебя. Ведь прошёл целый год. Между прочим, нашёлся один безумец, осмелившийся на подобную дерзость… но одного прикосновения к его лицу было достаточно, чтобы он научился послушанию и покорности. Ну и чего же ты хочешь от меня? О, я знаю. Можно для начала показать тебе парочку NC-17-тых сцен с участием Гая с шоу на чёрном рынке. Как партнёра выберем ему сексдроида, известного своим «огромным калибром». Как тебе идея?

Рики нервно кусал губы. Наконец пришло осознание тщетности и бессмысленности сопротивления. С Ясоном это бесполезно.

- Чего ты хочешь сейчас? Ясон, ты хоть понимаешь, что говоришь? Я… мне уже двадцать. Если следовать тому, что принято называть здравым смыслом, в этом возрасте я стою не больше мусора. Тебе от меня никакой пользы, так зачем тебе все эти грязные махинации, чтобы заставить меня вернуться? Элита вроде тебя может выбрать, кого захочет, от питомцев Академии наивысшего качества до лучших петов из гаремов Мидаса. Хватит… И так уже три года, Ясон. Этого времени больше, чем достаточно, чтобы ты насытился монгрелом из Трущоб, вроде меня.

- Поэтому я и отпустил тебя на год. Я снял кольцо, я разрешил тебе делать всё, что захочешь, в Трущобах, оставив без надзора. Думаю, ты уже достаточно развлекался, моё терпение тоже подходит к концу.

- О чём ты?

- Хочу развеять твои иллюзии. Я снял кольцо, но я не отменял твоей регистрации. Ты был и остаёшься моим петом, и, разумеется, ты и дальше будешь им, всегда.

-!!!

- Три года. Всё это время и все усилия были необходимы, чтобы приручить тебя. Ты необходим мне. С этим не поспоришь: с самого начала ты был единственным, кто смог пробудить во мне интерес. Ты должен принять ответственность за это и все последствия. Ты не просто украшение. Ты мой пет. Я всегда обращался с тобой, как с петом. Или не так? То, что тебе за двадцать, не имеет значения. Ты здоровый самец, страстный, гибкий, похотливый и злобный. Как ты мог подумать, что я откажусь от тебя?

Всё это было сказано равнодушным тоном с обычной изящной улыбкой. Рики стоял как громом поражённый, не в силах сдвинуться с места. Его бледные губы дрожали, как будто он всё собирался сказать что-нибудь, но его язык отказывался повиноваться. Всё равно, он не сдавался, пытаясь оттолкнуть Ясона, когда тот, будто исполняя своё законное право, схватил его за ягодицы. Освободившись от объятий блонди, Рики неловко попятился назад.

- Подойди, Рики, - приказал Ясон надменным, не терпящим возражений тоном.

Прижавшись спиной к стене, Рики яростно замотал головой.

- Почему я? Тысячи парней готовы убить, чтобы стать твоими петами, какого чёрта именно я? – казалось, этот безнадёжный крик разрывал его горло. Это было последним отчаянным призывом о помощи загнанного в угол человека, которому было некуда бежать.

- Мне казалось, я уже сказал. Ты должен принять ответственность за то, что спровоцировал меня… Я впервые встретил кого-то, кто вместо лести, осмелился оскорблять мою гордость блонди. Именно эта твоя черта так непреодолимо влечёт меня. Это похоже на бомбу с часовым механизмом у меня в мозгу. Ты просто восхитителен, такой нежный, чувствительный, что хочется вырвать это сердце, такое сильное и полное жизни, и прижать его бьющимся к груди.

Его спокойствие было настолько зловещим, что Рики прошиб холодный пот. Ощущение безмолвной тревоги разливалось от кончиков пальцев по всему телу, стало сложно дышать.

Блонди протянул вперёд правую руку. Не обращая внимания на руки монгрела, он провёл пальцами по его затылку, сверху вниз.

Несмотря на прошедший год, тело Рики всё ещё было приучено отвечать на эти властные ласки, и когда рука, скользнув по шее, опустилась ему на плечо, мороз пробежал по коже. Пальцы Ясона скользнули под халат и прошлись по груди.

По телу Рики пробежала дрожь. Он ощущал, как весь прошедший год подавляемое желание заполняло всё его тело.

Удар, удар, удар...

Тяжёлые удары сердца, жар, сжимавший его грудь - всё это вызывало возбуждение.

Одно лёгкое прикосновение к соску заставляло всё внутри него гореть. С этим уже нельзя было ничего поделать. Рики, кусая губы, опустил глаза. Его тело, казалось, признало тщетность попыток сопротивления блонди.

Халат распахнулся и упал на пол. Ясон сжал твёрдые обнажённые ягодицы руками, он не касался паха Рики, но видел, что его пет уже возбужден.

Ясон решительно взял член Рики и, как бы проверяя его на ощупь после такого долгого срока, тщательно ощупал, то сжимая, то легко лаская. А затем, подтверждая право хозяина, водрузил кольцо на место. Почувствовав его сладостное прикосновение к коже, на короткое мгновение Рики почувствовал, как тишина вокруг него разлетелась на кусочки. Но была ли разница между этим ощущением и обычным чувственным удовольствием? Бешеное желание, вызванное умелыми ласками Ясона, заставляло сфинктер судорожно сжиматься, отчего ягодицы слегка подрагивали.

Рики неосознанно нахмурился. Казалось, осознание того факта, что он пет отравляло, заполняя все его существо ядом, не давая дышать.

Ясон взял в руку мошонку Рики и, слегка сжимая, стал поглаживать ее.

Рики почувствовал жар в паху и испустил тихий стон.

Пальцы Ясона изменили направление движения и коснулись отверстия.

Дернувшись, Рики согнул колени, выгибаясь ему навстречу. Почти неощутимое прикосновение заставило желание течь по венам монгрела. Приученный к чувствительности, Рики изогнулся навстречу ласкам Ясона и, скривив губы, жалобно застонал.

- Сделай это… со мной… - возбуждённый этими прикосновениями, Рики больше не мог сдерживаться. Огонь, сжигавший его изнутри, сводил с ума, он не мог думать ни о чём другом. Единственным его желанием было, чтобы Ясон потрогал его там. Но…

- Ты что-то сказал?..

Рики пробормотал невнятное проклятье. Желание было настолько сильным, что, даже кусая губы, он не мог подавить его.

Дата добавления: 2015-11-13