Глава 10 Когда земное притяжение берёт каникулы

Большой русский, который
способствует популярности
тяжёлой атлетики больше, чем
кто-либо из живущих ныне
или в прошлом, снова стал
главной темой новостей во всём
мире.

Боб Хайс, редактор
"Интернэшнл олимпик лифтер" (США)

Был на редкость погожий морозный денёк. Рослый атлет скользил по накатанной лыжне, проложенной в берёзовой роще. Он шёл навстречу солнцу. Шёл до тех пор, пока не выступила испарина. Остановился. Осмотрелся. Воткнул палки. Потом, склонившись, как ковшом, зачерпнул пригоршню искрившегося радужными блёстками снега ¹⁶ и с наслаждением освежил разгорячённое лицо...

Эту лыжную прогулку Василий Алексеев совершил после обеда, когда другие тяжеловесы сборной СССР отдыхали, лёжа в постелях, после многотрудной тренировки с тяжестями. Алексеев тоже часа три подряд упражнялся со штангой — "качал" спину, руки, ноги, отрабатывал рывок, а в минуты передышки делился опытом с участниками экспериментального сбора. Он, конечно, тоже устал, по всё же вышел на лыжню один-одинёшенек.

Вечером Василий всласть попарился. Исхлестал себя берёзовым веником до красноты, после чего выбежал из предбанника и "нырнул", пофыркивая от удовольствия, в снежный сугроб.

Потом, сидя за самоваром, Василий спокойно рассуждал о том, какой должна быть современная тренировка штангиста, рассказывал о своей нелёгкой, хотя и блистательной, спортивной судьбе.

— Не мне судить, всё ли я сделал, что мог. Но я трудился и тружусь, не щадя себя, — говорил Алексеев. — Жизнь у меня не была спокойной даже тогда, когда побеждал с большим преимуществом. Всегда находились молодые и сильные соперники. И дома, и за рубежом. Поэтому я был обязан постоянно поддерживать спортивную форму на рекордном уровне. И это мне удавалось, хотя временами одолевали травмы. Все последние годы я испытываю колоссальное перенапряжение, работаю часто на пределе, балансирую на грани возможного и невозможного. Я искал и сейчас ищу новые пути для развития максимальной силы. Организм постоянно находился под нагрузкой, и пока, к сожалению, нет таких контрольно-измерительных приборов, которые сигнализировали бы об угрожающей ему опасности, предостерегали бы от травм. Подлечиться бы, да молодые соперники угрожают — то Бонк мой рекорд побьёт, то Плачков.

— Стать большим атлетом, — продолжил Василий, — и удержаться на "гребне" пять-шесть лет, как я, очень сложно в любой весовой категории. Но во второй тяжёлой — особенно трудно. Некоторые считают наиболее сильным того, кто больше других поднимает на каждый килограмм собственного веса. Но если взять меня, то я — это, фактически, два человека, в то время как сердце у меня — одно. Я ношу и поднимаю вместе со штангой свои дополнительные килограммы мышц. Это хорошо, что я сумел их нарастить. Они совсем не лишние, когда толкаешь рекордную штангу. Но я сознаю, что имею не менее шестидесяти килограммов веса, обременительного для жизнедеятельности.

— Между прочим, — прищурился Алексеев, — пусть любой стокилограммовый атлет, — а я был таким, — "возьмёт" на себя ещё шестьдесят килограммов и попытается поднять штангу рекордного веса. Словом, большой собственный вес мы, тяжеловесы, приобретаем сознательно. Это плод не бездеятельности, не праздности, а следствие многотрудных тренировок, сурового режима.

— Я, к примеру, ещё не знаю, что такое отдых в отпуске, а мне уже тридцать четыре года. Я не был ни в одном санатории, ни на одном курорте. Хотя подлечиться и отдохнуть мне не мешало бы. Но я лечу свои травмы в процессе тренировок. Как говорится, клин клином вышибаю. Может, это и не гуманно по отношению к своему здоровью, но на отдых и лечение у меня просто нет времени. После перерыва в тренировках трудно восстанавливать спортивную форму. А я как капитан сборной вынужден всегда быть готовым к соревнованиям... Поэтому постоянно ищу рациональную для своего возраста методику. Я вообще тренируюсь иначе, чем кто бы то ни было. Ни к одним соревнованиям я не готовлюсь так, как готовился до этого. Всё — по-новому! А после соревнований смотрю, какая отдача — что хорошо, что плохо...

Чемпионат Европы 1976 года разыгрывался в Берлине. Дуэль Плачкова с Бонком завершилась победой хозяина помоста, который лишил Алексеева рекорда, толкнув 252,5 килограмма.

Василий всё это видел. Он находился в соревновательном зале и раздавал автографы.

Многие журналисты расценили отказ Алексеева от состязаний как полную капитуляцию перед молодыми соперниками. Но на самом деле это был дальновидный тактический ход нашего богатыря.

Спустя месяц Алексеев, выступая в Караганде, что в Казахстане, в седьмой раз завоевал титул чемпиона СССР. Победитель Олимпиады-72 в Мюнхенеустановил 76-й рекорд мира, набрав в сумме двоеборья 435 кг. Рекорд Плачкова пал. Для этого Василий поднял в рывке 185 кг и толкнул 250 кг. Отличные достижения!

Казалось, что с помощью столь успешного выступления Алексеев вырвал "жала" и у Плачкова, и у Бонка, которые нацеливались на олимпийское золото. Однако молодой и пылкий болгарин на достижения Василия ответил новым рекордом в двоеборье. И каким! На чемпионате Болгарии за месяц до начала Олимпийских игр в Монреале Христо покорил в сумме 442,5 кг!

Над головой Алексеева снова сгустились тучи. Но он жаждал освежающей душу грозы.

Наконец, пришёл день выяснения — кто есть кто в споре сильных.

Помните, в Мюнхене, когда Василий Алексеев стал чемпионом Олимпиады, его спросили; "Завоюете ли вы золотую медаль в Монреале?" Тогда он отшутился:

— Если вы этого очень желаете, я буду стараться.

И он постарался. Своим выступлением на монреальском помосте Алексеев привёл в неописуемый восторг всех любителей тяжёлой атлетики.

...Организаторы Олимпиады в Монреале недооценили популярность тяжелоатлетического спорта. Когда в борьбу вступили супертяжеловесы, то тысячи людей не смогли попасть на арену "Сен-Мишель", котораявмещает 2500 зрителей.

Только что закончился ливень. Василия Алексеева я увидел в узком проходе, ограждённом железными решётками и охраняемом вооружёнными солдатами канадской армии: ружья наперевес, палец на спусковом крючке. Словом, не подступишься. Василий в сопровождении главного тренера нашей сборной Игоря Кудюкова вышел в этот проход подышать свежим воздухом и задумался, облокотившись на ограду...

Когда я собирался ехать в Монреаль, многие даже далёкие от спорта люди задавали мне один и тот же вопрос: "Не проиграет ли Алексеев?" Их тревога была понятна. Но нас, любителей тяжёлой атлетики, ни на миг не покидала уверенность в успехе Василия, тем более что ни Бонку, ни Плачкову ещё не удавалось победить Алексеева в очной встрече.

И вот с одним из этих главных соперников — Бонком — встреча состоялась. Плачков же, как объяснил мне старший тренер болгарских спортсменов Иван Абаджиев, заболел, изрядно похудел и, уже находясь в Монреале, отказался от соревнований.

Одним конкурентом стало меньше. Но и второй был не в счёт. Алексеев соревновался не с Бонком, а со штангой.

...Их было одиннадцать. Общий вес атлетов составлял полторы тонны. Самым тяжёлым оказался Павласек из ЧССР — 159,2 кг. Алексеев весил 156,8 кг.Третьим по весу был финский гигант Леппя — 152,5 кг. Бонк потянул на 151,3 кг.

Я, признаться, удивился, когда Бонк (его рекорд ГДР в рывкесоставлял 185 кг) начал состязания со 165 кг и завершил борьбу с результатом всего лишь 170 кг.

Алексееву очень хотелось стартовать хотя бы со 180 кг, но его уговорили в интересах команды начать со 175 кг. Настроенный благодушно, Василий согласился с таким предложением. В третьем подходе он легкоподнял 185-килограммовую штангу. Поднял с таким запасом сил, что мог бы вырвать свыше 190 кг, но все попытки были, к сожалению, исчерпаны.

Вопрос о том, кому быть чемпионом, оказался предрешённым. Единственный, кто намеревался бороться с Василием, — Герхард Бонк — стал в рывке лишь четвёртым. Его опередили американец Брюс Вильгельм и чех Петер Павласек.

Неуверенно приступил Бонк и к толчку. Для первого подхода он заказал вес, который был на 30 кг меньше его же мирового рекорда. Толкнул штангу. Потом поднял и 227,5 кг, и 235 кг. Однако сумма получилась весьма посредственной для чемпиона Европы — 405 кг (а лучший результат Бонка— 432,5 кг). Но Герхарду и этого оказалось вполне достаточно, чтобы стать серебряным призёром.

Повинуясь указаниям тренеров, Алексеев сначала толкнул 230 кг.Советские туристы, не жалея голосовых связок, скандировали: "Мо-ло-дец!Мо-ло-дец!" Ну, а "молодец" был рад стараться.

После того как серебряный медалист Бонк исчерпал попытки, на табло появилась фантастическое число "255 кг". Крик восторга потряс зал. И вот на помост вышел тот самый Алексеев, который 17 марта 1970 года, выступая на "Кубке дружбы" в Минске, открыл эру шестисотников. Но тогда он стоял перед штангой весом в 217,5 кг...

А минуту спустя все поднялись с мест и стали приветствовать триумфатора. Чудовищно тяжёлые 255 кг, которые обыкновенному мужчине впору лишь покатать по помосту, Василий поднял так легко, что, пожалуй, толкнул бы и 260 кг, если в этом возникла бы необходимость.

Его долго не отпускали с помоста. Аплодисменты гремели и гремели. И в ответ Василий низко, по-русски, в пояс поклонился публике за радушие, за поддержку. От третьего зачётного подхода он отказался.

В предыдущие дни в крохотном помещении пресс-центра, что под трибунами, было немноголюдно. Призёры скучали в ожидании вопросов корреспондентов, которые мучительно соображали, о чём спросить спортсменов. В последние дни результаты были невысокими. И это не воодушевляло ни спортсменов, ни репортёров. Но в день выступления супертяжеловесов все места в пресс-центре оказались занятыми ещё во время соревнований. Некоторые хитрецы, используя цветной телевизор, сидели в пресс-центре, попивая кофе, покуривая сигареты, и следили за состязаниями. Но вот в это помещение хлынули лавиной журналисты с трибун, и организаторам состязаний пришлось вопреки традициям проводить беседу с призёрами в зале, где соревновались атлеты.

Алексеев, как был во время борьбы — в красном трико, с забинтованными запястьями рук, поднялся на сцену, к тому самому пьедесталу, на котором несколько минут назад член исполкома Международного олимпийского комитета Виталий Смирнов вручил ему золотую медаль чемпиона Олимпийских игр. Атлет попросил стул и, усевшись поудобнее, начал отвечать на вопросы журналистов. И его ответы то и дело сопровождались аплодисментами.

— Зачем вы пошли на рекорд после победы?

— Всегда хочется большего. Медаль есть, а рекорд — это плюс к медали. Думаю, получился хороший плюс.

— Долго ли вы будете соревноваться?

— А как бы вы этого хотели?

Василий, что особенно импонировало журналистам, шутил, вставляя в русскую речь французские и английские слова и целые фразы. Но тут посыпались вопросы покаверзнее.

— Почему на ваше психологическое состояние, на ваш результат не повлиял анаболический контроль? (На долю Алексеева выпал жребий пройти предварительный допинг-контроль.)

— Кто чем живёт, — ответил, не задумываясь, Алексеев.

— А следует ли атлетам принимать стероиды?

— Это уже решил Международный олимпийский комитет. Запрет на приём стероидов — решение правильное. Я его одобряю. По моему выступлению, думаю, всем ясно, что и другим не стоит принимать анаболики.

— Ваше хобби?

— Люблю жену, сыновей, с удовольствием слушаю музыку, увлекаюсь садоводством. Люблю также охоту, рыбную ловлю, литературу. Но самое приятное для меня занятие — что-нибудь мастерить.

— До Монреаля вы, вероятно, чувствовали, что ваш царственный титул самого сильного под угрозой. Но оказалось, что у вас нет соперников. Вам не с кем было соревноваться.

— Ошибаетесь. Соперник был — сама штанга.

— Кто вы по профессии?

— У меня профессий много. А главная — горный инженер.

— Кого из атлетов вы знали в детстве?

— Я их вообще не знал. Слышал лишь о русских былинных богатырях — Илье Муромце, Алёше Поповиче. И тоже хотел быть крепким парнем...

— Как хотите отпраздновать эту победу? — По-русски.

— Расшифруйте, пожалуйста.

— Это большой секрет. (Оживление в зале.)

— Что побуждало вас к победе?

— Знал, что этой победой будет гордиться Родина, весь наш народ... Ну, и жена больше станет уважать, — улыбнулся Василий.

Когда закончилась пресс-конференция, журналисты стали готовить свои статьи.

Вот что написал Имаи Хироши, корреспондент японской газеты "Майнити":

"Алексеев — трудовой человек. Такого нельзя победить. Он закалён под открытым небом. Хотя ему 34 года, его руки, ноги, спина не слабеют. У него не искусственная сила, у него всё естественное. У нас в Японии он популярен, но молодёжь не такая стойкая, потому что она не закалена трудом. Это мешает ей добиваться выдающихся результатов."

Особенно восторженно оценил Алексеева редактор американского журнала "Интернэшнл олимпик лифтер" Боб Хайс. Он написал следующее.

"На пресс-конференции присутствовало по крайнеймере 250 журналистов, и Большой русский, который способствует популярности тяжёлой атлетики более, чем кто-либо из живущих ныне или в прошлом, снова стал главной темой новостей во всём мире..."

Любопытно, что "Интернэшнл олимпик лифтер" — единственный журнал в мире, который имеет "уголок поэзии", где прославляются штангисты и тяжелоатлетический спорт. В стихотворении "Алексеев в Монреале" поэт Джон Смоукер, восхищаясь силой самого сильного человека, написал: "Сейчас он сметает скалу гранита так быстро, что, кажется, земное притяжение взяло каникулы"...

А вот что сообщил читателям в Англию из Монреаля редактор журнала "Стренгс Атлет" Джордж Киркли:

"Долго ожидавшаяся "битва века" между тремя сильнейшими супертяжеловесами не состоялась. Физическая форма, продемонстрированная советским гигантом Алексеевым, свидетельствовала о том, что он был в состоянии ответить на самый дерзкий вызов."

"Русский богатырь подтвердил, что ему нет равных, — написала монреальская "Газетт". — В атмосфере высокого напряжения, которое сопровождает олимпийские соревнования, Алексеев не только не оставил своим соперникам шансов на успех, но и сумел установить потрясающий мировой рекорд в толчке— 255 кг."

Сказано — сделано! Это в духе Василия. С сознанием выполненного долга атлет собирался на правительственный приём героев Монреальской Олимпиады. С понятным волнением Алексеев шёл в Кремлёвский Дворец съездов.

Вскоре на груди исполина появился четвёртый орден — "Дружбы народов".

Дата добавления: 2015-10-16