Глава 6 Так улыбаются сильные

Как улыбаются сильные? Это
можно было увидеть в памятный
праздник штангистов в среду.
Так улыбался русский Василий
Алексеев, самый сильный и добрый
человек.

"Штутгартер цайтунг"
17 сентября 1972 года

Тяжелоатлетический барометр не предвещал грозы. Небо над головой Алексеева казалось безоблачным. Но сам атлет видел густые облака. Жизнь у него была намного беспокойнее, чем у предшественников — Юрия Власова и Леонида Жаботинского.

Когда Власов взошёл на трон абсолютного чемпиона, ему никто не смел угрожать почти четыре года. Почти пять лет спокойно "царствовал" и Жаботинский после того, как стал в Токио олимпийским чемпионом.

Алексеев же, несмотря на его фантастические достижения, постоянно испытывал неудобства. Своими рекордами он как бы воодушевлял соперников. Сначала его "покусывал" Серж Рединг — бельгийский силач бил мировые рекорды то в жиме, то в толчке. А 6 марта 1972 года совершенно неожиданную прыть проявил западногерманский богатырь 22-летний Рудольф Манг.

В то время Алексееву нездоровилось. Он не мог избавиться от последствий перенесённого ещё зимой гриппа. Манг же, выступая в западногерманском городе Ульм, показал в сумме троеборья 625 кг. Но не это взволновало любителей тяжёлой атлетики, а то, что он побил рекорд Алексеева в жиме. Манг сумел поднять 230,5 кг. И это в решающий год — год Мюнхенской Олимпиады!

Наконец-то мировой рекордсмен среди юниоров стал бить рекорды и среди взрослых.

"Манг достиг уровня Алексеева!", "Молодое немецкое чудо угрожает сбросить с престола советского силача!", "Супер-Мангу" по плечуи 650 килограммов!" — писала тогда печать ФРГ.

Даже в "Экипе" появились материалы, в которых сообщалось, что Манг не слабее Алексеева.

Нужен был достойный ответ. И Василий не промедлил: выступая в шведском городе Больнес, он превзошёл достижение Манга. Вот как прокомментировал это событие Пьер Фулла в "Экипе":

"Не прошло и шестнадцати дней после вызова, брошенного на турнире в Ульме "молодым немецким чудом" Василию Алексееву, как последовал хлёсткий и удивительный ответ. Не откладывая дела в долгий ящик, Алексеев тут же вернул себе рекорд. Эта мгновенная реакция абсолютного мирового рекордсмена была тем более неожиданной, что он не слишком порадовал своих поклонников во время выступления в Париже (595 кг) и в Хельсинки (575 кг). Казалось, его физическая форма стала далека не наилучшей. Однако раззадоренный ростом достижений рекордсмена ФРГ, набравшего всумме 625 кг, Алексеев решил доказать, что не следует делать поспешных выводов из его недавних скромных результатов. В Больнесе (Швеция) Алексеев обошёл Рудольфа Манга. Несмотря на травму большого пальца, он выжал сначала 231,5 кг, а затеми 235,5 кг, увеличив таким образом просвет, отделявший его от честолюбивых конкурентов, на 5 кг. Ныне Алексеев имеет одинаковые результаты как в жиме, так и в толчке. Можно подсчитать, что та сумма, которую он наметил для победы в Мюнхене, уже практически реализована: 235 + 180 + 235 = 650.Учитывая поразительный рост его силового потенциала, есть все основания полагать, что он может показать в жиме больше 240 кг,а это застрахует его от каких-либо неожиданностей и сюрпризов в Мюнхене."

Как же отреагировал на ответ Алексеева Манг? Он молчал. Но за него высказался его тренер Йозеф Шнелль:

"В сущности, рекорд Алексеева ничего не меняет в нашей подготовке и не окажет влияния на уверенность Манга в своих силах перед Мюнхеном. Впрочем, я считаю, что Манг ещё не достиг своего "потолка" в жиме и может, как и Алексеев, показать 235 кг."

Итак, началась предолимпийская гонка супертяжеловесов. Всех интересовал ответ на вопрос: кто придёт к Мюнхену более подготовленным — Алексеев, Манг или Рединг? А может, всех их опередит американец Патера, который заявил корреспонденту газеты "Ди Вельт", будто на Олимпийских играх в Мюнхене он докажет Алексееву, что его система подготовки более прогрессивна?

В "войне нервов" соперники Алексеева, казалось, ничего не теряли, поскольку никто из них громкими титулами пока и не владел. А нашему атлету нужны были всё новые и новые веские аргументы, чтобы ещё до выхода на олимпийский помост парализовать волю конкурентов.

Василий спешил. И вот, вернувшись из Швеции, он устроил фейерверк из пяти рекордов в Таллине. Залп следовал за залпом, и закончил Алексеев своё выступление на чемпионате СССР с новым мировым достижением в троеборье— 645 килограммов.

До открытия Олимпиады оставалось около трёх месяцев, и сильнейшие европейские тяжелоатлеты собрались в румынском городе Констанца. И тут над головой Алексеева засверкали грозовые "молнии": он недооценил Рудольфа Манга и проиграл ему состязания сначала в жиме, а потом и в рывке.

Василию пришлось дважды стоять на второй ступени пьедестала и дважды слушать гимн ФРГ в честь побед Манга.

Кое-кто уже выражал соболезнование: ну чего, мол, Василий, не бывает... Алексеев же подчёркнуто равнодушно отвечал:

— А кто сказал, что второе место на чемпионате Европы — это плохо?

— Какое второе место? — поднял брови Яан Тальтс. — Надо завоевать первое...

Василий и сам знал, что надо. Но как? Манг был впереди на 7,5 кг, а весил он при этом 128 кг (Алексеев же весил почти 148 кг). Значит, в толчке Василию следовало отыгрывать не менее 10 кг.

Вот где пригодился Василию его характер. Он не дрогнул и всё же победил. Однако западная пресса, та самая пресса, которая уже два года почти беспрерывно восторгалась богатырскими подвигами советского силача, немедленно отдала свои симпатии 22-летнему Рудольфу Мангу, "медведю из Беллинбурга".

Так, французский журналист Ален Белуин сообщил из Констанцы о "недоверии, непроницаемости и безграничной гордости Алексеева", о том, что Василий был якобы "на волосок от поражения". "Манг заставил Алексеева содрогнуться" — так озаглавил Белуин свой репортаж с европейского чемпионата.

Мне не довелось побывать тогда в Констанце, и потому я не могу судить о том, что помешало Василию выступить в полную силу. Хотелось верить в его "звезду", в то, что он здоров и в Мюнхене победит Манга более убедительно. Но нельзя было не прислушаться к тревожной тональности репортажей Белуина, который всегда писал о штангистах профессионально и очень объективно. Теперь уже никто безапелляционно не заявлял, что Мюнхене победит советский атлет. Шансы Алексеев конечно, были предпочтительнее, но — как знать! — чем всё обернётся?

К Олимпийским играм 1972 года главные претенденты на призовые места пришли с такими показателями: Алексеев — 645 кг, Патера — 635 кг, Манг— 630 кг, Рединг — 620 кг. Плотность достижений хорошая, но почти все результаты были показаны в заочной борьбе. Чем же гиганты собирались удивить друг друга, встретившись лицом к лицу? Кто из них должен был дрогнуть?

В Мюнхене Василий появился с умышленным опозданием, спустя неделю после торжественного открытии Олимпиады, чтобы не перегореть раньше времени. Если на трёх предыдущих Играх — в Риме, Токио и Мехико — знамя советской делегации несли штангисты (Власов и Жаботинский), то на мюнхенском стадионе его сжимала рука прославленного борца Александра Медведя.

...Утром в день старта супертяжеловесов в олимпийской деревне прозвучали выстрелы, была пролита кровь, и состязания штангистов, равно как и другие старты олимпийской программы, устроители перенесли на следующий день. Это, разумеется, подействовало на нервы силачам, уже было настроившихся на бескомпромиссную борьбу.

Западногерманские газеты тем временем продолжали подогревать и без того громадный интерес к дуэли "Манг-Алексеев".

"Когда в тяжелоатлетическом дворце Мюнхена сильнейшие люди мира выйдут на помост, мы представляем, сколько телезрителей будут наблюдать разных по характерам атлетов — Василия Алексеева, этого сказочного русского героя, и Рудольфа Манга из Беллинбурга... Йозеф Шнелль, тренер Манга, считает, что Алексеев повторит свой рекорд — 645 кг. Что жекасается 22-летнего Манга, то он, судя по выступлению в Констанце, способен противостоять 30-летнему советскому атлету", — вот как писала "Зюддойче цайтунг", вдохновляя кумира мюнхенской публики рыжекудрого Рудольфа на смелую борьбу с Василием.

А вот таблица, которая показывает, как год от года росли достижения этих двух основных претендентов на олимпийское золото. Она свидетельствует о бурном прогрессе западногерманского чемпиона, а также о чемпионской надёжности советского атлета, имевшего перед Мангом преимущество в 15 кг.

Василий Алексеев Рудольф Манг

1966 г. 470 кг (24 года) — 427,5 кг (16 лет)

1967 г. 500 кг (25 лет) — 492,5 кг (17 лет)

1968 г. 540 кг (26 лет) — 525 кг (18 лет)

1969 г. 530 кг (27 лет) — 540 кг (19 лет)

1970 г. 625 кг (28 лет) — 570 кг (20 лет)

1971 г. 640 кг (29 лет) — 602,5 кг (21 год)

1972 г. 645 кг (30 лет) — 630 кг (22 года)

...Семь гигантов, появившись перед зрителями на церемонии представления, не спеша вернулись в просторный зал разминки — атлетическую цитадель, свято охраняемую от посторонних. Интерес к олимпийскому турниру самых тяжёлых атлетов был таким огромным, что в последний день соревнований пришлось ввести специальные пропуска. Каждый из семи великанов называл близких ему людей, которые должны были за ним, как говорят атлеты, "ходить", и только им, обладателям синего пропуска, позволялось находиться в помещении, где силачи, готовясь к выходу на сцену, поднимали разминочные веса, пили чёрный кофе, мазали свои громадные тела жгучими растирками и не неотрывно следили друг за другом...

Ценой пригоршни значков и медалей мне удалось умилостивить стражей порядка, и, проникнув в разминочное помещение, я затаился возле бетонного отсека, который "забронировал" Алексеев.

Уже процедура взвешивания убедила меня в том, что Василий сделал всё, чтобы на мюнхенском помосте в очередной раз огорчить своих главных соперников. Его собственный вес был рекордным — 152,8 кг. Впрочем, прибавили в весе, стали немного солиднее и другие суператлеты. Так, американец Кен Патера стал весить около 146 кг, колосс из ГДР молодой Герд Бонк — 142,5 кг, Серж Рединг поправился почти до 140 кг, а золотая надежда хозяев Олимпиады Рудольф Манг, несмотря на свой относительно малый рост— 180 сантиметров, — весил около 130 кг...

Каждый силач в тот вечер был настолько силён физически, что мог бы, как говорится, своротить горы. Все семеро метили в победители, — но нервы, нервы...

Мне, не раз видевшему, как Василий одним своим присутствием заставляет соперников трепетать, было интересно следить за его поведением в разминочном зале. Радовало удивительное, прямо-таки сверхолимпийское спокойствие Алексеева. Правда, на всех мировым чемпионатах Василий умел держать себя и свои страсти в руках, и всё же изредка у него прорывались нотки досады или гнева. А тут он с достоинством прогуливался мимо помостов, на которых пробовали свои силы тяжеловесы...

Василий прошёл мимо Патеры, окинул его пристальным взглядом с ног до головы, и как-то не по себе стало американцу — он стушевался, не посмел прямо посмотреть в густо-чёрные глаза Василия. Часто-часто замигал Рединг, когда Алексеев подошёл к нему и сказал: "До чего же ты сильный, Серж!" Огнём заполыхали пухлые щёки Манга после того, как Василий по-дружески ему улыбнулся: мол, держись — сейчас поборемся... Вот так прогулялся Василий по залу, и сразу сникали под его пристальным, очень спокойным взглядом все претенденты на медали.

У каждого силача был свой верный Санчо Панса. За Алексеевым "ходил" его самый верный друг — олимпийский чемпион Яан Тальтс, который двумя днями раньше отлично изучил все шероховатости мюнхенского помоста и стал олимпийским чемпионом в первом тяжёлом весе. Рединга, как всегда, опекал бледный, предельно взволнованный Андре Дюпон, тренер бельгийских штангистов. За Мангом по пятам следовал американец Томми Коно. Возле Патеры находился розовощёкий удивлённо-испуганный Расл Нипп... Я называю секундантов потому, что и от их находчивости, умения трезво оценить обстановку, вовремя подсказать что-то дельное, от того, как они "ходят", во многом зависит успех соревнующихся. И обстоятельный, деловой Тальтс справлялся с этой необычной для себя ролью просто блестяще.

Ситуация всё ещё была неясной, когда Алексеев, не без труда обув штангетки — заметная полнота мешала ему наклоняться, — сказал Яану: "Пора за дело!" — и вышел из крохотной бетонной клетушки, отведённой ему для отдыха.

Время на разминку было предельно ограничено, так как события на соревновательном помосте развивались стремительно из-за малого количества выступающих. А тяжеловесы "врабатываются" медленно — попробуй разогрей фигуру весом в полтора центнера...

Василий делал лёгкие упражнения из цикла утренней гимнастики, а рядом Манг аппетитно жал 100-килограммовую штангу. Алексеев тоже поиграл с этим снарядом и, чтобы не остыть, поверх атлетического трико натянул белую полурукавку.

— Не было бы опасности, мог бы начать с двухсот сорока, — сообщил Василий своему "оруженосцу". — Силищу чувствую страшную...

А борьба была уже в полном разгаре. Самый рослый силач, почти двухметровый финн Калеви Лахденранта и Бонк выжали по 190 кг, и их пригласили поднять два центнера. Алексеев присел, посмотрел на Патеру, Рединга, Манга, а они — на него.

"Неужели, — подумал я, — они надеются выиграть у Василия жим? Втаком-то неуравновешенном состоянии..."

В предстартовом волнении "потёк" Рединг: Дюпон то и дело протирал его добродушное крупное лицо махровым полотенцем, промокал круглые плечищи,грудь-колокол, но пот снова и снова выступал градинами на разгорячённом теле Сержа. Ручьи пота бежали и по румяному лицу Манга. Словно допотопный паровик, пыхтел и отдувался Патера: расторопный услужливый Нипп насухо вытирал пот с его груди и ключиц, куда атлет кладёт штангу для выжимания её от груди. Американец пошёл на высокую сцену, как на эшафот, и сразу вновь взмок. Только Алексеев дышал полной грудью, только он оставался сухим. Но вот Патера сделал почин — выдавил 212,5 кг. Выдавил, вернулся в зал разминки и стал ждать, чем ответят Рединг, Манг и Алексеев. Бельгиец и немец, будто сговорившись, начали с 222,5 кг.

Это была уже серьёзная заявка — ни Рединг, ни Манг с такого громадного веса в состязаниях до этого никогда не стартовали. И штанга наказала их за дерзость: Рединг не сумел поднять её на грудь, а Манг не выжал снаряд от груди. Соотечественники встретили Рудольфа сверхвосторженно, когда он появился перед ними, выйдя на сцену через "персональную" дверь, минуя коридор, а проводили жиденькими хлопками: мол, не отчаивайся, есть ещё попытки... Василий не ожидал такого "подвоха" со стороны Сержа и Рудольфа. Он уже приготовился было жать 225-килограммовую штангу, но вынужден был теперь ждать, а когда долго ждёшь вызова, то, известное дело — остываешь...

Вторые попытки Рединга и Манга тоже оказались неудачными — стало очевидно, что оба атлета перегорели. И тут опять-таки, словно по уговору, оба они отказались поднимать злосчастные 222,5 кг и попросили увеличить вес штанги на 2,5 кг. После этого, согласно правилам, первым на сцену был приглашён Алексеев. Тряхнув чёрными кудрями, будто освобождая голову от всего лишнего, особенно от сомнений, Василий широко зашагал через коридор мимо плотной толпы тренеров и судей к сцене...

— У... у... у... — восторженно и ошеломлённо загудели трибуны после того, как Алексеев выпрямил ручищи, сжимавшие громаду металла.

На ослепительно яркую арену вышел Рединг. 12 лет почти ежегодно Серж приезжал в СССР на традиционные весенние соревнования, выступал с Власовым, будучи ещё зелёным новичком, и, понятно, боготворил героя Римской Олимпиады. Потом соревновался с двукратным олимпийским чемпионом Леонидом Жаботинским. Последние три года Серж настойчиво преследовал Алексеева, стал вторым в мире шестисотником, бил мировые рекорды в жиме и в толчке, но когда Василий был рядом, соревноваться не мог — краснел и бледнел. Вот и на сей раз Рединг ничего не сумел противопоставить Алексееву.225-килограммовая штанга вырвалась из его ослабевших рук, не пожелав даже лечь на грудь атлета.

— Одним меньше, — коротко бросил Яан отдыхавшему Василию, увидев, что Рединг бесславно выбыл из борьбы.

— Жаль, — ответил Алексеев. — Серж — хороший парень.

Через "персональную калитку" вышел на помост Манг, а за его спиной в нервном оцепенении затаился Коно. Да, не этого ждал он от Рудольфа... Тяжело, очень тяжело Манг поднял штангу и спасся от "баранки". Потом, чуть повеселевший, он пил горячий кофе и что-то виновато объяснял Коно, а грудь его так и ходила ходуном. Крепко же потрясла его эта передряга...

Мы думали, что Алексеев остался ужн один-одинёшенек, но тут из засады вылез Патера: после 212,5 кг он решил штурмовать 227,5 кг. Судя по всему, Кен ещё лелеял надежду выполнить своё предолимпийское обещание. Но, как оказалось, он всё же рановато вызывал на дуэль Алексеева, ибо пока не был готов бороться с ним на равных. Патера ушёл с помоста разочарованным, потерявшим возможность конкурировать с сильными мира сего.

— А вот и второй готов... — подвёл черту Тальтс.

— Этот был не в счёт, — ответил Алексеев.

Самый сильный остался без конкурентов. Он вполне мог пойти сразуна 235 кг и даже атаковать рекорд мира — и выжал бы непременно, — но отказался от этого соблазна. Спокойно, как на показательном выступлении, Василий продолжил укреплять своё лидирующее положение: сначалаподнял 230 кг, а затем и 235 кг.

— Нужно беречь пальцы. Полезешь на рекорд, нечаянно сорвёшь мозоль, а впереди ещё рывок и толчок, — рассудитель сказал Тальтс, уводя Василия в комнату отдыха, чтобы подкрепить его там горячим кофе и обсудить ход дальнейшей борьбы.

Впрочем, теперь даже ребёнку было ясно, что Алексеев, имея перед Мангом преимущество в 10 кг, победу не упустит, что золотая медаль окажется у него. Но чего только не бывает в соревнованиях штангистов... Вдруг не пойдёт рывок, как это случилось три дня назад у нашего Давида Ригерта, который остался без награды? И всё лишь потому, что Давид не укротил 160 кг в рывке, хотя раньше рвал даже 167,5 кг. Потом Ригерт бился головой о стены, казнил себя за опрометчивость. Ведь подними Давид в рывке хотя бы 140-килограммовуюштангу, даже в этом случае он победил бы всех с явным преимуществом.

Алексеев в тот вечер полностью исключил риск из своего выступления. Обладая громадным запасом физических и моральных сил, он уверенно прокладывал путь к олимпийскому пьедесталу, так и не раскрывая до конца своих возможностей. Ему, чемпиону Европы и мира, для полного удовлетворения недоставало только золотой олимпийской награды.

"Хочу быть первым!" — написал он на обратной стороне фотографиив 1968 году.

И вот Василий стоял у главной цели. Потому-то он и был так осторожен и расчётлив — не упускал из виду ни одной мелочи.

Ему бы после жима выйти в парк, продышаться, немного полежать, принять массаж натруженной жимом спины, но было некогда: оставалось всего лишь шесть атлетов — вот-вот пригласят к штанге. Удалось лишь быстро (и не без нервничания) переобуться — Алексеев всегда поступал так после жима.

Да, олимпийские состязания получились потогонными. Заблестели от влаги даже загорелые плечищи Алексеева. Василий торопился размяться — очень опасно выходить на сцену, не прочувствовав рывок каждым мускулом... Наш атлет несколько раз присел со штангой на выпрямленных кверху руках. Он спешил. Не было даже минуты для столь необходимого тяжеловесам отдыха. Дышал Василий глубоко и часто: "мотор" заработал на полных оборотах. Алексеев начал выступление со 170 кг.

— Плечи не успеваю размять, — пожаловался Алексеев своему секунданту.

— Ничего, всё успеем сделать, — сказал Тальтс. — Время ещё есть...

— Нужно сделать десять разминочных рывков, а некогда. Но вообще подъёмы идут вроде бы легко... — сам себя подбодрил Василий.

Шестеро соревновались, а Рединг грустный, с печальными глазами сидел раздетый рядом с Дюпоном, и было видно, что всё в нём клокочет.

— Жаль Сержа! — ещё раз сказал Яану Алексеев, удивляя меня тем, что в столь ответственный момент он всех видел, всё подмечал.

— Пойдём, Василий. Пора, — заторопил Тальтс Алексеева, и в сопровождении массажиста с врачом они ушли туда, где их ждала170-килограммовая штанга.

Вот уже два года Алексеев неизменно начинал рывок со 170 кг. И, случалось, переживал неприятные минуты. Однажды на чемпионате РСФСР он получил нулевую оценку, а на первенстве СССР в Вильнюсе укротил этот вес лишь с третьей попытки. Что-то будет сегодня...

Василий долго стоял перед штангой, приподняв голову и устремив взгляд в ажурные своды потолка. Он был предельно собранным, каким всегда бывает в решающий миг. Значит, рывок должен был получится. Так и всё и оказалось. Словно мощные пружины, разогнулись ноги нашего атлета, и штанга послушно вылетела вверх.

Очередь выполнять рывок дошла до Манга и Патеры. Первый со 170 кгстартовал. Второй, не подняв 165 кг, тоже заказал 170 кг. Рудольф взметнул этот снаряд с невиданной для тяжеловесов резвостью, чем привёл земляков в отличное расположение духа. А вот у Патеры не получилось ничего похожего на рывок. Так второй призёр перуанского чемпионата мира, потянувшись за Алексеевым, вообще лишился награды.

Из всех реальных противников Василия в строю остался, таким образом, один лишь Манг. Нет, он ещё не сдался, он пытался вести тактическую борьбу: Алексеев заказал 175 кг, и Манг чего-то ждал... В другой, менее ответственной ситуации Василий наверняка сразу пошёл бы на 180 кг. Но теперь он не рисковал, а наращивал вес постепенно, стремясь наверняка оторваться от молодого преследователя. И это Василию удалось. Правда, штанга потянула Алексеева вперёд, но из подчинения не вышла. Велик, очень велик был запас прочности у нашего атлета!

"Ну теперь-то он себя покажет, — подумал я. — Опасная зона пройдена".

Василий вернулся в разминочный зал, а Коно рванул со скоростью спринтера к судьям, чтобы перезаявить вес. Так побежал, что чуть было не сбил с ног Тальтса.

Чудак! Неужели он, бывалый атлет, ещё не понял, что битва гигантов Мангом начисто проиграна? Даже если тот и вырвал бы 180 кг, а Василий остановился на 175 кг: ведь в завершающем упражнении превосходство Алексеева было подавляющим, сколько нужно для победы, столько Василий и готов был толкнуть... Кто же этого не знал?

На штангу поставили 180 кг — вес, равный мировому рекорду Алексеева. Вероятно, Василий так и не успел как следует размять плечи: штанга зависла у него впереди...

Предельно возбуждённый зал встретил Манга рёвом, а проводил... гробовым молчанием. И так — дважды. Состязания ещё не закончились, а мюнхенцы уже поняли: газетчики рановато окрестили Рудольфа "молодым немецким чудом" и "Супер-Мангом" — ему было пока рано претендовать на "престол" Алексеева. После двух упражнений у Василия набралось 410 кг, в то время как у Рудольфа — лишь 395 кг.

И теперь перед Алексеевым стояла лишь одна задача: красиво закончить. Хорошо было бы завершить соревнования рекордом. Но не это волновало Алексеева. В тот день ему была нужна лишь золотая медаль. А её баварские девушки преподносили на пухлых подушечках тому, кто в пылу олимпийского сражения не терял хладнокровия, кто показывал себя сильнее как физически, так и морально.

Страсти "разжигал" Манг. Ему никто не угрожал, и, чтобы обеспечить себе серебряную медаль, он толкнул 215 кг и ушёл сторожить... Алексеева. Коно набросил Рудольфу на плечи голубой халат, и они начали о чём-то шептаться.

И вот всё стихло: Алексеев подошёл к штанге весом 225 кг.

Все мы уже готовились поздравить его через несколько секунд со званием олимпийского чемпиона. Но снаряд взмыл вверх и не лёг на грудь атлета. Василий, потеряв равновесие, оттолкнул от себя падавшую штангу и сделал кувырок назад через голову.

Это неудача разозлила нашего силача не на шутку. Он не стал использовать даже положенных на отдых трёх минут, а тут же возвратился к коварной штанге и расправился с нею, как с игрушечной.

Все ждали, что закажет Манг. И вот Коно опять пулей полетел к арбитрам перезаказывать вес. Это уже попахивало авантюризмом: Рудольф был не настолько силён, чтобы идти на 240 кг.

Не прошло и трёх минут, как Василий окончательно охладил пыл последнего конкурента: он чётко, как на смотре, толкнул 230 кг и набрал в сумметроеборья 640 кг. Олимпийский рекорд Жаботинского, установленный в Токио во время поединка с Власовым, был превышен на 67,5 кг.

Манг, смирившись с поражением, дважды робко попытался сладить свесом 232,5 кг. Но в его уставшей груди уже не было огня. И в итоге у хозяина помоста набралось лишь 610 кг.

Так закончилась волнующая битва супертяжеловесов. Сразу после того как был исполнен Гимн Советского Союза и Алексеев в сопровождении призёров — Манга и Бонка — вернулся за кулисы, я попросил Василия сказать несколько слов о своей победе. Наш богатырь сидел в окружении счастливых соотечественников и сматывал в рулон белые широкие бинты со своих запястий. Не спеша, он начал так:

— С первых слов скажу — не подкачал. Титул сильнейшего остался в Союзе. И, думаю, по праву. Если было бы нужно прибавить для победы ещё — прибавил бы килограммов тридцать.

— Вы дважды приезжали сюда для выступлений. Вчера приехали, а состязания из-за траура по погибшим спортсменам Израиля отменили. Не сказалось ли это на вашем состоянии?

— Сказалось. Это меня ещё больше настроило на борьбу. Ведь вчера я чувствовал себя не лучшим образом... А какая, простите, сумма вышла? — вдруг спохватился Алексеев.

— 640 кг.

— В другой ситуации с моей силой можно было бы сделать значительно больше. Но передо меня стояла задача выиграть Олимпиаду, и рекорды на этот раз мне были не нужны: ведь где рекорды, там и риск. А риск на Олимпиаде неуместен...

В комнату вошёл смущённый Манг.

— А, Рудик пришёл! — обрадованно воскликнул, поднимаясь навстречу гостю, Алексеев, и соперники обнялись.

Василий усадил Рудольфа рядом с собой и, разглядывая его, буркнул: "Ну и здоровенный же, дьявол!"

Гость признался, что тоже хотел победить. Василий на это ничего не ответил, только насупил брови...

Как было заведено на Олимпиаде, призёров сразу же после соревнований пригласили на пресс-конференцию. Больше всего вопросов на ней задавали, понятно, Алексееву. Отвечал он, не задумываясь — как говорится, за словом в карман не лез. И его ответы, часто с оттенком шутки и доброты, встречались аплодисментами.

— Завоюете ли вы золотую медаль через четыре года в олимпийском Монреале?

— Если все вы, собравшиеся здесь, этого очень желаете — я буду стараться...

— Чем вы сегодня занимались, что делали перед соревнованиями?

— Раза четыре пробовал уснуть... Не вышло.

— Интересно, какая у вас кровать?

— Из двух обыкновенных сделали одну, а если приеду на следующую Олимпиаду, то кровать мне придётся, видимо, делать уже из трёх, — пошутил Алексеев, и журналисты в пресс-центре весело оживились. Раздались аплодисменты.

Итак, турнир богатырей завершился. Все утренние газеты в Мюнхене и других городах ФРГ вышли с огромными фотографиями добродушно улыбавшегося Василия Алексеева. Он стоял возле укрощённой штанги, приветственно подняв руки. Аншлаги и заголовки лаконично и точно сообщали читателям суть вчерашней борьбы титанов: "Василий Алексеев — самый сильный человек на Земле", "Победа весёлого советского богатыря великолепна", "Турнир супертяжеловесов ознаменовался закономерным триумфом советского атлета", "Алексеев сокрушает надежды Манга" и т.п.

В чём же заключалось превосходство советского силача, по мнению немецких журналистов? Каким они увидели Алексеева на помосте? Журналисты единодушно подчёркивали, что "русский находился не только в отличной форме, но и показал пример выдержки и спокойствия".

"Как улыбаются сильные? Это можно было увидеть в памятный праздник штангистов вечером в среду, — написала "Штутгартер цайтунг". — Так улыбался русский Василий Алексеев, самый сильный и добрый человек."

Дата добавления: 2015-10-16