Глава 2 Первый шестисотник — советский

Переходить рубеж трудно всегда
и во всём. Трудно и психологически,
и физически. Алексеев шёл к победе
верным путём, не отклоняясь,
не допуская случайных срывов. Эта
стабильность даёт нам повод ждать от
него новых достижений.

Михаил Громов,
Герой Советского Союза

Его незабываемая весна, весна 1970 года, только начиналась. Василий усердно готовился к выходу на большой помост. В середине марта в Минске он должен был участвовать в традиционных международных соревнованиях на "Кубок дружбы".

Со всех концов Советского Союза в Минск слетелись спортивные журналисты. Были и зарубежные корреспонденты.

"Пожалуй, к нашим соревнованиям столь большого интереса не было со времён триумфа Юрия Власова", — подумал я, глядя на своих собратьев по перу, когда открылась пресс-конференция в минском Дворце спорта.

Представителю Федерации тяжёлой атлетики СССР было легко отвечать на вопросы журналистов, потому что все в основном интересовались: будет ли участвовать в соревнованиях Василий Алексеев и сколько он собирается поднять?

— Да, Алексеев выступит. Его, правда, пока нет в Минске, но он вот-вотприлетит... Рединг? Бельгиец уже здесь. И тоже готов набрать в сумме 600 кг...

Вечером в фойе гостиницы "Юбилейная" появился Василий. Он был в лёгком пальто с поднятым воротником — собрался перед сном прогуляться по проспектам Минска, но задержался возле администратора. Здесь же за низкими столиками ловили и обсуждали последние новости корреспонденты и фоторепортёры. Один из журналистов как раз спрашивал другого: "Приехал ли тот силач, что хочет поднять шестьсот килограммов?"

Алексеев услышал этот вопрос, подозвал меня и попросил: "Успокойте их. Скажите, что, мол, "силач" уже здесь и 600 кг обязательно поднимет."

Потом, погуляв часок, Василий поднялся в номер, прилёг и задумался: "Хорошо, если из этих соревнований я выйду со здоровой спиной..."

Он действительно чувствовал себя неважно: перенёс грипп в тяжёлой форме и ещё не успел оправиться после болезни. Словом, был не таким здоровым, как во время выступления в Великих Луках. Однако об этом Алексеев никому не говорил: не в его характере отступать от намеченной цели, жаловаться на недомогание.

В день соревнований супертяжеловесов материал для репортажа сам просился в руки. Во время обеда я увидел Василия и его жену в ресторане гостиницы.

— Присаживайтесь к нам, места хватит, — пригласил меня Алексеев и познакомил с женой.

Ел атлет, как едят простые смертные. Немного и не спеша. Время от времени он перебрасывался репликами, не лишёнными юмора и оптимизма, с главным соперником — Станиславом Батищевым, который обедал за соседним столиком. По слухам, Батищев готовился дать Алексееву бой. Это было заметно по поведению Станислава: он излишне волновался, когда отвечал на реплики Василия.

— Заходите к нам вечерком, — нарочито громко сказал мне Алексеев. — Будет о чём поговорить...

— А не разбужу?

— Что вы, разве после шестисот уснёшь...

И вот началось незабываемое зрелище. Вспоминаю, как, бывало, отрешённо от всех и всего на свете готовился к выходу на сцену Юрий Власов — не подступишься. Алексеев же всех видел, всё подмечал. Прохаживаясь по разминочному помещению, Василий останавливался то у одного помоста, то у другого. Обратил он внимание и на гостя из Бельгии — застенчивого Сержа Рединга, который, разогреваясь, буквально играл 190-килограммовой штангой.

— Мне бы такую силищу! — позавидовал вслух Алексеев. — Я бы тогдаи 240 кг выжал...

И вот наконец настала очередь самых сильных — они ведь выходят на помост самыми последними...

На штангу поставили 197,5 кг. Станислав Батищев выжал этот снаряд, словно тростинку.

Когда вес штанги увеличился до 200 кг, в борьбу вступили ещё двое — Рединг и Алексеев.

Бельгиец шёл на сцену, а его тренер сухопарый Андре Дюпон что-тошептал ему вслед, облизывая сухие губы. Из подседа Серж поднимался со штангой тяжело. А от груди штанга вроде бы как сама полетела вверх и... вышлаиз-под контроля. Сконфуженный Рединг виновато раскланялся перед зрителями и спустился с помоста. Его крупное круглое лицо покрывали капли пота...

Настала очередь Алексеева. Я представлял себе, как он волнуется, как бьётся его сердце. Но Василий не спешил, он попросил в последний раз растереть ему спину. Потом, будто нехотя, поднялся по скрипучей лесенке на помост и, закрыв глаза, долго стоял перед штангой, завоёвывая тишину.

Но вот, как бы отбросив все сомнения, Алексеев осторожно взял два центнера на грудь, встал и, словно мячик, подкинул штангу одними пальцами, поудобнее устраивая её на груди. Потом замер и по хлопку судьи без видимого напряжения выжал снаряд одними руками.

Первый "камень" в здание "Клуба-600" был заложен.

На помосте снова выросла внушительная фигура Рединга. Серж по примеру Василия легко выжал штангу и ушёл, улыбаясь. Но стало уже ясно, что Алексееву он не конкурент: штурмовать 600 кг гость из Бельгии если и смог бы, то не в этот раз.

И Батищев был вроде бы не опасен — остановился на 207,5 кг, в то время как Василий, используя второй подход, выжал 213 кг (в сумму, согласно правилам, идёт результат, кратный 2,5 кг, то есть 212,5 кг.)

Станислав же после поражения не успокоился: в дополнительном подходе он пошёл на штурм мирового рекорда и поднял 214 кг, впервые в своей долгой и нелёгкой атлетической жизни став мировым рекордсменом. И вот что любопытно: симпатии журналистов сразу же перешли на его сторону. Батищев ненадолго оказался в центре внимания — раздавал автографы, отвечал на вопросы...

Мне посчастливилось в разные годы видеть, как атаковали абсолютные рекорды "сильные мира сего" — американцы Джон Дэвис, Норберт Шеманский, Пауль Андерсон, Джим Бредфорд, канадец Даг Хепбурн, советские тяжеловесы Алексей Медведев, Юрий Власов и Леонид Жаботинский. Какой это был накал страстей! Особенно за кулисами, где атлеты готовились к выходу на помост.

Но на этот раз атмосфера за тяжёлым занавесом, который отделял героев неповторимого по мощи и значительности спектакля от пяти тысяч зрителей, была удивительно спокойной. Не наблюдалось никакого ажиотажа, никакой нервотрёпки. Временами складывалось впечатление, что идёт обычная тренировка... Это, повторяю, за кулисами. Но что творилось на трибунах Дворца спорта, когда атлеты дерзко поднимали рекордные штанги, — не передашь, не опишешь...

Алексеев, когда выходил на помост, видел лишь транспарант "Даёшь шестьсот!" да слышал несмолкаемый гул.

— Ура... а... а! — тысячеголосо прокатилось по трибунам, когда он выжал рекордный вес — 213 кг.

— Мо-лод-цы! Мо-лод-цы! Мо-лод-цы! — минут десять дружно скандировали болельщики после того, как Батищев на один килограмм превысил достижение Алексеева.

Дерзость соперника, побившего только что установленный им рекорд, казалось, должна была раззадорить Василия. Но он остался абсолютно равнодушен к этому вызову — от третьей зачётной попытки отказался, хотя вполне мог бы выжать и 215-килограммовый снаряд. В тот вечер Алексеев был предельно осторожен, не рисковал, берёг энергию для установления самого главного рекорда — рекорда в троеборье.

Алексеев терпеливо ждал, когда поклонники Станислава освободят его топчан — Василий собирался отдохнуть перед рывком и принять массаж мышц спины. Так и не дождавшись, требовательно произнёс: "Может, хватит восторгов? Нам ещё соревноваться и соревноваться..."

Это подействовало, болельщики удалились, и соперники прилегли.

— Рекордные веса, Станислав, надо брать со второй попытки, а не с четвёртой, — посоветовал Василий. — Пользы больше: результат вошёл бы в сумму...

— Сам знаю. Но уверенности не хватает. До этого, как тебе известно, я жаллишь 192,5 кг...

— На какой вес пойдёшь в рывке?

— Посмотрю на разминке...

— Говори прямо, — настаивал Алексеев.

Батищев ничего не ответил. Значит, надеялся бороться до последнего подхода. Потом они разошлись, стали готовиться к рывку. Василию никто не мешал. Все суетились возле его соперника. Пользуясь относительной свободой, Алексеев разминался основательно: не хотел допустить ни одного промаха. Однако даже в этой ситуации он не замкнулся, нашёл время утешить Рединга, который, склонив преждевременно лысеющую голову, тяжело переживал очередную неудачу: ему не подчинился пустяковый для него вес — 147,5 кг, — и он выбыл из соревнований.

— Не всё, Серж, потеряно. Попробуй установить рекорд в толчке! А пока оденься — здесь прохладно, — сказал Алексеев и подал сопернику свой тренировочный костюм.

В ответ бельгиец благодарно улыбнулся...

На штангу установили 160 кг.

Батищев поднял снаряд, но не с первой попытки. А предельно собранный Василий действовал чётко, энергично и покорил 170 кг. Причём снаряд он поднял с таким проворством и запасом сил, что ему посоветовали пойти на побитие рекорда Жаботинского — 176,5 кг. Но Василий благоразумно, как и в жиме, третью попытку использовать не стал.

— Зачем мне сейчас этот рекорд в рывке? Придёт время, я и 180 кгподниму...

В окружении доброжелателей Василий опять прилёг на топчан и попросил размять ему спину, натруженную жимом и рывком. Он лежал распластанный, и массажист, прохаживаясь по нему, мял пятками его мышцы.

Теперь Батищев оказался в тени. Все поняли, что настоящий герой турнира — Алексеев, который вот-вот распахнет двери клуба шестисотников, откроет новую эру в истории тяжелоатлетического спорта. Для этого ему нужно былотолкнуть 217,5 кг.

...Помост находился рядом, за тяжёлым тёмным занавесом, на ослепительно яркой сцене. До него было шагов двадцать, не больше. Но Алексеев, будто перед дальней дорогой, присел, склонив темноволосую курчавую голову, и задумался. А в зале царило предельное возбуждение. Вновь появился транспарант с призывом: "Даёшь шестьсот!"

Наконец Алексеева пригласили на помост. Глубоко вздохнув, атлет поднялся во весь свой исполинский рост и, словно собираясь взлететь, развёл в стороны руки — большие, натруженные.

— Протрите-ка мне плечи, лопатки... Крылья протрите! — попросил Василий.

В этот момент — решающий и торжественный — богатырь и в самом деле почувствовал себя крылатым.

Он не спеша направился в зал, рассекая, словно лемех землю, плотную насторожённую толпу тренеров, атлетов, судей, которые тоже устремились к арене.

Шесть ступеней вели Алексеева на сцену. Вели к величию, которого до этого не знал ни один другой штангист мира. На помосте покоилась штангавесом 217,5 кг, та самая штанга, которую никто не рисковал поднимать с первой попытки. А Алексеев рискнул... Медленно, будто поневоле, Василий взошёл на помост и, остановившись у квадратного ящика с магнезией, тяжело вздохнул. Затем, как ковшом экскаватора, зачерпнул мозолистой ладонью правой руки пригоршню белого порошка и густо посыпал им ключицы, шею, грудь. Посыпал и растёр. Его большие карие глаза были полузакрыты.

В распоряжении атлета было всего лишь три минуты, но он, казалось, забыл о строгом регламенте — стоял и стоял возле ящика. Потом, будто очнувшись, посмотрел на штангу, как на злейшего врага, и направился к ней, вдавившейся всей тяжестью в дощатый настил. Оставалось лишь пятнадцать секунд, пора было браться за гриф, но Василий почему-то медлил, чего-то ждал...

Ждали и зрители. Под сводами дворца стояла такая тишина, какая бывает только перед ураганом.

— Пора, Василий, толкай! — с мольбой выкрикнул кто-то, видя, как секундная стрелка судейских часов неумолимо приближается к роковой отметке. Оставалось десять, восемь, пять секунд. И тут Алексеев решительно склонился над штангой. С последней секундой атлет медленно оторвал громаду металла от помоста...

И штанга пошла вверх — быстрее, ещё быстрее! Алексеев выпрямился во весь рост, предельно напрягая спину, ноги, и снаряд на какой-то миг вдруг потерял свою весомость. Так называемый подрыв получился великолепным, и штанга послушно легла на грудь атлета. Теперь нужно было встать. И Василий встал, легонько вскинул штангу, переложив её чуть повыше, на дельтовые мышцы, от чего стальные диски снаряда глухо звякнули...

Что было потом? Никто и глазом не успел моргнуть, как Алексеев мощным движением ног послал штангу вверх, на прямые руки.

Вот так в 21 час 14 минут родился феноменальный рекорд. Дата "18 марта1970 года" стала исторической. С этого дня началась новая эра в тяжелоатлетическом спорте — эра шестисотников. И первым в мире шестисотником стал советский человек.

В тот вечер зрители не спешили домой. Они не хотели расставаться с первым шестисотником, вызывали и вызывали его на сцену. И Василий, взяв микрофон, сказал: "Этот рекорд я посвящаю великой дате — столетию со дня рождения Ленина. Спасибо вам, дорогие минчане, за поддержку!"

Триумфатору с трудом удалось пробиться в раздевалку, где его ждали корреспонденты радио и телевидения, газет и журналов.

Один из журналистов, торопя события, поинтересовался:

— У вас осталось четыре неиспользованных подхода. Почему вы подняли шестьсот, а не, скажем, шестьсот пять килограммов?

— Сегодня шестьсот лучше. Все хотели именно шестьсот, другое число не звучит, — серьёзно ответил Алексеев.

А за дверями бушевали коллекционеры автографов. Василий опрометчиво пообещал удовлетворить всех: теперь он расписывался бы всю ночь. Зная, что его ждут за прощальным ужином гости турнира, Алексеев задумался, как ему выбраться из дворца, минуя болельщиков. Единственный путь к гостинице — через дверь — был отрезан.

Василий распахнул окно. В раздевалку хлынул бодрящий морозный воздух. Атлет по пояс высунулся на улицу и обрадованно сказал: "А здесь вроде невысоко. Рискнуть, что ли?"

Ночью после банкета, совсем будничный, как будто вовсе и не он совершил спортивное чудо, Алексеев отвечал на вопросы корреспондентов западногерманского телевидения. Стрекотала съёмочная камера, нацеленная на рекордсмена; Василий, беседуя, крутил в ладонях журнал, с обложки которого белозубо улыбался рыжеволосый чемпион ФРГ, восходящая "суперзвезда" Рудольф Манг. Алексеева попросили сказать, что он думает о Манге.

— Как я могу оценивать атлета, которого не видел ни разу в жизни? Увижу, посоревнуюсь с ним — скажу, — уклонился от прямого ответа Алексеев, которого затянувшаяся ночная беседа изрядно утомила. Пора было отдыхать, на что тактично намекнула западногерманским гостям Олимпиада Ивановна.

Когда корреспонденты удалились, Василий сказал: "И чего удивляются: чтобы наша страна — столь великая — да не имела силачей? Быть такого не может! Уверен, скоро шестьсот килограммов в сумме покажут и другие. Батищев, если осмелеет, и, думаю, Жаботинский воодушевится".

Новый триумф советского богатыря был встречен с ликованием. Так, олимпийский чемпион Виктор Куренцов сказал: "Я знал, что Василий готовится к шестисоткилограммовому рекорду, был уверен в его успехе — неудача у такого мудрого атлета исключена. И всё же, когда свершилось, честно говоря, не сразу в это поверил: всё-таки это 600 кг..."

Откликнулись на успех Алексеева и зарубежные специалисты тяжелоатлетического спорта, а также крупнейшие спортивные издания. Французская газета "Экип" назвала рекорд Василия "самым большим спортивным подвигом последнего времени". Наш старый заокеанский знакомый, тренер американских штангистов, он же председатель Ассоциации тяжелоатлетов США Джон Терпак заявил: "Достижение Алексеева — 600 кг в троеборье — изумительно! Это новая веха в истории мировой тяжёлой атлетики. В 1960 годуво время Римской Олимпиады я разговаривал о будущем тяжёлой атлетики с великим спортсменом Юрием Власовым. Тогда мы просто говорили, в силах ликто-нибудь достичь магического числа "600", и пришли к мнению, что это может произойти лет через десять. Так оно и случилось. Сегодня я от всего сердца поздравляю Алексеева с его достижением".

Богатырь с благодарностью принимал многочисленные поздравления и добрые пожелания и думал: "Теперь нужно всё время прибавлять — от соревнования к соревнованию повышать свои рекорды. Иначе меня не поймут..."

Покорив 600-килограммовый пик, Василий не позволил себе отвлечься от тренировок хотя бы на неделю. Повсюду он был желанным гостем, везде его ждали огромные почести, но атлет категорически отказывался даже от встреч с журналистами: Алексеев каким был, таким и остался — скупым на слова и щедрым на дела. Впрочем, вести себя иначе он просто не мог.

А конкуренты не дремали. Серж Рединг, оправившись от минского провала, у себя дома побил рекорд Батищева в жиме, подняв 215 кг, и превысил достижение Алексеева — толкнул 222,5 кг. Более того — Рединг в троеборье тоже набрал 600 кг! Срочно был нужен хлёсткий ответ, и первый шестисотник с ним не промедлил. Выступая на чемпионате СССР в Вильнюсе, Алексеев эффектно перешёл 600-килограммовую границу. После соревнований Василий, ожидая, когда ему принесут ужин, с простодушным недоумением разглядывал свои натруженные ладони.

— Больно? — спросил я его, зная, как жёстко гриф штанги впивается насечкой в кожу.

Алексеев с улыбкой посмотрел на меня — мой сочувственный вопрос показался ему смешным — и серьёзно ответил: "Горят ладони, а мышцы ничего — тянут!"

Да, в тот апрельский день 1970 года богатырские мышцы "тянули" здорово: Алексеев обновил четыре рекорда.

...Василий приехал в столицу Литвы накануне своего выступления и с ходу обрадовал корреспондентов: "Можете не волноваться — рекорды будут!"

За занавесом, в помещении, отведённом для разминки, толпилось много посторонних лиц, и атлеты нервничали. Кинооператоры по пятам преследовали Алексеева и Батищева. Тренеры суетились возле своих подопечных атлетов. Терпко пахло жгучей растиркой и нашатырём. Все сосредоточенно готовились к большому событию. Только Василий невозмутимо прогуливался, приглядываясь то к одному, то к другому сопернику. Он всё видел, всё замечал.

— Геннадий, в баскетбол играешь? — спросил Василий белорусского силача Рябоконя.

Тот смутился, покраснел и спасовал перед рекордсменом. В борьбу с Алексеевым смело вступил лишь Батищев. Но два центнера Станислав выжал только со второй попытки. А Василий, выжав 205 кг, поднял и рекордные 216 кг.(В сумму же, согласно правилам, вошёл результат 215 кг.)

У Василия остался один соперник, но зато самый грозный — штанга. Лишь с третьей попытки он удержал над головой рывковые 170 кг. Пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не осрамиться перед тысячами зрителей, перед миллионами любителей тяжёлой атлетики.

Василий укротил бунтующую штангу, сорвав кожу с большого пальца — но эта болезненная травма не охладила его воинственного пыла. Онтолкнул 222,5 кг и впервые стал чемпионом Советского Союза с новым мировым рекордом в сумме троеборья — 607,5 кг! Более того, поднятая в толчке штанга оказалась с солидным привесом. Когда её водрузили на товарные весы, судьи международной категории зафиксировали, что получился ещё один рекорд— 223,5 кг.

Вот так Алексеев ответил на вызов Рединга, убедительно доказав своё превосходство в силе. Собрав амуницию, атлет в весёлом расположении духа покинул арену соревновании. До гостиницы добрался не без приключений. Едватолько 135-килограммовый великан втиснулся в такси, машина резко накренилась, и камера лопнула. Пришлось пересаживаться в автобус.

В июне 1970 года лучшие атлеты Европы собрались в венгерском городе Сомбатхей. Накануне чемпионата радиокомментатор сообщил, что Алексеев заболел и оспаривать чемпионский титул не будет.

Ждали Рединга, но бельгиец, вернув себе рекорд мира в жиме, на очный поединок с Алексеевым отправиться не решился.

И организаторы первенства приуныли — без участия этих двух геркулесов соревнования крайне обесценивались.

Алексееву и в самом деле нездоровилось, однако, учитывая ситуацию, он вышел на помост и в четвёртый раз за полгода совершил "прогулку по рекордам". Дебют основателя "Клуба-600" на европейском помосте удался на славу.Выжав 219,5 кг, Василий побил "домашний" рекорд Рединга; затем он поднял в рывке свои "привычные" 170 кг и толкнул 225,5 кг. К последнему мировому рекорду он приплюсовал новую рекордную сумму — 612,5 кг.

Дата добавления: 2015-10-16