Глава 5 Богатырь колючий, но по вкусу

Не люблю шумихи, мне не
нравится, когда спортсмена
превращают в этакую эстрадную
знаменитость. Люблю спокойствие.
Я по натуре, скорее, домосед.
Дома, в кругу жены и детей
провожу лучшие минуты своей
жизни.

Василий Алексеев

7 января 1971 года Алексееву исполнилось двадцать девять лет. В этом критическом для спортивной карьеры возрасте Власов и Жаботинский достигли максимальных результатов, после чего перестали прогрессировать. Василий же, вступив в своё тридцатилетие, не охладел к тренировкам. Наоборот, он действовал по принципу хорошего кузнеца: "Куй железо, пока горячо".

В феврале в составе спортивной делегации Советского Союза Алексеев выехал во Францию, где парижане устроили ему восторженную встречу. Корреспонденты и фоторепортёры преследовали Василия по пятам. Самая крупная спортивная газета Франции "Экип" отводила ему целые полосы: публиковала интервью, репортажи, фотоочерки, дружеские шаржи известных карикатуристов.

...Встречая сборную в аэропорту, самым первым мы увидели Алексеева, его гигантскую фигуру. Товарищи по команде выглядели рядом с Василием миниатюрными, а ведь среди них был такой колосс, как чемпион мира в первом тяжёлом весе Яан Тальтс. Журналисты сразу же бросились в атаку — засыпали Алексеева вопросами.

— Каков ваш вес?

— Я немного потяжелел: вместо 136 кг вешу 143 кг.

— Что вы можете сказать о Жаботинском?

— Он недавно перенёс операцию, но собирается в ближайшее время вернуться на помост.

— Какие у вас увлечения помимо штанги?

— Шахматы.

— Ваше меню?

— Самое обыкновенное. Может быть, больше, чем обычно, мясных блюд...

Вторая журналистская атака состоялась в отеле "Ронсерей", где наши силачи расположились на отдых. Разговор стал более содержательным:

— Как вы пришли в тяжёлую атлетику?

— Я из рабочей среды. Мой отец трудился лесорубом в Архангельской области. Он с самого детства приучил меня к тяжёлой физической работе. Это была замечательная школа... Природа наградила меня большой физической силой, большей, чем требовалось для моей работы. Естественно, мне захотелось использовать эти природные способности в спорте.

— Дайте себе характеристику как штангисту по сравнению с двумя вашими предшественниками — Власовым и Жаботинским.

— Мне кажется, что я в какой-то степени представляю собой синтез двух этих замечательных спортсменов. Власов, на мой взгляд, обладал большей физической силой, нежели Жаботинский. Он, несомненно, сумел бы набрал вТокио 600 кг, если бы его в какой-то мере не обескуражил Жаботинский, непревзойдённый "техник".

— Ваши рекорды поразили весь мир. Считаете ли вы себя "суперменом"?

— Отнюдь нет. Я самый обычный человек, а не какой-то феномен или, как вы говорите, "сверхчеловек". Просто мне, может быть, чуть-чуть повезло — я имею в виду природную силу...

Алексеев ещё ничего не показал на французской земле, но уже, как сообщала газета "Экип", "завоевал Париж". В одном из репортажей сообщалось:

"Приезд Алексеева во Францию как бы освежил душу парижан, которые вот уже пять лет не видели "в деле" самого сильного человека в мире. Ровно пять лет назад здесь побывал блистательный Леонид Жаботинский. До него всех очаровывал Юрий Власов... Алексеев представляется нам более, так сказать, "колючим" человеком... Он клянётся, что в нём нет ничего от "супермена", однако недавно установленные им рекорды лучшее тому опровержение..."

Парижане ждали новых рекордов от наших чемпионов мира — Геннадия Иванченко, Василия Колотова, Яана Тальтса и особенно от Василия Алексеева. Спортивный зал "Макс Рузи" ломился от зрителей, и советские богатыри их не разочаровали. Они установили шесть мировых рекордов. Самый сильный был в ударе — побил рекорды и в жиме, и в рывке, и в толчке. В его руках впервые покорно замер снаряд весом 230 кг. Так блистательно открыл предолимпийский сезон гость Парижа, и его новый подвиг был оценён по заслугам.

"...Парижская публика, — написала "Экип", — вроде капризного ребёнка. Её настроение очень изменчиво. Иногда она принимает в штыки общепризнанную знаменитость, а в другой раз даже освистывает её. Алексеев же пришёлся ей по вкусу, да ещё как! Алексеевская "премьера" удалась на славу. Почаще бы и побольше бы таких феноменальных выступлений, и тяжелоатлетический спорт будет окончательно усыновлён парижанами..."

После красивой победы в Софии на чемпионате Европы 1971 года Василий успешно защитил дипломную работу и, окончив институт, стал горным инженером. Это, разумеется, на какой-то период отвлекло его от тренировок...

Алексеев вернулся в Москву в середине июля. Он приехал на финальные соревнования V Спартакиады народов СССР, как приезжают на праздник: с женой и сыновьями. И в этом наш богатырь проявил свою самобытность. Даже во время самых ответственных состязаний семейные заботы не обременяют его. Я не припоминаю, чтобы кто-то другой из силачей позволил себе такую "роскошь". И вот во Дворце тяжёлой атлетики ЦДСА началось ликование зрителей и репортёров: появилось, о чём писать!

Активный отдых после выступления в Софии пошёл Алексееву на пользу. Если его соперник Станислав Батищев похудел на пять килограммов, то Василий ровно на столько же поправился. Взвесившись, он в разминочном помещении привёл себя в рабочее состояние, разогрев организм крепким горячим кофе. Выпил крохотную чашечку — проверил пульс.

— 108 ударов в минуту, — сказал атлет своим секундантам. — Маловато. Впрочем, до выхода на помост ещё раскуражусь.

Но Василий не спешил с разминкой. Все выполняли жим, а он прохаживался по балкону. Спешить было некуда. На помост он должен был выходить пятнадцатым, последним.

И вот пробил его час. Алексеев не спеша направился поднимать 210 кг. Без малейшего затруднения он выжал штангу и, уходя с помоста, громко сказал секретарю соревнований: "Двадцать пять и пять". Это значило, что ему нужен рекордный вес — 225,5 кг. В первой попытке Василий почти выжал штангу, но... уронил её за голову.

Остался последний подход.

— Дорогу, товарищи! Дорогу!

На этот раз штанга оказалась послушной. Побит первый рекорд мира!

— Не буду отдыхать, — проиформировал Алексеев секундантов. — "Мотор" здорово работает. Пойду кислородом дышать.

Прогуливаясь по балкону, Василий заметил: "Спина что-то не держит, а тяга — в порядке".

Быстро пролетели минуты отдыха.

— Всё! Пошёл, начинаю, — приказал себе наш атлет и приступил к разминке.

Старший тренер РСФСР Юрий Дуганов, знаменитый в прошлом мастер рывка (ему и сейчас принадлежит рекорд мира в рывке одной рукой), попросил Василия: "У меня день рождения, подари к моему 50-летию рекордный рывок".

— А в жиме рекорд не примете?

— Нет, только в рывке! Ты же знаешь — это моё любимое движение.

И Алексеев выполнил просьбу тренера. В первой попытке онвырвал 165 кг, затем 175 кг и, наконец, 180 кг. Это было на два килограмма выше мирового достижения, которым владел финский гигант Калеви Лахденранта. Установлен второй рекорд!

И снова, сменив потную тельняшку на сухую, Алексеев отправился подышать на балкон. И снова он перебрасывался шутками то с одним, то с другим силачом. Будто и не беспокоился об эффектной концовке соревнований.

Капитана сборной пришёл поздравить олимпийский чемпион Виктор Куренцов. Ему не повезло: из-за полученного нуля он не принёс команде Российской Федерации ни одного очка. Алексеев пожал Виктору руку и сказал: "Не огорчайся, дружище. Бывает... Из тех очков, что я дам команде, двадцать четыре — твои..."

— Вроде пора. Пошли, друзья, — сказал силач своему окружению.

Он шёл для разминки в последнем движении — толчке — и думал: "С чего же начать? Пусть поставят 227,5 кг. Уж удивлять так удивлять: сразу установлю рекорд в троеборье — 632,5 кг".

Так оно и случилось. Установлен третий рекорд!

А затем Василий толкнул рекордную штангу — 233 кг — и тем самым увеличил свою сумму до 637,5 кг.

Набралось уже пять высших достижений! Но богатырю и этого оказалось мало. Очень щедр был Алексеев. Очень! В последнем подходе он поднял 235 кг и набрал в сумме 640 кг.

Таким образом, богатырь за один вечер внёс семь поправок в таблицу мировых рекордов! Такого история спорта ещё не знала. Такое, может быть, уже никогда и не повторится.

Остановись, мгновение... И запомнись на века — Алексеев всех сделал счастливыми. Восторженные улыбки не сходили с лиц — будто каждый свидетель триумфа Алексеева стал намного сильнее, чем был до этого.

Тысячи зрителей хлынули к помосту, а исполин, приветствуя их, улыбался.

— Может, попросить четвёртую попытку? — спросил рекордсмен Дуганова, не сходя с помоста.

— Хватит! Спасибо тебе, дорогой! Осчастливил...

— А как народ? — обратился Алексеев к зрителям. — Не подумаете ли, что мало прибавляю?..

— Куда же больше? Спасибо!

— Да, рекорды надо уважать, — согласился богатырь и взял на руки сыновей — Диму и Сергея. Не меньше сотни кинооператоров и фотокорреспондентов поспешили запечатлеть этот необычный для чемпионатов эпизод.

А потом первый герой Спартакиады народов СССР нашёл время показать своей семье Москву. Все узнавали человека, который разрушил привычные представления о пределах как физических, так и духовных сил человека, поскольку именно крепостью духа и ясностью ума можно объяснить великие достижения Алексеева.

"За полтора года Алексеев прошёл путь от 590 кг до 640 кг. Что же дальше? — думал я, когда в начале августа летел к Алексееву в Ростовскую область, чтобы увидеть, как он готовится к перуанскому чемпионату мира 1971 года. — Многие корреспонденты, торопя время, говорят уже о 700-килограммовом рубеже..."

То лето 1971 года на Дону было жарким. Поговаривали, что даже воробьи погибали от палящего зноя.

Штангисты советской сборной приехали к Алексееву, чтобы вместе с капитаном готовиться к чемпионату мира. Три дня "пожарились" на солнцепёке и сбежали в Подмосковье. Василий остался с семьёй. Он отдыхал, и тренировался, и черпал свою силищу в буквальном смысле прямо из тихого Дона.

Часов в одиннадцать утра Василий грузил в багажник своей "Волги" диски и гриф штанги. Усаживал семью в машину, садился сам за руль и осторожно спускался к реке, на пологий песчаный берег. Здесь, в тени развесистого дуба, он нанизывал на гриф железные "блины" и закатывал штангу в Дон.

Обычно тренировка начиналась с пробежки по сыпучему песку, с прыжков и лёгких гимнастических упражнений. Время от времени подавала советы мужу жена — какое упражнение стоит проделать и с каким весом. И Василий с мнением жены считался.

Основную нагрузку атлет получал, поднимая штангу в реке.

"Ох, и тяжёлая же это работа!" — думал я, видя, с каким неимоверным напряжением Василий тянет в замедленном темпе штангу со дна реки.

Выглядело это так: Алексеев нырял, и через несколько секунд из воды появлялась сначала его черноволосая голова, а потом — штанга. Алексеев выхватывал её вверх, а из "блинов", как из ушата, лилась мутновато-жёлтаядонская вода. Потом Василий снова погружался в Дон. Долго не показывался — видимо, отыскивал гриф штанги. Затем из реки опять вырастал могучий торс Алексеева... И так — часа два кряду.

За 25 лет дружбы с атлетами я ничего подобного не видел и никогда не слышал, чтобы кто-то "качал" силу, тренируясь со штангой в воде. До этого никто, кроме Алексеева, не додумался.

Мне, конечно, не терпелось узнать, почему Василий применил столь уникальный метод работы с тяжестями. Однако спросить его об этом я не решался, зная, что не в характере Алексеева откровенничать с кем бы то ни было. Находясь вместе, мы почти не беседовали, как будто давным-давно уже обо всём переговорили. Да и времени для разговоров вроде бы не было: Василий то тренировался, уйдя в себя, то дремал, лёжа на горячем песке, то читалкакую-нибудь героическую повесть или детектив (готовясь к турнирам, Василий любит читать литературные произведения, в которых описываются исключительно захватывающие события).

Словом, мне приходилось больше наблюдать за силачом, чем слушать его, — он не терпит рядом людей, которые "лезут" к нему в душу. И всё же считаю, мне тогда выпала большая удача — пожить почти неделю на Дону, находясь бок о бок с человеком, ставшим легендой. Чего только не говорилось об Алексееве с тех пор, как он занял "трон" самого сильного... Особенно много разных — порой очень противоречивых — догадок высказывалось о его образе жизни, о том, что даёт ему силу.

Находясь в гостях у богатыря, я как-то вечером за игрой в домино услышал от него такое любопытное признание:

— Люблю находиться в семье, уработанный, натруженный, — сказал Василий, — когда всё болит от напряжённой работы. А вот нерабочие дни меня огорчают... А ещё стараюсь быть самим собой. Во всём. С детских лет. Эта черта моего характера — нелёгкая, не всем по нраву. В жизни куда легче ко всему приспосабливаться — ни забот, ни хлопот. Живёшь, как все, и спрос с тебя обычный. Но разве так добьёшься чего-нибудь стоящего? Я стараюсь до всего доходить своим трудом, своим умом. Вот я тренируюсь со штангой в воде. Можно подумать: "чудачество". А на самом деле это находка, новое слово в методике. Заметьте, в воде даже тяжеленные камни кажутся лёгкими. И штанга, когда её начинаешь тянуть со дна, почти невесомая ⁴. Но быстро её поднимать в воде невозможно: сопротивление воды гасит скорость подъёма. Ну, и максимум усилий приходится прикладывать, когда заканчиваешь упражнение, потому что делаешь это медленно.

— Значит, тренировка в воде более утомительна, чем на суше? — спросил я Василия.

— В том-то и суть водной тренировки, что я почти не устаю: вода снимает утомление, способствует расслаблению мускулатуры, успокаивает нервы...

Алексеев тренировался с утра до вечера. Лишь когда темнело, он надевал белую рубашку, галстук и костюм. И отправлялся силач не развлекаться. Василию было не до увеселений — он готовился к чемпионату мира. Спешил же онв какой-нибудь Дом культуры, где его ждали любители спорта — рабочие или колхозники. Возвращался поздно. Даже от ужина отказывался — так хотелось ему спать. А на другой день играл в волейбол, если подбиралась компания, поднимал тяжести, много плавал, нырял, катался на водных лыжах.

Катер, достаточно мощный, чтобы потянуть за собой гиганта, отыскался не сразу (стартового мостика не было, поэтому Василий заходил в Дон по грудь).

Однажды между заплывами по Дону я вызвался помассировать Василию спину — хотел своими руками "пощупать" и оценить качество его мускулов. Но сколько ни старался, так и не смог добраться до его костей.

"Такие огромные мышцы не нужны для нормальной жизни, для здоровья, — подумал я. — Но ведь эта сверх всякой меры гипертрофированная мускулатура и творит чудеса, которыми восхищается весь спортивный мир."

Приближалось новое испытание — чемпионат мира в Лиме, столице Перу, и Алексеев выехал из Мелиховки в Подмосковье, где тренировались его товарищи по команде и где его застала приятная весть о награждении орденом Трудового Красного Знамени за высокие спортивные достижения на соревнованиях V летней Спартакиады народов СССР.

— Поздравляю с наградой, — сказал я тогда Алексееву. — Она заслуженная.

— Я счастлив не только за себя, — ответил Василий. — Значит, мы, штангисты, действительно чего-то стОим, если нас отмечает Родина. На Спартакиаде выступили так, как никогда раньше, — установили семнадцать мировых рекордов! Но это уже пройденный этап. Награды обязывают нас соревноваться ещё успешнее, особенно на мировом и олимпийском помостах. Постараемся в Лиме доказать, что наши тяжелоатлеты были и остаются самыми сильными в мире. Как капитан команды скажу: настроение и самочувствие у всех хорошее, особенно оно повысилось после вчерашнего приятного известия.

На помосте в Лиме Алексеев вторично завоевал титул абсолютного чемпиона мира. Верный себе, он украсил эту победу тремя мировыми рекордами. В Колумбусе Василий был награждён золотым кубком за то, что толкнул штангувесом 227,5 кг. А в Перу он уже выжал 230 кг! Это он сделал после того, как его изрядно раззадорил соперник: Рединг сумел выжать 228 кг, чем на полкилограмма превысил рекорд мира, только что установленный Василием.

Ответ советского атлета настолько охладил воинственный пыл Сержа, что бельгиец, сославшись на травму, вышел из "железной" схватки. Василий же, толкнув рекордные 235,5 кг, набрал в троеборье 635 кг и стал двукратным чемпионом мира.

Когда наша команда вернулась домой, Алексеев сказал:

— Я рад за товарищей, за то, что мы одержали за океаном пятнадцатую командную победу. По-моему, все заслуживают доброго слова — и ветераны сборной, и молодёжь. Это очень преданные своему нелёгкому делу спортсмены. На тренировках многие поднимают такие громадные веса, что мне хочется дажекое-кого остановить... Не жалеют себя ребята, сил не щадят.

Триумф Алексеева в Лиме ещё больше упрочил его чемпионский престиж. Журналисты мира вновь включили его в список лучших спортсменов года. Более того, Французская Академия спорта назвала советского атлета "спортсменом номер один 1971 года". Алексееву вручили "Приз Президента". Оригинальный приз был создан французскими художниками специально для Василия — позолоченная металлическая пластина, формой и размером напоминающая экран телевизора средних размеров. В левой части пластины — фигура самого сильного со штангой над головой; на синем трико Алексеева — красный круг с золотыми серпом и молотом; в правом верхнем углу пластины — изображение земного шара с установленным на нём красным флагом.

До этого никто из тяжелоатлетов мира не получал такой награды. Вот как высоко были оценены спортивные достижения богатыря в предолимпийском году, Помните, как, отвечая на анкету, он обещал обновить рекорды во всех трёх упражнениях и увеличить сумму до 630-635 кг? Это обещание Алексеев превзошёл по всем статьям: к 26 рекордам семидесятого года прибавилещё 21 высшее мировое достижение, увеличив результат в троеборье до 640 кг.

Соревновательный сезон 1972 года начался с участия Алексеева в Международном парижском турнире памяти Жана Дама. Снова, как и год назад, к нему, самому могучему атлету, было приковано внимание парижан.

Газета "Экип" восторженно сообщила:

"Алексеев и его "товарищи по оружию" приехали в Париж как настоящие завоеватели... Конечно, советские штангисты избаловали нас: мы всегда ждём от них чего-нибудьнеобыкновенного..."

Всех волновал исход дуэли Алексеев-Рединг. На этот раз цель Рединга была ясной. Он хотел показать Алексееву, что им пренебрегать не стоит.

"Однако, — как написала потом "Экип", — поколебать Василия было трудно, если не невозможно, хотя он был далёк от своих прошлогодних результатов. Василий играл с огнём — шёл на рекорды. Но на сей раз они ему не поддались. Впрочем, мы допускаем мысль, что Алексеев просто хотел спутать карты своим соперникам перед Олимпийскими играми..."

В тот второй приезд Алексеева в Париж лучшему спортивному репортёру "Экип" Алену Белуину удалось получше разглядеть советского силача. В статье "Алексеев в роли Гулливера" Белуин дал такой портрет Василия:

"И вот он сидит перед нами в своём кресле. Он — царь среди силачей. На устах у него полусаркастическая улыбка. Его брови насуплены. В нашем, чужом для него мире он держит себя очень осторожно. Он опасается какого-либо подвоха.Этот 140-килограммовый колосс одновременно и разочаровывает, и интригует нас. Дело в том, что Василий не скрывает своего отношения к людям. А тем более к журналистам, которых он держит в чёрном теле...

На этой неделе наш главный фотокорреспондент собирался снять Василия, когда тот сидел за столом в ресторане бульвара Бонновель. Василий характерным для него жестом сначала решительно покачал головой, показывая тем самым, что он не кинозвезда, потом своей огромной ручищей закрыл лицо, давая понять, что он против дерзости фотокорреспондента.

Внешне у этого человека нет, собственно говоря, ничего такого, что привлекало бы к себе. Василий Алексеев никогда не считал славу своим личным делом. Он эту славу терпит...

Когда он идёт по Парижу, то на него смотрят не как на спортсмена, не как на самого сильного человека, а как на диковинного зверя. Отсюда его презрение к некоторым людям. И всё же иногда приятно услышать от него слова, которые я записал в разговоре с ним вчера:

"Я всегда любил спорт потому, что это одна из форм выражения мужской силы, боевого духа. Своей первой задачей я поставил сравняться с Жаботинским и поднять 600 кг в сумме троеборья. После этого передо мной раскрылись фантастические перспективы. Нынешний мой план на Олимпиаду в Мюнхене — 650 кг.А затем, быть может, и побольше...""

Симпатии французов были по-прежнему на стороне Алексеева.

Дата добавления: 2015-10-16