Тайна из прошлого первого сыщика

— Да хватит же,— взмолился Юпитер Джонс.— Да выключите вы в конце концов эту чушь. — Он так съежился в своем вертящемся кресле, что над столом виднелись только лоб и глаза. Голос его от волнения вдруг стал писклявым, а умное и очень невозмутимое обычно лицо исказилось болью. У Первого сыщика был такой вид, будто его только что тяжко унизили. Впрочем, так оно и было. Причем унизили в присут­ствии двух лучших его друзей, и ни один из них и пальцем не пошевелил, чтобы прекратить это изде­вательство. Наоборот, Боб и Пит веселились на всю катушку, они гнусно хихикали, а в самые «смешные» моменты громко гоготали, держась за животы.

Происходило это в их секретной штаб-квартире, располо­женной во дворе склада подержанных вещей, принад­лежащего дяде Юпитера, Титусу Джонсу, по адресу: Роки-Бич, Калифорния. Для интересующихся уточ­ним: Роки-Бич — маленький прибрежный городок, расположенный всего в нескольких милях от Гол­ливуда. Пит развалился в кресле-качалке, водрузив ноги на выдвинутый комодный ящик. Боб восседал на стуле, прислонившись затылком к стене.

Все трое не отводили глаз от телевизора: там, на экране, пухленький трехлетний карапуз с несчастным видом сидел, скрестив ножки, на кухонном столе, а малый лет девяти, потупив глаза, крепко держал руки карапуза, заведя их за спину. Третий парень, этому было уже одиннадцать, что-то размешивал в фарфоровом кувшине. Он был тощим и длинным, с бритой головой, белобрысые волосы уже чуть отрос­ли, и поэтому голова его напоминала сваренное вкру­тую и щедро посоленное яйцо, а на костистой физио­номии застыла до того идиотская ухмылка, что вся­кий нормальный человек невольно решил бы, что под этим похожим на яйцо черепом и в самом деле не скрывается ничего, кроме крутого желтка.

— Ой, плосу, не нада, — хныкал карапуз, причем густым басом.— Ой, не нада, плосу-у. Малыс не хоцет болеть койю.

— Да выключите же,— опять взмолился Первый сыщик.— Я больше не могу на это смотреть.

— Но мне интересно, чем кончится,— сказал Пит.— Затея их слаботает... тьфу ты... затея их сработает или нет.

— Не трусь, Толстячок, — уговаривал хнычущего малыша четвертый мальчишка, негритос лет двенад­цати, с копной торчащих во все стороны, будто игол­ки дикобраза, смоляных волос. Он тоже вполне иди­отски ухмылялся, однако его нелепая улыбочка была чуть добрее, чем у остальных мучителей: было ясно, что он никогда не сделает пухленькому карапузу больно.

— Просто твои папочка и мамочка поду-у-мают, что ты подхватил ко-о-орь,— ласково пропел негри­тенок,— а потом все испугаются, что мы от тебя тоже заразились, и не разрешат нам ходить в шко-о-олу.

— Ну да,— ввернул парнишка с огромными ступ­нями.— Предки подумают, что мы теперь «ви-ру-со-но-си-те-ли».

Тем временем стриженный наголо малый, по клич­ке Балбес, перестал размешивать что-то там в фар­форовом кувшине и приступил к «коронным» своим комедийным трюкам.

Юп судорожно прикрыл ладонью глаза. Ведь он-то прекрасно помнил, что это за трюки, какое это убожество. Помнил до мелочей. Сейчас Балбес начнет трясти ушами. Это он здорово умел делать: его огром­ные розовые мочки мелко подрагивали — будто желе.

«На этом все его актерские таланты и кончались»,— изнемогая от ярости, подумал Юпитер, глядя, как боб и Пит просто помирают со смеху...

Не переставая трясти своими длинными мочками, Балбес взял тоненькую кисточку и, опустив ее в кув­шин, начал рисовать на пухлой мордашке Толстячка красные бляхи. Малыш как мог увертывался, но не ревел. Его физиономия оставалась абсолютно безмя­тежной... ну вылитый ангелочек, только в крапинку.

Однако физиономия Первого сыщика была сейчас далеко не безмятежной. Он чуть раздвинул прикры­вавшие глаза пальцы, украдкой поглядывая на экран. Нет, это просто непостижимо. Неужели на экране действительно он? Вон тот карапуз в уморительном фермерском комбинезончике, который позволяет Бал­бесу разрисовывать красными «коревыми» плюхами свои пухлые щеки и нос... Неужели это Юпитер Джонс, знаменитый Первый сыщик, разгадыватель невероятных тайн, которые частенько оказывались не по зубам самому начальнику городской полиции Рейнолдсу со всеми его подчиненными?..

И однако это он, Юпитер, хочет он того или нет. Да, это он был когда-то Толстячком, одним из «звезд» детского получасового сериала «Маленькие Плу­тишки».

Дорого бы он дал, чтобы забыть тот период своей не очень еще долгой жизни. А вспоминал он о нем в самые неподходящие моменты, споткнувшись, на­пример, о камень, или когда в глаз попадала соринка, и тогда ему становилось еще тошнее. Нет, по доброй воле он ни за что не стал бы сниматься в такой роли...

Однако на съемки «Маленьких Плутишек» он уго­дил, когда ему исполнилось всего три годика, а в та­ком возрасте никакой доброй воли у него еще не было. Юпитер вовсе не винил своих родителей за то, что они заставили его работать. Они-то наверняка радовались, что их артистическому семейству крупно повезло: их чадо так прогремело в шоу-бизнесе. Радовались, пока не погибли в автомобильной катастрофе. Юпитеру тогда только-только исполнилось четыре года. Его мама и папа были профессиональными исполнителя­ми бальных танцев. Они участвовали во всех бальных турнирах штата Калифорния, а в перерывах между исполнением танго и вальса в сверкающих огнями танцевальных залах, где они боролись за денежные призы, подрабатывали в киномассовках. Не было ни одного мюзикла, где на фоне залитых светом рампы студийных декораций не мелькала бы эта элегантная, легко кружащаяся пара...

С главным режиссером одной из таких студий мама и папа даже подружились. Он стал бывать у них дома, и в один знаменательный воскресный вечер они по­знакомили своего друга-режиссера с маленьким сы­нишкой, то есть с Юпитером.

— Ну, малыш, ты, когда вырастешь, тоже, навер­ное, станешь танцором?— спросил режиссер.

— Нет, — твердо сказал Юпитер вполне взрослым басом.— Это вне сферы моих возможностей. Лучше я буду работать мозгами, а не ногами. У меня плохова­то с координацией, зато память превосходная.

— Так сколько, говорите, ему годиков? — осто­рожно переспросил режиссер, глядя на Юпитера с та­ким видом, с каким какой-нибудь садовод смотрел бы на сказочного единорога, вдруг забредшего на его заросший сорняками газон.

— Через месяц исполнится три.

Больше режиссер ничего по поводу Юпитера не говорил и не спрашивал, но весь вечер был какой-то огорошенный. А уже прощаясь и садясь в машину, вдруг изрек:

— Непосредственный. Очень непосредственный ребенок. В первый раз такого вижу.

Через несколько дней «непосредственного» Юпите­ра повезли на кинопробу. А через месяц он уже блистал в роли Толстячка в сериале «Маленькие Плу­тишки» и сразу имел бешеный успех. Не только благодаря легкости, с которой он выполнял любое режиссерское требование, то есть умел по команде тут же рассмеяться или заплакать, в нужном месте ше­пелявить, сюсюкать и даже икать. Был у него талант, в котором с ним не мог тягаться никто из Плутишек. Он умел с первого же прочтения запомнить кучу страниц с диалогами. В течение целого года, пока он снимался в сериале, он ни разу не забыл ни единой строчки.

Если бы не трагическая смерть его родителей, он скорее всего на долгие годы стал бы «звездным» маль­чиком. Но когда тетя Матильда и дядя Джонс надума­ли Юпа усыновить и увезли с собой в Роки-Бич, то добрая и мудрая его тетушка очень ласково и вдумчи­во спросила:

— Ты хочешь и дальше сниматься в «Маленьких Плутишках»?

— Ни за что,— с ходу выпалил Юпитер.

Он готов был многое вытерпеть: вставать в полови­не шестого и тащиться на студию, сидеть часами в гримерной, где его лицо, шею и даже уши мазюкали оранжевой жидкой пудрой, чтобы добиться более «ес­тественного» цвета лица на пленке. Он был готов бесконечно выжидать, пока установят нужный свет, с удовольствием в это время читая или разгадывая кроссворды. Он даже не очень злился, когда его про­сили шепелявить, коверкать слова или по-дурацки ковылять. Но он просто не выносил своих партнеров по фильму, почти всех.

В отличие от Юпитера, они, похоже, не понимали, что разрисовывая Толстячка красными «коревыми» пятнами или поливая его из садового шланга, чтобы заставить его признаться, где спрятана шоколадка, они попросту кого-то изображают. До них не доходи­ло, что Плутишки, проделки которых так веселили зрителей, это не настоящие, а выдуманные харак­теры — маски...

Остальные ребята словно поверили, что такие они на самом деле и есть, какими их сделал режиссер. Они постоянно ходили на голове и отпускали идиотские шуточки, даже когда их не снимали. А поскольку Юпитер был самым младшим и самым маленьким, они продолжали изводить его и за пределами съе­мочной площадки.

Они подсыпали ему в мороженое перец во время ленча. Они подкладывали ему на стул кнопки, когда его усаживали за гримерный столик. Они срезали все пуговицы с фермерского комбинезончика, в котором он снимался.

Но самое ужасное, что они называли его Толстяч­ком. Все время. В их тупых головах не укладывалось, что никакой он не Толстячок, это всего лишь его киношный образ. На самом же деле он Юпитер Джонс.

И когда тетя Матильда спросила его, хочет ли он дальше сниматься, он, ни секунды не колеблясь, ска­зал «нет». У него было такое ощущение, что его невероятно давно заперли в клетке со стаей шкод­ливых гримасничающих мартышек и тетя Матильда наконец-то собралась выпустить его на волю.

Как только кончился годовой контракт, Юпитер бежал от Плутишек, и очень скоро без его участия сериал захирел и заглох.

Юп жил с тетей Матильдой и дядей Джонсом рядом с их складом подержанных вещей. В школе он познакомился с Питом Креншоу и с Бобом Эндрюсом, они здорово подружились и очень скоро об­разовали фирму, которую назвали «Три сыщика». Им, только еще начинающим детективам, удалось вполне профессионально справиться с труднейшими расследованиями самых разных преступлений. Юп изо всех сил старался не вспоминать о том, что был когда-то Толстячком, и не один год это ему вполне удавалось.

А потом произошло нечто ужасное. Естественно, с точки зрения Юпитера. Студия, снявшая когда-то сериал «Маленькие Плутишки», продала его для пов­торного показа нескольким телевизионным каналам.

Узнал об этом Юпитер только тогда, когда один школьный приятель попросил у него автограф. Произошло это почти сразу после того, как о сыщицких подвигах Юпитера написали в местной газете: Пер­вый сыщик очень помог полиции раскрыть банду похитителей жемчуга.

«С наилучшими пожеланиями. Первый сыщик, Юпитер Джонс», — гордо вывел он в протянутой приятелем книжечке для автографов.

— Нет, ты подпишись настоящим именем, — бряк­нул ничего не подозревавший о драмах Юпитера при­ятель и вырвал листок с гордой подписью.— Под­пишись тем именем, которое сделало тебя кинозвез­дой: Толстячок.

Три недели длился этот кошмар. Казалось, всем, кто учился в школе Юпитера, решительно нечего было обсуждать, кроме очередной серии «Маленьких Плутишек». Толпы мальчишек и девчонок, которых он знать не знал, поджидали его в школьном дворе, восхищались тем, каким он был потешным, ну просто душкой, и приставали к нему, требуя, чтобы он изо­бразил, как замечательно Толстячок хихикал, ковер­кал слова и шепелявил.

— Ну скажи «ой, плосу, не нада-а...» — изводили его все от мала до велика. Жизнь Юпитера преврати­лась в настоящий кошмар.

Потом наступили летние каникулы и стало чуть полегче. Теперь он мог скрываться от поклонников в секретной штаб-квартире, которую Три сыщика устроили во дворе склада. Штаб-квартира была оборудована в домике на колесах, тщательно скрытом от посторонних глаз грудами старья. Недавно в их трейлере появился и маленький телевизор, и Юпитеру оставалось молча проклинать этот ящик, который отравлял ему всю радость каникул. Пит и Боб старались не пропускать ни одной серии. Юпитер видел, что его друзьям ду­рацкий старый сериал про Плутишек действительно нравится.

Вот и сейчас они, поминутно трясясь от хохота, наблюдали, как тот тощий стриженный наголо па­рень, именуемый в фильме Балбесом, покончив с раскраской лица своей жертвы, пытался стянуть с Тол­стячка рубашку, чтобы изобразить сыпь и на его груди. Тут дверь кухни резко отворилась, и в кадре возникла черноволосая девочка лет девяти. Это была Милашка Пегги, по сценарию — преданная и бес­страшная защитница Толстячка.

— Сейчас же его отпусти,— приказала она Бал­бесу.

— Оцень плосу, не нада-а...— снова заныл ка­рапуз.

Балбес, само собой, никого не желал слушать, а чтобы Пегги не мешала, попытался запихнуть ее в кухонный шкаф и запереть. Негритосик с торчащи­ми, как иголки дикобраза, волосами — Лепешка — бросился к ней на помощь. Через минуту на кухне началась настоящая потасовка, все Плутишки увле­ченно друг друга колошматили. Кому-то из них под­вернулся под руку стоявший на полке слоеный торт, который, естественно, тут же был брошен в Пегги... А попал, разумеется, в круглую физиономию все того же несчастного Толстячка.

— Уф,— булькая, отдувался карапуз, выковыри­вая из ноздрей пышный крем и засовывая его в рот, — ждолово, это лушше, чэм этта дулацкая кой.

— Юпи-и-тер! Где ты? — раздался в громкогово­рителе голос тети Матильды. Юпитер специально вывел один из микрофонов во двор, чтобы слышать, как она зовет его, когда он находится в штабе-кваритре. Как правило, ее зов означал лишь одно: срочную работу. Уж этого для него всегда хватало. Если честно, рабо­ты Юпитер не боялся, тем более что вырученные деньги шли на оплату их штабного телефона. Не боялся, но и не любил. Как и в раннем детстве, он предпочитал работать головой, а не ногами и руками.

Однако сегодня тетушкин призыв прозвучал как избавление от пытки. Юпитер тут же выскочил из-за стола и со стоном облегчения выключил телевизор. Слащавая мордашка Толстячка исчезла наконец с эк­рана.

Через минуту Три сыщика выбрались из штаб-квартиры через секретный Четвертый выход. Обогнув кучу пи­ломатериалов, они неслышным шагом подошли к тете Матильде, которая стояла к ним спиной.

— Ах вот вы где, — тут же обернулась она.

— Какая предстоит работенка? — с энтузиазмом поинтересовался Юпитер, заранее стягивая с себя куртку.

Однако на этот раз свершилось чудо: тетя Матиль­да не собиралась заставлять их работать! Оказывает­ся, некий джентльмен у калитки очень хотел побеседо­вать с Юпитером.

Первый сыщик опять издал стон, но теперь это был стон отчаянья. За последний месяц сюда то и дело приезжали какие-то люди, жаждавшие с ним погово­рить. Репортеры из Лос-Анджелеса и даже из дале­кого Сан-Франциско, разузнав на студии его тепереш­ний адрес, буквально не давали ему проходу, им очень хотелось написать о нем. Их будущие очерки были озаглавлены примерно так: Где же он теперь? Или так: Куда канул наш милый Толстячок?

— Пусть уходит. Скажи ему,— жалобным голо­сом попросил Юпитер тете Матильду.— Скажи, что я не хочу с ним разговаривать.

— Да я говорила, а он ни в какую. Долдонит, что это очень важно.— Тетя Матильда сочувственно улыбнулась. Она знала, каково сейчас ее племяннику. Недели три уже ей приходится отгонять от него то газетчиков, то устроителей телевизионных шоу.

— У него очень большая и уютная машина,— продолжала тетушка. — Он говорит, что будет ждать сколько угодно. Его автомобиль загородил всю подъ­ездную дорожку, видать, придется тебе, Юпитер, с ним перемолвиться словечком.

— Ладно, — нехотя согласился Юп, — так и быть, выслушаю его, лишь бы он скорее отсюда смотался. Но ни о каких «Маленьких Плутишках» я разговари­вать не собираюсь, это уж точно.

Машина и в самом деле была уютной, выражаясь словами тети Матильды. Ну еще бы ей быть другой: щегольской желтый «Ситроен», плавный обтекаемый перед которого был похож на голову кита. И человек, вышедший из-за машины, как только Три сыщика проскользнули в калитку, тоже был очень большим и уютным.

Став сыщиком, Юпитер завел привычку внима­тельно приглядываться к людям — к их лицам, к одежде, — примечать, скажем, форму ушей и прочие присущие конкретной личности особенности. Первое, что бросилось Юпитеру в глаза при взгляде на этого человека, были его зубы. Крупные, белые, блестев­шие ярко-ярко на загорелом лице... Когда он улыбал­ся, они просто ослепляли, а улыбался он непрерывно.

— Юпитер Джонс? — при виде Первого сыщика его улыбка стала еще шире.— Меня зовут Милтон Гласс, я возглавляю отдел рекламы и прессы при голливудской киностудии.

Услышав его слова, Юпитер, стоявший между Пи­том и Бобом, набычился и с угрюмым видом молча ждал, что скажет дальше этот улыбчивый гость.

— У меня к тебе есть одно предложение; думаю, оно покажется тебе интересным, Юпитер.— Голос «уютного» великана стал ласковым-ласковым, как будто он тоже улыбался — как и его обладатель. — Я придумал потрясающую штуку: пригласить в сту­дию на ленч всех маленьких Плутишек. Представ­ляешь, какая трогательная получится встреча... а пос­ле ленча...

— Нет-нет, большое спасибо.— Юпитер не мог больше молчать.

Все обстояло гораздо хуже, чем он ожидал. Ко­нечно, в навязываемых ему интервью и телевизион­ных шоу тоже было мало хорошего, но перспектива встречи с этими придурками из сериала... вот это действительно кошмар... Он развернулся, собираясь спешно ретироваться, — скорее назад, в заваленный хламом двор.

— Разве тебе не хочется увидеться со старыми друзьями? — Огромная рука Милтона Гласса дружес­ки обхватила плечи Юпитера.— С Балбесом, с Ищей­кой и Ногастиком, и с...

— Нет, благодарю вас.— Юп попытался скинуть руку улыбчивого, но тот держал его мертвой хват­кой.— Я до конца жизни сыт по горло дурацкими шуточками этих идиотов и больше никогда не хо­тел бы...

— Вот это, я понимаю, парень! — Широчайшая улыбка мистера Гласса стала еще шире и теплее.— Именно это я и рассчитывал от тебя услышать.

— Что-что? — растерянно пробормотал Первый сыщик, обычно тщательно скрывавший свои эмоции. Он решительно не мог понять, почему этот сияющий улыбкой великан так радуется его отказу, и с тайным нетерпением ждал объяснений.

— Эти паршивцы издевались над тобой, верно? По крайней мере, большинство из них. Они превратили тебя в мишень для своих примитивных шуточек. Тре­нировались, так сказать. И в довершение всего обзы­вали тебя Толстячком. Я абсолютно уверен, что ты их люто возненавидел тогда. Я угадал?

— Не в моей натуре кого-то ненавидеть,— хо­лодно возразил Юпитер.— Но не скрою, они дей­ствительно вызывали у меня неприязнь. И довольно сильную.

— Замечательно! — Юпитера вновь ослепили бе­лоснежной улыбкой.— Вот я и хочу дать тебе воз­можность поквитаться с этими нахалами, чтобы они поняли, что они собой представляют, какие они иди­оты. Недаром ты их сразу тогда раскусил. Ну, как тебе моя идейка? Годится?

— Ну и как же это можно сделать? — с равнодуш­ным видом спросил Юпитер, но глаза его предательс­ки заблестели.

— Ючень даже можно. И заметь, тебя увидит вся страна на экранах своих телевизоров. Мы планируем организовать две развлекательные викторины, забав­ные коротенькие состязания между бывшими Плутишками. Я нисколько не сомневаюсь, что ты побе­дишь, Юпитер, а твои давние обидчики будут выгля­деть как последние кретины.

Перед глазами Первого сыщика вдруг точно наяву возник тощий, стриженный наголо малый — Бал­бес,— с его похожим на яйцо черепом и с идиотской ухмылочкой... Вот он выкручивает Толстячку руку... вот запихивает дохлую мышь в его бутербродницу...

Великолепная память услужливо подсовывала Юпитеру все новые и новые воспоминания, пока он смотрел на сияющее улыбкой и расположением заго­релое лицо Милтона Гласса.

— И не забудь про главный приз, Юпитер. — Мистер Гласс умело подливал в зажженный им огонь масла.— А это, между прочим, двадцать тысяч дол­ларов.

Дата добавления: 2015-10-16