Расставание

Наступивший май принес много работы: нужно было подготовить документы на весь личный состав из семисот пленных. В первомайские праздники пленные, получив два выходных дня, пропадали на рыбалке, а я сидел в конторе до позднего вечера, не разгибая спины.

Все обитатели лагеря говорили только о радостном дне возвращения на родину. Сам я не ощущал покоя на душе даже с приходом мая, самого прекрасного месяца в Сибири. Дело в том, что предчувствия обманули меня, и в подготовленных мною документах не значился пункт назначения — порт Находка. Если партию больных пленных увезли из лагеря неизвестно куда, то наша участь была определена — нас переводили в другой лагерь, затерявшийся где-то в тайге. Я умолял Михайлюкова сказать, что ждет меня и моих товарищей.

— Я тоже предполагал, что вас до сентября прямо отсюда отправят в Японию, а вас переводят в таежный лагерь на работы. Перемена дислокации на линии фронта, так сказать. В районе Братска решено сконцентрировать силы советских заключенных.

— А когда же мы сможем уехать в Японию?

— Откуда я знаю! Я ведь маленький человек и могу лишь пожелать вам скорейшего возвращения.

В подтверждение слов Михайлюкова каждый день в Братск со стороны Тулуна в клубах пыли прибывали грузовики с заключенными, благо дороги уже высохли после весенней распутицы. После краткой стоянки у Ангарского строительного штаба они уезжали в глубь тайги и в колхозы, снова поднимая облака пыли. На крыше кабины каждого грузовика непременно сидел конвоир с автоматом, а заключенные, словно не замечая своего стража, пели пронзительно-громкими голосами. Они, похоже, не горевали о своей участи, но лица их были изнуренными, а в глазах был нездоровый блеск.

Однажды партию заключенных, прибывшую, по-видимому, издалека, привезли в нашу лагерную баню. Я опешил, увидев чрезвычайную строгость охраны. Люди раздевались под взглядами конвоиров, в мыльном отделении тоже стояли охранники. Офицер с пистолетом на боку производил поверку дважды — перед запуском в баню и после нее. Он выкрикивал имя, отчество заключенного, а тот называл свою фамилию и номер. Начальник сверял ответ со списком, и если данные совпадали, то заключенному позволялось перейти в строй уже проверенных людей.

Стало совершенно очевидно, что нас в ближайшее время ожидает переселение в тайгу. Приказ мог поступить в любую минуту, поэтому Михайлюков дал указание готовиться к отъезду. Я не сказал ни слова своим соотечественникам о цели предстоящего переезда, поэтому все грезили родным домом.

А я печалился: жаль было покидать обжитой Братск, расставаться с русскими коллегами по конторе. У меня было немного денег, и я заказал нашему плотнику книжную полку, какие видел в русских домах, и колыбельку. Полку я решил подарить Марусе, а люльку — Михайлюкову, в семье которого вскоре должен был появиться второй ребенок.

Наконец пришел день, когда начальник лагеря подписал приказ, который гласил, что завтра, пятого мая, весь личный состав лагеря отправляется к месту новой дислокации, расположенному на 230-м километре от станции Тайшет. На лицах пленных, ожидавших указа о возвращении на родину, появилось выражение отчаяния, злобы, растерянности. Я по-прежнему целыми днями пропадал в конторе, где шла нескончаемая работа с документами, но даже она не могла отвлечь меня от горьких дум.

Дата добавления: 2015-10-16