Доверие. Леса на планете, где постоянно чувствовался недостаток воды

Леса на планете, где постоянно чувствовался недостаток воды, были большой редкостью и располагались в основном на востоке. Деревья были невысокими, а подлесок сплошь состоял из колючего кустарника.

Билл каждый раз, пробираясь к маленькой земляной пещерке, где спрятал мантикора, тихо ругался себе под нос, цепляясь за острые колючки и хлесткие ветки.

Они с дочерью легко нашли убежище у Сурмов, ранее воевавших совместно с повстанцами, а сейчас расположившихся в легальном поселении для незамужних, которые устраивались теперь повсеместно по указу Тома. В этих поселениях могли жить Сурмы до того момента, пока кто-то не пожелает взять их в семью, сюда же они могли обратиться за защитой, если с ними плохо обращались.

Никто в общине, конечно, и не догадывался, кто Билл такой, ведь правда могла привести к нежелательным для него последствиям. Все, что знали про него люди, давшие им с дочерью приют, это то, что он сбежал от мужа, запрещающего ему воспитывать дочь.

Сурмы не осуждали его за побег, но многие неоднозначно относились к тому, что он украл малышку, ведь дети принадлежали их отцам. Кроме того, в скором времени стало ясно, что Билл украл у своего мужа не одного ребенка, а сразу двоих, ведь хрупкому от природы молодому мужчине все труднее было скрывать свою беременность.

В это утро Сурм, как всегда, собрал всевозможные объедки, которые бы можно было скормить мантикору, и отнес их в пещеру к Ио, которому уже порядком надоело безвылазно сидеть в земляном укрытии. Билл и сам знал, что так не может долго продолжаться: крылатая кошка недоедала, а охотиться ей самой Билл не разрешал, поскольку Ио могли увидеть с земли дозорные, охраняющие общину.

Агата все время спрашивала про Тома, где он и почему не приходит за ними, Билл очень уставал: раньше ему не приходилось самому круглые сутки присматривать за дочкой, помогать кому-то по хозяйству и в одиночестве переживать свою нежданную беременность.

Сурм жил в общине уже больше недели и этой ночью собирался уйти в ближайшее поселение, чтобы узнать, не сменилась ли власть на планете, он думал, что раз восточные земли живут по законам, изданным Томом, надежды на переворот еще не потеряны.

Но вернувшись в лагерь Сурмов, Билл застал там целый отряд Вормаров, руководитель которого тут же узнал в нем пропавшего супруга правителя. Билла схватили так, будто он был преступником, и стали спрашивать, где его дочь. Сурмы, только что начавшие новую жизнь и не желающие портить отношения с властями, выдали девочку, за которой присматривали, пока Билл ходил в лес кормить Ио. Агата заинтересовано смотрела на новых людей в тяжелых пальто, вышитых на плечах золотом, не понимая в полной мере, что происходит.

- Подождите, - попытался твердо сказать Билл, - мне надо забрать моего мантикора. Я не могу уехать без него!

Его слова произвели вовсе не тот эффект, который он ожидал: Вормары, прекрасно знающие, на что способны летающие кошки, тут же схватили его и зажали рот, чтобы он не смог призвать к себе животное. Билл был не в состоянии сопротивляться – его практически повалили на землю, и ему пришлось закрыть руками свой уже выпирающий живот. Но никто не принял в расчет Агату, которая зашлась визгом и плачем, когда увидела, что папочка упал. Девочка стала брыкаться, вырываясь из рук Вормара, держащего его, и звать Ио.

Спустя совсем немного времени над лагерем тяжело захлопал крыльями мантикор. Билла, как и Агату, тут же отпустили и отошли от них, потому как Вормарам по опыту было известно, что летающие кошки защищают своих хозяев до последнего вздоха, и никто не хотел получить смертельный укол ядовитого хвоста.

Ио приземлился прямо перед беременным Сурмом, загораживая его своим телом, щерясь и громко щелкая блестящим жалом на конце хвоста. Билл медленно поднялся и, взяв на руки испуганно жавшуюся к нему дочь, спросил:

- Кто стоит во главе Анклава?

- Ваш муж. Томас Каулитц из клана Софитов.

- Я поеду с вами в столицу, – молодой мужчина гордо вздернул подбородок. – И надеюсь впредь на иное отношение. Я уверен, мой муж ждет меня и своих детей целыми и невредимыми.

Они прибыли в Сартру глубокой ночью. За Биллом и Агатой перестали пристально наблюдать после первой же стоянки: Сурм не пытался никуда бежать, хотя у него была масса возможностей, а его дочь только и щебетала о том, как соскучилась по папе и как крепко обнимет его, когда увидит.

Но обнять отца той же ночью ей не довелось – она крепко спала, когда уставший мантикор тяжело приземлился на террасе столичного дома Каулитцев. Тома разбудили, и он в одном халате, не помня себя от счастья, бросился к своей семье.

- Боги, ты живой! Я чуть с ума не сошел! – Том обхватил мужа двумя руками и целовал везде, где мог дотянуться. Билл лишь счастливо фыркал, боясь разбудить дочь, но в то же время с жадностью принимая тепло, которое мог подарить ему любимый.

Сурм держал на руках Агату, и Том заметил перемены, произошедшие с его телом, только когда тот положил девочку в кроватку и тихонько вышел в коридор. По счастливому и радостному лицу Тома пробежала тень, он смотрел на чуть выпирающий живот, как будто не мог поверить своим глазам.

- Ты беременный, - наконец, в замешательстве прошептал он и поднял удивленный взгляд на Билла.

- Да, - Сурм улыбнувшись застенчиво и немного виновато, положил ладони на свой живот, обозначая выпуклость еще сильнее. – Ты счастлив?

- Очень, - каким-то чужим и полным сарказма голосом произнес Том, а затем развернулся и прошел в их общую спальню. Софиту показалось, что на него упала стена, большая, твердая и пыльная, он ничего не соображал и отказывался верить очевидному – его муж изменил ему. Иначе он никак не мог забеременеть.

Билл в некотором замешательстве последовал за ним.

- Какой срок? – резко и даже грубо осведомился Том.

- Четыре месяца, – ничего не понимая, промямлил Сурм.

- Так я и думал, – в голове Тома лихорадочно метались мысли. Он отсчитывал четыре месяца назад, пытаясь вспомнить, что могло привести к беременности Билла, пока внезапная боль не пронзила его насквозь. – Мне следует поздравить Гора со счастливым выигрышем? – спросил он после паузы.

- Том, ты что? – Билл совсем растерялся и никак не мог придумать ничего, чтобы переубедить мужа. Сурму даже в голову не приходило, что тот усомнится в своем отцовстве.

- Билл! – раздраженно всплеснул руками Софит. – Неужели ты совсем не уважаешь меня и думаешь, что я полный дурак? Ты ждешь, что я поверю в свое отцовство? Ты думаешь, что я позволю тебе обманывать меня?

- Но… - начал было Билл, - я же…

- Ты же! – передразнил его Том, - Я никогда не обманывал тебя! Ни разу! Поэтому и тебе верил! Боги, - мужчина провел трясущимися руками по волосам, – представляю, как вы с любовником смеялись надо мной. Влюбленный идиот! Как я мог быть таким идиотом?

Развернувшись совершенно неожиданно для Билла, мужчина отвесил ему такую оплеуху, что он не удержался на ногах и упал, в голове зазвенело, и Сурм, боясь очередного удара, поспешил подтянуть колени к животу.

- Я ждал тебя, не спал ночей, я чуть не сошел с ума, когда не нашел тебя там, где мы договорились, – с презрением глядя на свернувшегося на полу мужа, проговорил Том. – А ты все это время носил чужое отродье? Значит, это только от меня ты панически боялся забеременеть? И уж, конечно, только такой кретин, как я, мог согласиться лечь под Сурма!

Софит, испугавшись своего желания разорвать мужа на клочки прямо у них в спальне, развернулся и вылетел из комнаты, как ужаленный, а Билл, с трудом разогнувшись, пытался осознать, что произошло. Он никак не мог поверить, что его обычно спокойный и вдумчивый муж может быть таким неуправляемым. И это был первый раз за всю их совместную жизнь, когда Том поднял на него руку. Биллу было обидно: он ведь так ждал хороших вестей, так надеялся, что муж найдет их, представлял, как обрадуется его беременности, и они опять будут счастливы так же, как когда он носил Агату. Ему и в голову не приходило, что Том подумает, будто ребенок не его.

Но умываясь и переодеваясь, Сурм взял себя в руки – он был уверен, как только у Тома пройдет его странный и беспочвенный приступ бешенства, он подумает головой и поймет, что Билл не мог изменять ему и никогда не стал бы этого делать.

Но его надежды не оправдались – утром Том и не подумал извиняться, забрал дочь и уехал, а за Сурмом везде таскался целый отряд Вормаров.

Вечером же Билла препроводили в кабинет, довольно грубо впихнули внутрь и оставили с мужем наедине. Том развернулся к нему, на его бледном лице, казалось, не было ни одной эмоции.

- Я решил, что моему ребенку не нужен отец вроде тебя, – спокойно и холодно произнес он. – Поэтому я разведусь с тобой. И только от тебя зависит, насколько болезненно это произойдет.

- Том, да послушай же меня! – нетерпеливо воскликнул Сурм.

- Заткнись! - зло процедил Том. – Я предупреждал тебя, что не потерплю измены! Скоро будут готовы все бумаги, ты подпишешь их и уберешься на все четыре стороны!

- И не подумаю! - заорал в ответ Сурм. – Это твой ребенок! И рано или поздно тебе придется признать это! Я ничего не подпишу! И прекрати орать на меня! Я все-таки еще твой муж!

- Подпишешь как миленький! Не подпишешь, я расторгну брак в суде! – Том выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.

Билл опустился в ближайшее кресло – его не держали ноги, он был просто в бешенстве. Сделав несколько глубоких вдохов, Сурм решил, что даст своему глупому мужу еще время все хорошенько обдумать.

Но ничего не изменилось ни на следующий день, ни позже. Он целую неделю пытался поговорить с мужем и донести до него, что забеременел как раз в ту ночь, о которой Том почему-то предпочел забыть, но все было бесполезно. Ошарашенный болью предательства, Софит не желал ничего слушать и ни о чем думать. Он, заявив, что между ними все кончено, отвлекался, работая по двенадцать часов в сутки, а если и тогда не мог уснуть, то отправлялся к кому-нибудь на ужин и следующие за ним танцы.

Билл же упорно отказывался подписывать какие-либо бумаги, хотя старый друг их семьи, почтенный поверенный, убеждал его, что лучших условий трудно добиться: Том предложил ему и его ребенку небольшое содержание в отдаленном южном имении, которое ему прекратят выплачивать только в случае, если он повторно вступит в брак или посетит Сартру.

Сурм уже не знал, что ему делать, когда к нему в гости приехал Шелдон. Вормары не хотели пропускать его, но светловолосого Сурма на восьмом месяце беременности могло остановить только стихийное бедствие.

Увиденное сильно поразило его, и он кинулся обнимать Билла, поздравляя со второй беременностью и уверяя, что в этот раз обязательно будет мальчик.

- Теперь я понимаю, почему ты нигде не сопровождаешь своего мужа, – даже с некоторым облегчением воскликнул Шелдон. – А то я, признаться, уже стал беспокоиться за тебя! Том был такой странный все время, – Сурм отставил свою чашку с целебным кофе и наклонился ближе к другу. - Я не хочу расстраивать тебя, но, может, тебе все же следует последить за мужем?

- Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил Билл.

Шелдон вдруг сильно смутился и как-то виновато произнес:

- Ты бы не стал меня так расстраивать.

- Ты не я. Можешь не изменять себе! – подбодрил его Сурм.

- Я думаю, что у Тома роман с Аликой Форш, – очень тихо и как-то неуверенно проговорил Шелдон. – Они появляются везде. А вчера я видел, как они целовались. Я не знаю точно… - поспешил, однако, затараторить светловолосый, видя, как стремительно бледнеет его друг. – Я, скорее всего, ошибаюсь…

- Нет, не ошибаешься, – покачал головой Билл. – Том знал, что ты все расскажешь мне. Он хочет отомстить. Он думает, что это не его ребенок.

- А чей же? – вдруг искренне рассмеялся Шелдон. – Ты же никого к себе и на километр не подпускаешь! Уж я-то знаю!

- Только вот мой муж думает иначе, – с горечью заключил Билл.

После того, как за светловолосым Сурмом захлопнулась дверь, Билл закрылся у себя в спальне и заплакал. Это был первый раз с того времени, как его пытались похитить из его же собственного дома, когда он позволил себе слабость. Биллу казалось, что у него нет больше сил ни бороться, ни что-то доказывать. Он лежал на кровати, бездумно уставившись в окно и желая умереть. Но известие об измене мужа с дочерью верховного Вормара оказалось не единственным ударом, который принес этот день. Вечером пришло судебное письмо, где говорилось, что его вызывают по делу о расторжении их с Томом брака.

Это была последняя капля. Билл был бы плохим хозяином, если бы не знал каждый вход и выход в своем доме, кроме того, ему помог верный мантикор, и вместо мужа, дочери и Ио вернувшийся уже за полночь домой Том обнаружил записку:

«Я не украл твою дочь и не сбежал, – писал ему Билл. – Ты найдешь нас, как только прислушаешься к своему сердцу».

- Прислушаться к своему сердцу? – усмехнулся Том. Вот уж к чему он не собирался обращаться. Оно так невыносимо болело внутри, что не было возможности даже дышать спокойно, стоило только подумать об измене мужа.

У него было столько воспоминаний о его Билле, тоненьком, заразительно смеющемся юноше, в которого он влюбился с первого взгляда, который щекотал его, чтобы он не был слишком серьезным, и смешно жмурился от встречного ветра, катаясь на своем мантикоре, который решил испечь торт, чтобы показать, как сильно любит – все это было в прошлом. Теперь каждое из этих воспоминаний впивалось в сердце Тома тысячью осколков, заставляя ненавидеть самого себя за то, что позволил кому-то так глубоко проникнуть в собственную душу.

Дата добавления: 2015-09-06