Глава 13. Воздух, рассекаемый крыльями мантикора, свистел у Билла в ушах

Ссора

Воздух, рассекаемый крыльями мантикора, свистел у Билла в ушах. Земли Сартры давно остались позади, внизу простиралась бесконечная пустыня с потрескавшейся, иссохшей землей.

Впереди их ждало родовое имение Софитов.

Сурм так и не пришел в себя после утреннего происшествия, и стоило только ему повернуть голову и посмотреть на мужа, как сердце начинало биться с удвоенной силой. Он понимал, что сильно обидел Тома, и не знал, как загладить свою вину. Более того, он до сих пор не мог смириться со своей нежданной любовью. Его муж действительно заслуживал такого отношения, но ведь он был свободен: мог любить или просто терпеть, жить с ним или увезти в одно из имений и оставить там, мог разговаривать с ним, а мог и забыть о его существовании. Это пугало Билла. Он хотел взаимной любви, хотел, чтобы Том пообещал, что будет любить его вечно и что никто не помешает им быть вместе. Но Сурму не позволяли рассказать о своих переживаниях отстраненность и холодность мужа.

Они завтракали в молчании, и как бы Билл ни старался разрядить обстановку и вернуть ту близость, которая установилась между ними, Том отвечал односложно, не улыбался, не шутил и, тем более, не прикасался. Все это разрывало юноше сердце, заставляло страдать и чувствовать себя виноватым.

Не сделав ни одной остановки по пути, супруги в конце концов достигли цели своего путешествия и приземлились на край зеленой расщелины. Имение Софитов занимало один из оазисов, которые так редко встречались в южных пустынях: по неизвестной причине в самых неожиданных местах сухая и потрескавшаяся земля расступалась, и в образованных расщелинах вырастало огромное количество вьющихся растений, которые плотно увивали дно и склоны неглубокого ущелья, все стены и постройки. Гибкие стебли невозможно было извести никаким способом: ни срубить, ни выкорчевать.

Дома и множество хозяйственных строений были врыты в склоны и соединены между собой лесенками и мостиками. Переплетенные сочной зеленой листвой, они представляли собой удивительную и живописную картину – казалось, что сами лианы сплелись между собой и образовали беседки, дорожки, перила и опоры мостов. В расщелине было свежо, а нечаянно забегающий сюда теплый и бархатный пустынный ветер разносил аромат виднеющихся тут и там диковинных цветов, на которые слетались мерцающие ящерицы и огромные, живущие только в оазисах жуки, меняющие окрас в цвет окружающей их природы.

Супругов ожидали и сразу же прибытию препроводили в отдельный домик, расположенный недалеко от хозяйского и предназначенный ранее для особо уважаемых гостей, теперь же отданный наследнику и его семье. Домом в обычном смысле его назвать было сложно: комнаты, выдолбленные прямо в склоне расщелины, сходились в одном общем зале, который имел три стены, образовывавшие фасад этого здания. Несмотря на причудливую планировку и расположение, здесь было все: большие хозяйские покои, множество детских, салонов и гостиных, столовая и даже кухня с огромной печью. Том поспешил успокоить неумеющего готовить Сурма, что трапезы будут проходить в доме его родителей, и нет надобности переживать по этому поводу.

После купания, напоминающего скорее обтирание – вода в расщелинах была дефицитом, и в ванной для вечернего туалета лежали лишь обильно смоченные водой полотенца – Билл старательно оделся и накрасился, чтобы произвести благоприятное впечатление на людей, которые так много значили для его мужа. О привязанности Тома к своей семье Сурм знал не только по его рассказам, но и по коротким радостным встречам в обществе еще во время помолвки. Когда бы Том ни рассказывал о своей семье, он всегда улыбался, и Билл, лишенный подобных семейных отношений, с интересом прислушивался и даже завидовал мужу. Он не видел своих братьев со свадьбы, да и не изъявлял никакого желания встречаться с ними.

Следуя за мужем по висящим в воздухе на качающихся тросах мостам, Билл сильно волновался. Он старался не думать ни о чем плохом и решил, что если будет вести себя хорошо и понравится семье Тома, то, возможно, тот станет относиться к нему не только как к супругу, с которым должен прожить всю жизнь, но и как к возлюбленному.

Но даже его робким и самым невзыскательным ожиданиям не суждено было сбыться – родственники Тома, особенно младшие братья и сестры, оказались настроены крайне враждебно и даже не пытались скрыть это: уничижающие взгляды и презрительные ухмылки, которыми они одаривали внутренне сжавшегося в комок Сурма, не оставляли никакой надежды на лучшее.

В имении собралась вся семья Софитов: сам сановник, его супруга, супруг и все их дети. Сначала Том, обрадованный встречей с семьей, обнимаясь с родственниками и обмениваясь веселыми приветствиями, не заметил, что его мужа попросту игнорируют. Но когда они сели за стол и его сёстры принялись упражняться на Билле в остроумии, желая показать старшему брату, что солидарны с ним и не завидуют его положению и необходимости терпеть рядом маленького предателя.

Том не мог не увидеть очевидного: его обычно веселый, отвечающий колкостью на колкость муж, который так тщательно выбирал наряд, красился и делал прическу, так трогательно спрашивал, что нравится его родственникам и какие украшения лучше надеть, теперь даже и не пытался поправить выбившийся локон и сидел с потерянным видом. Софит вздохнул и с грохотом положил вилку на стол, чем обратил на себя всеобщее внимание.

- Я всегда думал, - достаточно громко и резко проговорил он, - что в любое время, приехав сюда со своей семьей, я могу надеяться на уважение и радушный прием. Я думал, что как бы ни обстояли мои дела, здесь я всегда найду поддержку и понимание. Однако, - сделав паузу и отодвинувшись от стола, продолжил Том, - если я или мой муж неугодны тут, мы можем покинуть имение, чтобы не докучать вам и не заставлять подыскивать достойные слова для оскорблений в наш адрес.

За столом воцарилось молчание, которое прервал сановник Софит:

- Я полагаю необходимым принести свои извинения, если мы ненароком обидели вас, никто здесь не имел такой цели. Мы ожидали вашего визита с нетерпением и рады вашему присутствию в этом доме.

Ужин закончился в молчании, сестры и братья Тома лишь переглядывались между собой – им было обидно, что старший брат встал на сторону Сурма, они впервые поняли, что у него своя семья, а у них появился повод для ревности.

После, когда вся семья покинула столовую, Том направился на прогулку со своим отцом, оставив Билла в гостиной, уверенный, что никто теперь не посмеет обидеть его. Он был убежден, что никто не устоит перед его обаянием.

- Том, меня беспокоит твое увлечение этим глупым мальчиком, - как бы между делом и стараясь сохранять нейтральный тон, начал сановник Софит, едва они оказались на краю расщелины. – Я считаю, что его поведение говорит само за себя, и тебе следует немедленно отослать его и жениться на образованной и умной девушке. Я не сомневаюсь, что любая, кого бы ты ни выбрал, согласится составить твое счастье.

- Отец, я должен признаться… - так же осторожно проговорил Том. – Я люблю его. И пусть он совершил ошибку, но я не оставляю надежды, что мой брак все еще может быть удачным.

- Сын, - качая головой и вздыхая, промолвил мужчина, - я хотел бы ободрить тебя и поддержать, но, боюсь, должен скорее предостеречь от ошибки. Такие люди как Билл не меняются, и если он предал один раз, то ничто не удержит его во второй.

- И все же мне хочется верить, что если я смогу сделать его счастливым…

- Том, - грустно улыбаясь, проговорил сановник, - брак – это обоюдная работа, и твоих стараний будет недостаточно, если он не поможет тебе. Я знаю, сердцу не прикажешь, но не могу спокойно смотреть, как союз с эгоистичным и избалованным мальчишкой меняет тебя. Я не прошу бросить его, просто подумай, что ты можешь построить семью с другим человеком, который разделит твои интересы.

- Прошу тебя, не относись предвзято к Биллу. Дай ему шанс, и я уверен, что твое отношение изменится.

Все время, которое Том провел, беседуя с отцом, в гостиной хозяйского дома его с нетерпением ждал Билл, с которым так никто и не заговорил за вечер. Сурм с облегчением и радостью кинулся мужу навстречу, когда тот пришел забрать его.

- Я хочу уехать. Они ненавидят меня, - тихо произнес Билл, едва они зашли в свои покои.

- Это не так, - немного устало произнес Том, несколько ободренный разговором с отцом. Он опять почувствовал себя защищенным и нужным, как будто все встало на свои места. – Они понимают, что между нами нет любви, и думают, что я достоин лучшего.

- Да какое их дело? – встрепенувшись, возмутился Билл, которому уже порядком надоело, что все кому не лень, пытаются вмешаться в их семейную жизнь.

- Они просто хотят, чтобы я был счастлив, - пожав плечами, мягко и примирительно сказал Том. – Я привез тебя сюда, чтобы вы смогли познакомиться поближе, чтобы доказать им, что у нас не все так плохо. Если ты постараешься, то…

- Я постараюсь? Я? – Билл просто задохнулся от негодования. Его задело, что муж на стороне своих родственников, считающих его несчастным. – Сам старайся! – выкрикнул он. – Сам изображай из себя счастливого мужа, если тебе это так важно! Я здесь потому, что мне некуда деваться! Я ненавижу притворяться! Я ненавижу всех этих людей и ненавижу тебя!

Увидев, как побледнел его муж, Билл тут же поспешил захлопнуть рот. Он не знал, что несколькими простыми предложениями озвучил все страхи, которые терзали Софита.

Том совершенно растерялся и не нашел, что ответить. У него было детское желание закрыть уши и не слушать, не знать и не понимать так отчетливо, что Билл не разделяет его надежд на счастливое будущее.

Он смотрел на Сурма, желая только сбежать куда-нибудь подальше, где он не будет снова настолько уязвим и беспомощен.

- Мы можем уехать послезавтра утром, - тихо проговорил он, прежде чем развернуться и выйти из комнаты в гардеробную.

Билл остался один с мыслью, что этой выходки муж ему точно не простит. Он бросился вслед за Томом, который снял с себя пиджак и почему-то принялся тщательно складывать его.

- Прости меня, - растеряно попросил Сурм, несмело дотрагиваясь до его локтя.

- Уйди, - твердо произнес мужчина, убирая свою руку и стараясь избежать прикосновений.

– Я разозлился, я не хотел… - панически оправдывался юноша, в смятении оглядываясь и не зная, как убедить мужа послушать его, понимая, что перешел границу, и теперь Том не поверит ни одному его слову.

- Билл, пожалуйста, - не поворачиваясь, очень холодно и спокойно произнес Софит, - я хотел бы побыть один.

Но тот в панике пытался ухватиться за него и лепетал что-то несвязное.

- Билл, если ты сейчас не оставишь меня, я тебя ударю, - четко и раздельно проговорил Том.

Юноша отшатнулся, он действительно испугался и, молча глотая слезы, наблюдал, как его муж быстро переодевается и покидает их покои.

Том ушел из домика для гостей и отправился к месту, где любил бывать еще ребенком. Небольшое углубление в склоне расщелины, завешанное длинными стеблями и закрытое широкими листьями, много лет являлось его надежным убежищем от посторонних, здесь он мог побыть один и подумать. Том уселся на небольшой выступ, прислонился спиной к влажной земле склона и закрыл глаза. Шелест листвы успокаивал его, не хотелось ни о чем думать – хотелось просто справиться с бушующими внутри эмоциями. Еще ни разу в его душе не было столько безнадежности и боли; каждый вдох разрывал грудную клетку и не было сил даже пошевелиться. А ведь еще вчера Тому казалось, что он безгранично, безумно счастлив, и больше ничего и не надо, еще вчера он находился во власти своих иллюзий и надежд.

Софит усмехнулся, думая, что во всем виновата эта самая надежда, живущая в нем и не желающая умирать. Только из-за нее он не мог принять очевидного, того, что видели все вокруг: Билл ненавидит его и живет с ним лишь из необходимости. Уже давно надо было посмотреть правде в глаза: только из-за этой призрачной надежды на взаимность со стороны Билла, он не заявил о несостоявшейся первой брачной ночи, только из-за нее он не признал жалобы, поданной Мирро, только из-за этого ненормального желания верить в их брак он додумался привезти Сурма в их имение и попытаться доказать что-то собственной семье.

Том ощущал себя круглым дураком, и вовсе не Билл заморочил ему голову, а он сам не хотел ничего знать и ничего видеть. А Сурм просто пошел у него на поводу, ведь ему некуда было деваться.

Шло время; тело затекло, под тонкую рубашку стал забираться ночной холод, а мужчина так и не нашел ответов. В конце концов, он решил просто дать себе время и ничего пока не предпринимать: когда у него появятся силы, он поговорит с Биллом, и они вместе подумают, как лучше поступить, чтобы ни одному из них не приходилось больше притворяться и делать то, чего на самом деле совсем не хочется.

Дата добавления: 2015-09-06