Недействительный брак

Und ich dreh mich
Dreh dich und da steh ich
Nimm mich in den Arm
Und du küsst mich
Und ich lass dich
Und ich dreh mich
Dreh dich und da steh ich
Du bist mein Mann
Und ich küss dich
Und du lässt mich

(Nena Dreh dich)

Как и во всех богатых домах, шторы в доме семейства Софитов были сделаны из материала, не пропускающего света белой луны. Красная же умудрялась пробиваться даже сквозь плотную ткань штор спальни и мешать спать. Том не выспался, а тяжелый дневной сон не мог служить полноценной заменой ночного, но согревающее изнутри чувство чего-то хорошего добавило ему бодрости и помогло легко проснуться.

К его удивлению, Билла в кровати уже не было; после недолгих выяснений причин, его молодой муж заявил, что это плохо отразится на их репутации среди прислуги. Уверения Софита в том, что супруги могут делать наедине друг с другом что хотят, совершенно не помогли. Его стремящийся к идеалу муж не желал ничего слушать. Он был уверен, что прислуга, болтливая и острая на язык, обсуждает их, поэтому готовился ко сну у себя в спальне, а после тихонечко перебирался в смежную, чем очень смешил мужа.

Впрочем, Том не возражал, позволяя Биллу поступать так, как он считает нужным. Он понимал, что Сурм, который нежно и доверчиво льнул к нему под покровом ночи, просто не знает, как себя вести на утро.

Но это не мешало им каждую ночь наслаждался объятьями друг друга. Билл быстро учился. Он понял, что «супружеский долг» довольно приятно отдавать, тем более, если муж так терпелив и щедр на ласки. Биллу нравилось, когда Том долго целовал и гладил его тело, нравилось возбуждающее чувство чего-то запретного и тайного, известного только им двоим. Сильные и чуткие руки мужа сводили с ума, его мягкие, теплые губы, бывающие порой настойчивыми, но всегда нежными, его горячее тело и запах, такой необыкновенный, возбуждающий запах сладострастия и будущего наслаждения – все это рождало внутри юноши миллионы ранее неизвестных чувств, ощущений и эмоций. И пусть иногда воспоминания о том, чем они занимались, смущали и заставляли краснеть на утро, под покровом ночи все происходящее казалось таким необходимыми и желанными, что Билл не мог ни в чем отказать Тому. Их любовные игры заходили все дальше, а ласки становились все откровеннее. Особенно Билла смущался, когда муж принимался ласкать его бедра и ягодицы, а когда он показал, для чего нужно ароматное масло, с некоторых пор стоявшее на прикроватной тумбочке, юноша думал, что никогда не сможет смотреть Тому в глаза. По мнению Билла, его громкая и бурная реакция на ласки такого рода являлась крайне позорной и неприличной.

Но муж заверил его, что только так и ведут себя любящие друг друга супруги. Том вообще был крайне внимателен и добр к нему, не важно, днем или ночью. Билл постоянно чувствовал его заботу и желание ему сделать приятное. Такое отношение вселяло в юношу уверенность, что он небезразличен своему мужу. С еще большим воодушевлением Сурм понял, что обладает над телом Тома определенной властью, и был страшно доволен собой, когда тот терял голову и сильно прижимал к себе, желая большего. Каждый раз юноша с жадностью смотрел, как Том, достигая оргазма, стонет и выгибается в его руках. И каждая их совместная ночь становилась незабываемой и необыкновенной.

Их уроки близости доставляли массу удовольствия обоим, приносили чувство единения – и породили взаимопонимание, которого так не хватало им в начале брака. Теперь они часто разговаривали после, делились детскими воспоминаниями, мечтами и впечатлениями о прошедшем дне, смеялись и подшучивали друг над другом. Им неожиданно легко оказалось говорить на любые темы, кроме собственных отношений, за которые оба слишком боялись, ведь казалось, что как только один озвучит свои мысли, сомнения и страхи, другой тут же оттолкнет и больше не захочет приблизиться. Но между ними появилась такая близость, какой могут похвастаться лишь те, кто способен понимать друг друга без слов, кто не вдумывается в смысл сказанного, но чувствует его сердцем.

Том понял, откуда у Билла такие странные представления о семейной жизни. В отличие от его собственного детства, наполненного любовью близких, смехом и ссорами, Сурм рос совсем один и не знал, что после ссор можно мириться, не тая зла, не знал, что такое забота и понимание. Ему всю жизнь только указывали, что нужно делать, и никто не удосужился хоть раз просто спросить, чего ему самому хочется. Это породило желание сопротивляться и перечить всему, и Тому оставалось лишь удивляться, откуда в тонком и хрупком Билле столько сил и упрямства для этого.

Завершив все дела в столице, Том предложил Биллу поехать в отдаленное южное имение. Он обещал, что скучно там не будет, ведь он пригласил Георга с семейством погостить у них.

Сурм слышал, что клан Клавир ведет переговоры о браке с Мелисой Хатвей, признанной красавицей, прекрасной наездницей, девушкой, способной украсить своим присутствие любое мероприятие. Мысль о том, что у Листинга уже есть семья, даже не приходила Биллу в голову, и он стал расспрашивать Тома, но тот лишь улыбался, говоря, что муж Георга слишком хорош собой, поэтому тот прячет его за семью замками.

Софиты, отправились в путь налегке и по воздуху, поэтому дорога, пролегающая через пустынные земли, не была долгой или изнуряющей. Однако по приезду оказалось, что семья Листингов уже прибыла и расположилась в основном доме, обнесенном толстой каменной стеной, призванной оберегать от песчаных змеев. Эти хищники имели устрашающий вид, множество зубов и жили под землей, но ночью, не боясь обжечься светом красной звезды, выходили наружу, и можно было лишь посочувствовать тому, кто попадался на их пути. Поэтому в этой местности среди множества построек всегда имелась одна – центральная – построенная на толстом фундаменте, обнесенном высоким забором. На верхних этажах этого строения ночевали и хранили все важные вещи, внизу же находился загон для скота. Богатые семьи обычно строили более обширный фундамент, на которой могло располагаться сразу несколько строений. В имении Софитов такая площадка, обнесенная забором, была настолько велика, что вокруг большого хозяйского дома, тобла, домика для прислуги и складских помещений был разбит сад. Конечно, он не был таким зеленым и цветущим, как сады северных и западных земель, но само шуршание листвы и запах политой травы дарили свежесть и ощущение покоя.

Разместив ящеров и Ио в тобло, супруги, не переодеваясь, направились поприветствовать своих гостей. И первым, кого увидел Билл, как только вошел в центральную гостиную, было ангелоподобное создание, сидящее на диване. У него на руках, распахнув еще плохо видящие глазки, лежал младенец, смешно шевеливший губками и время от времени потряхивающий ручками, забавно морща носик. Ангел с вьющимися волосами пшеничного цвета и огромными лазурными глазами повернулся и одарил Сурма поистине чудесной и светлой улыбкой. Он оказался мужем Георга – Шелдоном, который весь прошлый сезон носил ребенка, поэтому не появлялся ни на одном мероприятии.

- Это наш младший сын – Шон, и старший, – указывая на малыша с пухлыми щеками и глазами зеленой листвы, сидящего на руках у Георга, представил своих детей Шелдон, - Марк.

Весь день был занят домашней суетой. Том разбирался с хозяйственными делами, а Биллу, оставшемуся с гостями, оставалось лишь наблюдать за семейством Листингов, которые, казалось, заняли весь дом: Марк постоянно бегал и прыгал, не останавливаясь ни на минуту, маленькому Шону было необходимо то поесть, то поменять пеленки, то поспать, и Шелдон возился с ним, требуя у сбившейся с ног прислуги то одно, то другое.

Билл с удивлением отметил, что малышами в основном занимался Шелдон: он не спускал с рук Шона, его слушался Марк, к нему же он обращался, если его что-то пугало или интересовало. К Георгу же двухлетний карапуз бежал за одним – пожаловаться на папу-Сурма и поплакать у него на плече, если Шелдон отругал его за что-то. Няня вообще не приближалась к малышам, если рядом был один из родителей.

Билл быстро понял, что они очень счастливы. Перед ужином он застал супругов целующимися на террасе, чем ужасно смутил светловолосого Сурма. Только сейчас Билл заметил на руке у Шелдона синие прожилки.

- Вас благословили Боги? – удивленно воскликнул он, подходя ближе, - Том говорил мне, что это случается крайне редко.

- Но случается, - улыбаясь, прищурился Шелдон, пряча руки.

Последующий совместный вечер и ужин вполне можно было бы назвать великолепным, если бы не маленький Марк, желающий жить по своим собственным законам и требующий неусыпного внимания родителей. В результате никто не понял, что ел, так как все были заняты наблюдением за перемещением маленького проказника, который умудрился попробовать из каждой тарелки.

У Билла от общения с семьей Георга осталось какое-то легкое тянущее ощущение и, забравшись в постель к мужу, он решился задать вопрос:

- Том, ты позволишь мне воспитывать детей?

- Что значит, позволю ли я? – удивленно отозвался мужчина, обнимая Сурма со спины, - Это же наши дети, кто их станет воспитывать, кроме нас?

- Просто, когда ты женишься опять… Ну, на девушке…

- Билл, не говори ерунды, - прервал его Том. - Даже если я женюсь снова, это не значит, что я выгоню тебя из дома и запрещу видеться с нашими детьми.

Юноша повернулся к мужу, широко улыбаясь, и, наклонив голову чуть набок, хитро спросил:

- Обещаешь?

- Обещаю, - Том рассмеялся, увлекая Сурма за собой на постель и начиная покрывать поцелуями его лицо.

Вскоре Билл принялся выгибаться и постанывать в умелых руках, жадно принимая ласки и отвечая на поцелуи. Спальню наполнило шуршание простыней, тихие вздохи и звуки сбившегося дыхания.

- Том, а они знают, чем мы занимаемся? – испуганный собственным громким стоном, встрепенулся Билл, показывая глазами на дверь и явно намекая на Листингов, заставляя мужа рассмеяться и сильнее прижать его к себе.

- Думаю, догадываются, иначе не смогли бы произвести на свет двоих детей.

Том чувствовал, Биллу нужно время, чтобы смириться с тем, что окружающие, как минимум, догадываются об отношениях, существующих между супругами в постели. Он перевернулся на спину и притянул его к себе, нежно обнимая.

- Они такие счастливые… - тихо прошептал Сурм, удобно устраиваясь на плече Тома.

Тот хмыкнул:

- Счастливые… Пять лет назад никто бы этого не сказал. Георг должен был жениться на старшем брате Шелдона.

- Но я думал, - встрепенулся Билл, - Шелдон так говорил, будто они с детства знакомы и собирались пожениться…

- Угу, - кивнул Том, улыбаясь - Шелдон собирался… Ему нравился Георг, и он решил, что обязательно выйдет за него. Поэтому и оказался в его постели за две недели до свадьбы своего брата.

- Но ему было только пятнадцать, не мог же он хотеть этого… - смущенно промямлил Билл, у которого образ Шелдона никак не вязался с бунтарством и распущенностью.

- О, поверь мне, - хмыкнул Том, - когда их застукали, для Георга наличие Шелдона в кровати было таким же сюрпризом, как и для всех остальных, кто нечаянно зашел не туда, - последние слова мужчина произнес с явным сарказмом.

- Но как же тогда… А Георг? – запутался Билл.

- Георг тут был совсем не при чем, но через две недели повел под венец младшего из клана Кинсли. Брат Шелдона с ним до сих пор не разговаривает.

- Но их же благословили Боги… - прошептал юноша, не в силах поверить, что робкий, утонченный и похожий на ангела Сурм мог так поступить с собственным братом.

- Нас тоже, - не подумав, ляпнул Том и тут же пожалел об этом, почувствовав, как сжался Билл под его боком. – Но я очень счастлив этому! – поглаживая и легко массируя голову мужа, поспешил заверить его он.

- Я тоже, – несмело подняв взгляд, прошептал Сурм. – Я совсем не хотел так бесчестно поступить, - немного помолчав, несмело прошептал он. – Я просто хотел, чтобы у меня был выбор…

- Я знаю, ты не хотел ничего плохого, – вздохнув и крепче прижимая Билла к себе, заверил его Том.

Напуганные собственной откровенностью, они больше не сказали ни слова и так и лежали, наслаждаясь уютом и теплом объятий. Билл прислушивался к биению сердца своего супруга, и эти размеренные, глухие удары вскоре убаюкали его.

Ему снился сон, приятны и мягкий, если бы кто-то спросил его, он бы ответил, что ему снилось счастье, сияющее и всеобъемлющее, не такое, которое захватывает и заставляет веселиться и смеяться, а мягкое и нежное, как дуновение южного ветра, шелком опутывающее тело и согревающее изнутри.

Пробуждение было настолько же приятным, как и сон: Билл лежал на животе, широко раскинув руки и ноги, а губы Тома медленно, поцелуй за поцелуем, спускались по его спине. Было приятно и иногда щекотно, и хотелось, чтобы это не прекращалось. Руки Тома нежно прошлись по бокам и сжали упругие половинки, заставляя Сурма коротко, поощрительно простонать. Билла бросило в жар, когда муж прижался животом к его спине и принялся посасывать мочку его уха. В паху все скрутило от желания, и юноша слегка развернулся, сгибая ногу в колене и позволяя руке Том ласкать его грудь. Сурм терся о мужа, с удовлетворением чувствуя его член, упирающийся между ягодиц. Софит вылизывал его шею, рисуя мокрым языком какие-то узоры, его рука, ласкающая согнутое бедро, легла на поясницу и двинулась вниз, пока не достигла желанной ложбинки. Пальцы скользнули в нее, несильно раздвигая и начиная массировать сжавшееся колечко мышц. Том немного выгнулся, прижимаясь сильнее к Сурму и доставая ароматное масло. Билл понял, чего хочет муж, и перевернулся, сгибая и широко разводя ноги. Смазанные пальцы легко нашли вход и принялись аккуратно разминать мышцы, легко надавливая и время от времени проникая внутрь. Сурм впился в рот Тома сумасшедшим поцелуем, сминая его губы и стараясь засосать его язык. Он гладил его плечи, грудь, живот и бедра, пока не нашел средоточие желания и не сжал его в своей ладошке, ловя губами хриплый стон удовольствия, вырвавшийся у мужа.

Юноша подавался бедрами вперед, пока в него не проникли два пальца и не принялись гладить изнутри. Волны жара, порожденные умелыми ласками, распространялись по всему телу, заставляя гореть в огне наслаждения. Том и раньше позволял себе такое, но впервые за все время Биллу хотелось зайти дальше, но он не решился это озвучить. Закрывая глаза и постанывая, он полностью погрузился в круговорот сладострастия. Его рука скользила по члену мужа в такт движения пальцев внутри. Потные и задыхающиеся, они с удовольствием принимали ласки друг друга, стремясь вернуть наслаждение, которое получали. Они не спешили к финалу, но с восторгом отдались накрывшей их волне удовольствия, купаясь в блаженстве и сладкой неге произошедшего.

За завтраком все были в приподнятом настроении: Билл, ободренный словами мужа о детях, Том, довольный страстным утренним происшествием, и семейство Листингов, радостное просто потому, что Шон в кое-то веки дал поспать спокойно.

Дети Листингов были наверху с няней, и в столовой царил необычный покой. Ни у кого не было особенного желания говорить, но все улыбались друг другу, и за столом царил дух умиротворения и счастья, который бывает лишь в тех домах, где умеют хранить уют и покой. Билл с удовольствием разглядывал своих гостей – они рождали в нем веру, что и его брак может быть таким же счастливым, что мужчина вполне может любить Сурма, на котором женат.

- Я даже и не думал, что у тебя уже двое детей, - не в состоянии сдерживать свое любопытство, обращаясь к Георгу, проговорил Билл. – Я знаю, что клан Клавир договорился о свадьбе с Мелисой Хатвей, но думал, это будет твой первый брак.

- Что? – тихо проговорил Шелдон, роняя вилку и стремительно бледнея. – Ты хочешь заключить второй брак?

И по мере того, как ошарашенный Георг открывал и закрывал рот, не зная, что ответить, ярко-голубые глаза его супруга наполнялись слезами. Он вскочил и запустил тарелку, наполненную хлебцами, оладьями и сливками, прямо Георгу в лицо, тот едва увернулся от запущенного в него снаряда и бросился за убегающим из столовой мужем.

Билл, ошеломленный произошедшим, казалось, прирос к стулу и с открытым ртом смотрел на мужа, который лишь покачал головой, вскидывая вверх брови. Сурм при всем желании не смог бы выдавить из себя ни слова, он вообще не понимал, что произошло.

Когда через пару минут Листинг вернулся в столовую, на его лице красным пятном горел отпечаток ладони. Он подошел прямо к растерянному и ничего не понимающему Биллу и, схватив его за плечи, принялся трясти:

- Маленькая дрянь! От тебя одни неприятности! Ты приносишь всем только горе!

- Георг, прекрати, он же не знал! – Том попытался оттащить друга от схватившегося двумя руками за стул Сурма.

- Ты же только и знаешь, что делать всем гадости, - не унимался тот.

- Прекрати немедленно, Билл ни в чем не виноват! – выкрикнул Том, наконец, отрывая Георга от Билла и загораживая его собой.

Мужчины уставились друг на друга, тяжело дыша, когда дверь в столовую открылась, и зашел главный управляющий имения.

- Прошу прощения, но дело не терпит отлагательства, - произнес он, встав в дверях. – Прибыл гонец Анклава со срочным посланием. Прикажете принять?

- Я могу оставить вас одних? – быстро спросил Том схватившегося за голову Георга, а получив утвердительный кивок, резко развернулся и вышел за управляющим.

Билл испуганно уставился на поникшего и потерянного Листинга.

- Извини, Том прав. Ты совсем ни при чем, - поджав губы и с презрением глядя на юношу, произнес Георг. - Только не все такие, как ты, не всем наплевать, с кем спят их мужья.

Эти слова сильно задели Сурма, и он из последних сил сглатывал готовые уже политься слезы, когда в столовую вернулся Том.

- Нас вызывают на судебное заседание Анклава по вопросу признания недействительным моего брака, - тяжело, будто через силу проговорил он и протянул Георгу свернутое вчетверо послание. – Оно состоится завтра. Ты вызван в качестве свидетеля.

Дата добавления: 2015-09-06